| Наконец, самую выдающуюся черту в апокалипсических видениях представляет символика звезд и таинственных чисел. Несомненно, что звезды служат символом ангелов, как небесных духов: символом ангелов семи церквей служат семь звезд, и двенадцати звездам на венце жены, облеченной в солнце, соответствует двенадцать ангелов на вратах нового Иерусалима ( Откр.1:20, 2:1, 12:1, 21:12 ). Вместе с этим звезды служат и символом злых ангелов, как падших с неба. К пониманию такой символики должно приводить отчасти указание на «звезду утреннюю, светлую» в самом Апокалипсисе и указание на нее в посланиях Петра и согласное с ним указание на «звезды блуждающие», как символы лжепророков, в послании Иуды 64 . В самом Апокалипсисе ( Откр.12:4 ), падение злых ангелов вслед дьявола представляется под образом того, что «хвост дракона увлек от неба третью часть звезд и поверг их на землю». Сообразно с этим под двумя звездами, падшими с неба на землю, из которых одна названа «полынью», а другой «дан ключ от кладезя бездны» ( Откр.8:1012, 9:1, 11, 14 ), должно разуметь падших ангелов, как орудий гнева Божия, тем более, что саранча, вышедшая из кладезя бездны, имела над собою царем «ангела бездны», и вслед за тем говорится об освобождении четырех ангелов, связанных при Евфрате. Но в непосредственной связи с символикой звезд находится в Апокалипсисе и символика чисел. Образ жены, облеченной в солнце, у которой под ногами луна, а на голове венец из двенадцати звезд ( Откр.12:1, 14 ), несомненно, взят от солнечного и лунного исчисления года в двенадцать месяцев. Самое пребывание жены в пустыне измеряется продолжением «времени, времен и полвремени», и измерение времени получасом, часами, полднем, днями, полугодом, годами и тысячелетиями указывает на точное математическое измерение времени по движению светил небесных. Даже в новом небе и новой земле, где «времени уже не будет», «и ночи не будет», находится древо жизни, «двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой» 65 . В заключение скажем, что и апокалипсическое число зверя ( Откр.13:18, 17:812 ) взято из тех же астрономических исчислений времени и должно служить к указанию астрологических представлений, которые у лжепророков связывались со сказаниями об ангелах. |
| Нам известно, что во время пребывания Нерона в Греции (в конце 67 и в первой половине 68 г.) Римом правили префекты Гелий и Поликлет. Это было в двенадцатый год царствования Нерона. При этих префектах и пострадал апостол. Так окончилась большая жизнь великого человека. Предание, идущее от Отцов Церкви III–IV века – Тертуллиана и блаж. Иеронима, гласит, что апостол был усечён мечом. Мученическая смерть апостола произошла за три мили от Рима на Остийской дороге, недалеко от нынешней базилики (храма) St. Paolo. Останки апостола хранятся частью в римском соборе св. Петра, частью – в Латеранском – главных храмах католического мира. Мы дали далеко неполную характеристику жизни и деятельности великого апостола языков. В заключение нам остаётся сказать несколько слов об апостоле. Мы называем св. Павла великим апостолом. Величие ап. Павла открывается, прежде всего, в его личности, а затем и в его деятельности. В истории человечества трудно найти более целостный образ, более целостную личность, чем личность ап. Павла: от первых шагов своей апостольской деятельности до темницы Рима, в течение почти тридцатилетнего служения он сохраняет единство с самим собою, единство в своём учении и деятельности, какое поистине могут сохранять только избранники Божии. Это единство учения и целостность личности апостола созданы его верой в Христа Спасителя, его любовью к Богу и человеку, осветившими всю его жизнь и деятельность. «Я сораспялся Христу и уже не я живу, но живет во мне Христос» 127 , – говорит о себе апостол. Эта преданность Христу Спасителю и делу распространения благовестия Христова о спасении человека, о любви Бога к человеку, об ответной любви людей к Богу и между собой, о равенстве всех в Церкви Христовой, чуждом национальной ограниченности, о мире людей во всем мире – была целью жизни великого апостола. Ради осуществления её он готов был терпеть всё и терпел. «От иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь, и день пробыл во глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников..., в опасностях между лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе» 128 , – говорит о себе апостол. |
| Напротив, Иудея была несравненно более бедной и суровой страной. Лишь в западной её части, ближе к морю, было возможно земледелие; восточная часть Иудеи, примыкавшая к Мертвому морю, была дикой пустыней, изборожденной руслами высохших рек (арабы называют их теперь „вади»). Эта пустыня была ареной для деятельности Иоанна Крестителя, а впоследствии туда скрывались первые христианские монахи, уходившие от мира и его страстей. В Иудее население было редкое, а из городов крупным был только Иерусалим, вообще самый большой город в Иудее и в Галилее. Он был главным центром иудейской жизни, можно сказать, поглощал собою всю Иудею. Там жило многочисленное жречество, были главные школы книжников; вокруг храма жило и кормилось многочисленное ремесленное население, было много торговых заведений, гостиниц и постоялых дворов, обслуживавших ученое и духовное население города и постоянно сменявшуюся волну паломников. Эти паломники стекались в Иерусалим обыкновенно на три главных праздника, особенно к Пасхе, из Иудеи, Галилеи и из всех концов римского мира, где только были иудейские общины. С ними вливался в Иерусалим поток золота и серебра, которое богомольцы оставляли огромными количествами в карманах жрецов, левитов, книжников, торговцев, трактирщиков и содержателей гостиниц. Иерусалим жил законом, кормился храмом, дышал курением жертв; он не производил никаких материальных продуктов, но плел бесконечную сеть тонких разъяснений закона, увещаний его соблюдать, обещаний всяческих наград, за исполнение и грозных казней за пренебрежение. «Слушай, Израиль: господь – бог твой, господь – один. И люби господа бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею силою твоею. И пусть будут слова эти, которые я заповедаю тебе сегодня, на сердце твоем; и внуши их сынам твоим, и говори их, когда ты сидишь в доме твоем, и когда ты идешь по дороге, когда ты ложишься спать и когда ты встаешь; и обвяжи их, как знак для памяти, вокруг руки твоей, и пусть подобно повязке, они будут пред очами твоими; напиши их на косяках дверей дома твоего и на воротах. |
| Нельзя ни на минуту упускать из вида, что древние каноны были вызваны к жизни в целях сохранения чистоты учения Христова и вне связи с этим учением они являются обычными памятниками мертвого права. На основании буквы канонов можно устроить управление еретической общины, но это управление еще не обеспечивает появления в ней истинного учения. Поэтому нельзя, преклоняясь раболепно перед священною силою древних канонов как в XVII веке староверы пред буквою богослужебных книг, применять поместные и даже вселенские постановления к текущей жизни, если такое их применение к русскому быту вне прежних условий греко-римской жизни, грозит хотя бы малейшему отклонению нашего учения от важнейшего в законе ( Мф. 23:23 ). Стремясь к оживлению православной религиозной жизни, следует помнить слова апостола: «Если бы даже мы, или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» ( Гал. 1:8–9 ). А мы знаем, что Христос благовествовал людям, что суббота для человека, а не человек для субботы. Христос сказал фарисеям: «Неужели вы никогда не читали, что сделал Давид, когда имел нужду и взалкал сам и бывшие с ним? Как вошел он в дом Божий при первосвященнике Авиафаре, и ел хлебы предложения, которых не должно было есть никому кроме священников, и дал бывшим с ним? И сказал им: суббота для человека, а не человек для субботы» ( Мк. 2:24–27 ). Точно также: каноны создавались для того, чтобы направлять церковную жизнь по правильному руслу, а не жизнь создавалась для того, чтобы во всей строгости подчиняться канонам, даже в ущерб сохранению учения Христова. Никого так сильно не обличал Христос, как книжников и фарисеев, которые исполняли букву закона, и оставляли важнейшее в нем: «суд, милость и веру» ( Мф. 23:23 ), забывая истинный дух закона. И мы знаем, что вселенская церковь также опасалась обнаруживать пристрастие к букве. После иконоборческого собора (754 года), на котором присутствовало 338 отцов, патриарх константинопольский Тарасий, обсуждая вопрос о новом соборе, спрашивал: «да разве какое постановление может связывать истину?» ( Деян. 7:76–77, 57–59 ; Лебедев, История вселенских соборов, М. 1876, вып. II, стр. 279.). |
| – Но если с самого начала утверждения церкви апостолами мы находим следы влияния на верующих александрийского иудейства, то с течением времени оно сказывалось все более и более и ферапевтизму суждено было обнаружиться во всей силе именно среди христиан Малой Азии. Малая Азия и Египет представляют два совершенно противоположные берега Средиземного моря и с двух противоположных сторон примыкают к той вогнутой береговой полосе, в средине которой расположена Палестина: поэтому александрийский ферапевтизм мог быть занесен в Малую Азию и из-за моря и через сушу в виде палестинского ессейства. Уже в первое апостольское путешествие Павла в Малую Азию противостал ему «некоторый волхв, лжепророк иудеянин, именем Вариисус», находившийся при самом проконсуле Сергие «муже разумном», и за свое волхвование был наказан слепотой, чтобы «не видел солнца до времени» ( Деян.13:411 ): это было на острове Кипре – средоточной морской станции между египетским и малоазийским берегами. Затем во время проповеди ап. Павла в Ефесе «некоторые из скитавшихся иудейских заклинателей стали употреблять над имеющими злых духов имя Господа Иисуса, говоря: заклинаем вас именем Иисуса, которого Павел проповедует. Это делали какие-то семь сынов иудейского первосвященника Скевы» ( Деян.19:1314 ). Особенно замечательными представляются и самые обстоятельства обращения ефесян к Христу: они принимают сначала Иоанново крещение и затем уже крещение во имя Господа Иисуса ( Деян.19:16 ). Подвижническая жизнь Крестителя в пустыне особенно могла привлекать к нему приверженцев ессейства и ферапевтизма, удалявшихся от мира для подвигов самоумерщвления. Даже и об Аполлосе известно, что до прибытия в Ефес «он был наставлен в начатках пути Господня и, горя духом, говорил и учил о Господе правильно, зная только крещение Иоанново» ( Деян.18:24–25 ). Точнее узнав путь Господень, он в Ефесе «сильно опровергал иудеев всенародно из Писаний» и здесь же находился после своего путешествия в Ахаю и Коринф ( Деян.18:2428 ; 1Кор.16:8, 12 ): его проповедь, конечно, и здесь не могла остаться без следа, как она не осталась бесследной и в Коринфе. |
| Но, как и мнимое их отречение от мира, так равно обличается апостолами и нарушение ими принятых на себя обетов безбрачия, воздержания, отречения от собственности, молчания и послушания. – Лжепророки, с одной стороны, представляются «имеющими вид благочестия, силы же его отрекшимися», из лицемерия «запрещающими вступать в брак и употреблять в пищу то, что создал Бог для вкушения верным», осуждающими за пищу или питие или за праздничные торжества, «держащимися постановлений: не прикасайся, не вкушай, не дотрогивайся», обольщающими других «изнурением тела, некоторым небрежением о насыщении плоти» и «самовольным смиренномудрием», – с другой стороны, представляются «входящими в домы и обольщающими женщин, утопающих в грехах, водимых различными похотями», «развращающими целые домы», «совращающими молодых вдовиц» к брачной жизни не по закону Христову, «делающими тайно то, о чем стыдно и говорить», «растлевающими себя подобно бессловесным животным», «срамниками и сквернителями, глаза которых исполнены любострастия и непрестанного греха», у которых страсти, как «свирепые морские волны, пенящиеся срамотами своими» и «одежда осквернена плотию», которые «полагают удовольствие во вседневной роскоши, в пиршествах» и, «пиршествуя с верными на вечерях любви, без страха утучняют себя», – далее представляются «учащими из постыдной корысти», сребролюбивыми, лицемерящими перед богатыми, возлюбившими мзду подобно Валааму, утверждающими, «что само благочестие служит ради прибытка», – наконец, представляются «самолюбивыми, гордыми, надменными, наглыми, напыщенными, любящими первенствовать, сынами противления, родителям непокорными», упорствующими против церковной власти, как Корей, «презирающими начальства и злословящими высшие власти», «ругателями злыми», «богохульствующими», производящими споры и распри «пустословами, произносящими надутые слова», «желающими быть законоучителями, но не разумеющими ни того, о чем говорят, ни того, что утверждают» 52 . Для предостережения от таких лжеучителей, апостолы и говорят об «истинном благочестии и нелицемерной вере», раскрывают мысль о браке, как «тайне, которая велика» по отношению к силе освящающего его союза Христа с церковью, о естественной любви к самому себе, по которой «никто никогда свою плоть ненавидит, но питает и греет ее», и ради поддержания которой должно принимать пищу с благодарением, не упиваясь вином, от которого бывает распутство, употреблять в недугах не одну воду, но и вина немного, указывают на бескорыстие, на то, что «мы ничего не принесли в мир, явно ничего не можем и вынести из него, а потому, имея пропитание и одежду, должны довольствоваться и тем», и стараются утвердить на началах веры, любви и христианского смирения основы семейной, домашней, общественной и церковной жизни верующих 53 . |
| – Но со всей несомненностью приверженцы ессейства и ферапевтизма вторглись в среду малоазийских христиан во вторую эпоху апостольской церкви. Происхождение малоазийского лжепророчества от египетского ферапевтизма и палестинского ессейства и его иудейско-языческое направление указываются согласно Павлом, Петром, Иудой, Иоанном. Ап. Павел указывает прообраз малоазийских лжепророков в Ианние и Иамврие – двух египетских волшебниках, которые противились Моисею и склоняли народ израильский на сторону Египтян ( 2Тим.3:8 ). Апостолы Иуда и Петр выставляют в пример гибели лжепророков гибель вышедших из Египта и не уверовавших, и казнь Содома и Гоморры и окрестных городов, где впоследствии образовалось Мертвое море, и прообраз лжепророков находят в пророке Валааме, по наущению которого Моавитяне стали выдавать своих дочерей за сынов Израилевых ( Иуд.1:5, 7, 11 ; 2Пет.2:6, 15 ). Еще решительнее говорится в Апокалипсисе об убиении истинных пророков «на улицах великого города, который духовно называется Содом и Египет» ( Откр.11:8 ). Самых лжепророков Иоанн называет «Валаамитами» за то, что «держатся ученья Валаама, который научил Валака ввести в соблазн сынов Израилевых, чтобы они ели идоложертвенное и любодействовали», вместе с этим обличает «жену Иезавель, которая называет себя пророчицею, учит и вводит в заблуждение рабов Божиих, чтобы они любодействовали и ели идоложертвенное», предвозвещает затем гибель поклоняющихся идолам и заключает свое первое послание словами: «чадца, храните себя от идолов» 47 . Отличавшее ессеев и ферапевтов удаление от мира, отшельничество характеризует и малоазийских лжепророков и именно так, что они представляются прямо как нарушители возложенного ими на себя обета. В виду этого апостолы говорят о противоположности между миром, которому близок конец в его лжепророках, и вечным царством Божиим, уготованным для верующих, «о борьбе верующих с мироправителями тьмы века сего, действующими в сынах противления» и заповедуется верующим «жизнь не по обычаям живущих в мире сынов противления» 48 . |
| Общераспространенное у нас мнение, что Апокалипсис по своей таинственности и загадочности не должен, да и не может быть толкуем. Самая попытка толковать Апокалипсис является для большинства публики – даже и не неверующей – чем-то вроде сумасбродства, религиозной мечтательности, по меньшей мере, непростительным анахронизмом среди современного направления мысли и жизни. Может быть многие и из благочестивых сочтут такую попытку дерзкой ввиду того, что сама церковь из всех новозаветных книг один только Апокалипсис, как книгу недоступную для простого человеческого разумения, не употребляет для чтения при богослужении, и что сам писатель книги говорит в заключении слов пророчества своего: «если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей. И если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни, и в святом граде, и в том, что написано в книге сей» ( Откр.22:1819 ). От указанных нареканий считаем нужным освободить предлагаемое исследование. – Прещение апостола на прибавляющих или отнимающих что-либо от слов его пророчества направлено против злонамеренного повреждения самого текста его книги: такое повреждение было весьма возможно при прежнем способе распространения книг через письмо, и уже апостол Павел указывал на распространение между верующими подложных посланий ( 2Сол.2:2, 3:17 ). Сам писатель Апокалипсиса не только не запрещает, но напротив требует сознательного понимания его книги: это видно не только из слов: «имеющий ум сочти число зверя» ( Откр.13:18, 17:8 ), но и из обращения к читателям в начале и конце книги: «блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем» ( Откр.1:3, 22:7 ). Равным образом, нельзя думать, чтобы Апостол писал Апокалипсис лишь только для хранения его в церковных архивах: он назначает свои апокалипсические послания к разным церквам и предполагает чтение всей книги в церквах, на что указывает и оборот речи: «блажен читающий и слушающее слова пророчества сего», и следующее затем приветствие к церквам ( Откр.1:3–4 ), и заключительное в конце книги обращение: «Я, Иисус, послал Ангела моего засвидетельствовать вам сие в церквах» ( Откр.22:16 ). |
| Осмотр города ап. Павлом произвёл на него тяжёлое впечатление. Он, по слову Дееписателя, «возмутился духом при виде этого города, полного идолов» 50 , и начал проповедывать слово Божие в иудейской синагоге и на площадях, рассуждая с философами эпикурейской и стоической школы. Одни смеялись над ним, называя его «суесловом», т. е. пустословом, другие пожелали познакомиться с его учением. И вот мы видим апостола в Афинском ареопаге среди сонма старейшин города, представителей философских школ и риторов 51 . Пред этим сонмом ап. Павел произнёс речь, исполненную глубины мысли и подлинного красноречия. Во вступлении апостол ознакомил слушателей с темой своей речи – проповедь об истинном Боге – и похвалил афинян за их набожность. «Афиняне! – так начал речь апостол. – По всему вижу, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашёл и жертвенник, на котором написано: Неведомому Богу. Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам» ( Деян.17:22–23 ). – И затем апостол перешёл к раскрытию понятия о Боге, как Первопричине всего существующего, существе личном, абсолютном и всесовершенном, исходя из рассматривания природы, общества человеческого и совести каждого человека. «Бог, сотворивший мир и всё, что в нём, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворённых храмах живёт и не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чём-либо нужду, Сам дая всему жизнь, и дыхание, и всё. От одной крови он произвёл весь род человеческий...» ( Деян.17:24–25 ). Из такого понятия о Боге с неизбежностью следует, во-первых, стремление человека к Богу и «искание» Его, до чего возвысились и некоторые представители языческой мысли; во-вторых, должны отпасть все неправильные понятия язычества о Божестве, находящем выражение в золоте, серебре или камне, т. е. получившем «образ от искусства и вымысла человеческого» ( Деян.17:29 ). Озарив светом естественного разума нелепость идолослужения и бесславие их почитателей, апостол перешёл к раскрытию величия откровенной христианской религии в лице «предопределённого (Богом) Мужа (Христа Спасителя)» ( Деян.17:31 ), воскресшего из мёртвых и Своим воскресением давшего залог воскресения всех людей. |
| Особенное внимание обращает и разность в самой внешней обстановке евангельской истории, как она изображается тремя первыми евангелистами и как она представлена евангелистом Иоанном. Первые три евангелиста описывают деятельность Господа, по преимуществу в Галилее, Иоанн – по преимуществу в Иерусалиме и на Иерусалимских праздниках. Именно здесь на праздниках и появлялись иудеи рассеяния, «еллинисты», между которыми могли встретиться и приверженцы ферапевтизма. Ввиду иудеев рассеяния и могли быть сказаны слова: «есть у Меня и другие овцы, которые не от сего двора; и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один пастырь» ( Ин.10:1516, 11:5152 ). Это место получает ближайшее разъяснение в замечании евангелиста, что Иисус умрет «не только за народ, но и – дабы рассеянных чад собрать в едино». Далее, и ученикам и самому народу становится понятной речь Господа о том, что от мира и что не от мира сего, и народ знает о «Еллинском рассеянии», знает, что удалившихся к эллинам и найти нельзя и нужно считать почти заживо исчезнувшими для мира ( Ин.8:12, 26, 7:3436, 8:2123 ). Наконец, мы не можем не остановиться на одном событии, о котором упоминается только в Евангелии Иоанна, и которое имело как бы пророчественное отношение к проповеди Иоанна среди малоазийских христиан, направленной против тех, которые от мира. «Из пришедших на поклонение в праздник (это было в Иерусалиме перед самыми страданиями Господа) были некоторые Еллины (иудеи – еллинисты)». Когда они изъявили желание видеть Иисуса, то Иисус, узнав об этом, сказал в ответ: «пришел час прославиться Сыну человеческому... Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! Избавь меня от часа сего? Но на сей час Я и пришел. Отче! Прославь имя Твое. Тогда пришел с неба глас: и прославил и еще прославлю. – Иисус сказал: – не для Меня был глас сей, но для народа. Ныне суд миру сему, ныне князь мира сего будет изгнан вон» ( Ин.12:2033 ). Вместе с отречением от мира у малоазийских лжепророков так же, как и у ферапевтов и ессеев, соединялись обеты безбрачия и самоистязания, нестяжательности и смирения. |
|
|
