| Паисию Величковскому , как великому проповеднику молитвы и Имени Иисусова, пришлось претерпеть немало поношений за Имя Иисусово, по неложному свидетельству Самого Господа, предсказавшего ученикам Своим, что они все гонимы будут «Имени Моего ради». Впрочем, противники о. Паисия не восставали тогда против Божественного достоинства и силы Имени Иисусова, но отрицали, по грубости ума своего, богоугодность безмолвной молитвы, отстаивая ревностно гласную молитву, установленную в церковном богослужении. Так как занятие умною Иисусовою молитвой, при неумелом и неосторожном ведении его, ведёт, весьма часто, к прелести и к тяжким падениям, то эти печальные случаи ещё больше восстановляли врагов против о. Паисия, которого они винили во всём этом и даже жгли его книги. Подобно тому, как ныне восстали имяборцы против книги об Иисусовой молитве о. Илариона и против автора её, так и против Добротолюбия , и против о. Паисия восстал – «един инок, философ суеумный, увидав, что некоторые, ревновавшие не по разуму о сей молитве, вследствие их самочиния и невежественного наставления неискусных наставников, впали в некую прелесть, то сей философ до того вооружился по действию диавольскому хулою на сию святую молитву, что несравненно превзошёл тех древних треклятых еретиков – хулителей этой молитвы Варлаама и Акиндина, столь страшные и срамные хулы вознося как на молитву сию святую, так и на делателей её и ревнителей, что и целомудренному слуху человеческому они нестерпимы (сравни писанное в «Русского Инока» за 1912 г.). На ревнителей же сей молитвы он (т. е. сей, именуемый философом, но, по всему судя, некий архиепископ или митрополит) воздвиг такое превеликое гонение, что некоторые, всё оставив, прибежали в эту страну и ныне здесь богоугодно живут в пустыне, другие же бывшие ревнители, будучи малоумны, согласившись с ним, дошли до такого безумия от развращённых его слов, что и некоторые свои отеческие книги (понимай: Добротолюбие) потопили в реке, привязав к ним камень. И до такой степени распространились его хулы, что некие (понимай игумены) запретили под страхом клятвы читать св. отеческие книги (т. е. об умной молитве, «Добротолюбие»). |
| С течением времени, при отсутствии богословских школ и религиозной мысли, а начиная с XVI века и живой проповеди, обряд и обрядность приобрели в русском христианстве преобладающее над всем остальным значение. Стоило начать изменять букву обряда, чтобы разразился великий раскол. Изменяя второстепенное, реформаторы в глазах народа посягали на целокупность «неба на земле». Конечно, дело было не только в обрядах. К концу XVII века менялся весь строй и стиль жизни, начиная со священных изображений и кончая одеждой. Были сарафаны, на которых девять пуговиц символизировали девять чинов ангельских, три ленточки на плечах – святую Троицу, а четырехконечный плат – евангелистов... Променять такой богатый священными символами сарафан на западное функциональное платье – означало измену Христу. Но было бы неправильным, по крайней мере односторонним, рисовать русское благочестие как исключительно литургическое и обрядовое. С самых первых, киевских, времен русское благочестие не в меньшей мере прониклось исихастской духовностью, основанной на сугубо личной, постоянной, внутренней молитве. Непрестанное повторение имени Иисуса не требует никаких внешних признаков или жестов, оно даже не нуждается в шевелении губ. Иисусова молитва индивидуальна, может твориться в любом месте, в любое время: будучи, через имя, прямым общением со Христом, она заменяет собой сложность и многословие общественных, канонических богослужений. До некоторой степени она даже заменяет таинство причащения. В Византии умная молитва сосредоточивалась преимущественно в монастырях. В России она, начиная с XI века, распространялась и среди мирян. Владимир Мономах рекомендует в своем «Поучении» произносить ее тем, кто находится в путешествии или при деле. Можно законно поставить вопрос: если бы исихазм не повыветрился в XVII веке, то не избегла ли бы Россия обрядового раскола? После двухвекового забвения исихастская традиция возобновилась в конце XVIII века, благодаря св. Паисию Величковскому , а в XIX веке уже распространилась и в народе. «Рассказы странника» свидетельствуют об этой тяге в народе к молитве простой, сведенной к самому основному. И тем не менее даже в эту наипростейшую форму молитвы русские внесли свой духовный максимализм. В начале XX столетия, на Афоне, группа русских монахов, отождествившая Имя Божие с Божественной сущностью, была осуждена Синодом. Хотя этот раскол коснулся лишь монастырей, он все же имеет нечто общее и с народным расколом XVII века: тут та же тенденция к предельной онтологизации обряда, даже если у имяславцев обряд сводился к одной формуле. Когда символ отождествляется с реальностью, то это уже не небо на земле, а превращение земли в небо. |
| Св. Григорий Синаит , учивший об умном делании, был встречен враждебно афонскими иноками. Старцу Паисию Величковскому пришлось три раза письменно выступать против хулителей Иисусовой молитвы – один раз на Афоне и два раза в Молдавии. В приведенных нами его «главах об умной молитве» он подробно излагает свои доводы в защиту умного делания и мне нет надобности повторять их. Нам следует остановить наше внимание на том, что говорят опытные наставники Иисусовой молитвы о прелести, чем они объясняют возникновение прелести и как можно сохранить себя в безопасности от нее. Но что же значит «впасть в прелесть»? Впасть в прелесть – это значит стать жертвой обмана или самообмана, имея при этом твердую уверенность, что находишься в истине, в то время как другие заблуждаются. Впасть в прелесть – это значит стать жертвой самообольщения и, будучи ослепленным гордостью, потерять даже способность познать свое заблуждение. В этом и заключается особенный ужас прелести. Напрасно однако думают, что впадение в прелесть бывает только с людьми, проходящими умное делание. Мы увидим из дальнейшего, что она может быть и у тех, кто не занимается умным деланием, а ограничивается псалмопением, канонами и тропарями... Прелесть возможна даже и вне религиозной области, но эта сторона нас не касается. Итак, что же говорят о прелести наставники умного делания? Начнем со старца схимонаха Василия. В предисловии на книгу блаженного Исихия он пишет: «Евангельское благовествование говорит: «Господи, не доброе ли семя сеял еси? Откуда убо возрастоша плевелы?» Ибо как невозможно не подкрадываться злу к добру, так и к этому священному умному деланию приплетается прелесть, подобно плющу (смилакс) к дереву. Имеет же она начало от мнения и самочиния, врачевство которым – смирение, исследование Св. Писания и совет духовный, а не уклонение от обучения умному деланию. Ибо св. Григорий Синаит говорит, что не должны мы бояться или сомневаться, призывая Бога; если же некоторые совратились, повредившись в уме, то знай, что они пострадали это от самочиния и высокоумия... |
| И. Гриц. Иногда приходится слышать от некоторых священнослужителей о том, что вникать в смысл богослужения совсем не обязательно. Главное — четко исполнять требования устава, а понимаешь ты его или нет — неважно. Что Вы об этом скажете? О. Виктор. Смысл — это жизнь. Если нет смысла, остается только форма. Мы застреваем в обряде, и для нас обряд становится выше Истины. Я думаю, что если бы сейчас был жив митрополит Леонид, он был бы одним из самых ревностных поборников русификации богослужения. И. Гриц. Это был один из самых просвещенных наших владык, едва ли не единственный доктор богословия. О. Виктор. У него есть труды, посвященные Паисию Величковскому и Амвросию Оптинскому. Некоторые из его проповедей опубликованы в журнале «Православная община», в альманахе «Христианос». С. Каринский. Чтение Священного Писания в храме и проповедь — это очень важные части богослужения. А как Вы относитесь к тому, что христиане вместе читают, допустим, у кого-нибудь дома, Священное Писание и пытаются его осмыслить? О. Виктор. В нашей общине недавно закончилась годичная катехизация и те, для кого чтение Священного Писания не было каждодневной потребностью, сейчас имеют такую жажду, потому что они уже приобрели навык. Вскоре мы начнем совместные еженедельные чтения Евангелия, как это уже практикуется в резекненской общине. Ее члены каждую неделю собираются и вместе читают Священное Писание, размышляют над ним. С. Каринский. А не могут ли христиане уклониться от Истины, пытаясь сами разбирать текст Евангелия? О. Виктор. Если человек лично встретился со Христом, с Богом, тогда ему открыт Дух и смысл Евангелия. Если эта встреча еще не произошла, нужно молиться Святому Духу, чтобы Он открыл ум и сердце к уразумению Слова Божия. Чтобы не уклоняться от Истины в толковании Евангелия, нужно изучать церковную традицию чтения Священного Писания. И. Гриц. У Вас в храме есть практика постоянной проповеди — это довольно редкое явление. О. Виктор. Когда Евангелие становится нашей жизнью, то сама жизнь является проповедью. Для меня образцом такой проповеди был мой духовный отец — старец Серафим из села Ракитного Белгородской области. |
| У ребенка не развивается необходимый спектр психических реакций. Такие люди немножко похожи на Маугли, до них не вся информация доходит, они не всё усваивают, им трудно адаптироваться в окружающем мире. На это, как правило, наслаиваются аномалии в семье; мамы, видя не вполне здорового ребенка, начинают его заласкивать и потворствовать всяким его прихотям. Есть определенная магия взаимоотношений матери и ребенка, некое взаимоиндуцирование: в каком состоянии мать, в таком состоянии и ребенок. Дети часто этим пользуются и моделируют такие состояния, которые вызывают тревогу матери, и она готова исполнить любой каприз ребенка. И если эти дети не растут в некой координатной сетке: педагогической, духовной, не имеют религиозного или какого-либо традиционного образования, то начинаются всякие метания своеволия. А далее все по Паисию Величковскому: скорбное уныние; ребенка захлестывает мир его желаний; уровень притязаний, как правило, недосягаем; начинается депрессия или обострение внутреннего психологического конфликта. Дальше случайным образом ему может попасть в руки алкоголь или наркотик, которые временно стабилизируют состояние человека, улучшают его коммуникативные функции, улучшают восприятие информации, какие-то его способности, если, конечно, они есть, и вот оно — начало формирования зависимости. Это и болезнь и грех. Я — врач. Когда человек приходит к нам, он находится в болезненном состоянии. До того как больной обратился за помощью, его проблему можно рассматривать с точки зрения греховной или с точки зрения юридической. Но врач имеет дело с больным. К сожалению, мы редко общаемся с зависимыми людьми, у которых заболевание еще не наступило. Как правило, если зависимость сформировалась, то это болезнь, которую надо лечить. ЗЫКОВ Олег Владимирович, кандидат медицинских наук, доцент, Президент фонда «Нет Алкоголизму и Наркомании» (НАН), эксперт Государственной Думы, главный врач наркологического диспансера 12 г. Москвы: Алкоголизм, также как и наркомания, — это, прежде всего, заболевание. |
| Какая? Я думаю, что с психологической стороны это есть метаморфоза той самой религиозной черты, с которой мы встречались уже при истолковании старообрядчества, где она ярче всего выразилась, и которую можно назвать теургической. Дело идет не о Богопознании, не о «чувстве» Бога, а об активности в Боге, в частности, о преображении жизни. Именно на этой грани теургический замысел так легко прикасается к магизму и незаметно может в него и переходить. Мы отмечали уже, что в русском старообрядчестве (а раньте во всем церковном обществе) мечта о преображении натурального порядка в освященный, в Царство Божие, опиралась на веру в «силу благочестия» (см. ч. 1, гл. II, § 10). В свое время эта мечта о преображении жизни, давая исход накопившимся силам, вылилась тоже в теургическую по существу идею, разгоревшуюся таким ярким огнем, — о «Москве — третьем Риме», о священном «вечном царстве». Когда же в течение одного столетия (от начала XVII–ro до середины XVIII–ro века) в русской душе распалась былая мечта о «священном царстве» и новые движения секулярного характера выжигали в душе надежды на «силу благочестия», — когда образовавшаяся духовная пустота порождала томление духа и страстную потребность творческого динамизма quand meme — хотя бы и вне Церкви. В недрах самой Церкви, в тиши ее монастырей, шла не та же ли концентрация теургических ожиданий, нашедших свое выражение в «духовном делании», которое благодаря Паисию Величковскому (см. ч. 1, гл. II, § 6) проникло всюду? Здесь окончательно выветривалась в недрах церковного сознания теократическая идея (в форме учения о «священной власти»); церковное сознание благодаря этому совершенно очищалось от теократического соблазна, — и как раз к этой эпохе относится явление старца Серафима Саровского с его ударением на «стяжании Святого Духа», как цеди жизни. Произошла, если угодно, своеобразная поляризация теургической идеи: в церковном сознании выпада мечта о преображении исторического бытия в Царство Божие «силой благочестия», — но зато в обмирщенное сознание теургическая потребность вошла с новой силой, но уже с расчетом не на «силу благочестия», а на те или иные силы жизни, которые стали отныне получать характер «священных» (но внецерковных) сил. |
| Духовное делание, которое проповедовал старец Паисий, не может пресечься в Православной Церкви. Что же нужно делать, чтобы традиция подлинного старчества — не псевдостарчества, не младостарчества, которое иногда проявляется среди молодых монахов, — жила и действовала? Нету другого пути как воспитывать в этой традиции наше монашество, призывать монашество думать не о земном, а о небесном. Мы знаем, как в силу определенных обстоятельств — в первую очередь, связанных со строительством, с реставрацией, с возрождением монастырей, — очень многие монашествующие оказываются вовлечены исключительно в хозяйственную деятельность. В какой-то момент истории, когда восстанавливались порушенные монастыри, это было необходимо. Но сейчас, я надеюсь, мы с вами вошли в тот период нашего духовного развития, когда монастыри должны уделять большее внимание духовной жизни. А для того, чтобы духовная жизнь не была жизнью начетчика, не сужала кругозор человека, не формировала гордыню и чувство превосходства над другими, не превращалась в лжестарчество, нужно соблюсти три условия, которые восходят к святому Паисию: нужно мыслить, читать и молиться. Святой Паисий был человеком высокообразованным. Он владел языками, он принадлежал к двум культурам — романской и славянской. Кроме того, он владел и греческим языком, а, значит, он принадлежал и к греческому миру. И восприняв многое от этих духовно-культурных источников, он осуществил некий синтез, который им был предложен в виде особой аскетической традиции. Нельзя, ссылаясь на святого Паисия, отказываться от чтения. Нельзя, ссылая на традицию святого Паисия, отказываться от образования. И конечно, нельзя, признавая авторитет святого Паисия, полностью посвящать себя мирским заботам. Молитва, созерцание, покой, внутреннее делание, осмысление прочитанного, ограждение себя от соблазнов мира сего — вот что заповедал нам святой старец Паисий Величковский. Только что на площади в Тирасполе я говорил о том, что непременным условием сохранения целостности человеческой личности является способность ограждать себя от искушений и соблазнов, которые сегодня привносятся в нашу духовную жизнь стихиями мира сего. Эти стихии сегодня нельзя отразить высокими монастырскими стенами и крепко запертыми воротами. Эти стихии могут передаваться нам через Интернет, через мобильные телефоны, через общение с людьми. Сегодня требуется особое духовное бодрствование. Я хотел бы именно об этом сказать здесь, в святой обители, хранящей и призванной хранить аскетическую традицию святого Паисия Величковского. |
| Пение всеумиленное приносим ти, преподобне отче Паисие, на месте трудов и упокоения твоего во обители Нямецстей, идеже ты, великим отцем преподобным подобяся, был еси пастырь и наставник всем последующим равноангельному житию твоему. Темже тихо и мирно предал еси душу твою Богу и от земных к небесным возсиял еси, ныне же со Ангелы на Небеси Христу в веселии предстоиши и молитвы о мире принося, поеши Ему: Аллилуиа. Икос 11 Светильник веры православный и столп благочестия явился еси в Церкви Вселенстей, отче преподобне. Сего ради яко светом Божественным словеса твоя от восток солнца до запад сияют к просвещению людей, ибо Дух Святый содела тя добротолюбия списателя и правил монашескаго жития начертания вложи во уста твоя, да богодухновенных писаний твоих чтением просветятся многии чающии спасения и подвига духовнаго и да воспоют тебе похвалы сия: Радуйся, блаженною кончиною праведное житие твое запечатлевый; радуйся, преселивыйся от земных обителей во обители Небесныя. Радуйся, дух твой с веселием в руце Господа предавый; радуйся, блаженство райское со святыми унаследивый. Радуйся, светильниче, елеем дарований Духа Святаго возжженный; радуйся, вертограда Божия Матере, Святыя Горы Афонския, преславное светило. Радуйся, земли Молдовлахии красото неувядаемая; радуйся, мощи твоя святыя ей в наследие оставивый. Радуйся, светом писаний отеческих народы словенския озаривый; радуйся, Церкве Христовы звездо новая и многосветлая. Радуйся, яко и во успении твоем нас не оставляеши; радуйся, яко о прощении грехов наших Господа умоляеши. Радуйся, преподобне отче Паисие, старче благодатный и наставниче монахов богомудрый. Кондак 12 Благодатию Божественною осеняем, просиял еси в житии твоем, богоносне отче Паисие, якоже солнце пресветлое, и ныне с верою и любовию к мощем твоим притекающих не оставляеши. Темже молим тя, просвети души наша к разумению спасительных истин веры Христовы и к научению добротолюбивых писаний святых отец, на путь спасения наставляющих всех, да и мы, поминающе тя, яко дивнаго наставника и пастыря, укрепляющего нас на пути подвига духовнаго, в радости сердечней воспеваем Богу благодарственную песнь: Аллилуиа. Икос 12 |
| И. Гриц. Иногда приходится слышать от некоторых священнослужителей о том, что вникать в смысл богослужения совсем не обязательно. Главное — четко исполнять требования устава, а понимаешь ты его или нет — неважно. Что Вы об этом скажете? О. Виктор. Смысл — это жизнь. Если нет смысла, остается только форма. Мы застреваем в обряде, и для нас обряд становится выше Истины. Я думаю, что если бы сейчас был жив митрополит Леонид, он был бы одним из самых ревностных поборников русификации богослужения. И. Гриц. Это был один из самых просвещенных наших владык, едва ли не единственный доктор богословия. О. Виктор. У него есть труды, посвященные Паисию Величковскому и Амвросию Оптинскому . Некоторые из его проповедей опубликованы в журнале «Православная община», в альманахе «Христианос». С. Каринский. Чтение Священного Писания в храме и проповедь — это очень важные части богослужения. А как Вы относитесь к тому, что христиане вместе читают, допустим, у кого-нибудь дома, Священное Писание и пытаются его осмыслить? О. Виктор. В нашей общине недавно закончилась годичная катехизация и те, для кого чтение Священного Писания не было каждодневной потребностью, сейчас имеют такую жажду, потому что они уже приобрели навык. Вскоре мы начнем совместные еженедельные чтения Евангелия, как это уже практикуется в резекненской общине. Ее члены каждую неделю собираются и вместе читают Священное Писание, размышляют над ним. С. Каринский. А не могут ли христиане уклониться от Истины, пытаясь сами разбирать текст Евангелия? О. Виктор. Если человек лично встретился со Христом, с Богом, тогда ему открыт Дух и смысл Евангелия. Если эта встреча еще не произошла, нужно молиться Святому Духу, чтобы Он открыл ум и сердце к уразумению Слова Божия. Чтобы не уклоняться от Истины в толковании Евангелия, нужно изучать церковную традицию чтения Священного Писания. И. Гриц. У Вас в храме есть практика постоянной проповеди — это довольно редкое явление. О. Виктор. Когда Евангелие становится нашей жизнью, то сама жизнь является проповедью. Для меня образцом такой проповеди был мой духовный отец — старец Серафим из села Ракитного Белгородской области. |
| Никодим, прежде чем завершить редакторскую правку энциклопедии мистического опыта – «Добротолюбия», счёл необходимым на практике прочувствовать и на собственном опыте испытать то, о чём собирался писать и «начал... духовную борьбу», приложив большие «труды разума и тела» 419 . В отношении монаха это значит, что он начал практиковать непрестанную молитву, «содержание ума в сердце» и борьбу по очищению от страстей. Он постепенно продвигался по этим ступеням, так что позднее смог при написании своих работ использовать свои практические наработки и писать на основе личного опыта. Противоречивые оценки в историографии вызывает поездка Никодима Святогорца к Паисию Величковскому 420 . Согласно свидетельству его биографа, Никодим «услышал о доброй славе киновиарха Паисия Русского, жившего в ту пору в Богдании 421 и окормлявшего больше тысячи братьев, которых он учил умной молитве. А поскольку он и сам любил сие божественное делание, он сел на корабль, чтобы отправиться на поиски своей любимой божественной молитвы» 422 . «Удивительным представляется предположение, будто такой наставник отправляется в далёкую землю, чтобы обучиться там высоким созерцаниям исихазма, – и это человек, изучивший «Добротолюбие», отредактировавший его и благодаря своей особой духовной чуткости и опыту со всей ясностью постигший вопросы созерцательной жизни! Кто знает, не хотел ли он встретить живой образ святости, и именно исихастской духовности? Но как оставил бы он Святую Гору, которую так полюбил, и которая была столь удобна для его писательских трудов, пока он находился близ книгохранилищ афонских обителей?» 423 . Мы полагаем, что в основе желания Никодима посетить Паисия лежало сразу несколько причин. Никодим не боялся учиться и постоянно самосовершенствовался, поэтому перспектива общения с авторитетным подвижником и исихастом вызывала у него, несомненно, большой интерес. Но главной причиной поездки Никодима в Богданию, на наш взгляд, стала перспектива наладить международное издательское сотрудничество. В пользу этого свидетельствует тот факт, что впоследствии именно Паисий Величковский перевёл на славянский язык текст отредактированного и подготовленного к изданию Никодимом Святогорцем «Добротолюбия». Не подлежит сомнению, что перспектива перевода и издания «Добротолюбия» во всём христианском мире была встречена Никодимом с одобрением, ведь он обращал свои произведения не только к грекам, но и ко всем православным христианам. |
|
|
