| Я благодарно смотрю на горы, затянувшиеся жаркой дымкой. Они уже там теперь! Благодатный камень!.. и вы, леса… – Коммунисты теперь напуганы, опять перевал отрезан. И на машине не сиганешь – обстрел! Все повороты пристреляны. Теперь ночевать боятся, будут налеты с гор. Квартиры известны… понятно, у тех есть связь, а не нащупаешь… Хоть шестеро жизнь отбили! Я с любовь смотрю на горы, благостные, суровые – покровители храбрых. Храбрых укроют камни. Простая правда у них – своя. Храбрыми Бог владеет! Могут быть милостивы – недвижные. Люди на них живут, укроют люди. Последним куском поделятся. Правда у них – своя. Будет продолжаться борьба, за правду, борьба за душу. И днем, и ночью. На глухих тропках, над пропастями, в орлиных гнездах, на проезжих дорогах… С радостью припадут к ключам светлым, будут слушать чуткую тишину в горах… Чудо могло случиться! – Жить интересно все-таки! – восторженно говорит счастливец. – Я хорошо понимаю, что значит – уйти от смерти! Счастье сознательного рождения… так чудесно! Пора выходить из балки. Он помогает мне тянуть хворост, взвалил и мешок с тяжелыми «кутюками». Он переполнен счастьем. – Я… сво… боден!! Чудесный сегодня день! Какие горы!., вижу, как они дышат, и праздник у них сегодня, воскресенье… я напишу о них! Какие бывают случаи… Я его вижу в последний раз! Ни он и никто не знает, что вот случится… Детски-наивное лицо его светится таким счастьем. А где-то плетут петли, и никто не чует, какая спасет от смерти, какая его задавит. Так доходим до домика. Нас встречает павлин тоскливым криком – стоит на воротах, зелено-фиолетово-синий, играет солнцем. – Ах, красота какая! Сколько всего рассыпано… бери только! И я не чую, что смерть заглядывает в его радостные глаза, хочет опять сыграть. Четыре раза, шутя, играла! Сыграет в пятый, наверняка, с издевкой. ГОЛОС ИЗ-ПОД ГОРЫ Я сижу на пороге своей мазанки, гляжу на море. И тишина, и зной. Не дрогнет паутинка от кедра к кипарису. Я могу часами сидеть, не думать… Колокола в голове и ревы – голодный шум?.. Красные клочья вижу в себе я внутренними глазами – содом жизни… |
| Василий перестал ждать помощи от Запада, который все больше склонялся на сторону Павлина и не хотел отвергнуть маркеллианства. «Приходят мне на память слова Диомеда: " Лучше бы тебе не просить его, так как человек он гордый " » — писал потом в 376 г. Василий Великий Евсевию Самосатскому о папе Дамасе. «Надменные характеры обычно делаются еще более притязательными, когда с ними говорят в почтительном тоне. Если милостив к нам будет Господь, чего еще более нам нужно, а если гнев Божий продолжится, какой же нам ждать помощи от западной надменности (της δυτικς φρος)? Западные не знают истинной сущности дела, да и не хотят узнать, а руководясь ложными подозрениями (πονοαις), поступают и ныне так, как прежде в деле Маркелла: недружелюбно относятся к говорящим им истину и утверждают своим авторитетом ересь. Я хотел было обратиться с частными письмами к главе их о церковных делах, лишь заметить, что они не знают истинного положения дел у нас и уклоняются от возможности узнать его, главным же образом написать о том, что не должно причинять новые огорчения тем, которые и без того унижены испытаниями, что надменность не есть достоинство, а грех, который и один может делать людей враждебными Богу» (Bas. Ер. 239,2. Письмо в рус. пер. 231. С. 294). В 375 г. на предложение Дорофея послать в Рим Григория Нисского с какими–либо другими письмами св. Василий отвечал, что он не знает, кого бы можно отправить туда еще, да и самого Григория не считает пригодным для выполнения подобной миссии. «Переговоры его с человеком кротким и благодушным могли бы иметь большое значение, но какая будет польза для общего блага от разговора с человеком гордым и превозносящимся своим высоким престолом и неспособным поэтому выслушивать истину от стоящих ниже его, такого лица, нрав которого не чужд всякой лести и раболепства?» (Bas. Ер. 215. Рус. пер. Письмо 207. С. 250). По убеждению друзей, Василий, однако, решил еще написать вообще «западным» в 376 г. послание официального характера все с той же просьбой — прислать требуемое посольство (к папе специально Василий теперь, как и в 372 г., не обращался) (Bas. Ер. 242). Более обширное письмо частного характера было адресовано к итальянским и галльским епископам (Bas. Ер. 243). Посредником в сношениях был опять Дорофей, теперь уже пресвитер, вместе с другим пресвитером Санктиссимом. |
| II. Св. Мартин Турский (бывши еще воином и в состоянии простого оглашенного) однажды разорвал свою хламиду для того, чтобы отдать половину ее бедному, окоченевшему от холода. После этого он видел во сне И. Христа, облеченного в эту половину его хламиду и рассказывающего ангелам, как св. Мартин прикрыл Его этою одеждою. III. «Не для того Бог дал мне богатство», говорил св. Филарет милостивый, «чтобы я пользовался им один, а чтобы делился с неимущими». И действительно, Филарет делился последним с бедными и не только тогда, когда был богат, а даже и тогда, когда стал беден. Помогая бедным, Филарет сам дошел до такой нищеты, что стал нуждаться в дневном пропитании себя и своего семейства. Иногда соседи, из сожаления, посылали ему хлеба или муки, но и тут Филарет свою часть делил с нищим. Богу угодно было вновь наделить богатством доброго и кроткого Филарета: внучка его по устроению Божию сделалась женою самого царя; Филарету оказан был почет и даны богатые поместья. Но Филарет по-прежнему остался милостивым, кротким и смиренным, радуясь, что имеет возможность более помогать бедным. (Ч.-М. 1 дек.). IV. Св. Павлин, епископ ноланский, был столько милостив, что, раздав все свое имущество и не имея чем помочь одной бедной вдове, у которой сын был в плену, сам себя отдал в рабство, вместо этого пленника, который был освобожден на радость его матери, пришедшей в изумление от такой великой жертвы св. епископа. V. Некто сельский житель имел такое сострадание: заметив, что кто- нибудь из его села по бедности не мог засеять своего поля, он ночью отправлялся на поле ближнего, чтобы не заметил его кто, и засевал своими семенами поле. – Иногда же он выходил на дорогу, которая вела от Иордана к Иерусалиму, с запасом хлеба и воды, и когда видел, что кто-либо из идущих в Иерусалим утомился, то брал его ношу и провожал до горы Елеонской. Затем вернувшись на ту же дорогу, если кого встречал, то также брал и нес его ношу до Иерихона. Случалось видеть, что иногда он тащил ношу покрытый потом, иногда нес на плечах отрока, а то и двоих. – Иногда садился и чинил обувь мужскую или женскую, для чего носил с собою и нужные инструменты. Одних поил он водою, другим подавал хлеб. Если находил нагого, то отдавал ему свою одежду. Таким образом он проводил весь день в трудах. Когда же мертвого находил на дороге, то совершал над ним погребальные молитвы и предавал тело земле 183 . («Луг дух.» гл. 14). И так, имея столь высокие образцы христианской любви к ближнему, будем и мы проявлять ее к нашим бедствующим братиям, чрез что станем учениками И. Христа не по имени только, что для нас не принесет никакой пользы; по на самом деле: о сем разумеют еси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою 184 ( Uoah. XIII. 35 ). (Свящ. Г. Д-ко, см. наше слово в день рождения Ее Императорск. Величества, помещ. в «Моск. Епарх. Вед.» за 1891 г. 49). |
| Бояре удостоверили Посла в неизменной силе милостивых грамот, данных Царем гостям Лондонским, но объявили, что жестокая война пылает на берегах Каспийского моря, что Аббас приступает к Дербенту, Баке и Шамахе; что Царь до времени не может пустить туда Англичан, для их безопасности, С таким ответом Смит выехал из Москвы (20 Марта 1605). Уже не было речи о государственном союзе Англии с Россиею; одна торговля служила твердою связию между ими, будучи равно выгодною для обеих. Предпочтительно благоприятствуя сей торговле, как важнейшей для России, Борис не усомнился однако ж дать и Немецким гостям права новые. Еще не довольная Феодоровою жалованною грамотою, Ганза прислала в Москву Любского Бургомистра Гермерса, трех Ратсгеров и Секретаря своего, которые (3 Апреля 1603) поднесли в дар Государю и сыну его литые серебряные, вызолоченные изображения Фортуны, Венеры, двух больших орлов, двух коней, льва, единорога, носорога, оленя, страуса, пеликана, грифа и павлина. Купцев приняли как знатнейших Вельмож; угостили обедом на золоте. От имени пятидесяти девяти Немецких союзных городов они вручили Боярам челобитную, писанную убедительно и смиренно. В ней было сказано, что древность их торговли в нашем отечестве исчисляется не годами, а столетиями; что в самые отдаленные времена, когда Англичане, Голландцы, Французы едва знали имя России, Ганза доставляла ей все нужное и приятное для жизни гражданской и за то искони пользовалась благоволением державных предков Царя, правами и выгодами исключительными: о возвращении сих прав молила Ганза, славя Бориса; желала торговли беспошлинной; хотела, чтобы он дозволил ей свободно купечествовать и в пристанях Северного моря, в Колмогорах, в Архангельске и дал гостиные дворы в Новегороде, Пскове, Москве, с правом иметь там церкви, как в старину бывало; требовала ямских лошадей для перевоза своих товаров из места в место и проч. Царь сказал, что в России берут таможенную пошлину с купцев Императора, Королей Испанского, Французского, Литовского, Датского; что жители вольных Немецких городов должны платить ее, как и все, но что половина ее, в знак милости, уступается Любчанам, ибо другие Немцы суть подданные разных Властителей, для коих ничто не обязывает нас быть столь бескорыстными; что одни же Любчане избавляются от всякого таможенного осмотра, сами заявляя и ценя свои товары по совести; что Ганзе дозволяется торговать в Архангельске, также купить или завести гостиные дворы в Новегороде, Пскове и Москве своим иждивением, а не Государевым; что всякая Вера терпима в России, но строить церквей не дозволяется ни Католикам, ни Лютеранам, и что в сем отказано знатнейшим Венценосцам Европы, Императору, Королеве Елисавете и проч.; что ямы учереждены в России не для купечества, а единственно для гонцов Правительства и для Послов чужеземных. |
| Аминь» ( Мф.28:20 ). Смотри, христианин! Буди Только Божий, а Бог Своего не оставит; веруй сердечно Ему, яко Богу; угождай Ему верою и правдою, всю надежду твою полагай на Него и от сердца призывай Его, а Он близ тебя есть, с тобою есть сохраняяй тя Святый Израилев; и где ни будешь, в какой скорби и искушении ни находишься, с тобою есть, и смотрит подвиг твой, и невидимою рукою укрепляет тебя, и помогает тебе; и хотя все злые люди востанут на тебя, и бесовские полки обыдут тебя, ничего не успеют ( Пс.141:1–6, 90:15 ; Ис.41:10 ). «Господь сохранит... Господь покров твой на руку десную твою. Во дни солнце не ожжет тебе, ниже луна нощию. Господь сохранит тя от всякого зла, сохранит душу твою Господь. Господь сохранит вхождение твое и исхождение твое, отныне и до века» ( Пс.120:5–7 ). «Не остави мене Господи, Боже мой, не отступи от Мене: вонми в помощь мою, Господи спасения моего» ( Пс.37:22–23 ). Господи сил, с нами буди! Иного бо, разве Тебе, помощника в скорбех не имамы. Господи сил, помилуй нас». (Из твор. св. Тихона Зад., т. 12). 5. Бог – крепкая стена человеку во всех опасностях его жизни Царь и пр. Давид говорил: «Если даже пойду долиною смертной тени (т. е. переселюсь в загробную жизнь), не убоюсь зла, ибо Ты со мною, Господи» ( Пс.22:4 ). Св. ап. Павел ободрил верующих во Христа словами: «Если Бог за нас (т.е. содействует нам), то кто против нас?» ( Рим.8:31 ). Св. Павлин Милостивый , еп. Ноланский (V в.), говорил: «Если Бог есть нам помощник в борьбе со врагом, то и паутинные сети охранят нас лучше, чем каменные стены; напротив, если Бог оставил меня, и нет Его со мною, тогда тончайшая паутинная ткань сделается сильнейшею для меня преградою к достижению моей цели, чем самые крепкие стены», – и в доказательство справедливости своих слов приводит такой рассказ: “Один ноланский священник, по имени Феликс, укорял язычников за их мерзкое идолопоклонство; язычники за это злобно преследовали его и хотели убить его; но он, убегая преследования, скрылся от глаз их в тесном промежутке между двух каменных старых построек или стен; в одной из последних находилась расселина, через которую гонимый священник пролез, и таким образом они потеряли его из виду, хотя и прилежно осматривали преследователи ту расселину, затканную паутиною, которую паук немедленно исправил, и из того заключили они, что через расселину никто не пролазил, иначе паутина была бы разорвана, а потому и прекратили преследование”. |
| 105 Траян Плинию. Честно заботясь о тех, кого доверил тебе Валерий Павлин, закончивший эти заботы с моей помощью, я велел пока что занести в мои записи о даровании квиритского права тех, за кого ты просил, и сделаю это для остальных 1544 , за кого ты попросишь. 106 Плиний императору Траяну. По просьбе Акция Аквилы 1545 , центуриона шестой конной когорты 1546 , посылаю тебе прошение, в котором он умоляет снизойти к положению его дочери. Я считал жестокостью отказать ему, зная, с каким терпением и добротой относишься ты обычно к просьбам воинов. 107 Траян Плинию. Прошение Акция Аквилы, центуриона шестой конной когорты, присланное тобой, я прочел: тронутый его просьбами, я дал его дочери римское гражданство. Посылаю тебе распоряжение об этом для передачи ему. 108 Плиний императору Траяну. Прошу тебя, владыка, напиши, какие права предоставишь ты городам Вифинии и Понта при взыскании денег, которые им причитаются за аренду, продажу и т. п. Я обнаружил, что большинство проконсулов разрешало им протопраксию, и это разрешение имело силу закона 1547 . (2) Я думаю, что ты издашь некое постановление, которое навсегда послужит к их пользе 1548 . Все, что установлено другими, хотя бы оно было разумно и милостиво, кратковременно и не имеет силы, не будучи утверждено тобой. 109 Траян Плинию. Какими правами должны пользоваться города Вифинии или Понта относительно денег, которые будут им причитаться по разным статьям, это следует определять по местным законам. Если они имеют преимущество перед остальными кредиторами, то его следует соблюдать; если не имеют, то мне не следует давать его в ущерб частным лицам 1549 . 110 Плиний императору Траяну. Экдик Амиса 1550 , владыка, обратился ко мне, требуя от Юлия Пизона 1551 около сорока тысяч динариев, которые были двадцать лет назад дарованы ему с согласия буле и экклесии 1552 . Он опирался на твое распоряжение, которым дары такого рода запрещены 1553 . (2) Пизон, напротив, говорил, что он очень много дал городу и потратил на это почти все свое состояние 1554 . Он указывал вдобавок на большой срок и просил не понуждать его к возвращению денег, полученных им давно и за многое; это повлекло бы к потере его звания 1555 . Поэтому я решил отложить целиком дело и спросить у тебя, владыка, чему следовать. |
| Быть может, он так ответил, основываясь, как язычник и астролог, на странных современных ему воззрениях на звезду, под которой родилась его дочь. Но ее будущее счастье, как увидите, было следствием ее тщательного воспитания, добродетелей, выдающихся дарований, – она действительно достигла блестящего положения, когда тому представились удобные обстоятельства. Но, однако же, Афинаида, так называлась дочь философа, не удовольствовалась завещанием отца и после его смерти начала судиться с братом, желая лишить завещание силы и взять себе надлежащую часть родительского имения. Выехав из Афин, она отправилась в Константинополь, чтобы там искать правосудия у царя. Царем был тогда Феодосий младший. Когда Афинаида представлялась к царю, то ее увидала сестра царская славная Пульхерия; она заметила ее прекрасное лицо, честный взгляд, разумность в речах; во всем чувствовалось, что это была дочь философа и притом сама философ. Пульхерия ее возлюбила, милостиво приняла и обратила ее в христианство , дав ей вместо языческого имени Афинаиды христианское имя Евдокии. Обратив же в христианство, она выдала Евдокию замуж за своего брата царя Феодосия малого. И так исполнились на вид неосновательные слова ее отца: «довольно будет для нее своего счастья». Из простой Афинской язычницы она стала христианкой и царицей Константинополя. Она лишилась родительского наследства, а Бог ей дал скипетр и корону. Не трепещет ли сердце ваше, братья, – слыша о таком счастье этой девицы? Но приготовьтесь к слезам, чтобы оплакать ее великое несчастье. О, зависть, зависть, как ты горька и как много несчастий ты приносишь людям! Позавидовали Евдокии, оклеветали ее неправедно пред царем и ее мужем, будто она имеет к нему малую верность и почтение, и будто она имеет тайную любовь к Павлиниану, который был очень ученый и честный человек, и с которым она действительно часто беседовала, любя сама науки. Хотя царь этому и не поверил, но возымел сомнение, и, ничего не говоря, Евдокии, искал случая сам удостовериться. |
| Противники, услышав, что Феликс был в том месте, тотчас же поспешили туда с обнаженными мечами, но, подошедши к нему, они никоим образом не могли его узнать, так как Божественным попечением либо его внешность изменилась, либо их разум помутился. Когда они стали расспрашивать его, где находится Феликс, рассудительный муж по вдохновению свыше понял, что преследователи не узнают его, и с улыбкой сказал ищущим: «Не знаю Феликса, которого вы ищете». Феликс совершенно не вводил своих преследователей в заблуждение: ведь его самого никто не узнал в лицо. Гонители, тут же оставив его, повернули в другую сторону, и тех, кого случайно встречали по дороге, спрашивали, где находится Феликс. Один из встречных, совсем ничего не зная об обстоятельствах дела, был уверен, что они одержимы безумием. Он начал обличать помешательство тех, кто не мог опознать своего собеседника, находясь в его присутствии, и показал преследователям ускользнувшего от них Феликса. Придя в еще более опасное безумство, они бросились по следам блаженного. При их приближении население города пришло в смятение и бежало перед ними. Толпа, приведенная в ужас пришествием врагов, разразилась криками. Предупрежденный этим, Феликс удалился в более скрытое место, которое, не имея прочного укрепления, было обнесено остатками полуразрушенной стены. Как только это убежище приняло мужа Божия, оно защитило его чудесным трудом Божественной руки. И в самом деле, внезапно обломки камней образовали насыпь, преградившую доступ к этому месту; даже паук по велению Бога, Которому служит все сотворенное, немедленно развесил в том же месте качающуюся паутину. Когда преследователи достигли этого места, они пришли в изумление и, идя медленным шагом, говорили друг другу: «Разве не глупо нам входить сюда, разыскивая человека, когда ясно видно, что никто прежде не входил сюда? Потому что никоим образом нити паутины не остались бы здесь целыми, если бы сюда кто-то проник до нас. Ведь даже маленькие мушки обыкновенно разрывают их, прокладывая себе путь. Значит, сказавший нам, что Феликс удалился сюда, прибег к хитрости, чтобы помешать нам найти его. Пойдемте прочь и перестанем искать убежище человека здесь, где сам вид места показывает, что внутри никого нет». Так, когда хлопоты преследователей оказались тщетными, они быстро удалились с криками. Не меньше, чем на Феликса, они злобствовали неистовым умом на того, кто своими уловками заманил их в столь пустынные места: вот где видна была мудрость нашего Милостивого Создателя и Защитника. И в самом деле, подчас высокие и отлично укрепленные стены города скорее выдают врагам укрытие своих жителей, чем спасают их во время осады; а смиренного раба Своего Христос скрыл дрожащей паутиной от преследующих его врагов так, что они не могли найти его и взять в плен; истинно то, что досточтимый отец Павлин говорит об этом: |
| – Да что вы! – воскликнула Джоан. – Мне всегда казалось, что бюль-бюль вроде соловья. – Вон что… – сказал Айвивуд. – Но это настоящий бюль-бюль, восточный, Rusnonotus Haemorrhus, a вы имели в виду Dahlias’a Golzii. – Наверное, – отвечала Джоан, едва заметно улыбнувшись. – Прямо наваждение… Все думала и думала про Далиаса Голсуорси . – Строгость его лица пристыдила ее, и она сказала, погладив птичку пальцем: – Какая славная! Четвероногому по имени Квудл это не понравилось. Как большинство собак, Квудл любил, чтобы люди молчали, и милостиво терпел их разговор друг с другом. Но мимолетное внимание к существу, ничуть не похожему на бультерьера, оскорбило его лучшие, рыцарские чувства. Он глухо зарычал. Живое сердце подсказало Джоан нагнуться и погладить его. Чтобы отвлечь внимание от Rusnonomus’a, она принялась восхищаться последней комнатой анфилады (они дошли до конца), выложенной цветными и белыми плитками в восточном вкусе. Дальше, чуть выше, располагалась круглая комнатка внутри башенки, из которой были видны окрестности. Джоан, знавшая дом с детства, сразу увидела, что это – новшество. Слева, в углу последней комнаты, зияла черная дыра, напоминавшая ей о чем-то позабытом. – Я помню, – сказала она, отвосхищавшись, – что отсюда вела лестница в огород или к старой часовне. Айвивуд серьезно кивнул. – Да, – отвечал он. – Лестница эта вела к развалинам старинной часовни. Дело в том, что она вела в места, о которых я не хотел бы вспоминать. Скандал с туннелем вызвал в графстве дурные пересуды. Наверное, ваша матушка вам рассказывала. Хотя там только кусок сада и полоса земли, до моря, я приказал огородить это место, и оно заросло. Анфиладу я кончаю здесь по другой причине. Идите посмотрите. Он повел ее в башенку, и Джоан, жаждавшая прекрасного, замерла от восторга. Пять легких азиатских окон глядели на бронзу, медь и пурпур осенних парков, на павлиньи перья моря. Она не видела ни дома, ни человека, и ей казалось, что это – не издавна знакомый берег, а новый, невиданный пейзаж. |
| VII)//Angelicum. R., 1996. Vol. 73. P. 401-433; Valle Rodr í guez C., del. San Julián de Toledo//La Controversia judeocristiana en España: (Desde los orígenes hasta el siglo XIII): Homenaje a D. Muñoz León/Ed. C. del Valle Rodríguez. Madrid, 1998. P. 119-130; Dom í nguez del Val U. Historia de la antigua literatura latina hispano-cristiana. Madrid, 1999. Vol. 4. P. 389-453; G ó mez Heredia A. Julián de Toledo, su «Ars grammatica» y su doctrina métrica de su «Conlatio de generibus metrorum»//Florentia Iliberitana: Rev. de estudios de antigüedad clásica. Granada, 1999. Vol. 10. P. 147-161; Jong M., de. Adding Insult to Injury: Julian of Toledo and His «Historia Wambae»//The Visigoths from the Migration Period to the 7th Cent.: An Ethnographic Perspective/Ed. P. Heather. Woodbridge, 1999. P. 373-402; Moreno Nieto L. Santos y beatos de Toledo. Toledo, 2003. P. 64-73; Ferreiro A. The Visigoths in Gaul and Iberia: A Suppl. Bibliography, 1984-2003. Leiden; Boston, 2006. N 2221-2274; idem. The Visigoths in Gaul and Iberia (Update): A Suppl. Bibliography, 2004-2006. Leiden; Boston, 2008. N 574-589; La Hispania visigótica y mozárabe: Dos épocas en su literatura/Ed. C. Codoñer Merino. Salamanca, 2010. P. 155-172. А. А. Королёв Рубрики: Ключевые слова: ИСИДОР СЕВИЛЬСКИЙ († 636), еп. Гиспальский, лат. церковный писатель, богослов, энциклопедист; католич. св. (пам. 4 апр.) КЕНТИГЕРН († 612 или 614?), св. (пам. зап. 13 янв.), еп., почитается как основатель еп-ства Глазго (Шотландия) МАКСИМ († между 408 и 423), проповедник и церковный писатель, еп. Туринский (Тавринский), проповедник и церковный писатель, св. (пам. 25 июня) МАРТИН (316/7 или 336/7 - 397), еп. г. Туроны (ныне Тур, Франция), считается основоположником зап. монашества, св. (пам. зап. 11 нояб.) ПАВЛИН Милостивый (между 352 и 355 - 431), св. (пам. 23 янв.; пам. зап. 22 июня), еп. Нолы, деятель раннего монашества, поэт и писатель АВГУСТИН (354 - 430), еп. Гиппонский [Иппонийский], блж., в зап. традиции свт. (пам. 15 июня, греч. 28 июня, зап. 28 авг.), виднейший латинский богослов, философ, один из великих зап. учителей Церкви |
|
|
