| Василию Тимошу оставалось надеяться единственно на помощь Хмельницкого. Скорбная весть о неожиданном изменении дел в Молдавии застала гетмана среди приготовлений к отпору поляков, готовившихся вступить в Украину. Он рассудил, что спасение зависит от одной скорости и решился предупредить короля. Из глинянского лагеря приходили утешительные вести: говорили, что жолнеры разбегаются и бунтуют. Хмельницкий взял с собою тридцать тысяч казаков 129 несколько тысяч татар и бросился на Подоль. 6-го июня под Печорами на Буге, где гетман делал смотр своему войску, приехал к нему посланец Януша Радзивилла: Загоровский. Литовский гетман был теперь в свойстве с казацким. Несчастие молдавского господаря сближало их. Сам Радзивилл не любил Яна Казимира, и как многие из литовских панов того века, не смотря на ополячение сочувствовал подчас политической литовской особности; притом он был диссидент. Сближение между Радзивиллом и Хмельницким пошло бы может быть далее, если бы Хмельницкий не поставлен, был судьбою в необходимость сделаться предводителем хлопского восстания, а Радзивилл был пан и не мог быть ничем другим. Теперь Радзивилл являлся только примирителем между королем и Хмельницким. В таком смысле он послал письмо с Загоровским. Из Киева казацкий отряд провожал Загоровского до Белой-Церкви: там встретил его с почетом Золотаренко, шурин Хмельницкого, и следовал с ним до казацкого обоза. При въезде в обоз встречал его другой казацкий чиновник миргородский полковник Лесницкий. Посреди обоза стоял гетманский шатер, близь него шатер писаря. Выговский, встретив посланца, извинялся за гетмана, пригласил его прежде к себе в лагерь и по русскому обычаю предложил хлеб соль. Оба выпили. Спустя немного времени обозный Коробка пригласил Загоровского к гетману. Как только посланец Радзивилла входил в шатер гетмана, Хмельницкий шел к нему, с радушною улыбкою, стал его обнимать и целовать. Загоровский вручил ему письмо. Гетман передал его писарю, сам сел и посадил возле себя гостя. Писарь Выговский читал письмо; Хмельницкий внимательно слушал, по два раза прерывал чтение, таким образом, когда писарь прочитал в письме желание водворение мира, Хмельницкий глубоко вздохнул и сказал: «Дай Господи, дай Господи мир!» |
| Сначала посредником для представления доноса выбран был какой-то великорусский монах из Севска, шатавшийся за милостыней по Малороссии. Он был принят у Кочубея в Батурине, накормлен, одарен, и выслушал от Кочубея и от его жены жалобный рассказ о том, как гетман, зазвавши к себе в гости дочь Кочубея, свою крестницу, изнасиловал ее. Когда этот монах посетил Кочубеев в другой раз, супруги сперва заставили монаха целовать крест в том, что будет хранить в тайне то, что услышит от них, потом Кочубей сказал: " Гетман хочет отложиться от Москвы и пристать к ляхам; ступай в Москву и донеси об этом боярину Мусину-Пушкину " . Монах исполнил поручение. Монаха допросили в Преображенском приказе, но никакого дела об измене малороссийского гетмана не начинали. Прошло несколько месяцев. Кочубеи, видя, что попытка не удалась, стали искать других путей; они согласились с бывшим полтавским полковником Искрой, свояком Кочубея. Не решаясь сам начинать дело, Искра услужил Кочубею только тем, что отправил полтавского попа Спасской церкви, Ивана Святайла, к своему приятелю, ахтырскому полковнику Федору Осипову, просить у него свидания по важному государеву делу. Ахтырский полковник съехался с Искрой в своей пасеке. " Я слышал от Кочубея, - сказал ему Искра, - что Мазепа, соединившись с Лещинским, намерен изменить царю и даже злоумышлял на жизнь государя, думая, что государь приедет к нему в Батурин " . Ахтырский полковник известил о слышанном киевского воеводу и в то же время отправил в Москву от себя письма о предполагаемой измене гетмана, между прочим письмо к царевичу Алексею. Царь узнал обо всем 10 марта 1708 года и в собственноручном письме к Мазепе обо всем известил гетмана, сам уверял, что ничему не верит, считает все слышанное произведением неприятельской интриги, и заподозревал миргородского полковника Апостола, который, как царю было ведомо, недружелюбно относился к гетману. Царь заранее предоставлял гетману схватить и сковать своих недоброжелателей. Между тем сам Кочубей, по совету попа Святайла, отправил в Москву к царевичу еще один донос с перекрестом Янценком. |
| Староджерелиевскую основали запорожские казаки-переселенцы. Здесь живет приветливый доброжелательный народ, сохранивший казачий уклад жизни. Теперь все задаются вопросом: почему именно эту станицу выбрали сектанты? Наверное, потому, что расположена она в тихом месте, в стороне от центральной трассы. - Лет десять назад они начали здесь скупать дома, - говорит глава сельского поселения Людмила Миргородская. - Договоры купли-продажи регистрировали в районе, там же оформляли прописку, поэтому мы не сразу узнали, кто тут поселился. Только когда пошли по дворам для заполнения похозяйственной книги, выяснилось, что они приехали из Казахстана и с Украины . Куренков в это время жил еще в районной станице Полтавской. А потом тоже сюда перебрался. Один из домов, кстати, на него оформлен. В людных местах он практически не появлялся, а остальные вели себя спокойно, старались не выделяться, при встречах приветливо улыбались. Строительную бригаду сколотили, работу, говорят, выполняли качественно. Теперь вот выясняется, что заработанные деньги Куренкову отдавали, который не только их души поработил, но и труд эксплуатировал. После его ареста две женщины быстро собрались и уехали, а остальные остались. - Станичники, узнав, что тут творились, были настроены на то, чтобы их всех выгнать, но принудительно выселить их не можем, - продолжает глава. - Собрали административную комиссию, вызвали их, потребовали, чтобы привели в порядок все документы, зарегистрировались в налоговой инспекции, платили налоги. Остальные вопросы будем решать после окончания следствия. Местный атаман Анатолий Бойко считает, что уходить столько лет от ответственности Куренкову помогал кто-то сверху. В законодательстве пока отсутствует определение секты, поэтому трудно привлечь к ответственности их лидеров - В 2008 году ко мне обратился дедушка, которому раньше принадлежал один из домов, - говорит он. - Попросил защиты, сказал, что его силком выдавливают из своего дома. Я тогда обо всем сообщил в милицию общественной безопасности. После этого Куренков заплатил дедушке деньги за дом, и тот уехал. Ну а его самого никто не тронул. Только теперь узнал, что выходцы из этой секты работали также и в полиции. Мы надеемся, что следствие во всем разберется. Казаки, конечно, возмущаются, что теперь полиция чуть ли не под охрану взяла оставшихся сектантов, а не главную свидетельницу преступлений Куренкова. Собрали сход, договорились, что берем под охрану дом, приютивший ее с детьми после выхода из секты. |
| Подозрительный, он начал видеть измену; не нравился ему и в Великой России вольный дух украинцев; стал он поступать с ними, как привычен был в Великой России; выставлял свою власть, говорил, что он старше гетмана. Еще он и осмотреться хорошенько не успел, а уже заслужил всеобщее недоброжелательство. У гетмана возникла ссора и с Ромодановским. Уже после поражения Пушкаря, Ромодановский вступил в Украину и расположился в прилуцком полку; Барабаш находился у него, с ним были некоторые другие подвижники Пушкаревой партии: Довгаль, Семен писарь (он находился под видом арестованного, а в самом деле на воле). Выговский почел эти поступки за явное противодействие себе: Выговский жаловался, что Ромодановский, пришедши в Украину, не ссылается с ним, с главою страны. Ромодановский, почитая себя старше гетмана, обвинял Выговского, что гетман к нему не являлся. Гетман говорил, что Ромодановский похваляется схватить его и притащить к себе: «Нельзя жить иначе, как окружив себя татарами», – говорил гетман. Выговский писал к царю и жаловался, что к нему от царя не присылают ответа. «Победив Пушкаря, – говорил он, – я сейчас же написал с дьяком Василием Петровичем Кикиным, а мне ничего не сказали; или жалобы мои не доходят, или что-то другое тут делается – не знаю и не приберу ума: по указу ли царскому делают мне обиды Шереметев и Ромодановский, или нет», По просьбе Выговского о выводе войск, Ромодановскому велено было выступить, – он оставил часть войска в городах; у ратных людей с жителями начались ссоры и драки: гетман потворствовал народному нерасположению, как только случалось этому чувству прорываться против москалей. Когда миргородский полковник Козел известил его, что в Гадяче стали великорусские ратные люди, Выговский позволил ему выгонять их силою и биться с ними как с неприятелями. По обычаю, пограничные воеводы отправили своих людей в Украину проведывать вестей; прежде такие молодцы ездили безопасно, а теперь их стали ловить и сажать в тюрьмы. Украинские молодцы Северной Земли шайками стали набегать на пограничные великорусские села Севского уезда, грабить и жечь… IX |
| Чтобы раздражить еще более народные интересы, полковник читал им, между прочим, что государь приказывает сбирать со всех хозяев десятину. – «Хотите поддаться крымскому хану или ляхам?» сказал он после этого. Но казаки, – говорит один из простого народа, там бывшего, – сейчас догадались, что эти пункты не правые, и сказали: «А мы что сделаем без черни?» Тогда полковник раздал каждому сотнику и атаману возбудительного писания, велел собрать рады и прочитать простому народу. Везде по селам чтение это произвело совсем другое впечатление, нежели какого ожидали; казаки говорили: «Мы хотим служить великому государю и за ним жить, а ни к крымскому хану, ни к ляхам не пойдем, – мы государские. Куда нам великий государь укажет, туда все пойдем». Такие ответы последовали изо всех сотен. Некоторые сотники и атаманы оповещали простым казакам, что гетман приказывал им свинец и пульки наготовить, в поход за Днепр пойдут. – «Мы за Днепр не пойдем по приказу гетмана; а послушаем и пойдем, когда царский указ будет!» Услыша о неблагоприятном для его целей настроении народного духа, миргородский полковник собрал снова раду и отдавал свое полковничество, и положил булаву. Сотники, и атаманы, и есаулы начали его уговаривать, чтобы он оставался, и полковник, как будто нехотя, уступая воле народной, взял опять свой знак. Но этот обычный маневр казацкий вовсе не так подействовал на чернь, как на чиновных лиц; стоя кругом полковника, чернь бранила его матерно, а полковник слушал и притворялся, что не слышит, но видел ясно, что народ его ненавидит. Присылкой бояр и уничтожением казацкого правления трудно было тогда испугать народ. «Мы, – говорил московскому послу лубенский войт Котляр: – рады будем, когда придут к нам воеводы с ратными людьми; а гетмана мы все недолюбливаем; и мы, и мещанство, и чернь – заодно; вот будет ярмарка о Николине дне, и мы станем советовать со всею братией, чтоб нам послал к государю бить челом о воеводах, – чтобы у нас были царского величества воеводы». Тогда в Москву стали являться из Украины письма, объяснявшие, в чем состоит народное желание. |
| Напротив, автор «Описания», кажется более православным, чем автор «Мыслей». Первый не отвергает святости иерархии, укоряет только дурных архипастырей; второй ведет нас к средневековому папистическому учению об исключительном праве духовных властей видеть и понимать в делах Церкви и об изъятии их от всякого общественного суда. 1 Dziejopisowe krajowi, 1855 г. 1) 1) Junn Lasickiego Historia wtargnenia Polakow na Woloszczyzne z Bogdanem wojewoda, roku 1573 г. 2) Leonarda Goreckiego opisanie wojny Iwona w roku 1574 г. 3) Jedrzeja Maxymiliana Fredro Dzieje narodu Poskiego pod Henrykiem Walezeuszem. 2 Лет. Самов. Москва, 1846 г., с. 2. Повесть о том, что случилось на Украине. Москва, 1847 г. 2. О малор. народе, Миллера, Москва, 1846 г. с. 4. Ист. о презельной брани (рукоп.). Лет. пов. о Мал. Рос. Ригельмана, Москва, 1847 г., 1. с. 22. Ист. Русс. Конисс., Моск., 1846 г., с. 23. 6 У Горецкого эта река представляется как бы служащей границей между двумя владениями, и притом место, где случилось сражение, было не очень далеко от Дуная, как показывает дальше описание о том же; разбитые плыли через озеро, впадающее в Дунай. Очевидно, у Горецкого Серет называется Молдавой, так что Горецкий принимал, что Серет впадает в Молдаву, а не Молдава в Серет. После победы над неприятелями, победители тотчас вступили во владения валахского господаря, а Валахия граничит с Молдавией при Серете, а не при Молдаве. 8 Настоящий отрывок был читан на публичных лекциях в С. Петербургском Университете в январе 1861 года. Автор преимущественно пользовался делами архива иностранных дел: но не ссылается на них в частности, потому что они, под его редакцией, скоро будут изданы Археографической Комиссией. Об источниках сведений, почерпнутых не из этих дел, означено в ссылках. 14 Пол. Собр. Зак., I, 409. Это было напрасное опасени, ибо в договоре было сказано: кроме Украины. 29 Тогда полковниками, по сведениям из посольских дел, были следующие лица: миргородский – Лесницкий, черниговский – Иоанникий Силич, корсунский – Тимофей Аникиев (?), каневский – Иван Стародуб, белоцерковский – Яков Люторенко, переяславский – Иван Кульбака, ирклеевский – Матвей Нацкеев(?), уманьский – Михайло Ханенко, паволочский – Михайло Суличич, нежинский – Григорий Гуляницкий, киевский – Павел Яненко-Хмельницкий; но и сверх того упоминается наказный киевский – Василий Дворецкий. |
| Толпа казаков последовала за ним и недалеко от Белой Церкви, во Взиньи, собралась снова рада. На этой раде Выговский был отрешен от гетманства и гетманом провозглашен Юрий Хмельницкий. К Выговскому явились посланцы и требовали, чтоб он приехал на раду и торжественно сложил булаву. Выговский не поехал. Тогда снова явились к нему каневский полковник Лизогуб и миргородский Лесницкий и требовали, чтобы Выговский, если сам не хочет ехать, то прислал бунчук и булаву. При этом они обратились к начальнику вспомогательных польских войск, Андрею Потоцкому, просили его склонить гетмана и уверяли, что войско запорожское желает оставаться в верности и подданстве короля. Выговский еще сопротивлялся, но рассудил, что против воли целого казачества нельзя удерживаться, и сказал: «Я отдаю бунчук, но с тем условием, что войско запорожское останется в непоколебимой верности королю». Полковники обещали. Выговский вручил булаву и бунчук брату своему, Данилу, вместе с послами отправил его на раду. Андрей Потоцкий послал с ними польского полковника, Корчевского, с тремя пунктами: во-первых, чтоб казаки дали присягу в верности королю, чтобы ввели дворянство в имения и выпустили жену Выговского и других людей, находящихся в Чигирине, для чего дали бы заложников в верности. На дороге эти послы встретили казацкое войско. Казаки грозили силою схватить Выговского, показывали длинное обвинение, написанное на раде, и требовали, чтоб поляки его оставили. «Каждый из нас, – отвечал Корчевский, – лучше рад – и не раз, а несколько раз – умереть, нежели постыдно оставить усердного слугу короля». Но казаки успокоились, когда узнали, что Выговский добровольно отказывается от гетманства. Бунчук и булава положены были на раде. Казаки радостными окликами провозгласили Юрия Хмельницкого гетманом. Взявши булаву, Юрий спросил: «Кого желаете признать государем, – польского короля, или московского царя?» Старшины и простые казаки закричали, что они желают короля. Но на этой раде было немногочисленное собрание: через несколько дней оказалось, что большинство было вовсе не на стороне короля. |
| Отдал телефон. Но он как пил, так и продолжает пить. И со следователем пьяный разговаривал. Поэтому я не разделяю общих восторгов. Я очень желаю ему хотя бы осознать, с каким громадьем человек жизнь за него отдал. Георгий же ехал меня порадовать, что наконец закрыл последнюю сессию, получит диплом для рукоположения, а в пятницу уже поедет устраиваться на работу с детишками, у которых расстройство аутистического спектра. У меня нет к этому бомжу ненависти. Я просто знаю, что пьяных лучше не трогать — они как бараны сопротивляются… Да только Георгию, знаете, что бомж, что патриарх — все равны! А этот Михаил живет в заброшенных домах и пьет все время. Но вот бы он осознал!.. Между электричками было семнадцать минут, но они вообще не следили за тем, что происходило на путях. А начальник станции говорит: у нас тут часто бомж ползает, зачем ваш муж-то полез его спасать? У нас, говорит, тут куча народа погибла. Как он может такое говорить? Я реву стою. Ну, то есть, может, бомж и сам бы выполз, он профессионал по путям ползать. А Георгий об этом не знал, и он бы не был Георгием, если бы не прыгнул за ним. И вот этот бомж ползал-ползал десять лет и дождался, когда за ним наконец кто-то прыгнул… МАРИЯ МИРГОРОДСКАЯ На ней простая одежда. Наташа поднимает глаза, они — голубые — ищут понимания. — А что я буду делать? — спрашивает она, перехватив свой вопрос вздохом. — Я говорю ему: «Тебе уже хорошо, ты устроил свою жизнь, ну, устрой там у Бога и мою жизнь как-то». Только любви такой, какая в нем жила, я уже никогда больше не встречу. Повезло мне — такую любовь увидеть. И вот все сейчас говорят, что радость такая была на его отпевании, а я радости никакой не чувствую, у меня сейчас как нож в сердце. Ничего не чувствую — ни любви, ни радости. Но я ведь и сама из сложной семьи. А вы так написать можете: у меня тоже сложный отец. И вот позвонила мне вчера одна женщина и утешила немного. Говорит: «А ты представь, что это твой отец там на путях ползал, и это его Георгий спас». Понимаете? Что на месте бомжа мой отец мог бы быть. |
| К русским войскам явился один из главных недоброжелателей царских, убежавший вместе с Мазепою к шведам, миргородский полковник Данила Апостол; представленный царю, он объявил словесно, что Мазепа обещает предать в царские руки короля Карла и шведских генералов, если Петр возвратит ему гетманское достоинство и удостоверит в своей милости при ручательстве известных европейских дворов. Петр сначала не поверил Апостолу, но потом велел своим министрам, Головкину с товарищи, войти с ним в соглашения. Министры соглашались на предложения Мазепы, но представляли трудность относительно гарантии иностранных дворов; когда же Апостол объявил, что без этого условия Мазепа никак не примется за дело, то согласились и на гарантию. Мазепа, не получая никакого известия от Апостола, прислал к нему сначала цирюльника, служившего у Войнаровского, а потом приехал компанейский полковник Галаган с теми же предложениями. Это совершенно убедило царя и министров, что Апостол говорил правду, и не только было ему позволено отписать Мазепе, что предложение его принято, но и сам Головкин написал бывшему гетману 22 декабря: «Доношение ваше чрез г. полковника миргородского его царскому величеству донесено, который, видя ваше доброе намерение и обращение, принял то милостиво и повелел мне к вам писать с крепчайшим обнадеживанием, что ежели вы в том пребывати и начатое намерение свое к исполнению привести потрудитесь, то не токмо что вашу милость в прежний уряд и в свою милость принять, но оную к вам и умножить изволит, и на те кондиции, чрез помянутого г. полковника предложенные, соизволил, и гарантеров желанных от вас для содержания той амнистии приемлет, хотя бы в том и не без трудности было, только надлежит вашей милости постараться, дабы о известной главнейшей особе по предложению своему безопаснейшим образом постараться; буде же о самой той особе и невозможно, то хотя б о прочих знатнейших то учинить по предложению». Сношения эти не имели последствий; Апостол и Галаган остались при царском войске, и первый рассказывал, что Мазепа и Карл писали к Лещинскому, приглашая его с войском в Малороссию; что Мазепа показывал убежавшим с ним полковникам и старшине привилегию Лещинского, по которой Малороссия присоединялась к Польше на одинаких правах с последнею и с Литвою; что по прибытии в Малороссию Лещинского и шведского корпуса под начальством генерала Крассова Карл оставит их с Мазепою в Украйне, а сам пойдет в Москву, что у Мазепы уже заготовлена грамота к силистрийскому паше. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БОРОВИКОВСКИЙ В. Л. Боровиковский. Фототипия с портрета худож. И. В. Бугаевского-Благодарного (РГБ) В. Л. Боровиковский. Фототипия с портрета худож. И. В. Бугаевского-Благодарного (РГБ) Владимир Лукич (24.07.1757, г. Миргород - 6.04.1825, С.-Петербург), рус. живописец, иконописец. Род. в семье казачьего старшины, потомственного иконописца, получившего в 1796 г. дворянство. Первые уроки живописи брал у своего отца вместе с братьями Иваном и Петром. В 1774 г. вступил в Миргородский полк, в 1783 г. в чине поручика вышел в отставку и занялся иконописью, составившей значительную часть его живописного наследия укр. периода (большинство работ не сохр.). В 1784 г. Б. исполнил иконостас для Троицкой ц. в Миргороде и ряд икон. Все работы написаны маслом, в их стиле заметно влияние как зап. иконных образцов («Неувядаемый Цвет», 1787, Киевский художественный музей), так и светского искусства («Царь Давид», 1787, ГРМ). Богоматерь с Младенцем. 1-я четв. XIX в. Худож. В. Л. Боровиковский (ГРМ) Богоматерь с Младенцем. 1-я четв. XIX в. Худож. В. Л. Боровиковский (ГРМ) В 1787 г. предводитель миргородского дворянства поэт В. В. Капнист привлек Б. к оформлению дворца, в к-ром должна была остановиться имп. Екатерина II во время путешествия в Крым. Императрице понравились аллегорические композиции мастера (не сохр.), и она пригласила его в С.-Петербург. В дек. 1788 г. Б. приехал в С.-Петербург, где первое время жил в доме архит. Н. А. Львова. Большое влияние на формирование мировоззрения и эстетических взглядов Б. оказал литературно-художественный кружок Львова, один из значительных центров просветительства в рус. культуре XVIII в., куда входили Г. Р. Державин, М. М. Херасков , Д. Г. Левицкий и др. С 1792 г. Б. занимался живописью у австр. худож. И. Б. Лампи Старшего, пользовался советами Левицкого. В ранний петербургский период Б. писал миниатюрные портреты, получившие распространение в рус. культуре кон. XVIII в. (напр., портрет В. В. Капниста, нач. 90-х гг. XVIII в., ГРМ). В 1794 г. за портрет «Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке» (1794, ГТГ) он получил звание «назначенного» в академики, за портрет вел. кн. Константина Павловича (Чувашский гос. художественный музей, Чебоксары) был удостоен звания академика (1795); с 1802 г. советник АХ. |
|
|
