| Русское духовное наследие в Иерусалиме под угрозой исчезновения 14 марта 2006 г. 11:03 В минувшее воскресенье в Иерусалимском отделении Императорского Православного Палестинского общества обсуждалась дальнейшая судьба русских построек в Иерусалиме. Принято решение привлечь внимание общественности к этой проблеме и донести обеспокоенность общественных организаций и частных лиц, заинтересованных в восстановлении справедливости, до израильских властей, сообщает Православное научно-просветительское общество в Иерусалиме «Россия в красках». Русское духовное присутствие на Святой Земле имеет многовековую историю. Оно зародилось с принятием христианства на Руси и с особенной яркостью проявилось во 2-й половине XIX века радением Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО). В начале 20-го века, когда количество паломников достигало цифры 20 тысяч человек в год, на Святой Земле было построено множество подворий, приютов, больниц, православных монастырей, церквей, семинарий, была образована русская почта, консульство, а также около 100 школ для местных жителей и большое количество объектов недвижимости, принадлежавших русским гражданам. Первая мировая война поставила под угрозу это культурное наследие, т.к. Россия и Османская империя, в состав которой входила Палестина, принадлежали к противоборствующим лагерям. Все русское имущество и недвижимость были отобраны турками, но в 1917 году в Палестину вступили британские войска генерала Аленби, что положило начало британского Мандата над этой территорией. Часть имущества была возвращена тем русским гражданам, которые не могли вернуться в Советскую Россию, а также эмигрантам, обреченным на изгнание. Однако британские власти, воспользовавшись падением исторической российской государственности, возвратили далеко не все русское имущество. В 1948 году на территории Палестины были образованы государство Израиль и Хашимитское королевство Иордания. Часть русской недвижимости оказалась в Израиле, часть — в Иордании. На территории государства Израиль были возрождены Русская Духовная Миссия Московского Патриархата и Императорское Православное Палестинское Общество, которое в советский период было переименовано в Палестинское Общество. В то же время на территории Иордании оставалась Русская Духовная Миссия, подчинявшаяся Синоду Русской Православной Церкви за границей. Недвижимость, находящаяся на территории государства Израиль, была зпхачена в 1948 году израильскими государственными структурами. Однако с возрождением деятельности РДМ МП и ИППО в Иерусалиме израильтяне были вынуждены вернуть часть русского имущества, при этом все же удерживая за собой его большую долю. Далее начались имущественные споры между Церковью и израильскими властями, которые насильственно арендовали большинство русских построек. |
| Имея в виду главнейшее назначение Духовной Миссии в изготовлении для китайцев на их языке, ученом и общеразговорном разных книг церковных школьных и других, находим полезным сообщить понятие о трудах миссионеров западноевропейских; их литература может служить отличным для русских – пособием. Вначале своего существования в Китае, русская миссия невольно пользуется переводами миссии римско-католической, которые постепенно видоизменяя, по мере надобности теоретической и практической, приноровляет для собственного употребления. Явление это совершенно аналогично и с миссиями протестантскими, поступающими таким же образом, в период раннего выхода на арену деятельности. При том, являясь представительницею Русской Церкви в Китае при Миссии дипломатической, Миссия духовная не имеет особенной надобности служить и учить исключительно по-китайски; члены её свободно занимаются самыми разнообразными трудами ученого содержания, по большей части переводят разнообразные трактаты и сочинения с языка китайского, маньчжурского, монгольского. Только в позднейшее время, с увеличением духовной паствы из китайцев и отделением лиц духовных от состава членов миссии светской, с приобретением уютного уголка в Северном подворье с несколько удовлетворительною внешней обстановкой, Духовная миссия получает возможность сосредоточивать свои силы на удовлетворении духовных нужд своей паствы. К настоящему периоду времени в прочих миссиях, преимущественно протестантских, накопилось весьма много разных книг на китайском языке с приобретением которых, каждая школа может быть поставлена на надлежащую высоту и членам Русской Духовной Миссии даже нет надобности сочинять что-либо новое. Наиболее заслуживают внимания для русской миссии – переводы св. Писания, исполненные разновременно на китайском языке при миссиях католических и протестантских. Особенности переводов этих – следующие: Стараясь, во 1-х, текст Св. Писания переводить на языке несколько возвышенном и учено-литературном, миссионеры стремились дать ему надлежащий авторитет, не уступающий китайским – классическим книгам, каковы «Цзины» и »Шу», обязательно изучаемые с детства китайцами. Во 2-х, переводя Св. Писание на местные наречия и диалекты миссионеры присоединяли, или отдельно издавали, особенные толкование – «цзян» на известные части Св. Писания, филологические, исторические, хронологические и проч. В этой формации Св. Библия получает тип, приближающийся к Оксфордскому изданию её на английском языке – предназначенному служить пособием для учителей, проповедников, школ и серьезно занимающихся лиц. |
| Центр изучения религии ИВИ РАН проведет семинар, посвященный истории Русской духовной миссии в Китае Русская духовная миссия в Пекине была основана в 1728 г. МОСКВА. 21 марта 2024 года, в 15.00, в рамках синологической серии Religiones sinensium состоится второе заседание постоянного семинара Historia Ecclesiae et Religionis, сообщает Богослов.Ru со ссылкой на Центр изучения религии ИВИ РАН. Доклад «Проблемы и перспективы китайских исследований по истории Русской духовной миссии в Китае в период правления династии Цин (1715–1912)» прочтет доцент Института истории династии Цин Школы исторических исследований Китайского народного университета, д.и.н. Е Байчуань. В 1728 году, согласно Кяхтинскому договору, китайская сторона разрешила основать русскую духовную миссию в Пекине. Духовная миссия стала важным каналом культурного обмена между Китаем и Российской Империи, а до появления российского посольства в Китае с определённым успехом выполняла и роль неофициального дипломатического представительства Российской Империи в Китае. Миссия также стала колыбелью отечественной синологии: её руководители и сотрудники (архимандрит Иакинф Бичурин, архимандрит Палладий (Кафаров), Алексей Леонтьевич Леонтьев и другие) внесли неоценимый вклад в развитие российской науки о Китае. Изучение истории Русской духовной миссии в Китае стало важной частью истории русско-китайских отношений и истории русского востоковедения. История духовной миссии в эпоху Цин долгое время не получила должного внимания со стороны китайских учёных по разным причинам. Поворотной точкой изучения этой темы стал 1990 год, когда резко увеличилось количество мероприятий, связанных с китайско-российским сотрудничеством по культурной линии. Начало же двадцать первого века ознаменовалось резкой активизацией интереса китайской академии к изучению западной синологии. Что касается истории духовной миссии, то она привлекла внимание множества китайских учёных, которые активно обсуждали роль миссии как незаменимого канала китайско-российского обмена в области языка, печатной продукции, образования, религиозной деятельности, философии, литературы, медицины, искусства и других видов духовной и материальной культуры, сообщается на странице «Вконтакте» Центра по изучению истории религии и Церкви ИВИ РАН. Доступ на семинар — по ссылке: . Ссылки по теме Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла © Православная Энциклопедия, 2001–2024. Все права защищены © Сделано в Stack Group , 2008–2024 Поделитесь с друзьями |
| Добрыми сотрудниками оказались и два студента, особенно же Соловьев, впоследствии С.-Петербургский протоиерей. С этими-то тремя сотрудниками архимандрит Порфирий и совершил дело миссии, на которое призван был, которое на этот раз продолжалось почти семь лет, пока не остановила его Крымская война, вследствие коей миссия в 1854 году была отозвана из Иерусалима, и в котором, не смотря на поклоннический, по Синодскому указу, характер миссии, все члены сей последней много, очень много принесли пользы и православию, и России и просвещению. Третья и четвёртая части „Книги бытия“ преосвященного Порфирия именно и обнимают почти всё время действования этой миссии с непродолжительными перерывами для путешествий её членов или одного архимандрита Порфирия в окрестности Иерусалима, в Сирию, на Синай, в Египет и Киев, так что поэтому рассматривать означенные части „Книги бытия“ есть тоже, что излагать историю этой первой нашей Иерусалимской миссии, и только последний (1853–1854) год её действования в Иерусалиме остаётся не описанным в IV-й части „Книги бытия“. Русская духовная миссия выехала из Петербурга к —183— месту своего служения 14 октября 1847 года 1660 по Белорусской дороге на Одессу, куда прибыла 2 ноября, а 23 ноября была уже в Константинополе, где провела значительное время в видах ознакомления с делами востока, с нужными лицами как в нашем тамошнем посольстве, так и в среде восточной иерархии, а равно и с различными памятниками письменности исторического, учёного и дипломатического характера („Кн. бытия“ III, 162–190). 23 января 1848 года миссия выехала затем из Константинополя в Иерусалим морским путём. – „Паломник едет по рыбьей дороге, – записал в своём дневнике по этому случаю о. Порфирий. – Куда он едет? – В святую землю. – Что таится в его сердце? – радость и печаль? – О чём он радуется? – О стяжании драгоценной жемчужины. – Что это за жемчужина? – Знание Востока. – А о чём он печалится? – О том, что не даны ему средства к благотворению Божиим церквам и к соединению их“ 1661 . |
| Необходимым следствием присутствия Миссии нашей в Иерусалиме была потребность иметь для нее приличное помещение. Весь интерес греческой Патриархии поэтому был не допускать ее до такого помещения, потому что, пока его не было, Миссия была только гостьею Патриархии и более ничего. Если мы желали иметь в Иерусалиме Миссию, тогда просто нужно было купить место и выстроить ей помещение, что никто не мог нам запретить, как ясно доказали события последующих лет. Если нам Миссия была не нужна, то незачем было ее навязывать Патриархии, а тем более унижать собственного нашего представителя, делая положение его в Иерусалиме невозможным. Между тем комедия продолжалась далее. В том же письме поверенный наш в Константинополе пишет, что составленный нами план и фасад постройки были одобрены Патриархом, который о каком-либо вознаграждении и слышать не хотел, почитая членов Русской Миссии своими, а не чужими. Такая деликатность глубоко трогает нашего поверенного, который считает необходимым на такую деликатность отвечать другою, а именно: он признавал неловким требовать от Патриархии какого-либо акта по постройке, который мог бы возбудить подозрение, а полезнее всего, заключает он свое донесение, ассигнованный на этот предмет вклад переслать в посольство для передачи по назначению. Между тем и Святейший Синод, решивший, как мы видели, 6 октября 1850 года иметь о постройке или, вернее, об ассигновании на нее 12 тысяч рублей особое суждение, счел нужным для сего, наконец, 11 января и 20 марта 1852 года вытребовать архимандрита в Петербург. Но и это не удалось, ибо Министерство иностранных дел уведомило в июне 1852 года о несвоевременности такого вызова ввиду издания фирмана о святых местах и особенной для нас важности иметь во главе нашей иерусалимской Миссии человека опытного и вполне ознакомленного как с тамошними лицами, так и делами. Хотя, насколько мне известно, до самого объявления Крымской войны никто не счел нужным спросить опытного человека об этих лицах и делах. Окончив это соглашение, архимандрит Порфирий уехал из Константинополя и прибыл в Иерусалим 6 мая 1852 года. |
| Но и эта нищенская сумма возбудила препирательство и толки, на какую смету ее отнести, – ни Министерство иностранных дел, ни Святейший Синод не желали принять этот ежегодный расход на свой счет. Кончилось дело тем, что расход этот после долгого спора был отнесен на суммы Духовного ведомства. О ризнице постановлено позаботиться митрополиту Новгородскому, и, как о расходе единовременном, на нее были достаточно щедры, ассигновав 11.578 рублей 36 копеек, из которых половина была отнесена на счет сумм Духовного ведомства, причем 3.500 рублей отнесены на типографский капитал, а 2.289 рублей 18 копеек – на экстраординарные расходы Духовного ведомства. Наконец, на экстраординарные расходы для переезда Миссии было назначено 4.578 рублей 35 копеек тоже из сумм Духовного ведомства. Таким образом, и по составу своему, и по денежным на содержание ее средствам, наконец, и по обязательству представления полугодовых отчетов, эту вторую Миссию отца архимандрита Порфирия можно назвать вполне зависимою от Святейшего Синода и им вызванною к жизни. Когда таким образом все вопросы по нашей Духовной Миссии, казалось, были вполне удовлетворительно решены и ей предстояло только отправиться на место своего назначения, отец архимандрит, памятуя затруднение, встреченное им в первую командировку вследствие требования с него за заграничный паспорт, которое составляло крупный процент его содержания, обратился в Синод, а сей последний в Министерство иностранных дел с просьбою выдать ему и членам Миссии паспорта наших заграничных агентов, то Министерство испугалось даже такого требования, так как удовлетворение оного нарушило бы инкогнито едущих, а потому предоставило им получить паспорта в Одессе на правах простых поклонников. Получив отказ в курьерском паспорте, Миссия 14 октября 1847 года выехала из Санкт-Петербурга и 2 ноября была в Одессе. Здесь отца архимандрита не задержали так долго, как в первый раз: 21 ноября он с прочими членами Миссии на казенном пароходе «Херсонес» отплыл из Одессы и 23 ноября был в Константинополе, остановившись в доме коммерческой канцелярии нашего посольства, в квартирах посольского духовенства. По представлении Миссии нашему посланнику она принимала благословение на Иерусалимском подворье от представителя Иерусалимской Патриархии в Константинополе архиепископа Фаворского Иерофея 1257 , а затем от Вселенского Патриарха Анфима VI 1258 в присутствии всего Священного Синода его. Прием Миссии Константинопольским Патриархом был вполне радушный, и по его приглашению Миссия присутствовала на богослужении, совершенном Патриархом в день святого Андрея Первозванного. Имея под руками наше посольство, с которым одним он говорил о делах Патриархии, Константинопольскому Патриарху не было причины не оказать радушия к проезжему единоверному духовенству, глава которого был к тому же его старый знакомый. |
| Епископ Иннокентий, первый претендент на Пекинскую кафедру, три года напрасно ждал этого разрешения на границе, пока наконец русские не сдались и не отозвали его. 342 Вероятно, присутствие архиерея, который рукополагал бы священников на месте, благодаря чему устранялась необходимость русским просить въездные визы, представляло слишком серьезную угрозу идеологическому контролю маньчжурцев, терять который они не собирались. Через два года после случая с епископом Иннокентием договор, подписанный 14 июня 1728 в Кяхте, ограничил число (десять) и состав (четыре клирика и шесть учащихся) въезжающих в Пекин. Учащиеся были посланы официально для изучения китайского языка, чтобы в дальнейшем служить переводчиками в России. Духовенство же направлялось для окормления албазинцев и их потомков. В таком виде Русская миссия вполне вписывалась в китайскую модель. Вторая причина, по которой евангелизация не имела успеха, заключалась в том, что российское правительство было заинтересовано не столько в обращении китайцев, сколько в получении информации о Китае. В качестве главных агентов в этом деле выступали члены Русской миссии. «С тех пор как впервые в 1698 году Петр высказался по этому поводу, русским миссионерам рекомендовалось не торопить события излишне ревностным исполнением своих духовных обязанностей». 343 Учащиеся тоже служили хорошим источником информации. Многие из них проявили изобретательность в добывании карт Китая, книг по китайской истории и политике и, по крайней мере в одном случае, «некоторых важных секретных сведений, полезных для Российской империи». 344 В этом отношении китайская миссия отличалась от других миссий, осуществляемых в XVIII веке. В остальных случаях евангелизация аборигенов приводила в конечном счете к их русификации, что удовлетворяло и церковную и государственную власть. Китайская миссия могла бы преуспеть в первом, но была абсолютно безнадежной во втором. В самом деле, стремлением православного духовенства было лишь сохранить в албазинцах православную веру, спасти их от опасности быть ввергнутыми в болото язычества. |
| 3/4. С. 1-20; Вып. 5/6. С. 1-8). В рубрике «Из истории Пекинской духовной миссии» было напечатано исследование о работе 9-й миссии, архим. Иакинф (Бичурин) сообщал о научных занятиях сотрудников миссии и просил прислать все необходимое для служения (1915. Вып. 9/12. С. 25-35), архим. Палладий (Кафаров) опубликовал «Некоторые соображения по поводу предполагаемого учреждения Православно-проповеднической миссии в Китае» (Там же. С. 36-45) и предложил «План занятий для членов новой Пекинской духовной миссии во время 6-летнего пребывания их в Пекине» (Там же. С. 45-49). В следующих номерах было опубликовано исследование «Архим. Петр и Десятая миссия» (1915. Вып. 13/14. С. 10-32) и «Отчет за 20-летнюю службу по Пекинской духовной миссии в звании прежде иеромонаха, а после в должности начальника миссии, старшего свящ. Вениамина (1842)» (1915. Вып. 15/16. С. 13-19; 1916. Вып. 1/2. С. 9-12) с приложением Инструкции МИД, адресованной свящ. Вениамину (1915. Вып. 15/16. С. 19-22). Материалы по истории миссии были опубликованы в соч. «Русская православная миссия в Китае» (1916. Вып. 9/12. С. 4-12). Материалы о работе миссии отражены в ст. «Исторический очерк и современное состояние» (1916. Вып. 7/8. С. 21-28). В том же номере опубликован ряд офиц. документов, относящихся к истории миссии, под заголовком «О мерах к распространению христианской веры в Китае» (С. 9-19). Др. публикации на эту тему: «Личный состав православных миссий в Китае» (1916. Вып. 9/12. С. 43-51), «Письмо еп. Селенгинского Вениамина к еп. Енисейскому Никону (1857)» (С. 51-53), «Дневник пристава Одиннадцатой миссии подполковника ген. Штаба М. В. Ладыженского» (С. 53-57). Издание освещало работу инославных миссий. В выпусках за 1914 г. в рубрике «Католическая миссия» были опубликованы воззвание католич. миссионера, перепечатанное из «Le journal de Pekin» (Вып. 3/4. С. 28-29), послание еп. С. Ф. Жарлена (со ссылкой на «Le bulletin catholique de Pekin») (Вып. 9/10. С. 15-16), реферат аббата В. Лебба о кит. народе и его религиозности (со ссылкой на «Le journal de Pekin») (Вып. |
| В работе редакционной коллегии журнала кроме Н. Бердяева принимали участие Б. П. Вышеславцев, Г. Кульман; ближайшими сотрудниками были Н. С. Арсеньев, С. С. Безобразов, прот. С. Булгаков, Б. К. Зайцев, Л. А. Зандер, В. В. Зеньковский, А. В. Ельчанинов, В. Н. Ильин, Л. П. Карсавин, А. В. Карташев, Н. О. Лосский, П. Н. Савицкий, П. П. Сувчинский, князья Г. Н. и Н. С. Трубецкие, Г. В. Флоровский, С. Л. Франк, прот. С. Четвериков и другие. Этого перечня достаточно, чтобы представить себе значимость дела, основной задачей которого было прежде всего осмысление процессов, происходящих в русской диаспоре. Приведем некоторые примеры содержания первого номера журнала «Путь»: «Духовные задачи русской эмиграции: (От редакции)»; Франк С. Л. «Религиозные основы общественности»; Бердяев Н. А. «Царство Божие и царство кесаря»; прот. С. Булгаков. «Очерки учения о Церкви»; Вышеславцев Б. П. «Значение сердца в религии»; прот. С. Четвериков. «Из истории русского старчества: (Паисий Величковский)»; кн. Г. Н. Трубецкой. «Памяти Святейшего патриарха Тихона»; Зеньковский В. В. «Религиозное движение среди русской молодежи за границей» и др. Редакцией журнала в качестве основной задачи ставилось решение проблемы осознания эмиграцией своего положения в западном мире, где православие должно было стать общепризнанной духовной силой, а не маргинальным, экзотическим компонентом в обществе. Именно об этом говорилось в редакционной статье «Духовные задачи русской эмиграции»: «Русское рассеяние имеет свой смысл и цель. Не по воле только большевиков, но и по воле Божиего Промысла рассеяны русские люди по всему лицу земли. С этим связаны не только страдания и муки оторванности от родины, но и положительная миссия. Сознала ли русская эмиграция эту миссию? Эта миссия не может заключаться в горделивом сознании своего превосходства над теми, которые остались внутри России, в культивировании чувства злобы и мести, в мелочно политической вражде, основанной на фикциях. Эта миссия лежит, прежде всего, в духовных задачах, в собирании и выковывании духовной силы, в духовном преодолении злобномстительного отношения к ниспосланным Богом испытаниям. |
| Можно ли затем винить кого бы то ни было, что отчеты эти до сих пор лежат в архиве и едва ли не нами первыми были прочитаны? Да и действительно, не это требовалось от Русской Миссии, и это ясно доказал сам Синод, не только прочитав, но и приказав, хотя и в извлечении, напечатать первое его живое слово о положении Сирийской Православной Церкви 1271 . Патриарх Кирилл скоро узнал как отца Порфирия, так и положение нашей Миссии. Если от сей последней нельзя отделаться разом, думал он, то лучше ученый Порфирий, чем кто-либо другой. Имея за себя бейрутского консула и константинопольское посольство, Духовная Миссия в Иерусалиме не представляла для Патриархии никакой опасности. Наоборот, отец Порфирий представлял даже в известных случаях приятного собеседника, льстя некоторым слабостям которого, можно было заполонить в свои сети. Не мудрено после того, что через год по прибытии нашей Миссии в Иерусалим, а именно 13 апреля 1849 года, Базили находил возможным писать нашему Константинопольскому посланнику: «Успех благого учреждения нашей Миссии не только оправдал, но даже превзошел все мои ожидания, судя по краткосрочности годового срока в подвиге духовном. В самом деле, если основною целью сего учреждения должно полагать славу Российской Церкви , где сходится духовенство всех народов, и вящее сближение духовенства нашего с восточными нашими единоверцами, то Миссия наша открыла под самыми счастливыми знамениями свой духовный подвиг, как по внешним своим отношениям к греческому духовенству, к туземцам разных исповеданий, к агентам европейских держав и к иностранному духовенству, пребывающему в Иерусалиме, так и по внутреннему устройству и порядку Архангельской обители, и по строгому благочинию церковному в оной. Патриарх Кирилл не может нахвалиться архимандритом нашим... Ныне вместо холодной недоверчивости Патриарх питает более доверенности к нашему архимандриту, чем к своим подчиненным, и охотно с ним совещается о делах. Добрая слава о духовенстве нашем проникла и к мусульманам, знакомые мои приматы-мусульмане иерусалимские сами говорили мне, что если бы духовные лица всех христианских племен следовали примеру иерусалимских отшельников, то дела Святогробские приняли бы другой оборот». |
|
|
