| В Определении Священного Собора Православной Российской Церкви о монастырях и монашествующих 1918 г. отмечается значение общежития для монашеской жизни: «Общежитие, согласно иноческим обетам, признается по сравнению с необщежитием более высокой формою иноческой жизни, и потому общежительные монастыри и впредь должны оставаться общежительными, а необщежительные (особножительный или идиоритмический тип организации монастырей, который в определенные исторические периоды имел широкое распространение на Руси.- Л. Л.) желательно обращать в монастыри общежительные там, где это возможно по местным условиям» (Определение от 31 авг. (13 сент.) 1918 г. Гл. IV. Ст. 23//Собор, 1918. Определения. 1994. С. 34). Во 2-й пол. XV в. неизвестным автором был составлен Скитский устав. Возможно, он был написан как раз тогда, когда на Руси пришло в забвение общежитие. Скитский устав нашел практическое применение в маленьких пустынях Русского Севера, где было распространено особножительство, принимавшее иногда характер скитства, особенно в XV и 1-й четв. XVI в., когда там процветало суровое подвижничество; наличие многих списков Скитского устава говорит о том, что он нашел широкое применение ( Смолич. 1997. С. 160). Иосифовов (Волоколамский) Волоцкий мон-рь Иосифовов (Волоколамский) Волоцкий мон-рь Наряду с городскими М. создавались обители и в уединенных местах. Жития рус. святых, основателей М., повествуют о начале новых обителей среди девственной природы. Пустынные М. создавались на берегах рек, озер, на холмах, вдали от мирской суеты, среди лесов и т. д. В XV-XVI вв. М. начинают активно возделывать окружающую природу, что характерно для М. преподобных Пафнутия Боровского, Нила Столобенского и особенно игум. Филиппа на Соловках. В 1-й пол. XVI в. М. строились уже, как правило, либо в городах, либо вблизи них, т. е. это были городские М., сильно отличавшиеся от лесных пустыней Русского Севера. Большая часть их основана была не по свободному почину отдельных подвижников, а по приказу гос. и церковной власти. Почти все М. строились сразу после основания города, и их существование, строй монашеского быта в них были тесно связаны с государственно-политическим значением городов, в которых они появлялись. М. разрастались, они имели большое хозяйство. |
| История Троице-Сергиева мон-ря представляет собой яркий пример древнерус. монастырской колонизации. За 2-3 десятилетия на месте лесной пустыньки сформировалось застроенное и заселенное пространство. Лесной пустынный М. сам по себе, в своей тесной деревянной или каменной ограде, представлял земледельческое поселение, хотя и непохожее на мирские крестьянские села; монахи расчищали лес, разводили огороды, пахали, косили, как и крестьяне. Но действие М. простиралось и на население, жившее за его оградой. Вокруг пустынного М. образовывались мирские крестьянские селения, к-рые вместе с иноческой братией составляли один приход, относящийся к монастырской церкви. Если впосл. М. исчезал, то Ключевский. 2002. Т. 2. С. 25). Сам прп. Сергий Радонежский основал неск. М., его ученики и «собеседники», ученики учеников создали и восстановили, по подсчетам митр. Макария (Булгакова), ок. половины всех М. в XIV-XV вв. На Русском Севере образовалась целая монашеская область, которую А. Н. Муравьёв (в сер. XIX в.) назвал Русской Фиваидой, по аналогии с Фиваидой Египетской - колыбелью раннехрист. монашества ( Клосс. 2002. С. 67). «На пространстве более 500 верст, от Лавры до Белоозера и далее, это была как бы одна сплошная область иноческая, усеянная скитами и пустынями отшельников, где уже мирские люди как бы вынуждены были, вслед за ними, селиться и составлять свои обительные грады там, где прежде особились одни лишь келлии. Преподобный Сергий стоит во главе всех, на южном краю сей чудной области и посылает внутрь ее своих учеников и собеседников, а преподобный Кирилл, на другом ее краю, приемлет новых пришельцев и расселяет обители окрест себя, закидывая свои пустынные мрежи даже до Белого моря и на острова Соловецкие» ( Муравьев. 1999. С. 27). XV век был вершиной русского подвижничества. В окрестностях Волока Ламского, недалеко от Москвы, был основан Волоколамский мон-рь (см. Иосифов Волоколамский (Волоцкий) в честь Успения Пресвятой Богородицы монастырь ), генеалогически тоже связанный со школой Сергия Радонежского. Ученик св. Сергия Никита, основавший М. в Серпухове, последние свои годы провел в Высоцком мон-ре в Боровске, там у него был ученик, находившийся под его духовным руководством. Этот ученик по имени Пафнутий, из крещеной татар. семьи, ок. 1445 г. основал в дремучем лесу вблизи Боровска мон-рь. |
| В течение 20 лет после Октябрьской революции 1917 г. большинство храмов и мон-рей были закрыты. Большой ущерб церковно-архитектурному наследию Калужского края нанесла Великая Отечественная война . В 1987-1988 гг. началось постепенное возрождение Православия в регионе. 17 нояб. 1987 г. Церкви была передана Оптина пуст. Большой общественный резонанс имело празднование 1000-летия Крещения Руси. После 1991 г. процесс возврата церквей и монастырских комплексов продолжился. Одновременно с восстановлением исторических зданий ведется активное строительство новых храмов и часовен в крупных населенных пунктах и экономически благополучных районах. Большое число паломников привлекают Оптина пуст. и Шамординский Амвросиев в честь Казанской иконы Пресв. Богородицы жен. мон-рь , а также Пафнутиев Боровский, малоярославецкий Черноостровский во имя свт. Николая Чудотворца мон-ри и Тихонова Калужская в честь Успения Пресв. Богородицы муж. пуст. Старообрядчество. Значительная часть населения Калужского края не приняла богослужебную реформу сер. XVII в., сюда бежали мн. противники реформы из Москвы. Боровск стал крупным центром старообрядчества, основание к-рого заложил старообрядческий учитель Аввакум Петров , дважды сосланный в Пафнутиев Боровский монастырь в 1666-1667 гг. Условия его содержания были облегчены благодаря заступничеству сына калужского воеводы И. Б. Камынина. Успехом пользовалась проповедь ученика протопопа Аввакума свящ. Полиевкта, впосл. сожженного с 14 учениками. Кнг. Е. П. Урусова и боярыня Ф. П. Морозова содержались в Боровске в земляной яме, где умерли в 1675 г. В нач. XVIII в. старообрядцам давал приют игумен калужского Лаврентиева мон-ря Карион, много старообрядцев было и в монастырской Тихоновой слободе. В этот период в Калуге побывал один из видных деятелей беглопоповщины - Феодосий (Ворыпин) , который принял в старообрядчество калужского свящ. Бориса. Во 2-й пол. XVII-XVIII в. старообрядцы жили в Боровске, Калуге и в Брынских лесах (на берегах р. Брынь), к кон. XVIII в. брынские скиты прекратили явное существование. (К рубежу XVII и XVIII вв. относят появление почитавшихся старообрядцами нетипичных захоронений в Калужском бору (ныне в черте Калуги) - под валунами. Вскрытые археологами захоронения датированы 2-й пол. XVIII - 1-й пол. XIX в. Наличие валунов над могилами противоречит версии о тайном совершении погребения, особенность положения костяков археологи объясняют обрядом пеленания покойных.) |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ДОСИФЕЙ (Топорков (Вощечников); † после 1547), мон., младший брат Вассиана (Топоркова) , племянник, ученик и 1-й биограф прп. Иосифа Волоцкого, писатель, книгописец. Из дворянского рода крупных вотчинников, род известен связями с митрополичьим домом с сер. XV в. ( Веселовский С. Б. Топонимика на службе у истории//ИЗ. 1945. Т. 17. С. 40-41). В записи на книге, вложенной Д. в Савватиев тверской Знаменский мон-рь, и в Кормовой книге Иосифова Волоколамского в честь Успения Пресв. Богородицы муж. мон-ря названы монашеские имена родителей Д.- Евфимий и Иулия. Д. был пострижен в монашество в Иосифовом Волоколамском мон-ре прп. Иосифом. Сведения об этом периоде жизни Д. содержатся в Кратком монастырском летописце, созданном в обители во 2-й пол. 20-х гг. XVI в., и в Житии прп. Иосифа (в редакции Крутицкого еп. Саввы (Чёрного) ). Оба источника сообщают об участии Д. и его брата Вассиана в кон. 1485 г. в росписи монастырского Успенского собора, осуществлявшейся под рук. Дионисия иконника. Нек-рые исследователи полагают, что Д. и его брат Вассиан, живя в Иосифовом Волоколамском мон-ре, учились у Дионисия иконописному мастерству. В рассказе о росписи Успенского собора в Волоколамском патерике, составленном Д., братья Топорковы не упомянуты (Древнерус. патерики. С. 323). В кон. XV - нач. XVI в. Д. в Волоколамской обители трудился над перепиской книг. В монастырских описях 1545, 1573 и 1591 гг. содержатся многочисленные упоминания о книгах (ок. 10), переписанных Д. (Псалтири, Октоих и Ирмологий, Лествица, к-рая «писана с святогорской», и др.). По-видимому, ранее 1515 г. Д. перешел в Пафнутиев Боровский в честь Рождества Пресв. Богородицы мон-рь . В сент. этого года Д. вместе с братом присутствовал на похоронах прп. Иосифа. Д. распорядился о распределении части книг, принадлежавших прп. Иосифу (см., напр.: ГИМ. Епарх. 357. Л. I). В 1516-1522 гг., как установил Б. М. Клосс , подтвердивший гипотезу А. Д. Седельникова, в стенах Иосифова Волоколамского мон-ря был создан Русский Хронограф 1512 г. (редакция из 208 глав; в извлечениях и переработке сочинение сохранилось в списке 20-х гг. XVI в.- РГБ. Ф. 113. Волок. 583), главная роль в этой работе принадлежала, по-видимому, Д. В выходной записи на начальных листах одного из древнейших списков (ГИМ. Увар. 356, 1538 г.) обозначено, что рукопись создана «замышлением и повелением... старца Досифея». В переписке Хронографа 1512 г. участвовали и др. монахи Волоколамского мон-ря (напр., Нил (Полев) и Фотий были писцами части кодекса РГБ. Ф. 113. Волок. 650). С деятельностью по составлению Русского Хронографа следует связывать упоминаемые в описи книг Иосифо-Волоколамского мон-ря 1545 г. списки Хронографа 1512 г. («Бытие в десть») и Хронику Георгия Амартола («Криница») «перевода» Д. (т. е., по-видимому, им отредактированные). |
| Не ожидая окончания переговоров, 27 дек. 1609 г. Л. бежал в Калугу. Вскоре после этого тушинский лагерь распался и Москва была освобождена от осады. Началась война между королевской армией и населением тех владений, к-рые продолжали признавать власть самозванца. Посланные из-под Смоленска войска заняли Стародуб, Чернигов, Новгород-Северский. В Калуге Л. заявил, что поляки хотели схватить его и отвезти к королю под Смоленск, он клялся, что будет защищать Русскую землю и правосл. веру, и был хорошо принят калужанами. Значительная часть территории, ранее подчинявшейся Л., продолжала признавать его власть - не только Северская земля, но и Псков и ряд новгородских пригородов, некоторые земли в Поволжье. Часть людей, находившихся в Тушине (дети боярские, донские казаки, татары), во главе с кн. Д. Т. Трубецким в кон. янв.- нач. февр. 1610 г. ушли в Калугу. На службу к Л. пошла часть наемного войска во главе с Сапегой, в июне 1610 г. поселившаяся на Угре. Войска самозванца предпринимали крупные военные операции, в частности на территории Северской земли. Служилые люди из Новгорода-Северского снова перешли на сторону Л., состоялся их поход из «верховских» городов и городов Северской земли на Стародуб, где был уничтожен польск. гарнизон. Летом 1610 г. армия Василия Шуйского потерпела поражение в битве с польск. армией. Тогда же Л. получил из Москвы грамоты от «патриарха», очевидно от находившегося здесь Филарета, и бояр, что жители Москвы хотят перейти под его власть. По получении этих известий армия во главе с Л. (и рус. люди, и наемники) 30 июня 1610 г. выступила в поход на Москву. На пути войска Л. был Боровск, жители к-рого пытались укрыться в Пафнутиевом Боровском в честь Рождества Пресвятой Богородицы монастыре , где настоятелем был бывш. архим. Троице-Сергиева мон-ря сщмч. Иоасаф . Мон-рь был взят во время ночного штурма 5 июля 1610 г. В дверях монастырского собора погиб, защищая его, командовавший рус. войском кн. М. К. Волконский. Настоятель и большая часть монахов были убиты, мон-рь был разграблен, рака прп. |
| В М. совершались паломничества, пример этому подавали московские государи. Во время своих объездов они посещали монашеские обители; при этом могли решаться важные вопросы, напр. о построении каменных стен вокруг М., и те, становясь твердынями, прикрывали своей мощью направления возможных вражеских ударов. Так, во время осады Пскова в 1581-1582 гг. в тылу армии Стефана Батория находился Псково-Печерский мон-рь, его гарнизон мужественно оборонялся и делал вылазки, уничтожал вражеские обозы. Как отмечает М. А. Ильин, «смутное время со всей очевидностью показало, насколько дальновидна была политика военного строительства монастырей-крепостей Московского государства в XVI веке» (Там же). У главных ворот М. строилась отводная стрельница. Эти отводные стрельницы обычно выстраивались перед воротными башнями. Отводную стрельницу увеличивали в ее объеме внутрь М., получался крепостной дворик, обнесенный стенами, в глубине к-рого располагались вторые ворота. Эта оборонительная система пристраивалась сзади к главным воротам так, что прорвавшийся неприятель оказывался в замкнутом со всех сторон дворе, со стен к-рого его поражали защитники М. Такие крепостные дворики появились в Троице-Сергиевом мон-ре и в Макариевском мон-ре, в Калязине. Особое место в монастырском крепостном строительстве занимает Пафнутиев Боровский мон-рь, обладающий оригинальной формой плана и расположением башен. План М. представляет собой вытянутый ромб. Его угловые башни не круглые и не многогранные, что было характерно для крепостного зодчества Древней Руси, каменного и деревянного, а ромбовидные. Кроме того, они поставлены диагонально к стенам. Подобная форма башен и их расстановка были известны лишь в античности. Теоретически она обоснована и описана у Филона как наиболее рациональная система крепостной обороны (Там же. С. 81). В дальнейшем лишь повторялись те принципы построения М., к-рые были выработаны в предшествующие столетия. Воскресенский Новоиерусалимский монастырь (1656-1694), имеющий 5-гранную форму, и Донской монастырь (построен в 1684-1692), имеющий форму квадрата, являются наиболее яркими образцами. В то же время они означают переход монастырского строительства к задачам архитектурно-декоративного характера (Там же). |
| Антонову несомненно была известна первая житийная икона преподобного (между 1648 и 1669). Насколько полно он на нее полагался, сказать невозможно. Анализ состава 14 клейм созданной Антоновым рамы (1697, ЦМиАР) показывает, что источником выбора сюжетов стала 3-я редакция Жития И. (см.: Меняйло. Иконография. 2008. С. 244-245). Иконография некоторых клейм традиционна и соответствует широко распространенным композициям рождения, крещения и учения (клейма 1, 2, 3), иллюстрациям житий преподобных (клейма 4, 6), изображениям прижизненных (клейма 12, 13) и посмертных чудес (клеймо 14): 1. Рождение; 2. Крещение; 3. Приведение к старцу Арсению для обучения грамоте; 4. Пострижение в монахи; 5. Прп. Пафнутий Боровский благословляет И. на игуменство; 6. Поставление в игумены; 7. Возвращение И. из Саввина в Боровский мон-рь («неки начаша роптати и на святого отца хулу возводити»); 8. Приход И. на Волок Ламский; 9. И. получает разрешение на основание мон-ря у кн. Бориса Васильевича; 10. И. с братией строят каменную церковь; 11. И. отдает вору мешок хлеба; 12. Воскрешение по молитве И. вел. кн. Иоанна Борисовича; 13. Исцеление бесноватого; 14. Чудо об иером. Исаии Новгородце. В 1676 г. была написана нагробная икона И. на деревянную раку святого. Сведения о ее создании зафиксированы в летописи на серебряной табличке в подножии на поле иконы, сама надпись воспроизведена в описях 1836 и 1854 гг. (РГАДА. Ф. 1192. Оп. 5. Д. 70. Л. 11 об.- 12). Из текста следует, что образ был создан и украшен на вклад стольника кн. Т. И. Шаховского и его супруги. В описи 1836 г. указана иконография святого, соответствующая типу погребального изображения - «аки во гробе лежащий» (Там же. Л. 11 об.). Не исключено, что И. был представлен в рост, со скрещенными на груди руками; однако в описи 1857 г. упоминается, что в левой руке И. (на окладе?) был свиток «с золотыми полосками с надписью: «Не скорбите убо братие и проч.»» (РГИА. Ф. 834. Оп. 3. Д. 2781. Л. 23 об.- 24). В кон. XVII в. гробница вместе с этой иконой была помещена в новом Успенском соборе, в сер. |
| В. Покровским; мозаики по оригиналу В. И. Думитрашко выполнены в мастерской В. А. Фролова в С.-Петербурге). Фигура И. была помещена на юго-вост. колонне. Включение в программу декора изображения святого являлось своеобразным даром варшавскому губернатору ген.-фельдмаршалу И. В. Гурко (чьим небесным покровителем был И.) в знак признательности за его деятельность на этом посту ( Молчанов К. С. Новый правосл. собор во имя св. блгв. вел. кн. Александра Невского в Варшаве, 1894-1912. Варшава, 1912. С. 10). В 1924-1926 гг. собор был снесен, часть спасенных мозаик перевезли в построенную в 1931 г. Покровскую ц. в Барановичах ( Антонов В. В., Кобак А. В. Русские храмы и обители в Европе. СПб., 2005. С. 349-352). В роспись ц. Всех святых (освящена в 1913) в Вознесенской Давидовой пуст. включена сцена посещения И. пустыни: за трапезой сидит братия, в центре - прп. Давид и благословляющий его И. В числе русских святых И. изображен в восстановленной после пожара росписи 1987-1988 гг. ц. Покрова Пресв. Богородицы МДА - на зап. стене, 2-й в верхнем ряду левой группы. В росписи 1991 г. сев. придела во имя прп. вел. кн. Даниила ц. во имя св. Отцов 7 Вселенских Соборов московского Данилова мон-ря, на сев. стене, в откосах окон,- парные изображения преподобных: И. представлен напротив прп. Пафнутия Боровского. В 2005-2006 гг. в восстановленном западном крыльце храма Благовещения Пресв. Богородицы в с. Павловская Слобода Истринского р-на Московской обл. была сделана роспись (худож. О. Н. Аннушкина), в программу к-рой вошла композиция с сюжетами Жития И. Слева представлен исход преподобного из Пафнутиева Боровского мон-ря - прп. Пафнутий благословляет И. иконой Божией Матери «Одигитрия». В центре - на первом плане выделенная масштабом ростовая фигура И. с иконой «Одигитрия» в руках, на втором плане - чудесное знамение при основании мон-ря: ангел, сеющий бурю; молния ударяет в отмеченное крестом место закладки мон-ря; коленнопреклоненные иноки. Справа - И. в схиме, с куколем на голове, правой рукой указывает на выстроенный в ограде мон-рь. |
| В ответ на составленные противником И. Вассианом (Патрикеевым) 3 редакции Кормчей книги, в к-рых тот стремился показать неканоничность существования монастырских вотчин, митр. Даниил составил Сводную Кормчую (РГБ. Унд. 27), в которую вошли правила, обосновывающие неприкосновенность церковных и монастырских имений. В окружении митр. Даниила был создан сборник РНБ. Соф. 1452, в котором представлено 2 компиляции - в защиту заупокойно-поминального богослужения (заупокойные вклады были основным источником монастырского землевладения) и церковного имущества ( Алексеев А. И. Под знаком конца времен: Очерки русской религиозности кон. XIV - нач. XVI в. СПб., 2002. С. 155-157). В опровержение мнения о ненужности покаяния и заупокойных молитв составитель сборника приводит 53 статьи из сочинений отцов Церкви. В компиляцию «О церковных и монастырских стяжаниях движимых и недвижимых» вошло 19 статей в защиту владельческих прав Церкви. В одном из сочинений митр. Даниил писал, что «церковная же, и монастырская, и священническая, и иноческая и дела их, и стяжаниа их вся Богови суть освященна» (ЛЗАК. 1908. Вып. 21. С. 37). По решению Собора 1525 г. Волоколамский мон-рь стал местом заточения прп. Максима Грека. Надзор за ним был поручен соборному старцу Тихону (Ленкову). В мае 1531 г. на новом соборном суде прп. Максиму наряду с обвинениями в упорстве в прежних заблуждениях митр. Даниилом были предъявлены новые: «Да ты же, Максим… церкви и монастыри укоряеши и хулиши, что они стяжания, и люди, и доходы, и села имеют» (Судные списки Максима Грека и Исака Собаки/Изд. подгот.: Н. Н. Покровский. М., 1971. С. 50, 96). Тогда же Вассиану (Патрикееву) были предъявлены обвинения в самовольном составлении Кормчей и в искажении канонов. Главными свидетелями обвинения против Вассиана выступили Крутицкий еп. Досифей (Забела) и племянник прп. Иосифа Досифей (Топорков). Вассиан обвинялся также в непризнании святости «новых чудотворцев» митр. св. Ионы , преподобных Макария Калязинского и Пафнутия Боровского. Решением Собора 1531 г. Вассиан был осужден и сослан в Волоколамский мон-рь, надзор за ним был поручен старцам Тихону (Ленкову) и Феогносту (Ленкову) ( Зимин. 1963. С. 134-135). Согласно позднейшему известию кн. А. М. Курбского , в смерти Вассиана в Волоколамском мон-ре были виновны И. (РИБ. Т. 31. Стб. 164). После того как митр. Даниил в 1539 г. был сведен с кафедры, ее занял не принадлежавший к И. митр. Иоасаф, к-рый приблизил к себе осужденного на Соборе 1531 г. Исаака Собаку и назначил его архимандритом Чудова в честь Чуда арх. Михаила в Хонех мон-ря . Ставший в 1542 г. митрополитом свт. Макарий провел расследование о причинах прощения Исаака и назначения его на этот пост. На Соборе в февр. 1549 г., вновь осудившем Исаака Собаку, свидетелем обвинения являлся архим. Новоспасского мон-ря Нифонт (Кормилицын), ранее занимавший пост игумена Волоколамского монастыря (Судные списки Максима Грека и Исака Собаки. 1971. С. 138). |
| Облик индивидуализирован: святой скорее средовек, чем старец, у него мелкие черты лица, высокий лоб (тип лика характерен для искусства круга Дионисия), волосы короткие светло-русые, такая же светлая борода разделяется от половины длины на вьющиеся пряди почти одинакового размера. Сходные черты внешности П., жест его рук воспроизводятся на покрове, созданном в 1616-1632 гг. и вложенном в Пафнутиев Боровский мон-рь кн. Б. М. Лыковым (КОМЗ; вывезен из Благовещенского собора в Боровске). Внешние уголки асимметрично изображенных глаз преподобного опущены, на лбу и щеках обозначены резкие морщины, короткая челка продолжается вокруг темени и напоминает гуменцо, мантия собрана узлом на груди, на схиме видны Голгофский крест и аналав; в надписи именуется игуменом боровским, чудотворцем. На покрове, исполненном в кон. XVII в. в мастерской А. П. Бутурлиной в Москве (из ц. Покрова Пресв. Богородицы в с. Высоково близ Боровска (где до 1764 существовал Высокий Покровский мон-рь), ЦМиАР), облачение П. вышито золотными и серебряными нитями, схима широкими полукружиями лежит на плечах, перстосложение правой руки святого именословное, в левой - свиток. У П. густая окладистая борода длиной ниже груди, внизу раздвоенная и по краю разделенная на «космы»; надпись: «прп(д)ный пафнтïй», на кайме шиты тропарь и кондак П. Упоминались покровы святого 1530 г. (вклад вел. кн. Василия III Иоанновича), 1575 г. (сделан «повелением царевича Ивана Ивановича и его царицы княгини Федосьи»), 1632 г. (изготовлен «по обещанию» боярина кн. Б. М. Лыкова и его супруги (покров из собрания КОМЗ)), 1700 г. (вклад стольника И. И. Бутурлина (очевидно, покров из ЦМиАР)) с тропарями на каймах. К рубежу XIX и XX вв. как «образа в деревянных рамах» эти покровы хранились в алтаре и у раки святого в монастырском соборе Рождества Пресв. Богородицы; еще один покров, на красном атласе,- в ц. Рождества Христова ( Леонид (Кавелин). 1907. С. 92-94). Кроме того, в Иосифовом Волоколамском мон-ре на св. мощах прп. Иосифа Волоцкого находился покров, на к-ром был вышит Голгофский крест, по сторонам от него «у подножия… Пафнотей да Иосиф чудотворцы» (Три описи Иосифо-Волоколамского мон-ря. |
|
|
