| По смерти Болеслава IV Кудрявого старшинство перешло к брату его, третьему Болеславичу, Мечиславу III, но Мечислав скоро возбудил против себя негодование вельмож, которые, изгнав его, провозгласили великим князем последнего из Болеславичей, Казимира Справедливого (четвертый Болеславич, Генрих, умер прежде). Мы видели участие, какое принимал Казимир и знаменитый палатин его, Николай, при восстановлении Владимира Ярославича на столе галицком. По смерти Казимира (1194 г.) рождался вопрос: кому должно достаться старшинство, потому что жив еще один из Болеславичей, прежде лишенный старшинства, Мечислав Старый. Мечиславу нельзя было надеяться вторично занять краковский стол: прежнее нерасположение к нему было еще живо в вельможах, которым, сверх того, было гораздо выгоднее иметь князем несовершеннолетнего племянника, чем старого дядю, и вот прелаты и вельможи, собранные в Кракове, решили передать старший стол Лешку, малолетнему сыну Казимира Справедливого. Но Мечислав не думал отказываться от своих прав и стал готовиться к войне с племянниками. В это самое время явился к последним в Краков Роман волынский с просьбой о помощи против тестя Рюрика; он имел право надеяться на помощь, потому что вдова Казимирова, Елена, была ему родная племянница от брата Всеволода Мстиславича бельзского. Казимировичи отвечали Роману: " Мы бы рады были тебе помочь, но обижает нас дядя Межко (Мечислав), ищет под нами волости; прежде помоги ты нам, а когда будем все мы поляки за одним щитом, то пойдем мстить за твои обиды " . Роман послушался и поехал на Межка с Казимировичами; тот не хотел биться с Романом, но прислал к нему с просьбою быть посредником в споре между ним и племянниками. Роман не послушался ни его, ни бояр своих и вступил в битву, в которой потерпел сильное поражение, и раненный убежал в Краков к Казимировичам, откуда дружина принесла его во Владимир Волынский. Видя над собою такую беду, он отправил посла к тестю Рюрику с поклонами и мольбою, чтоб простил его, послал просить и митрополита Никифора, чтоб тот ходатайствовал за него пред Рюриком. |
| Киев более и более унижался. Видя нечаянное прибытие Романа Смоленского и догадываясь, что братья намерены возвести его на Киевский престол, слабый Ярослав Изяславич не захотел подвергнуть себя стыду изгнания и добровольно уехал в Луцк. Роман также не мог утвердиться на сем престоле, от зависти и козней Святослава. Имея тайные сношения с Киевлянами и с Черными Клобуками, волнуя умы лестию, злословием и скоро обрадованный несчастною битвою сыновей Романовых с Половцами, в коей легло на месте множество лучших воинов, Святослав начал торжественно жаловаться на Давида. «Я ничего не требую кроме справедливости, – говорил он Роману: – Брат твой, помогая Олегу, жег города мои. Согласно с древним уставом Боярин в вине ответствует головою, а Князь уделом. Изгони же беспокойного Давида из областей Днепровских». Не получив удовлетворения, Святослав прибегнул к оружию и к изменникам. Зять его, сын Владимира Мстиславича, внука Мономахова, именем Мстислав, жил в Триполе с Ярополком Романовичем и предал сей город тестю. Узнав еще измену Берендеев, Роман удалился в крепкий Белгород и ждал братьев. Хотя Князь Черниговский, более властолюбивый, нежели храбрый, заняв Киев, малодушно бежал от них и перетопил часть своего войска в Днепре; однако ж Ростиславичи, сведав о впадении Половцев, призванных Святославом, добровольно уступили ему древнюю столицу, уже незавидную. «Господствуй в ней, – сказали они, – но с согласия нашего: не насилием и не обманом; мы не хотим тешить иноплеменных варваров междоусобием». Роман возвратился в Смоленск. Глава III. Великий князь Всеволод III Георгиевич. Г. 1176–1212 Вероломство Ростовцев. Война с Князем Рязанским. Ослепление двух Князей. Славолюбие Мстислава и кончина его. Раздор Великого Князя с Черниговским. Вероломство Святослава. Упреки Всеволоду. Великодушие Мономахова потомства. Осада Торжка. Политика Новогородцев. Браки. Война с Болгарами. Народ Литовский. Война с Половцами. Огнестрельное оружие. Бедствие Игоря. Мужество Владимира. Герой Всеволод. Торки и Берендеи. |
| Церковные имущества подвергались нападкам. Борьба князя и веча проходит через всю историю Смоленска. Особенно сильные недоразумения были при Романе и Давиде Ростиславичах. В 1440 г. черные люди восстали на литовского наместника, и он бежал. Вече всегда считало себя в праве избрать князя, и избирало. Еще в 1096 году, когда Смоленское княжество признавалось принадлежащим Владимиру Мономаху , смольяне приняли к себе князем Давида Святославича. Борьба партий, поддерживавших разных князей, была постоянная. Борясь против нарушителей своих прав, смольяне с любовью относились к тем князьямъ, которые оказывались им полезными. Они за 300 верст выходили встретить Ростислава Мстиславича. Роман Ростиславич истратил все свое имущество на ученых людей, и смольяне сделали сбор на его погребение, превышавший годовой княжеский доход. Князь был представителем земли. От имени его делается все, но он предварительно советуется с вечем. Князь был предводителем ополчений, но смольяне не всегда участвовали в княжеских военных предприятиях. Династические войны князья вели при содействии дружины. Князю принадлежал суд, но случалось, что общины откупались от него. Обязанности судей несли тиуны. Исполнителями приговоров были десятские. Сбором податей торговых заведывали куноемцы. «Ветхие» из них входили в совет князя по торговым делам. Земским войском заведывал тысяцкий, избираемый из бояр. Далее шли сотские. Городом заведывали конецкие старосты, избираемые вечем. Главную военную силу составляло боярство, помогавшее князю в раздорах с вечем и бывшее ближайшим советником. Бояре отправляли посольскую службу, были воеводами по городам и посадскими, отправлявшими в городах суд. Они заседали в княжеском суде, напр., в процессе Биреля с Артомоновичем, где были бояре Микула Дядькович, Лука Окольничий, Путято Дядькович и др. Особенно известен дядька, боярин Борис Захарыч, который был кормилец Владимира Мстиславича – внука Ростислава, при котором он был боярином и погребал его. Постельничи назывались покладчики. Были и печатники и писцы: Моисей и Федорка при Ростиславе Мстиславиче. Дружина набиралась из людей всякого рода, даже из инострандев, к числу коих относится св. Меркурий. Дружина сливалась с боярами и овладевала поместьями, гонами, лесами, сеножитями (229). |
| Реакцией на усиление центробежных тенденций в Киевской Руси стало изменение митрополичьего титула, к-рый с 60-х гг. XII в. принимает форму «всея Руси» (τς πσης Ρωσας). В 1164/65 г. Киев и др. рус. княжества посетило визант. посольство во главе с одним из членов правящего рода ( Шестаков С. П. Визант. посол на Руси Мануил Комнин//Сб. в честь Д. А. Корсакова. Каз., 1913. С. 379 сл.), результатом чего стали энергичные действия рус. князей по защите караванов греч. торговцев («гречников») от нападений половцев на Днепровском пути в 1167-1170 гг. (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 526, 528, 538). В кон. XII - нач. XIII в. кн. Роман Мстиславич Галицко-Волынский поддерживал с Византией союзные отношения, направляя послов в К-поль и оказывая империи военную поддержку против половцев и болгар. Некий визант. «царевич» был женихом черниговской кнж. Евфимии Глебовны, внучки вел. кн. Святослава Всеволодовича (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 680). Единственным имп. сыном брачного возраста был в то время юный наследник имп. Исаака II Ангела, буд. имп. Алексей IV Ангел . Однако этот брак едва ли состоялся: в 1194 г. визант. послы прибыли в Киев за Евфимией, но уже в следующем году Исаак II был свергнут с престола. В повествовании о приключениях Алексея, окончившихся печально известными событиями 1204 г., о его рус. невесте или жене не упоминается. Высылка полоцких князей в К-поль по воле вел. кн. Мстислава Владимировича. Миниатюра из Радзивиловской летописи. XV в. (БАН. 34.5.30. Л.164) Высылка полоцких князей в К-поль по воле вел. кн. Мстислава Владимировича. Миниатюра из Радзивиловской летописи. XV в. (БАН. 34.5.30. Л.164) В источниках обращает на себя внимание скудость известий о политических связях Руси и Византии. Молчание визант. историков отчасти оправдано тем, что браки с иностранцами считались умалением авторитета империи. Но и рус. князья не придавали родству с единоверными «греками» какого-то особого значения. Не менее развиты были династические связи домонг. Руси с Зап. Европой вопреки увещеваниям священноначалия Русской Церкви не родниться с «латинянами». По числу брачных союзов Рюриковичей в XI-XII вв. Византия (12) уступает Польше (16) и англо-сканд. династиям (13), не намного опережая Германию (10) и Венгрию (9) ( Baumgarten. 1927; ср. Kazhdan. 1990. P. 429). |
| Андрей, желая видеть всю Россию под властью одного государя и, может быть, желая сам быть этим самовластным государем, не давал уделов ни сыновьям, ни своим младшим братьям, Михаилу и Всеволоду. Оттого Владимирское княжество не ослабевало, а, напротив, укреплялось, и было уже очень сильно, когда умер наследник Юрия Долгорукого на Киевском престоле Ростислав Мстиславич. Он назначил великим князем своего племянника Мстислава II Изяславича, князя, уже прославившегося военными делами. В то же время ветреные и бессовестные Новгородцы, узнав о смерти Ростислава, забыли клятву, которую они дали, изгнали его сына Святослава и просили великого князя прислать к ним государем его сына Романа. Мстислав II знал, что несправедливо было бы исполнить требование своевольного народа; знал, что Андрей, сильный, всеми уважаемый князь Суздальский, принял под свое покровительство изгнанного Новгородского князя, и поэтому сначала не хотел отпустить Романа в Новгород, чтобы тем не рассердить Андрея, но потом решил сделать это. Еще хуже отца поступил молодой Роман. Как только он приехал в Новгород, тотчас объявил своим новым подданным, что будет мстить за них всем князьям, защищавшим их прежнего государя, и пошел разорять Полоцкие, Смоленские и Суздальские города. Князь Андрей вступился за обиженных и хотел наказать не молодого, безрассудного Романа, а того, кто несправедливо послал его к Новгородцам: великого князя Мстислава. Многие из князей уже были недовольны им. Андрей видел, что ему представился случай навсегда унизить важность великого Киевского князя и стать старшим над всеми Русскими князьями. Он спешил воспользоваться этим случаем и уговорить недовольных князей идти на Киев. Их было одиннадцать. Каждый привел с собою свое войско; главным начальником над всеми был Андрей. Они окружили Киев. Бедный Мстислав с нанятыми Черными Клобуками защищался храбро два дня; на третий древняя столица Олега, мать городов Русских, была взята приступом! Воины союзных князей силой ворвались в Золотые Ворота и, к своему стыду, забыли, что побежденные жители Киева были такими же, как и они, Русскими. Великому князю Мстиславу пришлось уйти со своим братом на Волынь. |
| Таким образом, со взятием Киева в 1171 году кончилась история самостоятельности этого города, Киев более уже не воскресал, а в след за ним мало по малу покорились Князьям и прочие города Приднепровья; долее всех держались Чернигов и Смоленск; их самостоятельность совершенно уничтожили уже Монголы и Литовские Князья. Чтобы яснее понимать историю самостоятельности Киева, я несколько продолжу историю этого города после его падения. Мстислав Андреевич, предводитель войск Боголюбского, посадил там Князем Глеба Юрьевича, не справляясь с волею граждан. Во время отсутствия Глеба в Суздаль Киевлян опять было пригласили Мстислава Изяславича, который, вошедши в Киев, по прежнему заключил договор с гражданами: «взем ряды с братиею и с Кианы;» но Мстислав не мог уж удержаться в Киеве. А возвратившийся Глеб не думал спрашивать о желании граждан, и всего ждал только от своей дружины и от распоряжений Суздальского Князя, Андрея. В таких же отношениях к Киеву был приемник Глебов, Владимир, и потом Роман Ростиславич, сделавшийся Киевским Князем по воле Андрея Боголюбского. Андрей прислал к Ростилавичам сказать: «Нарекли мя есте собе отцем, а хочу вы добра, а даю Романови, брату вашему, Киев» (Ипат., стр. 107). О согласии граждан тут не было и помину. Точно также в 1174 году Князья, воевавшие под Вышгородом из за владения Киевом, вовсе не заботились спрашивать Киевлян, кого они хотят. Ростиславичи в самом воинском стане уступили Киев Ярославу Изяславичу, тогда как Киевское войско с Михаилом Юрьевичем находилось в стану противников. При вступлении Ярослава в Киев летописец уже не упоминает ни о радости, ни о нерасположении Киевлян: «Вниде Ярослав в Кыев и седе на столе деда своего и отца своего» (Ипат., стр. 110). Святослав Всеволодич напал на него ночью и выгнал из Киева, но, захватив его жену, сына, дружину и имение, возвратился в Чернигов. О сём узнавши Ярослав, немедленно вошел в Киев и, обвиняя Киевлян в измене, «попрода всь Кыев, игумены, и попы, и черньце, и чернице, Латину, и гости, все Кыяны, река им: подвели есте вы на мя Святослава, промышляйте, чим выкупити Княгиню и детя» (Там же). И что же? Порабощенный Киев сносил все несправедливые обвинения и тягостные поборы; Киевляне даже не знали, что отвечать Князю на его обвинения: «Онем же не умеющим, отвещати ему», говорить летопись, тогда как лете за семь ещё ни один Князь не осмелился бы намекнуть Киевлянам об измене, когда они откровенно говорили Князю: «Иди от нас» или: «Приходи после, когда будет твое время, а теперь мы за тебя не бьемся», или: «Ты неугоден нам». Но, кажется, уже довольно противоположностей в сравнении с прежним, независимым, состоянием Киева, а еще не прошло и трех лет после вступлении в Киеве войск Боголюбского в 1171 году. |
| Можно себе представить огорчение Андрея при виде обруганного и обесчещенного посла, верного слуги мечника Михны. В словах и поступках смелого Мстислава было уже не простое неповиновение, а дерзкая обида и оскорбление. И Андрей, по сказанию южного летописца, с большим сочувствием относящего к Мстиславу, «ражьгся гневом» и изменился в лице», «взострися на рать и бысть готов» 79 . Он решил наказать непокорного ему племянника. По его слову быстро собрались ополчения Ростовцев и Суздальцев, Владимирцев и Переславцев, Белозерцев, Муромцев и Рязанцев, к ним присоединились и Новгородские полки под начальством сына Андрея, Юрия. Андрей сам не пошел в поход; он после похода на Болгар в 1164 году больше не принимал лично участия ни в одной битве, – все войска он поручал предводительству испытанного полководца Бориса Жидиславича и велел дружинникам выгнать непокорных князей Рюрика и Давида Ростиславичей, из их отчины, а «Мстислава, – говорит Андрей, – возьмите; ничего ему не делайте, а привезите его ко мне». По приказанию Андрея на дороге к Киеву к его дружинам пристали князья Полоцкие, Пинские, Туровские и Городенские; потом Ольговичи с полками Черниговским и Новгородсеверским, – братья Андрея и племянники его, княжившие в южной Руси, даже Роман Смоленский должен был идти против братьев своих, боясь Андрея. Все эти ополчения, изгнавши Рюрика из Киева, Давида из Белгорода, направились, главным образом, на Вышгород, где затворился смелый Мстислав. Целых девять недель шла осада, но затем рвение в дружинах, присланных Андреем, против их воли, ослабело; начались раздоры между князьями, которых некому было прекращать без Андрея. Некоторые из князей из-за этих раздоров перешли на сторону Мстислава, который между тем не унывал, и, пользуясь распрями предводителей, делал смелые вылазки. Наконец, дружины одна за другой начали расходиться по домам, не имея личных интересов сражаться с Мстиславом, а Мстислав, пользуясь слабостью и трусостью отступавших дружин, напал на обоз их, отбил у них его и захватил несколько пленных. |
| Всеволод не настаивал и тем подтвердил подозрение, что хотел продолжения беспокойств на юге, не хотел окончательного усиления здесь Ростиславичей. Помирившись с Ярославом, он послал сказать Рюрику: " Я помирился с Ярославом, он целовал крест, что не будет искать Киева под тобою, а Смоленска - под братом твоим " . Рюрик сильно рассердился и послал ему такой ответ: " Сват! Ты клялся, что кто мне враг, тот и тебе враг; просил ты у меня части в Русской земле, и я дал тебе волость лучшую, не от изобилья, но отнявши у братьи своей и у зятя своего Романа; Роман после этого стал моим врагом не из-за кого другого, как только из-за тебя, ты обещал сесть на коня и помочь мне, но перевел все лето и зиму, а теперь и сел на коня, но как помог? Сам помирился, заключил договор, какой хотел, а мое дело с Романом оставил на волю Ярославову: Ярослав будет нас с ним рядить? А из-за кого же все дело-то стало? Для чего я тебя и на коня-то посадил? От Ольговичей мне какая обида была? Они подо мною Киев не искали; для твоего добра я был с ними недобр и воевал, и волость свою пожег; ничего ты не исполнил, о чем уговаривался, на чем мне крест целовал " . В сердцах Рюрик отнял у Всеволода все города, которые прежде дал, и роздал опять своей братье. Всеволод, по-видимому, оставил это без внимания, но уже, разумеется, не мог после этого желать добра Рюрику. На западном берегу Днепра Всеволод потерял волость, но на восточном продолжал держать в своем племени Переяславль Южный, или Русский, - здесь по смерти Владимира Глебовича сидел другой племянник Всеволодов, Ярослав Мстиславич, ходивший совершенно по воле дяди; доказательством служит то, что Переяславль даже и в церковном отношении зависел от Всеволода: в 1197 году он послал туда епископа. В следующем, 1198 году умер Ярослав Мстиславич, и на его место Всеволод отправил в Переяславль сына своего, Ярослава (1201); Всеволод послал также (1194 г.) возобновить отцовский Городок на Остре, разрушенный еще Изяславом Мстиславичем. Недаром Рюрик так беспокоился насчет отношений обоих к волынскому князю: скоро (1198) могущество последнего удвоилось, потому что по смерти Владимира Ярославича ему удалось опять с помощью поляков сесть на столе галицком и на этот раз уже утвердиться здесь окончательно. |
| Юрий и Ольгович, видя бегство половцев, принуждены были также отступить от Чернигова; Юрий пошел на Новгород-Северский, оттуда - к Рыльску, из Рыльска хотел идти уже в Суздаль, как был остановлен Святославом Ольговичем: " Ты хочешь идти прочь, - говорил ему Святослав, - а меня оставить, погубивши мою волость, потравивши половцами весь хлеб; половцы теперь ушли, а за ними вслед явится Изяслав и погубит остальную мою волость за союз с тобою " . Юрий обещался оставить ему помощь и оставил сына Василька с 50 человек дружины! Ольгович не обманулся в своих опасениях: Изяслав Мстиславич стоял уже на реке Альте со всеми своими силами; отпустивши старика Вячеслава в Киев, а сына Мстислава с черными клобуками на половцев, вероятно, для того, чтоб отвлечь их от подания помощи северскому князю, Изяслав сам отправился к Новгороду-Северскому, где соединились с ним Изяслав Давыдович, Святослав Всеволодович и Роман, сын Ростислава смоленского. Когда острог был взят и осажденные вбиты в крепость, то на третий день после осады Святослав Ольгович прислал к Изяславу с поклоном и с просьбою о мире; Изяслав сначала не хотел слушать его просьбы, но потом, раздумав, что время уже подходит к весне, помирился и пошел назад к Чернигову, где получил весть от сына Мстислава, что тот разбил половцев на реках Угле и Самаре, самих прогнал, вежи их, лошадей, скот побрал и множество душ христианских избавил из неволи и отпустил по домам. После этого, в 1154 году, Юрий еще раз собрался на Русскую землю и опять неудачно: на дороге открылся в его войске сильный конский падеж; пришедши в землю вятичей, он остановился, не доходя Козельска; здесь пришли к нему половцы; он подумал и, отпустив сына Глеба к половцам в степь, сам возвратился в Суздаль. По некоторым известиям, Юрий принужден был к возвращению тем, что половцев пришло гораздо меньше, чем сколько он ожидал, и вот он отправил сына Глеба в степи для найма еще других варваров. Так кончилась борьба Юрия с Изяславом. Мы видели, что в этой борьбе главным союзником ростовского князя на востоке был Святослав Ольгович, который теперь должен был принять мир на всей воле Изяславовой; но еще более деятельного союзника имел Юрий на западе в свате своем, князе галицком Владимирке: на этого Изяслав должен был еще более сердиться, чем на Ольговича; мы видели, как он обещался отомстить ему за поражение венгров. |
| На утро Давыд, увидев бегство своего врага, послал за ним погоню, и хотя догнать не мог, тем не менее, многих блудящих по лесу забрал в плен и отправил Всеслава в Полотск. И, таким образом, Полотск остался за Всеславом, и надежда Полочан на помощь из Смоленска оправдалась; бежавший Володарь не мог уже уговорить Литвы на новый поход. После чего, Полотские князья, т. е. владевшие собственно Полотском, поступили в опеку к Смоленским князьям. И когда в 1178 году князь Мстислав Ростиславич Новгородский вздумал было идти на Всеслава к Полотску мстить обиду, нанесенную Новгородцам Всеславом великим, прадедом Всеслава Васильковича, сто лет тому назад, и уже пришел с Новгородцами на Луки, то Роман Ростиславич Смоленский, услышав об этом, отправил сына своего Мстислава в Полотск на помощь к Всеславу, а к князю Новгородскому послал сказать: «ежели ты пойдешь на Всеслава, то прежде иди на меня, а я не дам Всеслава в обиду». И Мстислав Ростиславич принужден был отложить свой поход на Полотск. Но Смоленская опека не дешево стоила Полочанам и их князьям из дому Святослава Всеславича; они, во первых, должны были окончательно уступить Смоленским князьям важный Полотский город Витебск, владение которым давало Смолнянам открытую дорогу в Полотск; потом, вследствие этой опеки, Полочане и их князья волей-неволей должны были принимать участие в переворотах и междоусобиях Смоленских князей, и посему подвергаться нападениям тех соседей, которые были в войне с Смолнянами. Так, например, за пособие Смоленским Князьям в войне с Новгородцами, Новгородцы в 1168 году отплатили Полочанам походом на Полотск, в котором сильно опустошили Полотскую волость, и только тридцати верст не доходили до Полотска. И наконец, что всего важнее, собственно Полотские князья, поступивши в опеку к Смоленским князьям, тем самым отделились от других князей Полотской земли и стали к ним во враждебные отношения; а другие князья Полотской земли вступили в союз с Черниговскими князьями, врагами Смоленска. И таким образом Полотская земля разделилась на три враждебные союза: первый союз с Литвою самый старейший и естественный для Полотских князей; второй союз с Смоленскими князьями, более выгодный для Смоленска, чем для Полотской земли, и третий союз с Черниговскими князьями, выгодный потолику, поколику Черниговские князья были соперниками Смоленским к большей запутанности и с тем вместе к большему вреду Полотской земли. |
|
|
