| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КЛАВДИЙ [копт. klaudios ], мч. Антиохийский (пам. копт. 11 паоне (эфиоп. сане; 5 июня)). Агиографическое «досье» К. включает тексты на копт., араб. и эфиоп. языках. Мученичество К. и 3 энкомия в его честь сохранились полностью в единственном кодексе (М 587, б-ка Пирпонта Моргана, ок. IX в.) на саидском диалекте копт. языка. В 1970 г. Ж. Годрон опубликовал эти тексты с учетом изданных ранее, а также неизданных фрагментов из 6 др. кодексов и перевел их на франц. язык (впосл. он издал еще неск. новонайденных фрагментов - Godron. 1976). Два энкомия принадлежат Константину , еп. Асьютскому (2-я пол. VI - 1-я четв. VII в.), 3-й приписывается Севиру , патриарху Антиохийскому (нач. VI в.; вероятно, псевдоэпиграф). Известны также средневек. переводы Мученичества и энкомиев на араб. язык и с арабского на эфиопский. Краткое сказание о К. содержится в копто-арабском Синаксаре (XIII-XIV вв.) и его эфиоп. версии, где вместе с К. прославляются еще 2167 мучеников (это упоминание не находит подтверждения в других источниках). Литургические тексты в честь К. представлены рядом песнопений в копт. Антифонарии (Дифнаре) и эфиоп. величаний- саламов . Мученичество К. имеет обширную вводную часть, в к-рой излагается один из вариантов (возможно, наиболее ранний) копт. легенды о рим. имп. Диоклетиане (284-305). Согласно копт. традиции, Диоклетиан был пастухом из Египта; он стал императором благодаря случаю и первоначально исповедовал христианство. В Мученичестве К. рассказывается, как произошло его отречение от веры. Во время войны с персами император взял в плен персид. царевича Никомеда и отдал его на попечение Антиохийскому епископу (в позднейших текстах приводится легендарное имя епископа - Гаий). Тот был подкуплен персами и тайно вернул им пленника, объявив императору о смерти царевича. Когда Никомед был повторно схвачен, предательство епископа обнаружилось. Диоклетиан его казнил, перешел в язычество, издал эдикт против христиан и начал гонения. К. был военачальником и ритором, с к-рым император часто советовался. За отказ принести жертву богам Диоклетиан отправил его в Египет к правителю Антинои (столицы Фиваиды) Ариану, к-рый повсюду искал христиан и казнил их. Ожидая, что К. одумается, правитель возил его с собой в качестве заключенного. Следя за их путешествием, читатель узнаёт о мн. мучениках (солдаты, школьный учитель и его ученики со своими матерями, дочь чиновника и др.). Наконец в сел. Похе близ Асьюта (предположительно отождествлялось с совр. Ком-Буха-эль-Абид - Drescher. 1942. P. 80; однако данная идентификация сомнительна - Meinardus. 1972. P. 321) К. по приказу Ариана был распят и пронзен копьем; его останки похоронили у стен языческого храма (согласно синаксарной версии, К. пострадал в Антиное). Автором Мученичества назван Анастасий, слуга К., к-рый сопровождал его в Египте. |
| Если иметь в виду простоту, прозрачность и симметрию композиций, то эти качества обнаруживаются в изображениях на пластинах слоновой кости и в миниатюрах, поскольку в монументальной живописи построение сцен было более сложным и многолюдным. Среди многочисленных костяных пластин с «Успением» 1205 следует выделить хранившуюся в Мюнхене, в собрании Зидлер 1206 : примечателен горизонтальный формат композиции, компактность групп апостолов и припавший к плечу усопшей Богоматери апостол Иоанн. Византийские аналогии Киево-Печерского «Успения» определяются более точно, если принять во внимание одну важную отличительную особенность наиболее ранних среди сохранившихся памятников этой иконографии: приподнятые и простертые чуть вверх руки апостола, в правой группе, над Павлом. В иконе 1671 г. он обозначен (ошибочно) как Лука. Во многих композициях средневизантийского периода здесь, над Павлом, представлен апостол Андрей, и его патетический жест, который словно призывает всех присутствующих разделить скорбь, остро воспринимается силуэтом руки на фоне. В миниатюрах «Успение» описанной схемы впервые появляется в Евангелии апракос XI в. монастыря Ивирон на Афоне, cod. 1, л. 300 (ил. 8) 1207 , в Евангелии апракос монастыря Дионисиу на Афоне, cod. 587 m, второй половины – конца XI в. (л. 167) 1208 , в Евангелии апракос конца XI – начала XII в. в Библиотеке Пирпонта Моргана в Нью-Йорке, cod. 639, л. 366 1209 (ил. 9), а в чуть измененной форме – в Евангелии апракос начала XII в. из Скевофилакиона Лавры Св. Афанасия на Афоне (л. 134 об.) 1210 . В работах Курта Вайцмана, интенсивно исследовавшего этот материал начиная с 1930-х гг., названные произведения были довольно значительно разведены во времени, поскольку исследователь считал, что они представляют собою разновременные реплики утраченного архетипа – иллюстрированного Евангелия апракос («Лекционария», «Евангелистария»), созданного в Константинополе в X в., при императорском дворе, в период исключительной творческой активности македонского ренессанса 1211 . Впоследствии сам К. Вайцман пересмотрел некоторые свои датировки 1212 , а многое было уточнено другими исследователями, в частности М.-Л. Долезал в замечательной диссертации об иллюстрированных «Лекционариях» (Евангелиях апракос) средневизантийского периода 1213 . |
| Апокриф пророка Иеремии Оригинал апокрифа до нас не дошел. Апокриф создан на библейской основе и, возможно, первоначальным текстом был арамейский. В этом случае неизбежно предположить существование между оригиналом и коптским переводом промежуточного греческого. Впрочем, это видно и из самого коптского текста, который изобилует греческими словами. Текст испытал и некоторое христианское влияние, очевидно, потому, что греческими переводчиками были христиане (обращение Иеремии к краеугольному камню как к Владыке Нового и Ветхого Завета, заключение и ряд других моментов). Коптский перевод – наиболее ранний из дошедших до нас (сохранились его фрагменты от VII в.). Помимо коптского, существуют переводы на арабский и сирийский (на каршуни). Полностью коптский текст апокрифа имеется в кодексе IX в. (Библиотека Пирпонта Моргана, кодекс М578, с. 97 – 130), по изданию которого (К. Н. Kuhn, A Coptic Jeremiah Apocryphon. – Le Muséon, t. LXXXIII. Louvain, 1970, c. 95 – 135, 291 – 350) и сделан нижеследующий перевод на русский. В основе апокрифа лежат события, изложенные в Книге пророка Иеремии, но апокриф далеко отошел от библейского прообраза. Появились вымышленные лица, события искажены и преображены. Фактически это уже сказка, изобилующая чудесами. Это Хроники пророка Иеремии. В мире Божьем. Аминь. Слово Господа было к Иеремии сыну Хелхии, говоря: «Скажи этому народу: Доколе вы будете грешить, прибавляя грех на грех, беззаконие на беззаконие? Разве Мой взор не видит те (дела), которые вы творите?», – сказал Господь. «Разве Мой слух не слышит тех (слов), которые вы говорите друг другу?», – сказал Бог Вседержитель. «Вы говорите: „Мы постились, (а) Бог не услышал нас“ и „Мы молились, (а) Он не обратил на нас внимания“. Разве вы постились для Меня?» – сказал Бог Вседержитель. «Разве вы простираете ваши руки ко Мне?» – сказал Бог . «Но вы постились для Ваала и опечалили Меня, говоря: „Где Бог Авраама? “ или „Кто Бог Израиля? “. Но Ваал и Астарта – вот боги, которым вы служите и которые ведут вас по вашей дороге. |
| XII - нач. XIII в. О. Пехт ( P ä cht. 1961) считал, что фрески Сихены выполнил тот же мастер, что и т. н. лист из Уинчестерской Библии из б-ки Пирпонта Моргана, Нью-Йорк (NY Morgan. 619). Пехт предположил также, что мастер расписал зал капитула по пути домой в Англию с Сицилии, т. к. близость росписей Сихены к сицилийским мозаикам хорошо заметна. Этому мастеру приписывается также роспись зала в кастильском мон-ре Сан-Педро-де-Арланса, пров. Бургос (1210, фрагменты - в Музее Каталонии; «Клойстерс», Метрополитен-музей, Нью-Йорк). Фрески сохранились фрагментарно; изображенные на них звери близки к иллюстрациям из англ. бестиариев, а фриз с жанровыми и фантастическими сценками копирует сцены, к-рые можно видеть на полях англ. рукописей. У англ. мастера были испан. последователи, но выполненные ими фрески по качеству далеко отстоят от образца. Влияние мастера можно отметить в росписях храма мон-ря Санта-Мария в Сихене (1200, Музей Каталонии), ц. Сан-Сатурнино в Артахоне (Наварра), башенной капеллы Вирхен-дель-Кампаналь при ц. Сан-Педро в Олите (Музей Наварры, Памплона) и ц. Сан-Мартин в Артайсе (Музей Наварры, Памплона). Форма лиц, орнаментика и типы растительности почерпнуты из произведений мастера из Уинчестера. Такое искусство уже характерно для XIII в. и по существу является провинциальным вариантом готического стиля. Фронтали Иисус Христос во Славе с предстоящими апостолами. Фронталь из Ла-Сеу-д’Уржель. 2-я четв. XII в. (Музей Каталонии) Иисус Христос во Славе с предстоящими апостолами. Фронталь из Ла-Сеу-д’Уржель. 2-я четв. XII в. (Музей Каталонии) Особое место в романском искусстве И. занимала живопись на деревянных досках. В большинстве случаев эти доски играли роль антепендиума, т. е. располагались перед алтарем и назывались «фронталь». Иногда над алтарем находился еще и деревянный расписной балдахин или киворий. Основная часть этих произведений каталон. происхождения хранится гл. обр. в собраниях Музея Каталонии, Музея диоцеза в Вике, Музея диоцеза и комарки в Солсоне. Фронтали являются живописной имитацией скульптурных алтарей, что обусловливает особенности их иконографии и нередко стиля. Их авторы старались имитировать произведения декоративно-прикладного искусства из драгоценных металлов со вставками из эмалей и с рельефами из слоновой кости. В эпоху романики таких предметов было достаточно много, но в последующие века большая их часть была переплавлена; живописных фронталей же сохранилось довольно много. Мастера и артели, специализировавшиеся на изготовлении фронталей, часто расписывали церкви, перенося приемы станковой живописи в монументальную (напр., одному мастеру принадлежат фрески апсиды ц. Санта-Мария в Террасе и фронталь ц. Сан-Висенс в Эспинелвес, пров. Жирона, ок. 1187, Музей диоцеза в Вике). В основном для росписи фронталей, как и церковных зданий, использовалась техника темперной живописи. Отличительной чертой каталон. фронталей является яркий колорит, основанный на сочетании желтого, красного и черного цвета. |
| времени; оборот ν τ с инфинитивом; предлог π для обозначения причины; глаголы говорения с предлогом πρς, а также, возможно, употребление ε в косвенных вопросах. Текст Д. с. а. сохранился в 3 основных редакциях, к-рые с кон. XVIII в. принято условно называть «александрийская» (представлена прежде всего Александрийским (V в.) и Ватиканским (IV в.) кодексами, Кодексом Ефрема Сирина (V в.), минускулами 81 (Lond. Brit. Lib. Add. 20003; Alexandr. Patr. 59, 1044 г.) и др.), «западная» (представлена Кодексом Безы (V в.), Кодексом Лауда (кон. VI в.), минускулом 614 с о-ва Корфу (Керкира) (Ambros. E97 suppl., XIII в.); папирусами ¸ 29 (III в.), ¸ 38 (ок. 300), ¸ 48 (III в.); копт. среднеегип. переводом в рукописи из б-ки Пирпонта Моргана (V в.) (обозначается как G67 или mae); сир. переводом Фомы Ираклийского, еп. Маббугского (616), и критическим аппаратом к его переводу; фрагментом перевода на христ. палестинский арам. язык ( Perrot Ch. Un fragment christo-palestinien découvert а Khirbet Mird//RB. 1963. Vol. 70. P. 506-555); старолат. палимпсестом из Флёри (V-VII вв.); «Гигантским» кодексом (XIII в.); цитатами из творений отцов Церкви III-V вв., в основном латинскими, и, наконец, «византийская» (или антиохийская, койне, «текст большинства», т. е. та, которая сохр. в подавляющем большинстве греч. минускулов). Для реконструкции оригинального текста, согласно доминирующей в научной лит-ре т. зр., имеют значение «александрийская» и «западная» редакции. «Западная» редакция получила известность во 2-й пол. XVI в. после находки Теодором Безой греко-лат. кодекса, впосл. получившего его имя. Она длиннее (напр., в Ватиканском кодексе в Д. с. а. 13 036 слов, а в Кодексе Безы - 13 904 слова) и в ряде мест существенно отличается от «александрийской» (варианты составляют примерно 3642 слова). Долгое время большинство ученых признавали вторичность «западной» версии по отношению к «александрийской» (в XIX в.- К. Тишендорф, Б. Весткотт и Ф. Хорт, в 1-й пол. XX в.- Ф. Кеньон, М. Дибелиус), на к-рой основываются все совр. |
| Жуткое чувство холодом обвевает сердце, когда читаешь в американских газетах подробности этого нового крестового похода, предпринятого горстью русских крестьян в XX веке, в стране долларов, миллиардов, трестов, Эдиссона и Пирпона Моргана. Духоборы идут. Женщины падают от истощения с умирающими детьми на руках. Их подбирают. Но как поступить с идущими? Они никому не вредят, не буйствуют, идут, распевая гимны... на встречу Христу! За что их арестовать? И как вообще с ними поступить? Увы, в этом затруднительном случае на совет и помощь американские власти несомненно призовут докторов-психиатров, ибо тут, видимое дело, на лицо массовое помешательство на религиозной подкладке – mania religiosa, да и не без примеси mania grandiosa. Но мы, русские люди, соотечественники этих несчастных мужиков, заброшенных на чужбине, неужели отнесёмся равнодушно к их участи? Вникая в миросозерцание духоборов, «С.-Пет. Вед.» основательно отмечают его социально-политическую несостоятельность: „Их идеал – прийти в состояние первобытного человека, то есть, – как говорят другие, – одичать. Но к этому идеалу они идут помаленьку, в виду трудности раздеться до нага и питаться травой, живя под открытым небом. Современную цивилизацию, – добытую, якобы, вопреки воле большинства людей, при помощи насилия, – они считают незаконной и противной Богу. Секта эта начинает явно распадаться на несколько толков: каждый толк, или каждая партия что-нибудь да делает, и всё более и более двигается вперёд по пути, начертанному для них их основным догматом. Трудно придумать и приискать совокупность всех необходимых для их существования условий. Не может быть, конечно, такого государства, которое признало бы желательным или даже удобным присутствие не признающих никаких законов жителей. И в климате, отвечающем их вкусам, то есть таком, где они могли бы жить по образу первобытного человека в раю, им грозит верная погибель от животных, не могущих или не желающих вернуться к кротости своих допотопных прародителей. В конце концов, всё-таки приходится прийти к заключению, что, если даже и смотреть на них просто как на пламенных идеалистов, то всё-таки присутствие семи с лишним тысяч человек без надзора не только представляет для всякой страны неудобство, но даже заключает в себе общественную опасность, не говоря уже о той опасности, которой они подвергают себя сами“. |
| Особенно изысканными и четко организованными выглядят заставки. Новая упорядоченность мышления заставляет подчинить их структуру строгой симметрии, чеканному ритму. Орнаментальное заполнение – это тот же «эмальерный» цветок – приобретает отчетливость сочленений и даже некоторую жесткость. Заставку можно сравнить с металлическим кованым окладом Евангелия, украшенным эмалевыми вставками. В ее центральном круге – «Спас в силах», окруженный медальонами с символами евангелистов, по краям прямоугольной заставки – накладки с образами сидящих евангелистов. Орнаментальные рамы (чаще всего в форме квадрифолия или крута) становятся очень популярными в конце столетия. В Евангелии из Бодлеанской библиотеки Оксфорда (MS E.D. Clarke 10), Евангелии тетр из собрания Пирпонта Моргана и др. именно этот мотив позволяет соединить новое стремление к абстракции с драгоценной «реальностью» изображенного. Все композиции отличаются картинной устойчивостью построения, краски плотнеют на глазах, и поэтому фигурки кажутся уже не воздушными и легкими, а аскетичными. Характерно, что даже при сохранении изящества, нежного колорита, как в «Омилиях» Григория Богослова из монастыря Пантелеймона на Афоне (cod. 6), в самой организации сцен появляется некая назидательность, устойчивый повторяемый смысл. Еще больше его в ватиканской «Лествице» (gr. 394), где параллельно с усилением дидактики совершенно отчетливо рождаются приемы комниновской стилистики. Они очевидны в усиленной орнаментальной проработке складок, обилии профильных ракурсов, плотности форм, интенсивности колорита, даже несмотря на глухие сочетания тонов, избранные для иллюстраций произведения аскетической литературы. Параллельно с ростом бесплотности и сухости фигур утяжеляются орнаментальные рамы, в них уплотняется цвет, они занимают все больше места, их структура строится на законах строгой геометрии. Орнаментальные рапорты увеличиваются в размере, они стискивают, заковывают изображения в сиянии золота и «эмалевых» красок рам. Орнамент становится формообразующим фактором в живописи миниатюры, он собирает всю художественную волю, становясь самодовлеющим и стремясь заменить собой все. |
| Рукопись сменила мн. владельцев, о чем свидетельствуют пометки на ее полях: на лат. (сделаны с 1204 по 1261), евр. и араб. (относятся к времени после 1453) языках. До падения Византии манускрипт находился в К-поле и, очевидно, неоднократно копировался. Одна из копий была выполнена мон. Неофитом в сер. XIV в. в мон-ре св. Иоанна Предтечи в К-поле (Paris. gr. 2286). Еще одна рукопись, близкая к венской как по составу текстов, так и по иллюстративному принципу и, возможно, с нее скопированная, находится в Нью-Йорке в б-ке Пирпонта Моргана (M 652). Она была создана в X в. в К-поле и иллюстрирована более чем 750 изображениями растений и животных. Алфавитный порядок статей сохранен и в рукописи кон. VI - нач. VII в., хранящейся в Неаполе в национальной б-ке (Ms. ex-Vind. Gr. 1), выполненной предположительно в Равенне. В ней изображения растений занимают верхнюю часть листа, ниже находятся их описания, расположенные в 2 или 3 столбца. Миниатюры венского и неаполитанского кодексов позволяют идентифицировать растения, но, вероятно, они выполнены не с натуры. В неаполитанской рукописи они более реалистичны. В позднейших копиях изображения становятся менее узнаваемыми, схематичными. Иногда рядом с растениями появляются фигурки людей, может быть пациентов. Так оформлена рукопись, по-видимому созданная в кон. VIII в. в Египте или Палестине (Paris. gr. 2179). Мн. греч. рукописи Д., в т. ч. хранящаяся в Вене, содержат на полях надписи и комментарии на араб. языке, свидетельствующие об их использовании в мусульм. среде. Изд.: De codicis Dioscuridei Aniciae Iulianae, nunc Vindobonensis Med. gr. 1: Historia, forma, scriptura, pictoris/Ed. J. de Karabacek. Leiden, 1906; Pedanii Dioscuridis Anazarbei: De Materia Medica Libri Quinque/Ed. M. Wellmann. B., 1958. 3 vol.; The Greek Herbal of Dioscorides/Illustr. by a Byzantine A. D. 512, Englished by J. Goodeaer, A. D. 1655, ed. R. T. Gunther. Oxf., 1934. N. Y., 1968r; Dioscurides: Codex Vindobonensis Med. gr. 1/Komment. v. H. Gerstinger. Graz, 1965-1970. 5 Bde; Dioscurides Neapolitanus: Biblioteca Nazionale di Napoli. Cod. ex Vindob. Gr. 1/A cura di C. Bertelli, e. a. R.; Graz, 1992; Der Wiener Dioskurides: Cod. Med. Gr. 1/Komment. v. O. Mazal. Graz, 1998-1999. 2 Tl.; Dioscorides: De Materia Medica: A New Indexed Version in Modern English/Introd. by T. A. Osbaldeston. Johannesburg (S. Africa), 2000. |
| И я играю эти кусочки, играю их сам себе бессчетное число раз, уносясь на таких волнах к бесконечному Эдему, во всех иного рода попытках недосягаемому. Но они так коротки, эти жалкие кусочки, так мимолетны. А они должны быть вещью в себе, они должны для других значить то же, что и для меня, но как научиться достигать искомого эффекта без этих глупых повторов одного и того же (к чему я, впрочем, люблю прибегать до опьянения), как уловить тайну пружины сладострастия, чтобы можно было сжимать ее или отпускать так долго, как этого мне захочется?!! Неужели во мне заложены способности только к оперированию поверхностной, банальной выразительностью, более или менее ловко и оригинально скомпонованной из носящихся в воздухе штампов, и лишь где-то изредка оказаться проводником разряда, как-то самого собой вырвавшегося из-за глухих туч, навсегда задернувших настоящее небо, за которыми царствуют его таинственные источники — великие и чарующие, полные неги и особого темперамента энергии. У меня же они получают столь низменное и ничтожное выражение, что и другим никому они не понятны, да и я сам скорее домысливаю, пожалуй, чем реально вижу, их грандиозный потенциал. Вот и верчу в недоумении, как баран, какие-то брошенные мне шутливым Богом осколки и в лучшем случае вклеиваю неумелыми и грубыми руками в свои неумелые, грубые и никчемные конструкции, да потом, привлеченный их загадочным сиянием, могу лишь сам снова и снова рассматривать их. 62 Он обследовал малоизвестные коллекции в Нью-Йорке, Чикаго, Эвенстауне и Сент-Луисе и должен еще много поработать для полного окончания Census. Было много неординарных находок в области редких книг и рукописей, и, сверх того, он получил неожиданный сюрприз — избрание почетным членом Библиотеки Пирпонта Моргана. Число членов ограничено двадцатью, из них три четверти — европейские ученые. Концерты, опера, театры и кино приносят много интересного, так же как и вечера камерной музыки, в которых он играет на фортепиано. 63 Не пишешь... Пиши же! Выпал обильный снег. |
| С. 15-144; Berger K. Jesus. Münch., 2004; Леонов В., свящ. Бог во плоти: Святоотеческое учение о человеческой природе Господа нашего Иисуса Христа. М., 2005; Кирилл (Говорун), архим. К истории термина «воипостасное»//Леонтий Византийский: Сб. исслед. 2006. С. 655-665; Грильмайер А. Христос в христианском предании//Там же. С. 459-552; Иустин (Попович), прп. Собр. творений. М., 2006. Т. 2, 3; Ларше Ж.-К. О письмах св. Максима// Максим Исповедник, прп. Письма/Пер.: Е. Начинкин; сост.: Г. И. Беневич. СПб., 2007; Ратцингер Й. [Бенедикт XVI, папа Римский]. Иисус из Назарета: Теология. Христианство: Пер. с нем. СПб., 2009. Э. П. Б. Иконография Свидетельства о первых изображениях И. Х. Иисус Христос вручает св. Убрус Анании. Миниатюра из " Повести о Нерукотворном образе " . 1374 г. (б-ка Пирпонта Моргана, Нью-Йорк. MS. 499) Иисус Христос вручает св. Убрус Анании. Миниатюра из " Повести о Нерукотворном образе " . 1374 г. (б-ка Пирпонта Моргана, Нью-Йорк. MS. 499) О необходимости изображений И. Х. для жизни христианина, для познания Бога прп. Иоанн Дамаскин писал: «…через посредство иконной живописи мы созерцаем изображение телесного Его вида, и чудес, и страданий Его… И почитаем и кланяемся телесному виду Его. А созерцая телесный вид Его, мы восходим, насколько это возможно, к созерцанию и славы Его Божества» ( Ioan. Damasc. De imag. 3. 12//PG. 94. Col. 1336). Изображения И. Х. от I в. не сохранились. Однако, по свидетельству отцов VII Вселенского Собора, «предание делать живописные изображения существовало еще во времена апостольской проповеди» (ДВС. Т. 4. с. 440). Согласно церковному Преданию, первая икона Спасителя появилась еще во времена Его земной жизни. Это Нерукотворный образ И. Х., история к-рого связана с царем Осроены Авгарем V бар Ману Уккамой (см. ст. Авгарь ). Евагрий Схоластик в «Церковной истории» пишет, что эту «нерукотворную икону... не руки людей создали» ( Evagr. Schol. Hist. eccl. IV 27). В 944 г. визант. имп. Роман I Лакапин выменял Нерукотворный образ на 200 пленных мусульман и его торжественно перенесли из столицы Осроены Эдессы в К-поль, где поместили в Фаросском храме Большого имп. |
|
|
