| Широко известны факты о каннибалистических практиках крестоносцев. Участник первого похода, монах-бенедиктинец Раймунд из Пюи свидетельствовал: «...наши люди страдали от голода. Меня бросает в дрожь от того, что многие из них, дошедшие до крайней степени безумия, вызванного нехваткой пищи, решили отрезать куски мяса от ягодиц лежащих сарацин, которые они потом жарили и ели полусырыми». В настоящее время каннибализм франков хорошо изучен учеными, хотя было время, когда европейские историки почти перестали упоминать о нем. Тогда Западная Европа создавала миф о «единственной прогрессивной цивилизации», и подобные факты просто мешали. Но мы легко можем представить, какой ужас наводили закованные в железо людоеды из Западной Европы на культурных и просвещенных жителей Востока, умевших возделывать сады, строить дворцы, бани и ветряные мельницы, знавших секрет изготовления бумаги и читавших Аристотеля. Неслучайно на Востоке представляли крестоносцев в виде кровожадных демонов с рогами и хвостами. Этот невероятный ужас перед франками способствовал успеху Первого крестового похода, но он же вскоре заставил Восток объединиться вокруг Саладина и остановить вторжение западных варваров. Франки, конечно, многое вынесли из этих походов (тут не только предметы домашнего обихода, но и алгебра, и астрономия, и география, и философия, и идеи городской свободы), но массовый каннибализм тоже не прошел для них бесследно. В Европу вернулись люди, узнавшие вкус человеческого мяса. Известно, что в начале эпохи Возрождения каннибализм фиксировался в Западной Европе почти повсеместно. Это был период голода и нехватки продовольствия, но даже когда голод закончился, каннибалистические практики не исчезли. Об этом свидетельствует похищение трупов из могил – этот обычай был широко распространен у западных европейцев в течение нескольких столетий. В Англии даже в девятнадцатом веке было принято ставить у свежей могилы караул или накрывать ее железной клеткой. Но чем же объяснить такую страсть наших западных соседей к человеческой плоти? |
| Нет никакой информации о паломничествах в XI веке из Византии в Святую Землю. Византийский монах Епифаний, автор первого греческого итинерария в Святую Землю, составил описание Палестины до Крестовых походов, однако его время жизни нельзя определить с точностью. Мнения исследователей расходятся: от конца VIII века до XI. До первого Крестового Похода Европа испытала уже три настоящих крестовых похода — войну Испании против мавров, нормандское завоевание Апулии и Сицилии и нормандское завоевание Англии в 1066 году. Более того, в Италии в XI веке возникло — с центром в Венеции — особое экономическое и политическое движение. Мир на берегах Адриатики послужил солидной основой экономического могущества Венеции, и знаменитый документ от 1082 года, данный Венеции Алексеем Комнином, открыл Республике Святого Марка византийские рынки. «С этого дня началась мировая торговля Венеции.» В то время Венеция, как многие другие южно-италийские города, которые до сих пор оставались под византийской властью, торговали с мусульманскими портами. В то же время Генуя и Пиза, которые в X и в начале XI века многократно подвергались нападениям мусульманских пиратов Северной Африки, предприняли в 1015-1016 годах экспедицию на Сардинию, которая была в руках мусульман. Им удалось отвоевать Сардинию и Корсику. Корабли обоих городов заполнили порты североафриканского побережья, и в 1087 году, с благословения папы, они успешно атаковали город Мехдия на побережье Северной Африки. Все эти экспедиции против неверных объяснялись не только религиозным энтузиазмом или духом приключений, но и экономическими причинами. Другим фактором в истории Западной Европы, который связывают с началом Крестовых походов, является возрастание численности населения в некоторых странах, которое началось около 1100 года. Совершенно точно известно, что численность населения возросла во Фландрии и во Франции. Одним из аспектов передвижения масс людей в конце XI века была средневековая колониальная экспансия из некоторых западноевропейских стран, особенно из Франции. Одиннадцатый век во Франции был временем постоянного голода, неурожаев, сильных эпидемий и суровых зим. Эти суровые условия жизни привели к уменьшению населения в областях, ранее полных изобилия и процветания. Принимая во внимание все эти факторы, можно прийти к выводу, что к концу XI века Европа была духовно и экономически готова к крестоносному предприятию в широком смысле слова. |
| 193 ...тевризского царя салтана... – Включение в титул султана именования «тевризский» никак не отнести ко временам Ивана IV, ибо Тевризом турки завладели только в 1590 г. Однако такое титулование существенно для датировки составления самой «Переписки», поскольку в 1607 г. персидский шах Абас уже отвоевал Тевриз у султана Ахмета I (1603–1617 гг.), известие о чем не могло вскоре же не достигнуть Посольского приказа. Но ни в правление Годунова, ни, тем более, в годы Смуты Москва не нагнетала напряженности в русско-турецких отношениях, а в 1614 г. даже рассчитывала на союз с Турцией против Польши. Иное дело – середина первого десятилетия века, когда московский «цесарь, император и непобедимый» царь (пусть лже-Дмитрий, но Иоаннович), тайно принявший католичество и обязавшийся перед папой участвовать в крестовой походе против турок, сосредоточил свои заботы на подготовке этого авантюрного похода и устраивал маневры русскому войску. Тогда-то подобный памфлет вполне мог служить идеологическому обеспечению антитурецкой военной акции, прикрывая ее (в православной стране) ореолом защиты православия. 194 ...якоже есть вторый Манамах... – Согласно государственной теории, изложенной в «Сказании о князьях Владимирских», Киевский князь Владимир Всеволодович после удачного похода на Византию получил от Греческого царя Константина Мономаха царские регалии, которыми венчался, и право называться Мономахом. В 1547 г. Мономаховой шапкой венчался на царство и Иван IV. 201 ...приидоша... в поклисарстве твои неволныи повелители... И по моему царьскому приказу... посолство с моим конюшим болярином было о выходной к тебе моей казне и о оброцех. – Прием обратной, перевернутой инвективы, подхватывающей выпад оппонента и издевательски возвращающей его (ср.выше). 204 Да и потому, что ты неволный обдержатель и посаженный градарь и послушатель, уподобися наемнику: како ти цареградцы повелят, тако и творишь... – Ср. с подлинным посланием Грозного Сигизмунду II: «А ты по делу не волен еси, что еси посаженный государь, а не вотчинный: како тебя захотели паны твои, так тебе в жалованье государство и дали». |
| Так, он не упустил из виду важные события, готовившиеся в Никейской империи, и вступил в дружественные отношения с Михаилом Палеологом [ 3 ], отнявшим у латинян Константинополь. Так, он дорожил мирными отношениями с Манфредом Сицилийским [ 4 ] и считал полезным поддерживать императорскую партию на Востоке. Явное нерасположение европейских христиан приносить новые жертвы для походов на Восток и равнодушие сирийских и палестинских христиан к общим интересам давало султану Бибарсу полную возможность оценить сравнительные преимущества мусульман и воспользоваться благоприятным моментом, чтобы положить конец христианским владениям. В 1262 г. он предпринял первый поход в Сирию и потом в течение шести лет четыре раза повторял эти походы. Следствием его удачных войн было то, что он отнял у христиан Антиохию, взял Кесарию, Арсуф и Яффу, опустошил окрестности Тира и Акры. Нельзя сказать, чтобы эти успехи очень дорого достались Бибарсу, ни разу он не имел против себя соединенных сил христиан, а поражал отдельные отряды иерусалимских и антиохийских баронов, госпиталитов, иоаннитов и кипрских рыцарей. Трудно найти более выразительную характеристику нравственного и политического положения восточных христиан, как следующие слова Бибарса, сказанные на ходатайство Карла Анжуйского за своих единоверцев: " Не от меня зависит помешать гибели франков, они сами себе готовят погибель, самый последний из них разрушает то, что создает самый великий " . Блестящие успехи Бибарса и отчаянные просьбы о помощи из Сирии еще раз вызвали значительное движение в пользу крестового похода. Во главе этого движения во второй раз стал король французский Людовик IX. Можно изумляться настойчивости Людовика, с которой он преследовал свою заветную цель, несмотря на тяжкий урок, вынесенный из Первого похода. Быть может, он и мог бы на несколько лет продлить господство христиан в Сирии, если бы подкрепил их свежими силами, но мечтать о нанесении чувствительного удара мусульманам теперь уже было поздно. Когда в 1270 г. |
| Некоторые латинские хронисты обвиняют во всем алчность храмовников, другие – злобу Раймунда Антиохийского, якобы таким способом отомстившего французскому королю. Но все сходятся на том, что в основе провала была измена. Ранее указав на соперничество сирийских и европейских крестоносцев, мы не можем не отметить и такого фактора, как незнание и неспособность вождей похода, не сумевших противостоять гибельному предложению сирийских баронов; к этому мы еще вернемся чуть ниже. После столь позорного провала стали отчаиваться в успехе священной войны. Хотели было начать осаду Аскалона, но быстро отказались от этой затеи. Французский король и германский император решили возвращаться в Европу, имея на счету своих успехов лишь то, что один оборонялся против множества турок на Памфилийской скале, а другой разрубил пополам великана под стенами Дамаска. «С этого дня, – пишет современник, – состояние и положение восточных латинян становилось с часу на час все хуже». Мусульмане научились не бояться западных воинов и государей, а неверие в свою отвагу, робость и несогласие все сильнее овладевали христианами. В целом новая священная война много уступает предшествующей. Повторив все ошибки и слабости Первого крестового похода, Второй оказался лишенным его сильных сторон. Если первый был движим верой и героизмом, то Второй диктовался одной верой, да и то ущербной: монахи, игравшие большую роль в его организации и продвижении, тянули в свою сторону. Государи, возглавлявшие этот поход, оказались много ниже стоявших перед ними задач. Французский король, принимая все бедствия и неудачи с покорностью мученика, проявлял на поле боя храбрость воина, но не мудрость стратега. Излишне уповая на Провидение, Людовик забывал, что оно не покровительствует тем, кто неспособен проявить инициативу и принять смелое решение. Что же касается германского императора, то, будучи человеком недалеким и тщеславным, он еще меньше годился для роли полководца. Обобщая, можно сказать: ни тот, ни другой монарх не обладал дальновидностью и твердостью, необходимыми для свершения великих дел, их же подчиненные были вполне им под стать. |
| 810 Die Duplik. z. 4; срвн. „Die Auferstehungsgeschichte“ des Herrn von F. Z. Steinmeyer, Berlin, 1871, стр. 58. 811 „Das Leben Jesu“, стр. 471: „Alle unsere Erzählungen aber setzen die Auferstehung Christi nothwendig voraus, und es ist eine Thatsache anzunehmen, welche gar nicht zu bezweifeln ist“. Далее Шлейермахер прекрасно доказывает, почему евангельский рассказ о воскресении Иисуса Хряста нельзя объяснять обманом. 821 „В страшной возбужденности по случаю смерти Иисуса, в борьбе настоящего со свежими прошедшим, рассудка с сердцем, бытия с чувствованием, страстным желанием и хотением внутреннего человека – стушевалась у этих двенадцати учеников, быть может, при помощи их поста ( Матф. 9:15 ) и плача ( Мар. 16, 10 , Иоан. 16, 20 ) или при воздействии звуков и цветов., которые вступили в круг, этой раздраженной и усиленной жизни ощущений, – стушевалась у них здравая и трезвая пограничная линия внутреннего и внешнего мира, и глаз, и ухо, в дрожащих уже наперед членах этого внутреннего волнующегося духовного мира, передавали им как внешнее то, что, в сущности, они видели и слышали только внутренно: они веровали, что видят Иисуса, образ Которого в их душе всем управлял, все проницал“. Keim, „Geschichte Jesu“, 1875, стр. 359–360. Прекрасный разбор и основательное опровержение этой гипотезы можно читать у Кейма („Gesch. Jesu“, стр. 361–362, и в особенности у Вейсса, „Das Leben Jesu“, 1884, В. 2, стр. 583 – 592). 823 Ibid. Разделяя этот взгляд на воскресение Иисуса Христа, Газе говорит, что убеждение его подкрепляется следующими данными. „Архиепископ Вильгельм Тирский, – говорит он, – в истории первого крестового похода рассказывает, что при завоевании Иерусалима благочестивый епископ Адемар (умерший перед Антиохией) прежде всех взошел на стены, а за ним уже последовали другие; в тот же ден многие достоверные мужи телесными глазами видели его на св. местах. Также и многих других, павших во время этого похода, видели многие в Иерусалиме, ходившими подобно другим по св. |
| В начале первого крестового похода крестоносцы еще у Рейна перебили всех попавшихся им на глаза евреев, но не пощадили они и греков в Византии, объявив их еретиками. А когда взят был Иерусалим, они решили истребить всех проживавших в нем турок и арабов. «Кровь, – говорит историк, – струилась ручьями по ступеням мечетей, доходя до колен всадника; а евреев жгли в синагогах. Вслед за этим победители сложили оружие, омылись от крови, и босые, без шапок, начали молиться, с рыданиями, обходя святыни». Крестоносцы второго похода вели себя так же, как и их предшественники: на Рейне они опять перебили всех евреев, не пожелавших уверовать во Христа. При Ричарде евреи, в отчаянии, сами избивали свои семьи или бросались в огонь вместе с своими сокровищами. Таким способом в эпоху крестовых походов целые сотни тысяч евреев, магометан и язычников были обращены в христианство. Жаль только, что, с отнятием у христиан завоеванных крестоносцами стран, эти новообращенные христиане в один миг снова превратились в евреев, магометан и язычников. Орден францисканцев был утвержден папою Иннокентием III в 1209 году. Основателем его был благочестивый монах Франциск Ассизский, которого прославляет даже Ренан в своей «Vie De Jésus». Еще в молодости он отказался от богатства своего отца и стал юродствовать: надел лохмотья нищего, валялся на сырой земле, произносил в конюшне лошадям проповеди , на улицах блеял по овечьи, разговаривал с горами и деревьями, солнце и ветер называл своими братцами, луну и воду – сестрицами, и молился им. Все считали его сумасшедшим. Наконец, он совсем бросил отцовский дом и ушел в лес, где и поселился в одной пещере. Скоро однако же явились у него почитатели, большей частью – молодые люди. Из них-то и составился орден. Целью своей они поставляли служение нищете и людскому горю, особенно в больницах и богадельнях. Но обстоятельства времени – неверие, разврат, ереси и холодное отношение к церкви ее членов как духовных, так и светских – скоро заставили их посвятить себя христианской миссионерской деятельности. |
| Во время осады Акры бременские и любекские купцы по примеру других военно-религиозных орденов, возникших во время Первого крестового похода, устроили на свои средства братство, которое имело целью оказывать помощь бедным и больным немцам. Герцог Фридрих Швабский принял это братство под свое покровительство и исходатайствовал в пользу его папскую грамоту. Это учреждение впоследствии получило военный характер и известно под именем Тевтонского ордена [ 5 ]. Филипп, приехавший во Францию, начал мстить английскому королю в его французских владениях. Английским королевством управлял тогда брат Ричарда Иоанн (будущий английский король Иоанн Безземельный [ 6 ]), с которым Филипп вошел в отношения. Действия Филиппа, направленные во вред Ричарду, были прямым нарушением договора, заключенного ими во время сборов к крестовому походу. По этому договору французский король во все время отсутствия английского короля не имел права нападать на его владения и мог объявить ему войну только спустя 40 дней после возвращения Ричарда из похода. Излишне говорить о том, что нарушение договора со стороны Филиппа и его посягательства на французские владения Ричарда должны были вредно влиять на дух английского короля. Ричард, оставаясь в Акре, ожидал исполнения со стороны Саладина остальных пунктов мирного договора. Саладин отказался возвратить Иерусалим, не освобождал пленников и не платил военных издержек. Тогда Ричард сделал один шаг, который напугал всех мусульман и который должен считаться самым характерным для той печальной славы, которую приобрел Ричард на Востоке. Ричард велел заколоть до 2 тысяч знатных мусульман, которые находились в его руках в качестве заложников. Такого рода факты были необычным явлением на Востоке и вызвали со стороны Саладина только озлобление. Саладин не замедлил ответить тем же. Ричард не предпринял никаких решительных и правильных действий против Саладина, а ограничился мелкими нападениями. Эти наезды с целью грабежа характеризуют, правда, рыцарское время, но в приложении к главе крестоносного ополчения, который представляет интересы всей христианской Европы, обличали только неумение взяться за дело. Раз Саладин пожертвовал Акрой, христиане не должны были допустить его укрепиться в другом месте, а должны были тотчас идти на Иерусалим. Но Гвидо Лузиньян, этот номинальный король без королевства, вражду которого к Конраду Монтферратскому можно объяснить только завистью, уговаривал Ричарда очистить от мусульман прежде всего береговую полосу; Гвидо Лузиньяна поддерживали также и венецианцы, преследовавшие торговые цели: для них было удобнее, чтобы приморскими городами владели христиане, а не мусульмане. Ричард, поддавшись этому влиянию, двинулся из Акры на Аскалон — предприятие совершенно бесполезное, которое было внушено торговыми интересами итальянских городов и честолюбием Гвидо. |
| Т.Н. Джаксон, И.Г. Коновалова, А.В. Подосинова 40. Альберт Ахенский «Иерусалимская история» (первая половина XII в.) Альберт, каноник Ахенской церкви, автор наиболее содержательной истории Первого крестового похода и начальной истории Иерусалимского королевства (до 1119 г.). Источником для него служили устные рассказы крестоносцев, а также, вероятно, не сохранившееся в самостоятельном виде сочинение некоего лотарингского автора, участника похода (для периода до основания королевства, т. е. для книг I–VI). Издания: Вполне удовлетворительного критического издания пока нет; лучшим на сегодняшний день остается издание в составе монументального «Собрания источников о крестовых походах» (Recueil des historiens des croisades): Alb. Aqu. 1879. P. 265–713. Переводы: На немецкий язык: Alb. Aqu. 1923; на французский язык: Guizot 20–21. Литература: Kugler 1885; Manitius 3. S. 426–428; Knoch 1966; RFHMAe 2. P. 171–172. 1. I, 29. [Крестоносцы штурмуют некую пограничную венгерскую крепость 959 .] А король Кальман (Kalomannus) 960 и все его окружение быстро сели на коней, готовые к бегству в сторону королевства Руси (Ruscia) 961 , если увидят, что столь великая сила галлов (Galli) 962 , захватив крепость, вступает в страну. Вот уже чинились и мосты, рухнувшие от большой ветхости, по которым можно было бы, если потребует нужда, через болота и реки пройти в землю Руси 963 . Но хотя христиане 964 почти совсем добились успеха и через большой пролом в стене проникли [в город], не знаю, по какому несчастному случаю, все войско охватил такой страх, что они разом обратились в бегство и, будучи рассеяны и поражены, словно овцы от нападения волков, искали убежища там и сям, забыв о товарищах. Венгры (Ungari) же, завидев, как вдруг обессилели храбрые бойцы и предались бегству, с великой дерзостью выскакивают из ворот со [своим] королем, без промедления преследуют бегущих, многих поражая, а многих беря в плен, проведя в преследовании большую часть ночи. [Эмихон и некоторые другие спасаются бегством. Все это – наказание Божие за недостойное поведение крестоносцев, в частности, за убийства иудеев, совершавшиеся не по справедливости, а из-за денег 965 .] |
| Во время осады Акры бременские и любекские купцы по примеру других военно-религиозных орденов, возникших во время первого крестового похода, устроили на свои средства братство, которое имело целью оказывать помощь бедным и больным немцам. Герцог Фридрих Швабский принял это братство под свое покровительство и исходатайствовал в пользу его папскую грамоту. Это учреждение впоследствии получило военный характер и известно под именем Тевтонского ордена. Филипп, приехавший во Францию, начал мстить английскому королю в его французских владениях. Английским королевством управлял тогда брат Ричарда Иоанн (будущий английский король Иоанн Безземельный), с которым Филипп вошел в сношение. Действия Филиппа, направленные ко вреду Ричарда, были прямым нарушением договора, заключенного ими во время сборов к крестовому походу. По этому договору французский король во все время отсутствия английского короля не имел права нападать на его владения и мог обьявить ему войну только спустя 40 дней после возвращения Ричарда из похода. Излишне говорить о том, что нарушение договора со стороны Филиппа и его посягательства на французские владения Ричарда должны были вредно влиять на дух английского короля. Ричард, оставаясь в Акре, ожидал исполнения со стороны Саладина остальных пунктов мирного договора. Саладин отказался возвратить Иерусалим, не освобождал пленников и не платил военных издержек. Тогда Ричард сделал один шаг, который напугал всех мусульман и который должен считаться самым характерным для той печальной славы, которую приобрел Ричард на Востоке. Ричард велел заколоть до 2 тыс. знатных мусульман, которые находились в его руках в качестве заложников. Такого рода факты были необычным явлением на Востоке и вызвали со стороны Саладина только озлобление. Саладин не замедлил ответить тем же. Ричард не предпринимает никаких решительных и правильных действий против Саладина, а ограничивается мелкими нападениями. Эти наезды с целью грабежа характеризуют, правда, рыцарское время, но в приложении к главе крестоносного ополчения, который представлял интересы всей христианской Европы, обличали только неумение взяться за дело. Раз Саладин пожертвовал Акрой, христиане не должны были допустить его укрепиться в другом месте, а должны были тотчас идти на Иерусалим. Но Гвидо Лузиньян, этот номинальный король без королевсгва, вражду которого к Конраду Монферратскому можно объяснить только завистью, уговаривал Ричарда очистить от мусульман прежде всего береговую полосу; Гвидо Лузиньяна поддерживали также и венецианцы, преследовавшие торговые цели: для них было удобнее, чтобы приморскими городами владели христиане, а не мусульмане. Ричард, поддавшись этому влиянию, двинулся из Акры на Аскалон, – предприятие совершенно бесполезное, которое было внушено торговыми интересами итальянских городов и честолюбием Гвидо. |
|
|
