| в верхнем Тибете. Банчень-Ламы суть следующие: 1) Кэ-чу-ни-ма-чо-рр-чи-фо-лэ-бу-ко-рр. Род. 1445 г. 2) Чу-бай-ван-гу-со-на-ма-чо-рр-чу-яан-ба. 3) Кэ-чу-бай-ван-гу-ло-бу-цзан-дун-ю-чу-ба. Род. 1505 г. 4) Бан-чэнь-Ло-бу-цзан-чо-рр-цзе-цзя-лэ-цзан. Род. 1567 г.; в 1612 г. получает подать; умер на 96 году. 5) Бан-чэнь-Ло-бу-цзан-и-но. Род. 1663 г.; в 1713 г. получил патент. 6) Бан-чэнь-Ча-бу-цзун-ба-лэ-дань-и-и. Род. 1738 г.; в 1782 г. пришел в Пекин. 7) (?) Род. 1782 года; управлял в своей стране на 16 году. По новейшему китайскому статистическому отчету (т. е. около 1887 г.), народонаселение Тибета очень незначительно. В 1738 г. колониальным правлением насчитывалось 68 городов или «горных гнезд», 30 в Вэй, 18 в Цзан, 9 в Хаме (Kham). 12 в Ари. Население Далаи состояло из 320,500 лам и 121,438 семейств, сосредоточивающихся около 3,150 монастырей. Банчень имеет 327 монастырей, 13,700 лам, и 6,752 семейств. Страна описывается на половину нелюдною, покрытою болотами, ледниковыми горами, с ужасными падениями и повышениями температуры. Город Хласса почитается «землею Будды», и китайский гарнизон расположен в Течи, на две мили отсюда. Постоянное число туземных войск Тибета состоит из 50,000 инфантерии и 14.000 кавалерии; на центральный Тибет приходится 3,000, на дальний (ulterior) 2,000, в Ари 5,000; Кхопас – 1,000 и 3,000 первого лагеря тибетян и монголов. Законы, состоящие из 41 гл., весьма суровы. Половина из пожитков и наследства после каждого умирающего человека принадлежит Далаи, другая половина делится по монастырям. К пограничным племенам принадлежит два Ротанских на юго-запад, имеющими 50 местечек (cities), 40,000 семейств, 25,000 лам Красной церкви и 120 монастырей. Климат и произведения земли те же, что в Китае, но китайского здесь мало. На юго-запад, в Парпу (Непал) три племени с 50,000 семейств, сделавшиеся китайскими подданными при Юн-чжене (1723–1736), и позже смешавшимися с Гуркхазами (Goorkhas). Их подать отсылается чрез Тибет. Сверх сего есть очень много мелких бродячих племен, сосредоточивающихся более всего кругом Тибета. |
| а) В отношении к самим ламам, которые отличаются порочностью. Самые великие грешники в Монголии без сомнения суть ламы, а их храмы суть центр всевозможных беззаконий; но этого вслух и прямо никто не осмеливается говорить, юридически, и религиозно ламы почитаются на высоте своего положения. Даже явно они могут быть виноваты и достойны строгого наказания, но они так искусно прикрываются друг другом и системою своего вероучения, что и самый грех как бы имеет законное основание и ненаказуемость: ламская система справедливо служит каменным ложем для покоя. Немногие только ламы с честью держат себя и не напрасно носят священную одежду, драпируясь ею не без некоторой напыщенности и сознания своего достоинства. Мальчик, по достижении шести или десяти годов, его родителями и стражами семьи (ламами) непременно предназначается к духовному званию, т. е. признается ламою. Некоторые начинают с сего возраста носить красное платье, брить голову, завертывать в складки верхней одежды священные тибетские книги, связанные между двумя продольными и длинными досками, получать от всех почетные приветствия, подобно ламе. На первых порах это крайне лестно и для юноши приятно, но, по прошествии нескольких лет опыта, он приходит к противному убеждению и часто вспоминает период, когда многое дурное из ламской жизни было ему неведомо. Давая известные на время обеты, стараются тщательно исполнять оные, или повторять систематически; переживая мучения совести, при нарушении заповеди добра, они стараются забыть самый момент греха, но рады совершить другой, третий, и тогда получают порочное облегчение – совесть не беспокоить При таком настроении ламы готовы на совершение какого угодно преступления, к коему становятся безучастны и индифферентны лишь бы это не было гласным и не вызывало преследований законной власти. Эти центры ламизма являются зачастую местом совершения всякого рода грехов более или менее тяжких. Урга, – главное местоутверждение монгольских лам – может почитаться тому достаточным примером. Нигде так не развито конокрадство и мошенничество при торговых сделках, как в сем городе, где на площади постоянно шатаются ламы, и вмешиваются в дела монголов. К чести лам, убийства среди их крайне редки и исключительны. Не редко юные возрастом мальчика становятся за то жертвою дьявольских страстей и ухищрений лам, или эксплуатируются ими без особенного сострадания. |
| В Забайкальской духовной миссии состояло 23 миссионерских стана, а на службе в миссии было 20 миссионеров и 3 сотрудника миссии. Весьма тяжелыми представляются те условия, среди которых проходят свое служение забайкальские миссионеры. Кроме затруднений, зависящих от топографических причин – разбросанности улусов и отсутствия сколько-нибудь сносных путей сообщения между ними, важнейшее значение в смысле противодействия евангельской проповеди наших миссионеров имеет зловредная деятельность огромного количества штатных и нештатных лам (их более 18 тысяч). Опасными противниками успехов христианской проповеди между бурятами были, после лам, инородческие власти из язычников, действовавшие во вред христианству частью сами по себе, частью под влиянием тех же лам. Во всех инородческих ведомствах тайшами и другими начальниками служат фанатики-язычники, от которых исходят всякого рода преследования и притеснения христиан, принимающие иногда характер гонений. Всех миссионерских школ в районе Забайкальской миссии к 1 января 1898 г. было 29. Учащихся в них было 700. В 1896 г. просвещены св. Крещением 152 человека из ламаитив, шаманства и магометанства, а в 1897 г. 29 человек ламаитов обоего пола и 47 человек шаманистов. На содержание Забайкальской духовной миссии из средств Православного Миссионерского Общества было отпущено в 1896 году 37.557 р. и в 1897 году 25.184 руб. з) Иркутская духовная миссия Иркутская духовная миссия к концу 1897 г. имела 20 станов. Обширность пространства, а также затруднительность путей сообщения лишают миссионеров возможности часто посещать улусы крещеных инородцев и оказывать на них религиозно-нравственное воздействие. Более благоприятным представляется религиозно-нравственное состояние крещенных инородцев, стоящих под более близким пастырским руководством миссионеров. Лиц, находившихся на служении миссии в звании миссионеров, сотрудников миссии, псаломщиков, учителей и учительниц и толмачей, было 64. Из всего личного состава Иркутской миссии только 6 миссионеров знают инородческий бурятский язык, остальные же миссионеры, при исполнении обязанностей своего служения, прибегали или к помощи толмачей, или же пользовались напечатанными русским шрифтом бурятскими переводами литургии, молитв и поучений, сделанными Переводческой Коммиссией при Иркутском Комитете. Миссия испытывает большие затруднения относительно пополнения личного состава людьми, пригодными и способными для миссионерского служения. |
| 118 И, видя свое бессилие сделать, при подобных условиях, что-либо на пользу своих собратий-христиан, эти представители охладевали к своим обязанностям, становились безразличны к ним. Один тайша-христианин, не находя себе защиты от происков и интриг язычников, сложил с себя это звание. Пример этот не единственный в Забайкальской миссии. 119 Дело вообще в подобных случаях оканчивалось тем, что весь состав Степных Дум и Управ, не исключая даже низших должностных лиц, (письмоводителей и их помощников), по-прежнему оставался фактически языческим. He меньшее противодействие встречала деятельность Забайкальской миссии и со стороны служителей языческого культа – шаманов и особенно лам. И те, и другие лично были заинтересованы в том, чтобы держать инородцев в умственном и нравственном невежестве и порабощении себе и в крайне неприглядной обстановке кочевой жизни и потому употребляли все усилия к тому, чтобы парализовать всякие попытки к обращению инородцев в христианство. Шаманы старались внушить им великий страх к себе, утвердить в них убеждение в своей чудодейственной силе, в том, что они, шаманы, могут навести всякие беды и несчастия на тех, кто решился бы оставить прежнюю веру и перейти в христианство. 120 Действия лам, представлявших, несмотря на их чрезвычайную многочисленность, одну крепко сплоченную и широко раскинувшуюся организацию, опирались в настоящем случае на то уважение, которое, по учению ламаизма, должны питать последователи этого лжеучения к ламам, (даже ведущим соблазнительную, безнравственную жизнь), как единственным руководителям в нравственной жизни. Мы уже выше отмечали этот важный пункт в ламайском лжеучении, который так высоко ставит лам над прочими людьми и старается придать ламам особое, господственное над ними положение. Поддерживая это убеждение в ламаитах, а также широко применяя к делу свои действительные, а более мнимые медицинские познания и гурумы, ламы приобрели у ламаитов репутацию целителей, молитвенников и вообще виновников их благополучия и, как мы замечали выше, даже почитаются ими за богов низшего разряда. |
| Достаточно сравнить результаты искусственного отбора уже упомянутых собак с результатами искусственного отбора, например, ослов, верблюдов, лам, яков или гусей... И мы начинаем понимать, что далеко не над всеми видами можно так эффектно «поиздеваться», как над собаками. Можно, конечно, говорить, что это просто так получилось, что селекционеры над гусями, в целом, трудились меньше, чем, например, над курами (или голубями), и поэтому такие скромные результаты. Однако большинство имеющихся свидетельств этого не подтверждают. Например, с одной стороны, известно, что многие слабо изменившиеся одомашенные животные имеют очень древнюю историю одомашнивания. Тем не менее, результаты селекции не впечатляют (ослы, верблюды, ламы, альпаки, гуси и др.). С другой стороны, породы собак очень маленького размера известны уже из захоронений 3 – 1.5 тыс. лет до нашей эры. Причем в обеих частях Света (например, в египетских и древне-индейских захоронениях). Получается, что уже древние индейцы сумели вывести маленьких собачек, но при этом в отношении лам или альпак (которые использовались и продолжают использоваться в сельском хозяйстве активно, всесторонне и уже очень давно) почти не преуспели. Но почему? Потому ли, что они просто мало трудились конкретно над ламами и альпаками, а над собаками трудились много? Или потому, что собака, как вид, имеет впечатляющий размах возможной внутривидовой изменчивости, и поэтому она его и демонстрирует (весьма щедро, причем уже с древнейших времен), а у лам или альпак – запас внутривидовой изменчивости гораздо скромнее? В общем, анализ результатов селекции разных одомашненных видов как бы намекает на возможность существования неких границ изменчивости (в том числе, и границ скрытой изменчивости), которые уникальны для каждого вида. Правда, некоторые генетики, на основании каких-то там своих генетических фактов, утверждают, что они не видят никаких «границ изменчивости вида» на генетическом уровне, и что внутривидовая изменчивость на генетическом уровне ничем принципиальным не отличается от изменчивости между видами (нет никаких «генетических скачков» на этом уровне). Однако морфологические факты – тоже упрямая вещь. И наверное, эти факты не менее упрямы, чем генетические? |
| При этом еще было обнаружено: 1) что ламы, открыто с 1809 года преследуя и обращая шаманов, не только грабили и уничтожали их, но с порабощением шаманства стали распространять между русскими инородцами вредные внушения и о христианской вере, – в видах приостановления распространения православия; 2) что Забайкальские ламы, обязанные по правилам их веры жить при кумирнях, собираются в оные только однажды в месяц на общие богомолья (хуралы), по окончании коих, разъезжают по кочевьям, ведут жизнь развратную, своевольную, на счет остальных невежественных инородцев, причем эксплуатируют их сбором подаяний будто на кумиренные надобности и платою за различные изобретаемые произвольно ламами требы и 3) что, наживаясь таким образом с отягощения народа, ламы ведут, недозволенную им, торговлю в Китае и, вопреки строгому запрещению еще 1741 года, постоянно сносятся с заграничными ламами и принимают у себя разных будто вдохновенных монгольских лам хубильганов. А эти монгольские хубильганы поощряют забайкальских лам к возможно большему распространению в Сибири лам и с тем вместе владычества Тибетского Далай-ламы и Ургинского Хутукту. Вследствие таковых внушений и предоставленных ламам в 1809 году власти пресекать шаманство, глава ламанства в Сибири Бандидо-хамбо-лама стал стремится приобрести потомственное право на завладение всеми бурятскими и тунгускими сибирскими племенами, обращая их в совершенно подвластное ему ламство, подобно тому как Харашабиями 31 … Другими словами учрежденный Екатерининским русским правительством Бандидо-хамболама в Забайкалье деятельно и с успехом стремился отторгнуть инородческую часть русских подданных от государства русского в полное не только духовное, но и гражданское подчинение себе, соблаговоляя сам пока еще оставаться в каких-то вассальных отношениях к России!.. Вот до какой предательской притязательности и наглого посягательства инородцев ламаитов довело шествие правительства Александра Первого по намерениям Екатерины II и обязательство его управлять по сердцу великой энциклопедистки царицы, осужденным ею самою в разочарованном конце ее царствования!.. |
| Долгое и внимательное наблюдение над бурятским миром и близкое знакомство со всеми уголками этого мира дало Владыке Вениамину богатейшую возможность представить в 1863 году Святейшему Синоду обширную записку «О ламском идолопоклонническом суеверии в Восточной Сибири». В этой записке заключается такая обстоятельная критика непомерной любезности к идолопоклонническому суеверию во вред православному просвещению и так много в ней убедительных доводов, указывающих на жестокую государственную опасность от дальнейшего потворства ламаизму, что даже сам архипастырь решился опубликовать свою записку только спустя двадцать лет после представления ее Святейшему Синоду и напечатал ее лишь в 1882 году в «Православном обозрении» (сентябрь, с. 164–186). Из означенной записки о ламаизме православная Россия впервые узнала, как в Сибири многие чиновники поступались законом, собственной совестью, интересами Православия, русскими правами и казенными землями, лишь бы только устроить лам как можно лучше, лишь бы только им да их ламаитам было бы хорошо. В этих целях для удобства лам с их дацанами-монастырями, наполненными бездельной изуверской армией бандиев (вроде идольских пономарей) и ховараков (учеников) с ширетуями (настоятелями дацанов) во главе и под общим владычеством языческого папы хамболамы, наши сибирские правители, вопреки Высочайшей воле, провели в жизнь не утвержденное «Положение 15 мая 1853 года о ламайском духовенстве». А в 1860 году даже позволили себе делать представления об угодных ламам изменениях в этом незаконном, но тем не менее осуществленном «Положении». При таких условиях не удивительно, что не только обратившиеся к православной вере буряты, но и коренное русское простонародье, имевшее несчастие оказаться в соседстве с ламаитами, изнывали и до сих пор изнывают под беспредельной властью изуверных лам. Сам Владыка Вениамин при обозрении своей селенгинской паствы испытал на себе в 1862 году безнаказанное надругательство со стороны хамболамы Чайрупа Ванчикова, ездившего везде с многочисленною свитою вслед за архипастырем и призывавшего все население под страхом мести к непослушанию архиерею Христову. |
| Почему же, могут спросить, вышеозначенное анти – русское узаконение 150 лам буряты приписали в своих летописях именно императрице Елизавете Петровне? – Попытаюсь дать, хотя и не бесспорное, тем не менее очень правдоподобное объяснение этой бурятской сказке-небылице. И профессор Позднеев возвещает в «общем очерке развития буддизма у Бурят, и Буряты с лукавыми их ламами утверждают единогласно в своих летописях, что пришлые из Тибета идолопоклонники ламы, разными ухищрениями утвердившись между простодушными Забайкальскими Бурятами, стали домогаться себе государственного признания и привилегированного положения еще с 1712 года. Но, не смотря на то, что осуществлению этого ходатайства старался содействовать влиятельный русский посланник по восточным делам Иллирийский граф Савва Лукич Владиславич-Рагузинский все-таки ни одно национально-русское правительство ни Петра Великого, ни Екатерины I, ни Петра II, ни правительство даже онемеченной и преданной немцам Анны Иоанновны, не решилось исполнить этого домогательства иноземных языческих лам, прикрытых бурятскими прошениями. Удалось означенным Тибетским и Монгольским выходцам ламам достигнуть упомянутых своих стремлений и официального государственного признания их только в начале 1741 года, в самый разгар страшной смуты вверху Русского Царского трона, в разгар безобразных ссор и частых, внезапных узурпаторских смен правителей и временщиков, разнуздавших свои страсти при колыбели, немецкого младенца, принца Брауншвейг-Люнебургского, выписанного Бироном пред кончиною Анны Иоанновны из заграницы для большего наругательства пришлой немецкой ватаги над измученным и терроризованным русским народом... Но то был конец многострадальному долготерпению русского народа, – и вот вскоре же до иноземных лам, восторжествовавших тогда при пособничестве немцев в Забайкалье над русскими интересами, дошла поразительная для них весть; немцы в С.-Петербурге низвергнуты, правительственные деяния их признаны предательскими и клятвопреступными и сами они осуждены на смертную казнь, а Верховная власть возвращена в руки православной дочери Петра I-ro, Елизаветы, именно как представительницы всего антинемецкого Что же было делать Тибетским ламам в Забайкалье?... |
| Из Кяхты началось мое собственно-миссионерское путешествие, для которого я выехал. Сначала я отправился на восток по китайской границе, вверх по Чикою. Здесь население идет по большей части узкою долиною между хребтами гор, расположенными вдоль по течению рек. Великолепные виды, умеренный и приятный климат и редкая по хлебородию почва часто заставляли меня задумываться, как мало мы, русские, знаем свою Россию: в каких мрачных, нередко ужасающих, видах представляется воображению русского крестьянина Сибирь, особенно такой отдаленный край, как Забайкальская область, и он теснится полуголодный во внутренних губерниях, боясь и подумать о переселении в Сибирь! Первыми обитателями этих мест были буряты-монголы. Они же первые из русских монголов сделались и последователями буддизма, – из жаркого климата Индии наконец достигшего и до холодного климата России. В настоящее время монголов-бурят в этой местности считается до семи тысяч душ обоего пола. Проповедь моя о Христе и здесь, как у кударинских бурят, естественно, прежде всего была обращена к простым бурятам, которых всегда удобнее встретить и на полях и в улусах. Для привлечения их к себе мне не нужно было употреблять никаких стараний. Свойственное всем необразованным народам любопытство влекло их ко мне везде, куда я ни приезжал. Стоило только остановить экипаж, и тотчас толпы бурят окружали его со всех сторон. Увидевши пред собою духовное лицо, все друг перед другом спешили принять благословение, наклоняя головы и поднимая сложенные ладонями руки от груди ко лбу; некоторые же, в знак особого уважения, делали при этом по три земных поклона. Из этого можно было уже догадаться, что отношения простых бурят-ламайцев к христианству такие же, как у бурят-шаманцев: у тех и у других одно и то же понятие об одном Боге и данных им разных верах и о необходимости каждому народу держать свою веру. «Ваш Бог – наш Бог , ваш лама – наш лама; Бог один, вера разна», – говорит бурят русскому при рассуждении о вере. До чего простирается это, можно сказать, безразличие в вере у простых бурят, показывают следующее, бывшие со мною, случаи. В Харацае (на реке Джиде, по границе китайской) один бурят, почитая меня за такого же хамбо-ламу (первенствующего ламу), какой и у них, явился ко мне с жалобою на своих лам за то, что слишком много берут за похороны, и просил меня заставить лам хоронить бедных бурят дешевле. Сколько я ни уговаривал его оставить лам и не искать от них погребения, он не хотел внимать моим словам и не переставал просить о том же. Матери-бурятки, поднося детей своих под благословение, рекомендовали мне посвященных ими в ламы, в полной уверенности получить от меня одобрение за посвящение в звание, к которому принадлежу сам. В одном месте, молившиеся на горе буряты, увидевши меня, тотчас подбежали ко мне и с чувством самодовольства стали объяснять мне, что они «служили молебен, – так, по своему, – на счет скота». |
| Произношением слов, и именно из священных книг, ограничивается все познание учащегося чтению; по достижении этого совершенства остается пред учащимся другое поле, весьма трудное – уразумение текста, который он читает зря и вслух, не отдавая отчета в идеях и концепции. Только специалисты, ламы и другие духовные лица, доходят до правильного разумения на собственном языке того, что содержится в священных тибетских письменах; большинство же народа, для изучения своего языка родного и письмен, не может обойтись без правительственной помощи. Из лам, читающих как следует по-монгольски, приходится три или четыре на сто; из простолюдинов же, умеющих более или менее сносно читать, приходится тринадцать или четырнадцать на сто. Таково плачевное состояние дела, побуждающее некоторых обращаться к помощи языка китайского. На самом же деле алфавит монгольский легок и немногосложен, так что для изучения гораздо легче английского языка, как в усвоении звуков, так письмен и конструкции. При такой крайности, народ хотя учится священному языку у лам, но неохотно и по нужде. 9. Будучи буддистами или частью – ламаитами, ламы для монголов крайне тяжелы и угнетают национальность более, нежели помогают её развитию, особенно часто подвергают её всякого рода взысканиям. Человек болен, посылают за лекарем, а лекарь – лама, которому нужно дать за труд что-либо. Будет пациент богатый или бедный, он должен заплатить или деньгами, или домашними животными, послать лошадь за врачом и обратно отвезти его, иначе лама не придет; некоторые, впрочем, денег в сем случае не берут, но получают за то после и с процентами. Как при лечении, во время и после, так и при всяком ином занятии. Лама молится и молитве приписывается главнейшее значение; если вблизи есть храм, он идет туда для сей цели. Набожный монгол, помогая ламе, должен поделиться и для пользы кумирни; богатый человек жертвует лошадьми, верблюдами, свиньями, баранами на содержание лам, живущих при известной кумирне или монастыре. Вместо животных и вещей могут быть и денежные подарки, и жертвы. |
|
|
