| XI В то время как в Галлии шли споры о присциллианистах, в Италии происходила литературная полемика мировой важности. Когда по смерти Грациана и вступлении на престол Максима Валентиниан II сделался независимым от своих соправителей в управлении Италией, римский сенат попытался искать счастья у него, рассчитывая на его малолетство и неопытность. Но, зная уже по прежнему опыту, что путём депутации не совсем легко добиться желаемых результатов, сенат на этот раз поручил уже известному нам Симмаху составить обстоятельную докладную записку о восстановлении прав языческой религии и представить её императору. Эту докладную записку и представляет собой знаменитое «Relatio Symmachi». «Relatio Symmachi» – это блестящая апология язычества, проникнутая глубокой привязанностью язычника к культу своих предков и тяжёлой скорбью по поводу последних распоряжений. Симмах не был безрассудным фанатиком, способным идти против всякой очевидности: он мирится с теми переменами в империи, какие произошли за последнее время, готов признать равноправность всех религиозных культов и оправдать их одновременное существование: Suus enim cuique mos, suus cuique ritus est [У каждого свой обычай, у каждого свой обряд]. Божественный Разум, по его убеждению, распределил между городами различных стражей и различные культы; как души разделены между рождающимися индивидами, так и fatales genii [гении судьбы] между различными народами 187 . Нет нужды, каким образом каждый исследует истину: все мы не можем идти одним путём к tam grande secretum [столь великой тайне] 188 . Не протестуя поэтому против других религий, Симмах просит только, чтобы не нарушали прав его отечественной религии, и защищает эти права на существование таким образом. Прежде всего, языческая религия создала могущество Римской империи. Императоры обязаны своим могуществом алтарю Виктории и впредь будут обязаны ещё большим. Этот культ создал вселенную, прогнал Ганнибала от стен, сенонов от Капитолия 189 . А что сказать о знаменитых весталках, которых теперь государство лишило своей субсидии? Honor solus est in illo velut stipendio castitatis [Их единственная честь состоит в этой как бы плате за их чистоту] 190 . |
| Вот основная, древнейшая и важнейшая форма римского брака, соответствовавшая господствовавшему более строгому воззрению на брак. Позже возникли в Риме и другие формы брака, носившие преимущественно уже гражданский характер; к ним относятся формы заключения брака, называвшиеся: coëmptio и usus. Coëmptio – обряд брака, представлявший собою род притворной или символической покупки-продажи. При этом обряде присутствовал либрипенс (весодержатель) и держал медные весы. Жених ударял монетою о весовую чашку и передавал монету невесте, которая со своей стороны давала также один ас жениху, другой клала на жертвенник ларам, а третий бросала на улицу. 395 Брак в форме usus состоял в том, что женщина, с дозволения родителей или опекуна, жила с мужчиною целый год для брака (matrimonii causa) и если она в течение года не была в отлучке от мужа подряд трех ночей, то делалась его законной женой; если же муж почему-либо не нравился жене, то ей стоило только три ночи подряд не ночевать дома и брак сам собою прекращался. 396 В этих двух формах римский брак, хотя по преимуществу носил гражданский характер, но еще не отделялся совсем от религии; религия, право и обычаи в жизни римского народа вообще долгое время самым тесным образом соединялись между собою. Наконец, в позднейшие времена римской истории появилась форма брака, разорвавшая уже всякую связь с понятиями национальной религии, требовавшая для признания действительности брачного союза исключительно одного условия – взаимного согласия брачующихся (consensus nuptialis). Так как при этой форме одно только согласие устрояло брачные союзы, то одного несогласия (dissensus) было совершенно достаточно и для расторжения их. Эта форма брака с течением времени стала входить у римлян в большее и большее употребление, а другие – древние формы его все больше и больше выходили из обычая, и наконец совсем были забыты, исключая только редких случаев, когда они должны были употребляться некоторыми лицами по необходимости. Уже во время римской республики свободные консенсуальные браки были в большом ходу, но особенно в большое употребление они вошли в эпоху императоров, «когда сами цезари, владыки подвластного державному Риму мира, их жены и дочери, матери и сестры подавали собою пример неудержимого упадка семейной жизни». 397 |
| 177 . Дик Уиттингтон — полулегендарный персонаж английской истории. Мальчиком-сиротой он пришел в Лондон искать счастья. Не выдержав издевательств хозяина, Дик решил вернуться в деревню, но, уходя из города, расслышал в звоне колоколов слова: «Вернись, Уиттингтон, трижды лорд-мэр Лондона». Дик вернулся, и ему повезло найти доброго хозяина. Когда этот хозяин снаряжал торговое судно, он предложил и Дику отправить наудачу какой-нибудь товар. Всю собственность Дика составляла кошка. Купеческое судно дошло до Африки, и там кошку за большие деньги купил король Марокко, которого одолели мыши. Пустив вырученные за кошку деньги в оборот, Дик разбогател, женился на дочери хозяина и трижды избирался лорд-мэром Лондона (в 1398, 1406, 1419 гг.). 178 Бастет (Баст) — в египетской мифологии богиня радости. Ее священное животное — кошка. Для Честертона она — жуткая, потому что языческая богиня. 179 Кот в сапогах — персонаж известной сказки Ш. Перро, благодаря хитрости устроивший судьбу своего хозяина. 180 Обряд, когда жрец убивал убийцу — жрец озера Неми (в прошлом беглый раб и убийца) прятался в священной роще и убивал всех, кто туда входил. Тот, кому удавалось его убить, занимал его место. Т. е. речь идет не столько о ритуальном убийстве преступника, сколько о гибели самого жреца от рук убийцы. 181 Республика началась с убийства тирана, оскорбившего женщину — сын последнего римского царя Тарквиния Гордого, Секст, обесчестил Лукрецию, жену Тарквиния Коллатина. Лукреция покончила с собой. Согласно римской легенде, это и стало причиной свержения царей. 182 Цинцинат — римский полководец V в. до н. э., символ римской доблести. 183 Сатурна, пожирающего своих детей — Сатурн (Кронос), свергший своего отца Урана и воцарившийся над миром, боялся, что и его постигнет такая же участь. Поэтому всех детей, рожденных ему Реей, Крон проглатывал. Младшего, Зевса, Рея подменила завернутым в пеленки камнем и тайно вырастила его в пещере на Крите. 184 Пунические войны — войны между Римом и Карфагеном (264—241 до н. э., 218—201 до н. э., 149—146 до н. э.). Третья война окончилась полным разрушением Карфагена. 185 |
| Испытывая важное неудобство по епархиальному управлению от того, что благочинные, пользуясь обыкновенно самыми посредственными фундушами своих приходов, не имеют способов нести возложенные на них обязанности, и что они, проживая обыкновенно в отдалённости от губернских и уездных городов, лишены возможности иметь постоянные сношения с местными гражданскими начальствами, а также отправлять и получать исправно донесения и предписания; сверх того, принимая в уважение, что в некоторых губернских и уездных городах, где бы всего приличнее пребывать благочинным, Греко-униатские приходские фундуши самые скудные как в Минске и Лиде, а в Гродно даже один священник не может содержаться, по недостатку коего множество Униатов совратилось в Римский обряд, как меня уведомляет тамошний губернатор: то долгом поставляю представить о сём на благоуважение коллегии и просить оную, не благоугодно ли будет устранить, хотя отчасти, прописанные неудобства, упразднением остающихся ещё четырёх небольших по Литовской епархии базилианских монастырей: Черлионского, Раковского, Глушнянского и Касутского, и присоединением недвижимых фундушей сих монастырей, – Черлионского к Гродненской, Раковского к Минской, Глушнянского к Лидской, а Касутского к Вилейской Греко-униатским приходским церквам, с тем, чтобы на будущее время к сим церквам определяемы были местные протопресвитеры или благочинные, и чтобы из означенных фундушей отделена была некоторая часть для содержания белых священников при Черлионской, Раковской и Касутской по-монастырских церквах, при коих имеются многочисленные приходы. Литовской Греко-униатской консистории, от 15 января за 49, о вызове в Жировицы для обучения тех священников, которые, по мнению благочинных, не в состоянии обучиться богослужению сами по Московским служебникам Вследствие представления консистории, от 4 истекшего декабря за 6369, в котором изложены мнения благочинных о тех Греко-униатских священниках, кои по своему невежеству не в состоянии обучиться богослужению, свойственному нашей Церкви, из рассылаемых ныне служебников, предлагаю консистории всех сих священников вызывать поочерёдно в Жировицы, в зимнее время по пятнадцати, а в летнее по тридцати, и, соответственно предложению моему, от 22 сентября за 501, обучать их чтению и церковному пению в учреждённой школе для дьячков, а богослужению при кафедральном соборе, подвергая их еженедельно перед экзаменаторами испытанию в приобретённых ими знаниях, как по части богослужения, так и прочих духовных науках; и тех из них, кои окажутся успевшими, отпускать с разрешения преосвященного Брестского епископа Антония к своим местам, о тех же, кои в течение трёх месяцев окажутся не успевшими или и в самом начале признаны будут неспособными к обучению, представлять ко мне с своим мнением для определения их дьячками или пономарями. |
| На основании сего, долгом поставляю просить ваше высокопревосходительство, чтобы для производства назначающегося в селе Романове следствия назначен был благонадёжный чиновник, не зависящий от губернатора и не имеющий связи с прежними производителями, иначе означенное следствие совершенно будет бесполезно для открытия истины по Романовскому делу. Луцкому благочинному А. Червяковскому, от 5 января за 16, о назначенном новом следствии по Романовскому делу, на котором он, Червяковский, может объясниться во взведённых на него обвинениях Высшему начальству благоугодно было внять моему в пользу вашу представлению. При назначающемся новом следствии, вы будете иметь возможность представить случившиеся в Романове обстоятельства в настоящем их виде; и я поставляю вам в обязанность, чтобы вы на сём следствии объяснили вполне некоторые противоречия, оказавшиеся, по мнению местного гражданского начальства, между вашими к оному начальству донесениями и объяснениями, а тем самым оправдали совершенно ваши действия. Что касается переведения вас на другое место, я считаю сие неуместным, после улучшения Романовского прихода, присоединением к оному прихода Поддембецкого. Впрочем, всё будет зависеть от того, как вы покажетесь после предстоящего исследования; и вы можете быть уверены, что я вас не оставлю, если происшедшее в Романове возникло от ревности вашей к исполнению своего долга, а не от вашего неблагоразумия или от других побуждений. Депутатом к упомянутому следствию назначается мною член Жидичинской комиссии, священник Иосиф Шанковский. Министру внутренних дел Д.Н. Блудову от 8 января за 32, о притеснениях и неблагонамеренных действиях гражданских чиновников и Римского духовенства в отношении Униатов по Вилейскому уезду В 31 день марта и 10 апреля прошедшего 1834 года, я имел честь войти к вашему высокопревосходительству тремя представлениями, за 122, 133 и 134, по предмету совращённых Римлянами многочисленных Униатов. Во втором из сих представлении упомянуто о Христовской Греко-униатской каплице, завладённой Дуниловицкими доминиканами и употреблённой ими за орудие совращения местных Униатов в Римский обряд. Между тем, Минский гражданский губернатор в конце истекшего сентября месяца уведомил меня, что он, по донесению Вилейского земского исправника о ветхости Христовской и Холхельской Греко-униатских церквей, приказал запечатать обе сии церкви. |
| В седьмом веке на бывшей территории Храма (там, где находится место жертвоприношений Мелхиседека, в «центре Земли») построена мечеть Омара, куда иудеям было запрещено вступать под страхом смерти. Возведение этой мечети имеет исключительно большое значение, так как строжайшее требование иудаизма заключается в том, что еврейский Храм может быть построен только на одном месте – на Храмовой Горе в Иерусалиме, и никакого подобия ему не разрешается строить в иных местах. ¨ Год гибели Иерусалима (73 г.) приходится на сороковой год после распятия Господа Иисуса Христа: «Сорок лет Я был раздражаем родом сим, и сказал: это народ, заблуждающийся сердцем; они не познали путей Моих, и потому Я поклялся во гневе Моем, что они не войдут в покой Мой» ( Пс. 94, 10–11 ). ¨ Евреи с 70-го года после Р.Х. были изгнаны из родной земли и рассеяны между язычниками. ( Мих. 7, 8–9 ; Втор. 28, 64–66 ). После второй Иудейской войны 132–135 гг. иудеи утратили свою государственность (до 1948 г.). ¨ Прекратилось принесение всех иудейских жертв, и ни один агнец с тех пор уже не был заклан в Пасху. Для иудеев исчез последний обязательный, так называемый пятый шаг на пути покаяния: жертвоприношение ( Дан. 9, 27 ). Удивительно, что в строгом соответствии с этим пророчеством римский полководец Тит, руководивший разрушением Иерусалима, умер затем через два года от болезни в тяжких страданиях. ¨ В эпоху второго Храма, после вавилонского пленения, утрачены урим и туммим (обязательные для богослужения священные предметы, характер и точное назначение которых давно утеряны), а также многие иные священные предметы первого Храма ( Ездр. 2, 62–63 ). ¨ После периода построения второго Храма у иудеев исчезло пророчество как таковое (последний ветхозаветный пророк – Малахия, живший около 400 г. до Р.Х.). Во втором Храме уже не было видимой «славы Господней» – Шехины, она оставила евреев. Второй Храм ожидал прихода в него Бога-Мессии. Вместо исчезнувших пророчеств иудеи самовольно ввели формализованную молитву. ¨ Во время праздника Дня Искупления – Йом Кипур (в ходе обряда, добавленного в период существования второго храма после потери ковчега Завета) в 30 г. после Р.Х., за 40 лет до разрушения храма, красная нить на роге «козла отпущения» перестала становиться белой, т.е. Бог не стал принимать жертвы за весь еврейский народ. Этот обряд описан в Талмуде, в трактате Йома, а также Иосифом Флавием. В ходе обряда к рогу «козла отпущения» привязывали красную нить и затем отпускали его. Считалось, что если Бог принимал жертву за Израиль, то красная нить превращалась в белую. Трактат Йома подтверждает то, что распятие Мессии отменило принятие этой жертвы. |
| У народа израильского брак, не смотря на откровенное свидетельство о его божественном происхождении, был не столько религиозным, сколько семейно-гражданским актом, и при богатстве юридических определений, известных нам относительно брака, с обрядной стороны представляется довольно бедным, сравнительно с браками многих языческих народов. Заключение брака у израильтян, по древнему патриархальному обычаю, составляло чисто семейно-гражданский акт: по согласии жениха и невесты, также родителей и первородного брата, жених давал невесте брачный дар и затем подарки ея родителям и братьям 642 . После этого невеста принадлежала мужу и для него должна была хранить целомудрие 643 . В назначенный день жених в брачном наряде, украшенный венцом 644 , отправлялся в сопровождении друзей в дом невесты. Невеста, украшенная и покрытая покрывалом, шла из дома родителей в сопровождении своих подруг при пении и, так как брак совершался вечером, при свете факелов и светильников в дом жениха пли его родителей, где был приготовлен брачный пир. Самое бракосочетание еще более просто: оно не сопровождалось никакими религиозными обрядами, ни жертвоприношениями, и не освящалось молитвами. Невеста передавалась жениху с изречением благословения родителями 645 . Было ли в обычае употребление чаши вина, употребляемой у современных евреев – неизвестно. Чтением контракта заканчивался обряд брачный. Как ревнители размножения потомства евреи, и всегда, как и теперь, все внимание сосредоточивали, кажется, на брачном чертоге. Христианский брак, как и брак всех дохристианских религий, распадался на две части: обручение и самое бракосочетание. Обручение состояло в том, что невеста подавала жениху руку и получала брачное целование, – после чего она должна была носить покрывало в знак того, что она исключительно принадлежит с тех пор своему нареченному жениху. «Девицы, уже обручённые, – говорит Тертуллиан , – непременно должны носить покрывало, как скоро подали руку жениху и получили от него брачное лобзание» 646 . Употребление покрывала (velatio sponsae) – обычай римский, от которого произошли и самые названая nubere, nupta и ruptae, как обычай общи почти всем народам, от римлян перешёл и к христианам. Но этот языческий обычай старались освятить и оправдать библейским примером, – именно примером Ревеки 647 . Пример Ревеки встречается к в молитвах как латинских, так и греческих, из которых он перешёл и в протестантские. Впоследствии брачное покрывало ставится уже в связь с богопосвященным девством и последнее считается духовным обручением и браком с церковью, невестою Христовою 648 . |
| 9 . Спустя некоторое время, при Клавдии II (268–270), опять пролилась кровь мучеников в Риме и по всей Италии. В лице Аврелиана (270–275) на римский престол вступил новый гонитель христианства. Перед смертью (275) он издал эдикт о жестоком преследовании христиан. 10 . Император Диоклетиан (284–305) и его соправитель Максимиан (286–305) долгое время терпимо относились к Церкви. В больших городах были сооружены великолепные храмы. По словам Максимиана, в то время к христианству «примкнули почти все мужи». Однако вскоре Диоклетиан круто изменил свою религиозную политику и поднял новое, десятое, гонение, ужаснее всех до того бывших. Это была последняя решительная схватка между язычеством и христианством. Вначале произошла чистка армии от многочисленных христиан. Но настоящая буря разразилась в 303 г. Друг за другом последовали четыре эдикта, направленные против всех сторон жизни Церкви. Первый предписывал разрушить храмы, сжечь священные книги, лишить христиан гражданских прав, почетных лиц – их чинов и званий, а находящихся на императорской службе и свободы. Ответственность за пожар в императорском дворце была возложена на христиан. В Никомидии было четыре мученика. Всем под угрозой смертной казни было предписано совершать жертвоприношения. Второй эдикт предписывал арестовывать всех христианских священнослужителей. Третий и четвертый повелевали под угрозой смерти принуждать к жертвоприношению именно христиан. Повсюду полились потоки крови исповедников и мучеников. Гонения продолжались с той же жестокостью и при Галерни (293–311). Во время Диоклетианова гонения совершилось мученичество фиватского легиона за его отказ принять участие в преследовании христиан, братьев по вере. По приказу Максимиана весь легион был казнен. От всех своих подданных Римское государство требовало только одного: внешнего. хотя бы формального, участия в государственном культе как выражения лояльности, как подчинения себя власти и соблюдения римских традиций. Сжечь несколько зерен ладана перед изображениями отечественных богов, назвать императора «Господом», исполнить обряд – вот все, что требовалось от гражданина, и, исполнив это, он был свободен исповедовать любую веру, искать духовного смысла жизни, где угодно. |
| Это наверно-умышленное бездействие или, лучше сказать, постоянное волнение не только утвердило совращённых в упорстве и в отступничестве, но и дало вес неблагонамеренным внушениям: что отступничество и других Православных и возможно, и не будет преследуемо правительством. В этом то рассчитанном бездействии местных гражданских властей должно видеть главную причину движения к совращению, открывшегося по Порозовскому приходу в прошлом 1858 году. Во-вторых. Вашему Высокопревосходительству известно, что современно сему последнему движению к совращению распространена была неблагонамеренными людьми весть не только по приходу Порозовскому, но и по другим местностям, будто «теперь дозволен переход в Римский обряд, кто сего пожелает, и что Православные не могут сего воспретить желающим, ниже возвращать на лоно Православия перешедших». Но обратили ль внимание местные гражданские власти на эту весть, донесли ли о ней, по крайней мере, начальству? – а между тем, прекращение и преследование вредных ложных слухов лежит на обязанности гражданских властей. В-третьих. Известно также Вашему Высокопревосходительству, что в Порозове Римско-католический священник, в видах влияния на Православных и в подрыв тамошнему казённому училищу, основал своевольно собственное приходское училище, в котором незнающий русской грамоты его органист обучал по-польски. Но почему местные гражданские власти не воспрепятствовали этому противозаконному учреждению? Донесли ли, по крайней мере, об оном по начальству? Это училище закрыто в прошлом году по распоряжению Вашего Высокопревосходительства; а между тем, преосвященный Игнатий доносит мне, что оно существует и ныне в доме Латинского ксёндза и что в нём учит польскому языку незнающий по-русски мещанин Гришкевич. На вопрос о сем Православного священника, становой пристав отвечал: «неужели вы хотите запретить Римскому ксёндзу обучать катихизису своих прихожан?» Как бы для обучения Римско-католическому катихизису необходимо было обучать непременно польскому языку. |
| Из рассказа о воспитании Семашко, мы уже видели, как деятельно оберегались школы от русского влияния. Русским по духу и крови воспитанникам старались внушить, что истинное отечество их католическая Польша. Но если бы кто из униатского духовенства и не особенно одушевлялся в школе польско-католическими идеями, то на месте он уже ни как не мог устоять от этого соблазна. Завися, как в получения прихода, так и в материальном вознаграждении, от польского помещика католического исповедания, очень редкий, может быть из тысячи один, священник был в состоянии не уклониться в латинство. И действительно, в 1-й четверти текущего столетия униатское духовенство совсем стерло свою прежнюю физиономию и встало в ряды римско-католического. Оно имело уже то же одеяние и те же наружные знаки отличия, что и католическое духовенство, служило в одних церквах, на одних алтарях и в тех же священных облачениях, что и латиняне; греческие обряды заменило римскими: вместо внятного богослужения – тайно читаемые мессы, вынесло из церквей иконостасы и заиграло на органах! Единственное достояние, остававшееся от прежнего богослужения, славянский язык – ревнители заменяли латинским. Даже проповеди , в русском крае, русскому народу произносились на польском языке! Что же касается народа, то он был во власти католического барина, а потому и шел безропотно туда, куда указывал он и олатинившийся пастырь. Таким образом, ко времени выступления Семашко в качестве защитника, если так можно выразиться, православно-русских интересов в Литовском краю – не оставалось уже почти никакой преграды к окончательному совращению униатов в римский обряд. И католики действительно пользовались случаем – перетаскивали в свое исповедание целыми тысячами. Правда из Петербурга это запрещалось, но ревностные слуги Ватикана очень хорошо умели обходить все законы и указы. Ко времени поступления на службу Семашко несколько лет лежало в греко-униатской коллегии дело о возвращении более двадцати тысяч униатов, перешедших в католичество из одной только виленской епархии, состоявшей всего только из 300 церквей. |
|
|
