| Но пока бояр, окольничих и думных дворян еще много, они управляют приказами, съезжаются вместе то в ближнюю канцелярию, то в столовую палату, сидят по-прежнему о делах, получают царские указы, кладут приговоры. Приказы существуют по-прежнему, иные с старыми названиями, другие преобразованы и получили новые названия: так, в 1701 году приказы Иноземский и Рейтарский соединены в один приказ Военных дел; Стрелецкий переименован в приказ Земских дел, потому что после уничтожения стрельцов в Стрелецком приказе оставалось еще полицейское управление. Но явилось уже много новых дел, и потому не удивительно, что являются новые приказы: Морской, Артиллерии, Рудокопных дел, Провиантский, Богаделенный и т. д.; подле приказов являются учреждения меньшего объема под именем канцелярий, например мундирная, банная канцелярия. Вследствие новых отношений, в какие поставил себя царь к государственным учреждениям, в начале 1700 года издан указ о неподаче просьб мимо присутственных мест государю, кроме великих государственных дел. В марте 1702 года издана была форма прошений, подаваемых на высочайшее имя: вначале должно было писать: «Державнейший царь, государь милостивейший» – и потом писать дело, а пред прошением вместо милосердого – «Всемилостивейший государь, прошу вашего величества» и потом прошение, а по прошении совершить: «Вашего величества нижайший раб». В конце 1700 года издан был указ: «Всякие крепости, для пополнения государевой казны, а паче для ослабы всенародные волокиты и тягости и для лучшего усмотрения, писать в палате Ивановской площади особливо прибранным подьячим, 24 человекам, для того: прежде всякие крепости писали в приказах подьячие, и за многими великого государя по приличию нужными и скорыми делами всяких чинов людям, которым прилучалося какие крепости писать, были многие волокиты и убытки, а иные из приказных людей многие для своего излишнего мздоимания отговаривались всякими приказными, будто нужными делами, волочили за крепостьми недели по три и по четыре, а иные месяца по два и по три, и от той продолжительной волокиты и за спасеньем, чтоб в продолжительное время те крепости не утерялись, и у кого по крепостям близ срока, давали приказным людям дачи великие. А и писали в приказах многие крепости подьячие из молодых, малосмысленные, не токмо что могущие познавать во всяких крепостях всеваемые от ябедников плевелы и, усмотрев, оспорить, но и писать мало умеющие, и свидетели в подписке у крепостей являлись такие, которых и сыскать невозможно. И ныне в приказах и в ратуше никаких крепостей не писать и ведать те крепостные дела и подьячих в Оружейной палате боярину Фед. Ал. Головину с товарищи». |
| Самих Шустовых привезли в Москву, и в Монастырском приказе перед боярином Мусиным-Пушкиным они сказали: слышали они от деда своего Василия, что положил он в казенную палату, что на их дворе в селе Дединове, денег с 30000 рублей да золотых семнадцать ли тысяч или 27, а сколько подлинно денег и золотых в той палате было, того они точно сказать не умеют, потому что они остались после дедов и отца своего в малых летах, а денег тех и золотых в той палате сами они не видали, а запечатана она была печатью деда их Василья. Но Хрипунов не удовольствовался только теми деньгами, счета которым сами Шустовы не знали или притворились, что не знали: он побрал и в жилых палатах, в сундуках жены Шустова, деньги, серебряную посуду. Все это отослано в Оружейную палату и явлено боярину Головину. Меншиков писал Курбатову: «Государь тебя и Немчинова пожаловал, велел вам дать жалованья из Шустовых денег по 5000 рублей: и ты надлежащее себе возьми, а Немчинову выдай по рассмотрению, буде доведется и если ни в чем он не приличен, а что у Шустовых в палатах (т. е. жилых) взято, и то все вели им выдать с роспискою». Оказалось, что Немчинов приличен к делу о воровском серебре, и деньги ему не отданы; на его долю старых денег выменено новых 5764 рубля 27 алтын 5 денег, и пошли они на разные расходы, например выдано из них 200 рублей Родиону Исаеву, Ивану Посошкову, Ивану Фирсову на новозаводство картного промысла (фабрикация игральных карт). Кроме Курбатова в 1704 году явились новые прибыльщики такого же происхождения, как и Курбатов: Степан Вараксин, человек князя Бор. Алекс. Голицына; Василий Ершов, человек князя Черкасского; Алексей Яковлев, человек думного дворянина Хрущова, и многие другие; по государеву указу велено им «сидеть и чинить государю прибыли». Из них Ершов был впоследствии московским вице-губернатором. Нужны были деньги на войну; нужны были люди, и людей брали отовсюду. В феврале 1700 года государь указал: всяких чинов людям сказать: кто хочет людей и крестьян своих отпускать на волю, и тем людям и крестьянам давать отпускные, и с теми отпускными приводить их в приказ Холопья суда, а из того приказу таких отпущенных и вольных людей и крестьян, и которым людям отпускные довелось дать, из приказу Холопья суда отсылать в Преображенское, и которые из них годятся в службу, и тех писать в солдаты, и которые в солдаты не годятся, и на тех людей и крестьян, указал великий государь по прежним своим указам, давать из приказу Холопья суда на кабальных людей кабалы, а на крестьян судные записи, к кому они идти похотят. |
| Поварня, построенная в XVI в., – наиболее значительное хозяйственное сооружение монастыря. Она расположена в одной линии с Введенской трапезной. Здание поварни, вытянутой вдоль Сиверского озера, состоит из целого ряда помещений, различных по размеру и по назначению. Все они возникли постепенно, без единого плана, и последовательно пристраивались к наиболее древнему ядру – собственно поварне. Это самая ранняя часть здания, состоит из двух палат: большой, «естественной» поварни, и более узкой, «квасной». В большой палате стояло 6 каменных очагов. В середине ее свода уже в последующее время проделано широкое отверстие, над которым проложена кирпичная труба. Первоначально дымоходы от каждого очага проходили отдельно внутри стены, и над зданием возвышалось 14 труб. Более поздняя часть поварни, расположенная между древним ядром здания и трапезной палаты, также относится к XVI столетию. Она имеет два этажа. В нижнем помещались ледники, в верхнем – разные помещения хозяйственного назначения. В одной из них сохранились остатки древней печи. По другую сторону от древнего ядра поварни находится большая одностолпная палата, выстроенная на рубеже XVI - XVII в.в. – летний квасной погреб. В 1655 г. над этим квасным погребом была сооружена каменная Оружейная палата. Описи монастырского имущества XVII-XVIII в.в. сохранили для нас перечень богатейшего собрания разнообразного оружия, хранившегося в этой палате. В 1786 г. своды рухнули, и находившийся внизу квасной погреб пострадал от обломков кирпичной кладки. Здание монашеских келий имеет сложную строительную историю и необычную планировку. В его строительстве можно выделить четыре этапа. Вначале выстроили из кирпича небольшую Писчую келью, где велось монашеское делопроизводство. Фасад этой палаты, расположенной примерно в середине здания, был украшен наличником, увенчанным тремя остроконечными выступами. Вверху над сводчатой кельей была каменная палата без сводов с двумя окнами, обрамлёнными рамками из цветных изразцов. Впервые такие изразцы использовали в монастыре для украшения Московской башни в середине 1660-х г.г. |
| Резолюциею Платона 1799 года предписано: «семинарскую сумму, хотя хранить в казначейской палате, но в особом сундуке за замком» префектовским и печатью ректорскою. А префекту у себя можно для всякого расхода держать до 500 рублей, и казначею уже до сей суммы дела нет. А медных денег можно брать у казначея до 1000 рублей, а впрочем сами должны промышлять» 177 . Лавра, и после отобрания от нее имений в 1764 году, не отказывала семинарии в помощи и услугах. Казначей лавры обыкновенно закупал для нее годовую провизию муки, крупы, масла и проч., и это было благодеянием для семинарии, потому что покупая в тоже время для монастыря припасы в большом количестве, казначей мог доставлять их семинарии по меньшей цене, нежели какую должна бы была заплатить семинария, отдельно для себя покупая припасы. Кроме того лавра помогала семинарии при постройке и починке зданий: так в 1786 году, когда нужно было исправить галлерею у учительского корпуса и вновь сделать переходы у семинарских покоев в городовой стене, Платон приказал употребить на работы 50 руб. из семинарской суммы и 50 руб. из лаврской. В 1797 году., когда требовалось починить галлерею при ректорских и префектовских келлиях, Платон назначил на сей предмет 35 руб. «с подмогою лаврских плотников и лесу вифанского». В первые годы текущего столетия лавра снабжала семинарию и топливом, которое добывалось в исакиевской и лаврской рощах. В 1805 году, когда семинария, по примеру прежних лет, просила Платона о дозволении нарубить дров 200 сажен, Платон дал резолюцию: «дозволяется посему, только с тем, чтоб 1) целых деревьев не рубить, а один валежник; 2) дозволяется и целые деревья рубить, средние и большие, но не с подвал, а чрез дерево, и то только там, где очень густо, да из отводу, где укажут троицкие и вифанские казначеи. А оставшие сучья, коли годны, брать, а негодные и мелкие в кучах жечь, но осторожно, чтоб лесу не зажечь» 178 . Кром дров лавра снабжала семинарию безмездно сеном и солью. В семинарии содержались большею частью три лошади, одна для работ, а две для выездов начальствующих и наставников; Платон, дозволяя для них брать сено из монастыря, в 1779 году предложил семинарии, что достаточно было бы иметь одну водовозную лошадь, «а когда понадобится выехать ректору или префекту, может от лавры давано быть» 179 . Соль (бузун) с давних лет хранилась в оружейной башне в большем количестве, и по приказанию Платона ежегодно выдаваема была в семинарию по 30 пудов: выдача прекращена уже в 1812 году, когда донесено было Платону, что соли осталось в башне только до 700 пудов 180 . Лавра уделяла семинарии и часть земли за монастырем для ее нужд: так издавна для садки капусты и овощей даны были семинарии от лавры огороды, которые находились у плотины за каличьею башнею. Немалою услугою для семинарии было и то, что лавра дозволяла наставникам и ученикам мыться в бане монастырской 181 . |
| В предисловии к изданию, откуда мы заимствуем приведённые указания, делается сверх того оговорка, что указанное разделение подлинного свитка по листам, строго выдержанное при воспроизведении его лицевой стороны, признано было не совсем удобным в применении к стороне оборотной, на которой находятся подписи избирателей – членов Земского Собора 1613 г., так как некоторые из этих подписей сделаны по склейкам. В таких случаях, чтобы не портить подписей на листовом снимке, последний захватывает незначительную часть следующего листа. Если присоединить ещё, что в оригинале некоторые строки, отдельные слова и буквы писаны золотом, которое на снимках ничем не отличается от обыкновенных чернил, – то этим и исчерпываются все отступления лежащей перед нами фототипической копии „утверженной грамоты“ 1613 г. от её архивского подлинника. При взгляде на эти снимки невольно приходят на память слова, содержащиеся в самой грамоте: „да прейдет ни едина черта, или ота едина от написанных в неи ничесоже“. Для полноты представления, вместе с последним листом, на котором читаются только что —176— приведённые слова, фотографированы и привешанные к нему печати русских иерархов, сохранившиеся в более или менее цельном виде до сих пор (кроме одной, от которой не осталось даже и следа на шнурке). Выше было замечено, что кроме архивского свитка существует ещё другой подлинник „утверженной грамоты“ 1613 г. Он хранится в Московской Оружейной Палате и – при ничтожных разночтениях в тексте и различии в подписях (они указаны в предисл. к настоящ. изданию и в печатной таблице подписей, – см. ст. 7 и 21–24) – по сохранности значительно уступает ранее названному. Это и было причиной, почему для фототипического издания был взят архивский список „грамоты“. Но рассматриваемое издание даёт возможность наглядно познакомиться и с этим вторым списком по двум таблицам снимков, из которых одна воспроизводит весь первый лист и несколько строк второго, а другая, составная, содержит снимки ещё с трёх различных мест грамоты и сверх того – с рисунка тех же архиерейских печатей, сделанного в 1723 г., когда они были в большей сохранности. |
| Что скажу вам о себе? После вашего отбытия, порядок жизни моей ни в чем почти не изменился. Утро проходит в обычных суетах, а вечер еще в горших. Привыкши проводить с вами вечернее время в приятной беседе, я не мог же вдруг предаться совершенному уединению, тем более, что у меня давно на совести лежало – сделать посещение некоторым из моих добрых знакомых. И вот, на другой день после вашего отъезда, я путешествовал к Пятницкому священнику Василию Ив. Романовскому, 30 который, помните, явился ко мне как-то среди обеда: впрочем, этот визит был не совершенно бескорыстный. Я имел в виду при сем отобрать справочные цены, при посредстве этого батюшки, от его прихожанина на счет известного вам чугуна и железа. Затем, в следующий вечер я исполнил данное мною обещание тому о. протоиерею, который с семейством своим был у меня в ризнице. Он был, как нельзя более, рад мне. Сегодня утром, часу, впрочем, во втором пополудни, я был-таки, наконец, с профессором Капитоном Ивановичем Невоструевым на мануфактурной выставке. Видел очень много интересного; но многого и не видал по причине множества посетителей. Жалко, что вам не удалось быть на этой выставке, когда вход в неё открыт был за деньги; но рад, что вы не расположились посетить её и даром: иначе пришлось бы и вам раскаиваться, и мне сожалеть о вас. Это далеко не то, что в Оружейной палате: духота и теснота страшная, а воротиться взад нельзя; волею или неволею, а надобно пройти все 20 зал, – а для этого потребно не менее двух часов. Итак, не мало пришлось пролить поту, в наказание за безвременное удовлетворение любопытству. Нынешний вечер сижу дома потому именно, что нужно приготовить письма к завтрашней почте. Кроме вас, я должен писать еще в Петербург, к состоящему там на чреде о. ректору Костромской семинарии, 31 в ответ на его письмо, которое лишь сегодня получено мною, и на которое он просит немедленно ответить. – Какого-бы, вы думали, содержания это письмо? – Очень интересного и для меня, и, может быть, для вас. О. ректор, с которым я в первый раз познакомился в минувшем генваре, при проезде его в Петербург, и который доводится мне в дальнем родстве, вздумал оказать мне свое внимание и расположение, вероятно в благодарность за то усердие, с каким я провожал его в Петербург, проведши с ним часа полтора на станции железной дороги. |
| Фронтальное погрудное изображение И. Д. есть на картине И. И. Никитина «Родословное древо русских царей» (1731, ГРМ; Гос. Рус. музей. 1980. С. 216. Кат. 3803; Андросов С. О. Живописец Иван Никитин. СПб., 1998. С. 186. Кат. 23). В композициях с изображением родословного древа и таблиц рус. государей портрет И. Д. также встречается на гравюрах и литографиях XVIII - нач. XX в. (ГИМ, ГЛМ, РГБИ; см. также: Ровинский. Народные картинки. Кн. 2. С. 240). Вел. кн. Иоанн Данилович. Фрагмент миниатюры из Синодика Новоиерусалимского мон-ря. 1676–1682 гг. (ГИМ. Воскр. 66. Л. 56) Вел. кн. Иоанн Данилович. Фрагмент миниатюры из Синодика Новоиерусалимского мон-ря. 1676–1682 гг. (ГИМ. Воскр. 66. Л. 56) Получили распространение декоративные костяные пластины холмогорской работы с изображением «Родословного древа русских князей и царей»: 1772-1774 гг. (мастерская О. Х. Дудина, ГИМ; см.: Гос. Ист. музей. 2006. С. 401. Кат. 22), 1774 г. (Я. И. Шубный, ГИМ), кон. XVIII в. (Егорьевский ист.-худож. музей), известна резная костяная кружка Дудина 70-х гг. XVIII в. (ГЭ; Щукина. 2000. С. 101; Рязанцев. 2003. С. 470). Образ И. Д. неоднократно воплощался в скульптуре, напр. в серии портретных медалей рус. князей и царей 1768-1772 гг. (работа Т. Иванова), барельефов 1774-1775 гг. Ф. И. Шубина, созданных для интерьера Чесменского дворца в С.-Петербурге (с 1831 находятся в Оружейной палате Московского Кремля, их копии - в Петровском дворце и здании Сената в Кремле), в составе 2 серий бюстов российских вел. князей и царей, выполненных на с.-петербургской фабрике Ф. Ю. Шопена (1849, 60-70-е гг. XIX в.; Гончарова Л. Н. Русская художественная бронза XIX в. М., 2001. С. 84-85). Существует серия рельефных инталий на зеленой сибир. яшме с изображениями рус. правителей, созданная по заказу Я. В. Брюса нюрнбергским мастером И. К. Доршем (ок. 1723, ГЭ; Рязанцев. 2003. С. 97, 104-105). Согласно «Запискам» Я. Штелина, по представлению А. А. Нартова на основе серии Дорша в 70-х гг. XVIII в. были созданы медали, на лицевой стороне к-рых размещались портреты правителей в окружении легенды с именем и титулом, на обороте - краткая надпись, характеризующая события жизни и правления изображенного персонажа. Порядок перечисления князей и царей, их жизнеописания и даты взяты из «Краткого российского летописца» М. В. Ломоносова 1760 г. Внизу проставлен номер медали в серии; И. Д. изображен на медали 35 (резчик И. Б. Гасс; Щукина. 2000. С. 40, 63-64. Прил. С. 256). Коллекция факсимильных копий «ломоносовских» медалей была выпущена в 2002 г. (НПО «Геральдика»), в ней изображение И. Д. находится под 56. |
| Здесь 10 Февраля 1730 г. ей представлялись чины верховного совета и генералитет; а 15 числа того же месяца – она имела торжественный въезд въ Москву. Ваганьковское кладбище, за Пресненской заставой. Горенки, в 15 верстах от Москвы, по Владимирской дороге, – здесь прежде был хороший ботанический сад. В старину Горенки принадлежали князю Алексею Григорьевичу Долгорукому, отцу несчастной невесты Петра II, княжны Екатерины, и не менее несчастного любимца Петра II, князя Ивана, супруга славной по своим страданиям и мужеству, с которым она выносила их, Натальи Борисовны Долгорукой, рожденной Шереметевой. – Юный император Петр II, любя охоту, часто посещал дачи села Горенки, а иногда заезжал к самому князю Алексею Григорьевичу, где и встретил дочь его княжну Екатерину, и полюбил ее. Князь Алексей Григорьевич Долгорукой умер в ссылке, в Березове, в 1734 г., а сын его князь Иван был четвертован в Новгороде 8 Ноября 1739 г. В эпоху гонения на Долгоруких – когда особенно пострадала старшая линия этого рода – в числе других имений, и село Горенки было отнято у них... Дорогомиловское кладбище, за Дорогомиловской заставой, в 1 версте. На нем похоронены в общей могиле наши воины, павшие при Бородинской битве. Зыково – небольшая деревня за Петровским парком, куда на лето переселяются небогатые москвичи. Измайлово (дворцовое царское село, родовая вотчина Романовых) отстоит от середины Москвы в 9 верст. Здесь боярином Никитою Ивановичем Романовым –Юрьевым – Захарьиным – Кошкиным, дедом Петра I, был устроен хутор, который, по своему времени, мог почитаться образцовым. В нем процветало земледелие, садоводство, скотоводство и пчеловодство; а при царях Алексее Михайловиче и Феодоре Михайловиче, которые особенно заботились о процветании хозяйства 6 в Измайлове, там был построен стеклянный завод, изделия которого ныне хранятся в Оружейной палате, разведены сады и аптекарские огороды, которые снабжали своими произведениями как двор, так и другие местности России... При Федоре Михайловиче Романове также была посажена роща в Измайлове, на 115 десятин, вырыты двадцать прудов и поставлены мельницы с плотинами. |
| Bijoux byzantins de Chio, etc.//Collection H. Stathatos: Les objects byzantins et post-byzantins. Limoges, 1957; Frolow A. La relique de la Vraie Croix: Recherches sur le développement d " un culte. P., 1961; idem. Les reliquaires de la Vraie Croix. P., 1965; Ross M. C. Metallwork, Ceramics, Glass, Glyptics, Painting. Wash., 1962. (Cat. of Byzantine and Early Medieval Antiquities in the Dumbarton Oaks Coll.; Vol. 1); idem. Jewellery, Enamels and Art of the Migration Period. Wash., 1965. (Ibid; Vol. 2); Писарская Л. В. Памятники визант. искусства V-XV вв. в Гос. Оружейной Палате. Л.; М., 1964; Банк А. В. Визант. искусство в собр. Сов. Союза. Л.; М., 1966; она же. Прикладное искусство//История Византии. М., 1967. Т. 1. С. 467-480. Т. 2. С. 412-420. Т. 3. С. 289-302; она же. Прикладное искусство//Культура Византии: IV - 1-я пол. VII в. М., 1984. Т. 1. с. 596-613; Wessel K. Das Byzant. Emailkunst, vom 5. bis 13. Jh. Recklinghausen, 1967; Buschhausen H. Die spätrömischen Metallscrinia und frühchristl. Reliquiare. Vienna, 1971; Hayes J. W. Late Roman Pottery. L., 1972; Weitzmann K. Ivories and Steatites. Wash., 1972. (Cat. of Byzantine and Early Medieval Antiquities in the Dumbarton Oaks Coll.; Vol. 3); Dodd Cruikshank E. Byzantine Silver Treasures. Bern, 1973; Даркевич В. П. Светское искусство Византии: Произведения визант. худож. ремесла в Вост. Европе X-XIII вв. М., 1975; Grabar A. Les Revêtements en or et en argent des icônes Byzantines du Moyen Âge. Venise, 1975; Piltz E. Trois sakkoi byzantins. Stockholm; Uppsala, 1976; Volbach W. F. Elfenbeinarbeiten der Spätantike und des frühen Mittelalters: Kat. vor- und frühgeschichtl. Altertümer. Mainz am Rein, 1976. Bd. 7; Искусство Византии в собр. СССР. М., 1977. Т. 1-3; Byzantinische Kostbarkeiten aus Museen, Kirchenschätzen und Bibliotheken der DDR: Ausstellung im Bode-Museum/Bearb. u. Red. A. Effenberger. B., 1977; Kent J. P. S. , Painter K. S. Wealth of the Roman World A. D. 300-700. L., 1977; Якобсон А. Л. Керамика и керамическое производство средневек. |
| XI. Набатный колокол Набатными колокола именуются по тому, что в них звонили по какому нибудь чрезвычайному случаю в городе, как то: при пожаре, мятеже, или нападении неприятеля; такой звон, обыкновенно частый, назывался всполохом, набатом от Арабского слова nabouat, перешедшего к нам от Татар. 977 Подобные колокола известны были также в других городах России под именем вечевых. Таким образом колокола, имевшие сначала религиозное значение, получили в жизни народной гражданское. Впрочем набатом также назывался и большой барабан, или тулумбас. Маржерет, описывая Русское войско, говорит, что «всякой генерал имел свои набат, род барабана, покрытаго кожею, который возили на лошади». 978 Кроме набатных колоколов, в городах находились осадные, коими извещали горожан о приступе неприятеля. Так Псковичи в 1581 году звонили в осадной колокол при осаде Пскова Баторием. 979 Набатные колокола обыкновенно висели на башнях и персях стен городских, как напр, в Пскове. Недавно в Волхове и Мценске сняты вечевые или набатные колокола, из коих последний висел на вечевой башне. В Тобольске между колоколами Спасской церкви на торгу есть Углицкий набатный колокол, 980 коего звук известил тамошних жителей о убиении Царевича Димитрия: 981 он слывет ссыльным. Такие колокола висели на некоторых башнях Кремля, как то: на Спасской, Тайницкой и Троицкой; звоном своим они извещали все концы Москвы о какой либо напасти и сзывали их на помощь. Во время бунта Стрелецкого 1682 года, по сказанию очевидца его, Сильвестра Медведева, «биша в колокола. набатные по всему Кремлю». По значению своему Кремлевский набат был большой, предполагающий малые набаты; первым иногда служил большой колокол на Ивановской колокольне. Некоторые почитали хранящийся в Оружейной палате Московский набатный колокол за вечевой Новгородский. Но надпись на нем гласит, что он при Петре перелит из старого набатного, который, как значится в книге Пушкарского Приказа, вылит в 1680 году колоколенным мастером Федором Дмитриевым на Неглинском пушечном дворе. 982 Прочтем самую надпись: « 1714 въ л день вылитъ сей набатный колоколъ из старого набатного жь колокола, который разбилс, Кремл города, къ Спаскимъ воротамъ, всу въ немъ рн пдъ. Лилъ сей колоколъ мастеръ Иванъ Моторинъ». Вышиною он, кроме ушей, 1 аршин, 11 вершков. По свидетельству старожилов-очевидцев, он висел в набатной башне, второй от Спасских ворот. Из дел о Московском бунте 1771 года значится, что в этот колокол тогда ударили в набат. За это Екатерина II велела отнять у него язык, без коего он висел там до 1803 года. 983 Тогда при починке стен и башень Кремля его сняли и поставили в Кремле под каменным шатром, где хранились большие пушки; по сломке шатра, переместили этот колокол в Арсенал, а оттуда потом, в Оружейную палату. |
|
|
