| Было бы желательно, чтобы наименование Никита Акоминат было принято всеми. О положении Хон ср. Jf. Bonnet, Narratio de miraculo a Michaele Archangelo Chonis patrato (Paris 1890), стр. XXVII u XXXVII и IV. Ramsay, The church in the Roman empire (London, 1893), стр. 465–480. В менологии Василия Македонянина PG CXVII, 34 это название объясняется так: κα χνευε τα δατα ν ατ, κα κλθη τπος κτοτε Χναι. 64 La conquete de Constantinople par Geoffroi de Ville-Hardouin avec la continuation de Henri de Valenciennes. Texte original, accompagne d " une traduction par Natalis de Wailly 2-e ed. Paris 1874. 66 Guntheri Alemanni scholastici monachi et prioris Parisiensis De expugnatione urbis Cpolitanae ed. comte Riant (Genf. 1875). 67 Ф. Успенский. Византийский писатель Никита Хониат (СПБ. 1874), стр. 140 и след.; Успенский хочет усмотреть в этом очерке о статуях следы позднейшего происхождения. 69 В изданиях Фила Wernsdorf " а и Miller " а также у Boissonade Pachymeris declamationes XIII стр. 253–260. 71 Впоследствии этим вопросом занимались и другие византийцы, как, напр., Исаак Аргир. Удивительная ирония судьбы: как раз греки, среди которых впервые возникла идея улучшения календаря, после того, как это улучшение было произведено на самом деле Григорием XIII, отказываются приступить к его осуществлению до сего дня. Ср. Γ. Καραβαγγλου, πιστημονικ στορικ διατριβ περ τς ορτς το Πσχα. (ΚΠ 1884), СТр. 114 и след. 72 Варлаамитские споры, которые велись с слепой яростью в то время, как жалким остаткам древней империи угрожали опаснейшие враги, вызвали необозримое море писаний, большая часть которых и по сие время вполне заслуженно покоится в библиотеках. Несколько памфлетов против Григоры, мелочность которых рисует в самом непривлекательном свете характер и образование его противников, напечатаны в СВ: Gregoras Praef. стр. 61 и след. Патриарх Филофей упрекает Григору в пафлагонском происхождении, говоря, что он еще хуже тех пафлаговцев, которые, будучи варварами только по языку, нравственно чисты. |
| в 9 часов утра, когда народ собрался к богослужению, они вошли в храм св. Софии и положили на престол отлучительную грамоту Михаилу Керулларию и его последователям. Выйдя из храма, они отрясли прах от ног своих, произнося слова Евангелия: виждь, Боже, и суди (Мф. 10:14). Затем, после прощальной аудиенции у императора, одаренные подарками и с подарками для папы, отбыли из столицы. Тогда патриарх попросил императора возвратить их и, когда они возвратились, пригласил их во храм св. Софии. Послы отказались. Тогда патриарх обратился к императору с требованием арестовать их; но им посоветовали возможно скорее уехать. 20 июля 1054 г. составился синод в присутствии уполномоченных императора и произнесена анафема как против самого акта отлучения, так и против его составителей. Синодальное определение потом было разослано другим восточным патриархам. Так совершилось печальное отпадание римской церкви от восточной. 5. Усиление вражды между греками и латинянами со времени крестовых походов. – Несмотря на эти сношения римской церкви с восточной, неприязнь греков к латинянам все более и более усиливалась и именно в народных массах. Еще раньше крестовых походов греки почувствовали себя в экономическом рабстве у латинян, в руки которых постепенно перешла промышленность и торговля в Византийской империи. До XI века торговлю вели граждане Амальфийской республики; с XI века начинают преобладать венецианцы и вызывают соревнование пизанцев; в половине XII в. в Константинополе основываются торговые фактории генуэзцев. Скоро латиняне появились во всех городах и местечках, а в Константинополе заняли целые кварталы. Каждая фактория представляла из себя замкнутую общину со своими иноземными порядками, своим судом, своим латинским храмом, в котором отправлялось латинское богослужение. Пользуясь различными привилегиями и льготами, которыми наделяло их за разные услуги Византийское правительство, они смотрели на греков свысока, как господа на рабов 1144 , и тем усиливали горечь материального гнета и материальной зависимости от них греков. Взаимная неприязнь только усилилась со времени крестовых походов, ибо крестоносные дружины ознаменовали свой путь в пределах Византийской империи грабежами, убийствами и поруганием святыни. Варварское взятие крестоносцами Солуня в 1185 г., а потом разграбление и самого Константинополя в 1204 г. только утвердило «величайшую пропасть вражды» между греками и латинянами. Господство латинян во времена существования Иерусалимского королевства в Латинской империи в Константинополе, ознаменовавшееся нетерпимостью н насилием над православными со стороны латинского духовенства, поселило в массе греческого населения убеждение, что латиняне хотя и христиане, но много хуже турок. «Таким образом, между ими и нами, говорит Никита Хониат , утвердилась величайшая пропасть вражды; мы не можем соединиться душами, хотя и бываем во внешних сношениях и часто живем в одном и том же доме» 1145 . |
| В необозримом творческом наследии А.П. Каждана 1458 среди трудов, имеющих существенное значение для историографии истории Церкви, отметим исследования «Деревня и город в Византии в вв.» (M., 1960), «Византийская культура вв.)» (M., 1968; СПб., 2006), «От Христа к Константину» (M., 1965), «Два дня из жизни Константинополя» (СПб., 2002), « Никита Хониат и его время» (M., 2005), «Социальный состав господствующего класса Византии вв.» (M., 1974), «Армяне в составе господствующего класса в Византийской империи в XI–XII вв.» (Ер., 1975) и, наконец, монументальный 3-томный «Оксфордский словарь по византинистике» 1459 . Профессор Алексей Федорович Лосев (1893–1988; тайный монах Андроник с 1929 г.), один из ведущих отечественных философов, филологов и богословов 1460 , заложил традицию изучения ряда церковно-исторических проблем с позиций теории эстетики 1461 . Эту традицию продолжили Виктор Васильевич Бычков (р. 1942) в ряде работ по античной и византийской эстетике 1462 , а также Вера Дмитриевна Лихачева (1937–1981) в обобщающем очерке, охватывающем историю византийского изобразительного искусства с IV в. до падения Империи 1463 . В книге «История античной эстетики: Последние века» (7-й том серии его трудов, посвященной истории эстетики) Лосев анализирует философскую среду, в окружении которой формировалась догматическая система раннего христианства (Порфирий, Ямвлих, пергамский и афинский неоплатонизм), в блестящем очерке «Средневековая диалектика» – исследует историческую динамику диалектической мысли в богословской литературе средневековой Европы и Византии. Историко-церковные вопросы поднимали à propos в ряде исследований академики Сергей Данилович Сказкин (1890–1973) 1464 , Г.Г. Литаврин 1465 , профессор Борис Федорович Пóршнев (1905–1972) 1466 , Елена Эммануиловна Липшиц (1901–1990) 1467 . Следует отметить совместную монографию А.П. Каждана и Г.Г. Литаврина «Очерки истории Византии и южных славян» (M., 1958; 2-е изд. СПб., 1998). Важным этапом изучения истории Восточной Церкви стал блестящий очерк о Церкви Трапезундской империи в монографии С.П. Карпова «История Трапезундской империи» (СПб., 2007). |
| В. Lewis, в: Constantine Porphyrogenitus, De admtnistrando II, Commentary (London, 1962), p. 72. 103 PG 94, 765А. 104 Ibid., 768D. 105 Ibid., 760D. 106 Греческие трактаты Абу-Курры опубликованы в PG 97, cols. 1461-1609. 107 Этот отрывок о предопределении дословно воспроизводится в «Диалоге», приписываемом преп. Иоанну Дамаскину, PG 96, cols. 1336-1340. 108 PG 105, cols. 669-805. λεγχος γαρηνο, PG 104, cols. 1384-1448; о дате произведения см. Eichner, op. cit., pp. 137-138. 109 λεγχος γαρηνο, PG 104, cols. 1384-1448; о дате произведения см. Eichner, op. cit., pp. 137-138. 110 PG 154, cols. 373-692. 111 Перевод опубликован в PG 154,1035-1152. 112 PG 154, col. 601. 113 Ibid., col. 584. 114 Об этом эпизоде см.: J. Meyendorf, Introduction α l " ütude de Grümire Palamas (Paris, 1959), pp. 157-162. 115 3 Это чинопоследование опубликовано Φ. Силбургом (F. Sylburg, Heidelberg, 1595). Издание Силбурга перепечатано в Thesaurus Orthodoxae fidei Никиты Хониата в PG 140, cols. 123-138. Новое издание этого чина: F. Montet, " Le rituel d " abjuration des Musulmans dans l " flglise grecque " , Revue de l " histoire des religions 53 (1906), pp. 145-163, с французским переводом анафематствований. Это новое издание не заменяет издание Силбурга, так как последнее полнее. См. исследование издания Монте в: S. Ebersolt, " Un nouveau manuscrit sur le rituel d " abjuration des Musulmans dans l " Uglise grecque " , в том же самом Revue de l " histoire des religions 54 (1906), pp. 231-232; см. ClermontGanneau, " Anden rituel grec pour l " abjuration des Musulmans " , Recueil d " archuologie Orientale 7 (Paris, 1906), pp. 254-257; F. Cumont, " L " origine de la formule grecque d " abjuration imposüe aux Musulmans " , Revue de l " histoire des reJigions64 (1911), pp143-150. 116 Никита Хониат, «История», Bonn ed., pp. 278-286; обо всем эпизоде см. С. G. Bonis, " Θεσσαλονκης Ευστθιος και ο δο " τμοι " το ατοκρτορος Μανουλ Α " Κομνηνο (1143/80) περ των εις χριστιανικν ρθοδοξαν μετισταμενων Μωαμεθανν " , πετηρς Εταιρεας Βυζαντινν Σπουδν 19(1949), pp. 162-169. 117 |
| Издание: Nicetae Choniatae Historia/Rec. J.-P. van Dieten. Berolini et Novi Eboraci, 1975. Перевод: Никита Хониат . История/Под ред. В. И. Долоцкого. Н. В. Ченцова. СПб., 1860–1862. Т. 1–2 (2-е изд.: Рязань, 2003. Т. 1–2) (переводчик не указан). Литература: Успенский 1874; Успенский 1879; Neumann 1888. S. 103–105; Грот 1889; Krumbacher 1897. S. 91–93, 281–286; Chalandon 1912. P. XXII–XXXIV; Васильевский 1930. С. 76–79; Grecu 1949. Vol. 7. P. 194–204; Grabler 1962–1963. Bd. 11–12. S. 57–78; Grabler 1960. S. 190–193; Каждан 1963. T. 24. P. 4–31; Van Dieten 1964. S. 302–328; Jurewicz 1970; Златарски 1967–1971. T. 2. C. 522–523; Van Dieten 1971; Каждан 1972. С. 294–299; Каждан 1973; Hunger 1978. Bd. 1. S. 429–141; Досталова 1982. Т. 43. С. 31–33; Moravcsik ВТ II. S. 444–450; Бибиков 1998. С. 197–206; Бибиков 1999. С. 136–155, 199–261; Каждан 2005. Историческое повествование (1122 г.) На пятом году царствования Иоанн 1032 выступает в поход против скифов 1033 , которые стали опустошать Фракию, уничтожая хуже саранчи все, что ни встречалось. Собрав ромейские войска, он вооружился как можно сильнее, не только потому, что неприятелей было почти бесчисленное множество, но и потому, что варвары выказывали надменность и с хвастовством смело и сильно наступали. К тому же он, кажется, вспомнил, что потерпел прежде, когда ромейским скипетром владел Алексей Комнин 1034 и когда занята была Фракия и опустошена большая часть Македонии. Сначала, употребив военную хитрость, император отправляет к скифам послов, которые говорили на одном с ними языке, чтобы как-нибудь склонить их к договору и отвратить от войны всех или, по крайней мере, некоторых из них, так как они разделялись на многие племена и отдельно раскидывали свои шатры. Заманив к себе этим способом некоторых из их начальников, он оказывал им всяческую любезность, предложил роскошное угощение, очаровал и обворожил их подарками, состоявшими из шелковых одежд и серебряных чаш и сосудов. Отуманив и расстроив такими ласками умы скифов, он решился, нисколько не медля, вывести против них войско и вступить с ними в сражение, пока они находятся еще в нерешительности и склоняются то туда, то сюда, то есть – и думают заключить с ромеями союз вследствие сделанных им обещаний, и хотят отважиться на войну, как уже прежде привыкшие побеждать. |
| рор. II, 168 haч. sqq). Его отношения к Бодину у летописцев совсем не определяются, но, как кажется, быв по имени удельным князем, в действительности он был совершенно самостоятельным (cfr ibid. 170, § 33 и 173 fin.). Оу также вел с империей частые, и также не всегда счастливые войны (ibid.). После Бодина и Волкана в продолжении 50 лет у византийцев нет обстоятельных упоминаний о сербских владетелях. Промежуток этот восполняет жизнеописатель Стефана Немани его сын Стефан Первовенчанный, из показаний которого открывается, что вслед за Бодином и Волканом сербской землей владели отец и братья отца или дядья Стефана Немани. Об отношениях этих последних к двум первым (Бодину и Волкану) положительного ничего неизвестно, но, как необходимо думать, они были сыновьями и преемниками второго (Волкана) и усвоили верховную власть своему дому тем, что одолели преемников первого. Вероятно, быв старшим между братьями, великим князем был отец Немани; в начале правления (пред 1113 г.) он сгоняем был с престола восстававшими против него братьями, но скоро опять успел на него возвратиться 263 . До какого именно года он правил (может быть и еще быв сгоняем братьями с престола), остается неизвестным; за ним следуют его сыновья: 16) Вакхин или Бакхин ( Βακχνος), иначе Примислав, (т. е. вероятно Первослав, – Πριμισθλβος в нынешнем тексте вместо Πριβεσθλβος). Неизвестно когда вступив на престол, в 1158 г. воевал с греками, но потерпел совершенное Поражение, и с величавшими унижениями испросив у императора мир, признал себя его данником (Киннам и Никита Хониат , в Метог. рор. II, 175 sqq); вскоре после этого пытался было отложиться от власти греков, но неуспешно (ibid. II, 783 sub fin..), и в 1156 г. за свою постоянную неверность лишен был императором великокняжеского достоинства (ibid. II) 264 . 18) Дежа ( Δσε), по другому и обыкновенному имени Стефан Неманя, младший брат Примислава и Белуша, собиратель сербской земли и родоначальник фамилии, правившей после него в продолжение двух столетий 266 . |
| Лишь во время последнего Комнина, Андроника I, кратковременное правление которого является реакцией против правления Мануила, так как Андроник выступил под знаменем защитника национальных туземных интересов и мелкого люда против латинофильства Мануила и крупных собственников, положение податных классов улучшилось. Крупные землевладельцы и сборщики податей притихли; областные правители стали получать от казны крупное содержание; продажа общественных должностей прекратилась. Современник Андроника, историк Никита Хониат рисует такую идиллическую картину: “Каждый, по слову пророка, спокойно лежал под тенью своих дерев и, собрав виноград и плоды земли, с удовольствием их ел и приятно спал, не боясь угроз сборщика податей, не думая о хищном и алчном взыскателе повинностей, не боясь, что ограбят его виноград, и не воображая, что украдут его жатву; но кто воздал кесарево кесареви, то с того никто больше ничего не требовал; у того не отнимали, как бывало иногда прежде, (последнюю) рубашку и насилием не доводили того, как часто бывало, до смерти.” 337 В то время, как византийские источники рисуют грустную картину внутренней жизни страны при Мануиле, не имевшей возможности, конечно, оправиться в кратковременное бурное правление Андроника, хотя последний и прилагал ряд мер для внутреннего устроения государства, еврейский путешественник Вениамин Тудельский (из испанского города Туделя), посетивший Византию в семидесятых годах XII века, т.е. при Мануиле, оставил нам в описании своего путешествия любопытные строки о внутренней жизни страны, явившиеся результатом его личного наблюдения и устных сообщений. Вениамин писал: “Все греческое царство должно платить государству ежегодную подать, но города настолько полны золота, пурпура и шелка, что таких строений с соответствующим богатством нельзя больше увидеть нигде. Утверждают, что налоги одной столицы приносят ежедневно 20 000 золотых, – сумму, в состав которой входят поступления за торговые помещения, таможенные доходы и т. д. Греки, настоящие обитатели страны, очень богаты золотом и драгоценными камнями; они одеваются в шелк, отделанный золотом, ездят верхом, подобно сыновьям князей. Страна очень обширна, богата плодами; но и хлеб, мясо и вино имеются там в таком изобилии, что никакая другая страна не может похвалиться подобным богатством. Жители сведущи в греческой литературе; одним словом, они живут счастливо, каждый под своим виноградником и фиговым деревом.” 338 |
| С XI в. до взятия латинянами Константинополя среди двоякого рода столкновений созревали в народных массах греческих и латинских неприязненные чувства. Православный восток чувствовал наплыв к себе не одних крестовых дружин, но и промышленных народов, купцов запада. Промышленность и торговля около XI в. совершенно пали в греческой империи, благодаря разного рода самым тягостным мерам греческого правительства и отсутствию общественной безопасности, столь необходимой при всякого рода торговых операциях. По мере того как сокращали все более и более свою деятельность греческие купцы и количество их мало по малу уменьшалось до ничтожной величины, являлись в византийской империи предприимчивые итальянцы и, пользуясь важными привилегиями от греческого правительства, постепенно захватило все промыслы, а стало быть и все капиталы в свои руки. До XI в. впрочем еще не так ощутительно было преобладание в греческой торговле иностранцев; до XI в. торговлю в империи веди граждане Амальфийской республики 12 . С XI в. утверждаются в империи венецианцы 13 . Огромные выгоды, какие извлекла Венеция из торговли с Константинополем, привлекли в этот богатый город Пизанцев. В половине XII ст. в Константинополе основана контора Генуэзцев 14 . Таким образом латиняне появились во всех городах и местечках византийской империи; в Константинополе заняли даже целые кварталы. Но что всего важнее, это были люди все богатые, глядевшие господами греков, хозяевами в империи 15 , понимавшие, что если капиталы в их руках, то и все и вся в их руках. «Они размножились и усилились, говорит Никита Хониат, приобрели огромное богатство и стали выказывать гордость и дерзость, так что не только враждовали с римлянами (греками), но не обращали внимания и на царские угрозы и повеления 16 “. Таким образом нет ничего удиви- тельного, если эти промышленные латиняне прямо выражали своим поведением крайнее презрение 17 к грекам. Они, по словам историка Киннама, многим знатным и по родству близким к царю лицам наносили удары и жестоко оскорбляли их другими способами 18 . |
| Основание Латинской империи в Константинополе не замедлило отразиться на союзе болгар с папой. Калоянн добился от курии всего, что она могла ему дать. Но ему мало было независимости от Византии, теперь к тому же утратившей политическую самостоятельность; предпринятые перед курией шаги были скорее средством к достижению высшей цели – утверждению Болгарского царства и по другую сторону Балкан. Гибель Греческой империи открывала перед ним новые горизонты. В сравнении с пришельцами-франками он увидел себя главою туземного населения Фракии. Постоянным стремлением болгар к югу объясняется старательное усвоение ими греческой церковности и образования: уносились в Болгарию святыни, строились церкви, вызывались мастера. Созидались царство и общественность, возможно равноценные греческим их прообразам. Теперь наступил исключительно благоприятный момент сделать дальнейший шаг, и толчок был дан, по-видимому, самими греками. Греческая аристократия Фракии сама предложила Калоянну стать во главе движения против франков и венецианцев. Никита Хониат настаивает, что не Калоянн явился инициатором движения против латинян, но греческая военная знать, имевшая земли во Фракии. Тщетно греческие аристократы обращались и к Бонифацию, и к Балдуину с предложением своих услуг. Латиняне не сочли нужным предоставить им участие в делах их государства. Рыцарские дружины носили слишком замкнутый характер и не допускали в свой состав посторонние элементы. Получив безусловный отказ, греческие служилые люди отправились к Калоянну, хотя он был исконный враг империи, неоднократно разорявший ее северные области. Сверх того, оказывается из Акомината да и из латинских источников 10 , что и сам Калоянн был не менее оскорблен латинянами. Он отправил перед тем посольство к императору с изъявлением дружбы, но получил в ответ, что они, франки, – наследники греческого царства, а он узурпатор и вассал, не имеющий права считать себя равным латинскому императору. Они даже угрожали опустошить его страну и возвратить его в рабское состояние, из которого он вышел. В этом ответе отразилась и фикция перенесения на латинского императора прав константинопольских царей, выраженная в усвоении титула Semper Augustus (послание Балдуина папе, составленное легистом, канцлером Иоанном Нуайонским), и высокомерие рыцарей по отношению к полуварвару, и, вероятно, сознание непримиримости их политических интересов, ставшее ясным прежде всех у Бонифация. |
| 377 Во главе этой коллегии некоторое время находился Никомидийский митрополит Феодор, сообщивший учёной её деятельности преимущественно богословское направление. В частности, об императоре Мануиле Комнине Никита Хониат свидетельствует, что он любил изучать Св. Писание, долго останавливался на трудных его местах, старался понять их смысл и, наконец, собирал во дворец всех, кто отличался учёностью, и спрашивал их мнения по пререкаемому вопросу. И вот в царский дворец, по приглашению басилевса, являлся сонм архиереев, а вместе с ними и другие лица, отличавшиеся учёностью. Все они «любили заниматься божественными догматами» и, таким образом, составляли вместе с царём настоящее Учёное общество. Когда император, по сообщению Хониата, составлял силенции, или огласительные слова, иначе – речи, рефераты богословского содержания, и предлагал их вниманию собравшихся, умный и начитанный басилевс писал и говорил по всем правилам риторического искусства – его речь отличалась логическим построением и блестящим изложением, находчивостью и глубиной мысли и производила на слушателей сильное впечатление. Другой император, Андроник Палеолог, своим красноречием, по словам Григоры, превосходил всех людей и отличался обширными и разнообразными познаниями. Как вития, он был неистощим. «Его красноречие было не таково, чтобы истощаться своим течением или приносить плоды, не отличавшиеся зрелостью мысли, – нет, оно было так обильно, что от его красноречия каждый во всякое время и сколько угодно мог черпать полными чашами». Он мог отвечать на всевозможные вопросы, увлекал слушателей до самозабвения и всегда имел страстных поклонников из среды учёных, которые с жадностью внимали ему (Григора). Если Мануил Комнин выступал перед членами учёного византийского общества с силенциями богословского содержания, то Андроник Палеолог говорил об истории как науке, о значении астрологии, о реформе календаря, и т. п. А император Лев Мудрый выступал со своими гомилетическими трудами и похвальными словами в честь св. |
|
|
