| Вскоре «после того как основная миссионерская работа в Гессене и Тюрингии была завершена, главный упор был перенесен на решение организационных задач – тем самым готовила себе путь обширная церковная реформа, поскольку создание новых форм церковной жизни было связано с реорганизацией всей существующей системы церковных отношений» 105 . Как уже отмечалось, в 731 и 732 годах произошла первая открытая вспышка иконоборчества, которая привела к серьезной конфронтации между папой Григорием III и императором Львом III. И хотя папа Григорий в тот исторический период должен был заниматься больше всего именно этими сугубо политическими проблемами, он все-таки смог остаться открытым и неравнодушным к нуждам далекой германской миссии, что является, по словам Шифера, «замечательным свидетельством широты универсально-церковного мышления этого папы» 106 . На послание святителя Бонифация, где тот свидетельствовал свои верноподданнические чувства, папа Григорий ответил подтверждением документа, удостоверявшего тесные дружеские связи его обладателя с Римским престолом, данного Бонифацию еще Григорием II, чем очень недвусмысленно выразил свое благоволение германскому миссионеру. Очевидно, что этот папа уже гораздо лучше, чем его предшественники, осознавал необходимость германской миссии в условиях, когда отношения между Римом и Константинополем все более обострялись. И в то время как Бонифаций свою главную задачу в качестве миссионера видел в просвещении германских народов светом христианства, папа, находившийся на тот момент в очень тяжелом положении и напряженно искавший выхода из создавшейся ситуации, должен был хорошо понимать и политическое значение этой миссии. Во все более утверждавшемся государстве франков он видел новую силу, на которую мог опереться в своем противостоянии с еретичествовавшими императорами. Не случайно поэтому, наряду со словесным одобрением миссионерской деятельности Бонифация, папа в знак признания его выдающихся миссионерских достижений пожаловал паллиум, вверив тем самым его архипастырскому попечению не только восточные, но и западные области Франкской империи. |
| Самый ранний автор, свидетельствующий о факте переписки — преподобный Феофан Исповедник (†818): “Омар также послал богословское письмо Льву, убеждая его принять ислам”. Характерно, что Сигрианский исповедник ни словом не упоминает о каком-либо ответном послании со стороны Льва. Мусульманские историки не упоминают о письме такого рода, хотя есть указания на то, что Омар II состоял в переписке с Львом III по вопросу о пленных и, с другой стороны, что он, известный своей ревностью к распространению ислама, отправлял письма правителям Трансоксании с призывом принять ислам 11 . Следующие после преподобного Феофана авторы, упоминающие об этой переписке — арабоязычный христианский историк Агапий Манбиджский (около 950 г.) и армянский историк Фома Арджруни (в 936 г.) уже подробно описывают ответ Льва, и из этого описания становится очевидным, что они имеют в виду именно тот текст, которому посвящено настоящее исследование. Агапий пишет, что Лев ответил халифу, опровергая его выпады, показывая порочность ислама и правду христианства из Священного Писания и Корана 12 . Фома сообщает, что ответ Льва был столь проникновенным, что Омар заметно изменил свое отношение к христианам 13 . Что касается собственно Гевонда, включившего и, возможно, переведшего сочинение псевдо-Льва, то время его жизни не вполне ясно; его “История” доведена до конца VIII века, однако принято считать, что писал он ее в конце IX 14 или даже начале Х века. Высказывались также предположения, что текст переписки мог быть интерполирован позднее в текст “Истории” Гевонда 15 . Подведем итоги и перейдем к тексту сохраненной в армянской версии переписки. То, что Омар II написал письмо Льву III, представляется несомненным. Так же несомненно и то, что это не то письмо, на которое отвечает псевдо-Лев. Преподобный Феофан указывает, что в письме был призыв к императору принять ислам, и действительно, это был нерв посланий такого рода со стороны мусульманских правителей; в том же письме, на которое отвечает псевдо-Лев, не только нет этого призыва, но, более того, выражается желание больше знать о христианской вере и просьба помочь в этом — то есть характер и направленность письма совершенно иные! |
| Западная «империя» была незаконно-сепаратистской, так как основалась на искажённом Символе веры, и, по-сути, отринула равенство во Христе, поставив германский этнический элемент в господствующее положение, считая Славян «недочеловеками». Это был сознательный раскол прежде единой Христианской цивилизации. Русская мысль выявила природу западной враждебности.Об этой русофобской преемственности много сказали представители школы Карамзина–Пушкина. Так, Ф.И. Тютчев, в 1840-е гг. писал: «Что представляет собою история Запада, начавшаяся с Карла Великого…? Это история узурпированной… Империи». Запад преступно «заквасился» Карлом и Львом III, с тех пор наследуя своё ложное состояние, возмещая комплекс неполноценности клеветой на Россию и враждебностью к ней. Незаконность западной «империи» оборачивается краткостью периодов господства её императоров – Наполеона, Наполеона III, двух Вильгельмов, Гитлера. Сегодня их «опыт» повторяют США. Ф.И. Тютчев отмечал, что Запад, подсознательно ощущая свои пороки, испытывает одновременное «влечение» к России и «отталкивание» от неё. Русь должна вернуться к имперской самобытности, перестав стесняться «своих судеб». Ф.И. Тютчев уверен: «И не надо воображать, что открыто провозглашая наши права, мы… возбудим ещё большую враждебность… Запада». Наше могущество одушевлено «нравственной и самобытной исторической жизнью» . Посему надо России выйти из добровольной ментальной зависимости от Запада (здесь наша слабая сторона до сих пор) . Об изначальной враждебности Романо-Германского мира к Славянам писали и честные первоклассные историки. Исследователь балтийских славян славянофил А.Ф. Гильфердинг, на которого упорно не ссылаются наши краеведы, точно заметил: «Доброта души [славянина] ставила его… выше… средневекового немца или датчанина мы найдём в тогдашних немцах и датчанах менее добродушия и общительности». Их отношение к славянам «превосходило в жестокости всё то, чем славяне старались им оплатить Саксы называли… Славян собаками, и не признавали их равноправными… людьми даже когда они исповедовали Христианскую веру» .Поэтому их выражение unehrliche und w endische Leute – это давнее немецкое ругательство ( венды – это самоназвание славян, включая русских). |
| Вероятно, переименование состоялось к концу периода самостоятельного правления Михаила III и не позже начала правления Василия I Македонянина (867–886). Во всяком случае, в Херсоне найдена медная монета с литерами MB на аверсе и аббревиатурой К/(М?) на реверсе 1869 , которые можно расшифровать как «Михаил василевс» (либо «Михаил III – Василий I») и «Климата». Как уже было сказано, она датируется в пределах от 842 г. до 866–867 г. и может быть одним из свидетельств официального употребления первоначального названия стратигии. Зато в Тактиконе 899 г. название Климата отсутствует и в иерархии высших чинов на 30-м месте, из 59, значится стратиг только Херсона 1870 . В списке стратигов он назван 24-м и последним, если не считать приписки относительно других фемных эк просопу (kai ek prosopou eisi ton thematon), очевидно, все тех же кира, экдика, «отца города», протевонов, выступавших «от лица» стратига (см.: рис. 172) 1871 . Стратигом Херсона это должностное лицо именуется и на моливдулах, начиная примерно с середины IX в., что позволило К. Цукерману высказать предположение о существовании фемы с названием Климата в очень узких хронологических рамках, не более нескольких лет, до конца 840-х или начала 850-х гг. 1872 . Окончательно прояснить этот вопрос помогут только новые нумизматические или сфрагистические находки, которые, надо надеяться, не заставят себя долго ждать. Вместе с тем, утверждать, что «амбициозный проект Феофила потерпел провал» было бы неверно 1873 . Именно благодаря существованию фемы на здешних землях и ее тесной связи с заморьем трудная политическая ситуация, сложившаяся вокруг города в середине IX столетия, со временем оказалась преодолена для херсонитов с наименьшими потерями и с наибольшими перспективами. Отражением неослабного внимания правительства к преобразованной феме могло стать строительство в правление Василия I большого общественного архитектурного комплекса, возведенного в это время на территории «цитадели», который И. А. Антонова убедительно интерпретировала как здание византийского претория – резиденции стратига и командиров его ведомства 1874 . В таком случае именно для него в апреле 1059 г. стратигом Херсона и Сугдеи, патрикием Львом Алиатом, было приказано изготовить «железные двери» (ai portai ton praitoriou siderai), что указывает на преемственность расположения провинциальной администрации Херсона в течение всего существования фемы и на особое отношение ромейских властей к «цитадели» и здешнему военно-административному комплексу 1875 . Именно за его содержание на херсонской земле местные власти могли получать весьма значительные арендные деньги – те две литры (144 номисмы) пакта (tas duo tou paktou), o которых, наряду с прочими казенными выплатами, выдаваемыми кастрону Херсон, особо упоминал Константин Багрянородный 1876 . |
| В этом отношении едва ли не уникальным эпизодом в истории церемониала интронизации является клятва, данная в 491 г. Анастасием архонтам и сенаторам, – с обещанием сохранить им должности и звания, не выступать против них, править «с правильным сознанием» 103 ; впрочем, подобные клятвы давались при восшествии на престол Ираклеоном, Феодосием III, Львом III. Пожалуй, более известна практика предоставления молодыми императорами гарантий для церкви, так называемого исповедания веры ( μολογα πστεως), клятвы на верность православию, которая с IX в. приобрела форму некоего credo, сходного с никейским символом, но с добавкой о признании апостольских заветов, определений и канонов вселенских соборов, привилегий церкви, с обещанием быть верным рабом и защитником церкви, и которая в поздневизантийское время давалась в письменной форме. Образец такого акта исповедания веры сохранен Псевдо-Кодином. 104 По мнению некоторых исследователей, патриарх, требуя от восходящего на трон императора клятвы на верность православию, действовал, таким образом, не как глава церкви, но как первый из граждан, а констатация приверженности нового императора православию была требованием не только церкви, но и всего народа. 105 Едва ли большей гарантией, находившейся в распоряжении подданных, было их право на сопротивление вплоть до убийства властителя, не оправдавшего их доверия и приобретшего в общественном мнении репутацию тирана. О том, что такое право существовало, свидетельствует социальная практика, прежде всего личная судьба «равноапостольных». Подсчитано, что с 323 по 1453 гг. из 88 государей, занимавших трон Византии, только 37 умерли своей собственной смертью , 8 погибли на войне или стали жертвами случая; остальные отреклись, добровольно или уступая насилию, или же были отравлены, заколоты кинжалом, удавлены, искалечены 106 , причем эта статистика отражает лишь успешно осуществленное «право на сопротивление». 107 Количество же всех, и удавшихся и не удавшихся, выступлений против царской власти – всевозможных заговоров, мятежей, покушений, измен, попыток свержения царствующих императоров и захвата власти, не считая при этом чисто социальных, народных движений, – только для периода с 865 по 1185 г. |
| Эта связь еще более окрепла после 1024 г., когда клюнийцы обеспечили себе право независимости от местного епископа и, следовательно, от светской власти и добились права избирать своего аббата самостоятельно. Вскоре дисциплинированные и благочестивые клюнийцы создали нечто вроде монашеской республики 833 . Григорий и его сторонники искренне утверждали превосходство священства над царством, и вскоре им представилась возможность воплотить свои идеалы в земной действительности. Когда скончался Дамасий II, вновь по инициативе императора Генриха III Вормский рейхстаг назначил уже папой упоминавшегося Бруно, его двоюродного брата, высокого, рыжеволосого и мощного эльзасца, принимавшего активное участие в одном из карательных походов императора в Италии. Впрочем, военные подвиги были не единственным известным делом его рук. Повсеместно ходили рассказы о том, как Бруно, уже в качестве епископа, пригревал в своем доме бедняков, страдающих заразой, которым он предоставлял свою постель. Однако Григорий Гильдебранд посоветовал тому отказаться от триары, полученной из рук светской власти, и подождать канонического избрания народом Рима и клиром; Бруно согласился. Друзья вдвоем добрались до Вечного города, население которого с радостью приняло Бруно и признало его новым Римским понтификом Львом IX (1049–1054). Как рассказывали современники, по дороге в Рим он слышал голоса Ангелов, поющих в вышине: «Говорит Господь: Я думаю о мире, а не о разрушении, обратитесь ко Мне с молитвой, и Я услышу вас из плена ото всех мест» 834 . Конечно, Генрих III обиделся таким пренебрежением со стороны родственника, которому он сделал блестящую карьеру, но отнес этот поступок к личной скромности апостолика и простил его. Нелегкая доля ожидала нового Римского епископа. Симония достигла совершенно неприличных размеров, и высшие церковные должности открыто выставлялись на продажу, как товар на аукционе. Запрет на браки (целибат) практически не действовал, и хотя священники не могли официально жениться на своих сожительницах, это обстоятельство вовсе не препятствовало им продолжать внебрачные связи и плодить детей. Церковная десятина почти не уплачивалась, и общины нищенствовали. Иными словами, положение папства было таково, что ввиду полного истощения казны Лев IX даже собирался продать свое облачение, чтобы содержать скромный аппарат церковных чиновников. Только неожиданное приношение из Беневента удержало его от этого поступка и вообще от постыдного бегства в Германию 835 . |
| Айхнер и Сдрака считают автором сочинения Льва VI Мудрого 4 . Хури убедительно показывает, что письмо не могло быть написано Львом VI, поскольку тот не мог бы проигнорировать при составлении такого текста трудов Никиты Византийского (написанных по приказу его предшественника), которого он, очевидно, знал лично 5 . В свою очередь, Попов замечает, что латинский текст содержит формулы, фактически идентичные filioque, которые никак не мог себе позволить ученик святителя Фотия, каковым являлся Лев Мудрый 6 . К тому же, добавляет Джеффри, не было никакого известного современника Льва VI с именем Омар. Наконец, Абель выдвинул оригинальное предположение, что автором письма является современник и друг святителя Фотия Лев Синкелл, а адресатом — Ибрахим ал-Награми 7 . Основанием для него послужила аргументация относительно почитания креста и икон, которая свидетельствует об эпохе иконоборческих споров. Хури справедливо показал недостаточность аргументации для такого предположения, к тому же послание явно оформлено как письмо главы одного государства главе другого. После подробного обзора и разбора высказанных мнений Хури признает, что “при настоящем положении дел вопрос авторства неразрешим” 8 , хотя этот вопрос для него так и остается в плоскости различных “Львов”. На наш взгляд, следует вообще абстрагироваться от имени “Лев”, стоящего в надписании. Оно было поставлено туда автором умышленно, поскольку он сознательно создавал подлог переписки Льва III с Омаром II, на самом же деле “Письмо” не имеет прямого отношения ни к Льву III, ни к Льву VI, ни к Льву Синкеллу. Мы не разделяем оптимизма Хури, полагавшего, что обнаружение текста оригинала на греческом помогло бы в окончательном разрешении вопроса с авторством: автор “Письма” хорошо постарался, чтобы его настоящее имя осталось неизвестным. Поэтому в дальнейшем мы будем называть его “псевдо-Львом” и постараемся определить некоторые черты личности на основе анализа текста сочинения. Еще два слова стоит сказать об отношении двух версий к утраченному греческому оригиналу. Хури отдает предпочтение латинской версии, на наш взгляд, без достаточных к тому оснований. Краткость и скудость ее объясняется работой переводчика, который переводил текст как сокращенное изложение; при этом сокращения иногда очевидно разрушают последовательность текста 9 . С латинским переводом немало других трудностей. В отличие от текста Гевонда, неясно, когда и кем он был выполнен, какую имел историю. Признавая, что и армянский текст при переводе мог претерпеть некоторую правку в плане его расширения, Джеффри полагает, что армянская версия все же намного ближе стоит к оригиналу, чем латинский пересказ 10 , в чем мы с ним вполне согласны и будем придерживаться преимущественно армянского перевода, за исключением особо оговоренных случаев. |
| « Церковные каноны » ( καννες κκλησιαστικοì τω ν γι κον ποστλων) конца IIIbeka, в III-XV главах дают описание пути жизни в такой форме, которая указывает на слишком тесную зависимость этого памятника от первых четырех глав Διδαχ. В Syntagma doctrinae ad monachos, приписываемой святому Афанасию Александрийскому , очевидны следы пользования первыми шестью главами Διδαχ; то же должно сказать и относительно Fides nicaena или didascalia CCCXVIII patrum. В первой половине III века появилось в обращении в Сирии или Палестине псевдо-Апостольское произведение Didascalia sive doctrina XII apostolorum et sanctorum discipulorum nostri Salvatoris, которое свой материал в значительной степени заимствует из Διδαχ. Didascalia с своей стороны составляет основание для шести первых книг, так называемых «Апостольских постановлений» (второй половины IV века или начала V века): седьмая книга «Постановлений» не что иное, как расширенное Διδαχ в полном его объеме; изложение пути жизни (1–17) восполнено некоторыми прибавлениями; в описании пути смерти (17) текст Διδαχ удержан почти буквально, а в дальнейшем внесены некоторые изменения, в которых приняты во внимание позднейшие обстоятельства и отношения Церковной жизни. О знакомстве с «Учением 12-ти Апостолов» на Латинском Западе, кроме трактата Adversus aleatores, говорит недавно открытый (в рукописи XI века – lat. Monacensis, olim Frisingensis) Латинский перевод первых шести глав; здесь памятник надписывается: De doctrina aposmolorum.K сожалению, нельзя определить ни места, ни времени, ни первоначального объема этого перевода. Необходимо упомянуть еще об Арабском житии знаменитого аввы монастыря киновитов в Фиваиде архимандрита Шенуди († 330), написанном первоначально на Коптском языке (между 685-м и 695-м годами): в своем наставлении монахам авва Шенуди воспользовался первыми шестью главами Διδαχ. После 1056 года, когда «Учение» переписано было нотарием Львом, точные сведения о нем исчезают даже на Востоке: Зонара (около 1120 года) уже не знает его. I. 3. Вопрос о происхождении «Учения 12-ти Апостолов» |
| Стефан Севастофор, пожавший малозаслуженные лавры в войне с Ма-ниаком, спустя пять месяцев после отпразднованного триумфа сам пострадал за участие в заговоре. Он был обвинен в том, что желал возвести на императорский престол стратига Мелитины, патриция Льва Лампроса. В июле 1043 г. евнух был пострижен в монахи, имущество его конфисковано и он отправлен в ссылку. Несчастный же Лев Лампрос 701 подвергнут был жестокой пытке, ослеплен и с позором был возим по улицам столицы; спустя некоторое время он умер, не вынеся страданий. 702 Этот заговор – дело темное, чем он был вызван – трудно сказать. Можно, впрочем, догадываться, что зависть и клевета играли не последнюю роль в участии евнуха Стефана: его лавры не давали покоя завистливым царедворцам, 703 и те не прочь были поуменьшить его торжество. Самое сильное и опасное восстание против Константина Мономаха было произведено Львом Торником в 1047 году. Сила и опасность его обусловливались тем, что оно примыкало к тем элементам разделения, которые издавна существовали в византийском государстве и были так грозны. В этом восстании нашла для себя выражение противоположность между западной и восточной, европейской и азиатской половинами государства – противоположность, заявлявшая о себе еще при Романе III. Македонская партия не переставала питать недовольство по поводу того, что влияние не попадало в ее руки. При Мономахе, выходце с Востока, значение ее не могло усилиться сравнительно с прежним временем. От-тогояа Западе постоянно был готовый материал для образования противоправительственного движения; ожидалось только удобное время и повод. При Мономахе македонская партия сгруппировалась вокруг Льва Торника. Род Торников, если даже допустить, что он вышел из Великой Армении, 704 совершенно акклиматизировался в Македонии и имел недвижимую собственность в Адрианополе. На Льва Торника с юных лет возлагались надежды, что он явится представителем македонской партии и, взойдя на престол, даст ей перевес. Двигателями заговора Торника являются македоняне, силы заговорщиков набираются в Македонии, базисом военных предприятий служит Адрианополь. Войска заговорщиков опасаются только восточного войска, движение и было подавлено восточным войском. К македонянам примкнуло отчасти славянское население. |
| И. П. Медведев Часть II. Из истории византийского законодательства Эпоха правового новаторства В период «темных веков» (конец VII-nepbaя половина IX в.) византийское право и законодательство разделили судьбы византийской культуры, взятой в целом: после грандиозных кодификационных работ, осуществленных правоведами юстиниановской эпохи, после хорошо налаженной государственной системы юридического образования, которая имела место, правовая жизнь империи в данное время выглядит как период упадка. В упадок приходит не только императорское правотворчество, но и наука права. С исчезновением в середине VI в. профессоров-антецессоров преподавание права и юридическая наука переходят в руки схоластиков-адвокатов. И если в конце VI – начале VII в. правоведческая мысль еще продолжала теплиться, если главным объектом внимания юристов по-прежнему был Юстинианов Corpus Juris Civilis (но уже не в его подлинном латинском варианте, а в различного рода греческих переложениях – суммах, буквальных или катаподических переводах, греческих «индексах», унаследованных от эпохи антецессоров) и до нас дошли некоторые их сочинения, то от второй половины и конца VII в. мы, в сущности, не можем назвать ничего достойного внимания. 248 Ничего неизвестно и об организационных формах получения юридического образования. По мнению Вольской-Конюс, в этот постюстиниановский период в Византии вообще не было школ и школьного преподавания в собственном смысле, что юристы-нотарии получали образование «по воле случая» или самостоятельно, τας παρ αυτο σπουδας, как было сказано про Платона Студита 249 , – мнение, возможно, несколько преувеличенное, принимая во внимание данные источников об открытии Ираклием «высшей школы», которая ко времени прихода к власти исаврийской династии помещалась в Халкопратиях при так называемой царской цистерне, имела 12 учителей и ректора ( οκουμενικς διδδκαλος) и снова в 726 г. была закрыта Львом III Исавром. Но преподавалось ли в ней право – неизвестно. Во всяком случае, характер преподавания безусловно изменился: на место сугубо ученого, усложненного преподавания права антецессорами приходит преподавание его практиками-адвокатами в упрощенной, приближенной к практическим нуждам форме, фактически сводящееся к натаскиванию в процессуальной риторике. 250 |
|
|
