| Коваленко сидел, надувшись, и молчал. Беликов подождал немного и продолжал тихо, печальным голосом: – И еще я имею кое-что сказать вам. Я давно служу, вы же только еще начинаете службу, и я считаю долгом, как старший товарищ, предостеречь вас. Вы катаетесь на велосипеде, а эта забава совершенно неприлична для воспитателя юношества. – Почему же? – спросил Коваленко басом. – Да разве тут надо еще объяснять, Михаил Саввич, разве это не понятно? Если учитель едет на велосипеде, то что же остается ученикам? Им остается только ходить на головах! И раз это не разрешено циркулярно, то и нельзя. Я вчера ужаснулся! Когда я увидел вашу сестрицу, то у меня помутилось в глазах. Женщина или девушка на велосипеде – это ужасно! – Что же, собственно, вам угодно? – Мне угодно только одно – предостеречь вас, Михаил Саввич. Вы – человек молодой, у вас впереди будущее, надо вести себя очень, очень осторожно, вы же так манкируете, ох, как манкируете! Вы ходите в вышитой сорочке, постоянно на улице с какими-то книгами, а теперь вот еще велосипед. О том, что вы и ваша сестрица катаетесь на велосипеде, узнает директор, потом дойдет до попечителя… Что же хорошего? – Что я и сестра катаемся на велосипеде, никому нет до этого дела! – сказал Коваленко и побагровел. – А кто будет вмешиваться в мои домашние и семейные дела, того я пошлю к чертям собачьим. Беликов побледнел и встал. – Если вы говорите со мной таким тоном, то я не могу продолжать, – сказал он. – И прошу вас никогда так не выражаться в моем присутствии о начальниках. Вы должны с уважением относиться к властям. – А разве я говорил что дурное про властей? – спросил Коваленко, глядя на него со злобой. – Пожалуйста, оставьте меня в покое. Я честный человек и с таким господином, как вы, не желаю разговаривать. Я не люблю фискалов. Беликов нервно засуетился и стал одеваться быстро, с выражением ужаса на лице. Ведь это первый раз в жизни он слышал такие грубости. – Можете говорить что вам угодно, – сказал он, выходя из передней на площадку лестницы. – Я должен только предупредить вас: быть может, нас слышал кто-нибудь, и, чтобы не перетолковали нашего разговора и чего-нибудь не вышло, я должен буду доложить господину директору содержание нашего разговора… в главных чертах. |
| — Люберецкая? — Валентина Андроновна была явно удивлена, и Искра не дала ей опомниться. — Да, Вика. Зина Коваленко напутала в своей информации. Это был пробный шар. Искра даже отвернулась, понимая, что идет на провокацию. Но ей необходимо было проверить подозрения. — Значит, Вика? — Валентина Андроновна окончательно утеряла наступательный пафос. — Да, да. Коваленко много болтала лишнего. Кто-то ушел из дома, кто-то в кого-то влюбился, кто-то читал стихи. Она очень, очень несобранная, эта Коваленко! Ну что же, тогда все понятно, и… и ничего страшного. Отец Люберецкой — виднейший руководитель, гордость нашего города. И Вика очень серьезная девушка. — Я могу идти? — Что? Да, конечно. Видишь, как все просто решается, когда говорят правду. Твоя подруга Коваленко очень, очень несерьезный человек. — Я подумаю об этом, — сказала Искра и вышла. Она торопилась к несерьезному человеку, зная, что любопытная подружка непременно ждет ее во дворе школы. Ей необходимо было объяснить кое-что про сплетни, длинный язык и легкомысленную склонность к откровениям. Зиночка весело щебетала в обществе двух десятиклассников Юрия и Сергея, а вдали маячил Артем. Искра молча взяла подружку за руку и повлекла за собой; Артем двинулся было за ними, но одумался и исчез. — Куда ты меня тащишь? Искра завела Зину за угол школы, втиснула в закуток у входа в котельную и спросила без предисловия: — Ты кто-идиотка, сплетница или предатель? Вместо ответа Зиночка тут же вызвала на помощь слезы. Она всегда прибегала к ним в затруднительных случаях, но на сей раз это было ошибкой. — Значит, ты предатель. — Я? — Зина враз перестала плакать. — Ты что наговорила Валендре? — А я наговорила? Она поймала меня в уборной перед зеркалом. Стала ругать, что верчусь и… кокетничаю. Это она так говорит, а я вовсе не кокетничаю и даже не знаю, как это делают. Ну, я стала оправдываться. Я стала оправдываться, а она — расспрашивать, подлая. И я ничего не хотела говорить, честное слово, но… все рассказала. Я не нарочно рассказала, Искорка, я же совсем не нарочно. |
| Со времени той новогодней ночи прошли десятки лет, но мой дед, Виктор Иванович, помнит все до мелочей! И рассказ прадеда про свою первую игрушку, и гармонь… Надеюсь и я не смогу забыть свои первые впечатления от увиденной игрушки и услышанного рассказа, и, когда-нибудь, я подарю этот танк, ставший семейной реликвией, своему подрастающему сыну. Чтобы помнить и не забывать!» 6. Гаджиева Анастасия, рассказ «Оберег», Курская, Глушковский, МКОУ Марковская СОШ, рук. Якимова Г.К. «…Началась эта история давным-давно, больше восьмидесяти лет назад, когда шла кровопролитная Вторая Мировая война. Служили в одной роте два солдата. Один, Иван Кузнецов, был родом из Подмосковья, другой, Иван Коваленко, родился и всю жизнь прожил в небольшом селе на Днепре, под Киевом. Крепко дружили два Ивана, тем более, что их командир, филолог по образованию, сказал им однажды.вроде как в шутку, но в то же время и всерьёз, что они двойные тёзки: не только по имени, но и по фамилии. Ведь «коваль» по-украински означает «кузнец». И это сдружило солдат ещё больше. Попала их часть однажды в такую передрягу, что живыми малокто выбрался. Тяжело ранило Кузнецова Ивана. Чудом жив остался.Если бы не материнское благословение – ладанка с образом НиколаяЧудотворца – наверное, встретил бы смерть в том бою. А так пуля не попала в сердце, зато ладанку сплющила, поцарапала. Истекающего кровью друга вынес на себе из-под огня Коваленко, Забрали Кузнецова в лазарет, и на прощание поменялись друзья своими оберегами:Кузнецов отдал Коваленко ладанку, а тот ему – свой нательный крест. Кузнецов Иван после госпиталя домой вернулся, а Коваленко ещё не раз побывал в тяжелых боях, но домой вернулся живым и невредимым и свято верил в то, что подарок друга сберёг ему жизнь. Закончилась война, покатились судьбы Иванов каждая по своей колее. Дети, внуки пошли... И оба ветерана рассказывали в своих семьях о чудесном обереге, сохранившем их жизни. Но что для большой мировой истории чьи-то маленькие частные судьбы? Распалась огромная страна, и оказались семьи двух Иванов, тёзок двойных, по разные стороны границы. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Антиутопия в современном русском литературном андеграунде Рецензия на роман Владимира Коваленко «Ничто, или Тому, кто придет после» (М.: Magreb, 2021. - 160 с.) 27.04.2021 1133 Время на чтение 19 минут Русский литературный андеграунд сегодня – направление, которое мало изучено в нашей стране. Основная причина заключается в том, что писателей, пишущих в этом направлении в современной России, численно не так много. Этот контраст особенно заметен, если просто пройти по книжным магазинам, где доминирует преимущественно «попса» (это могут быть и любовные романы, и детективы, и криминальные боевики в книжном исполнении). Последняя вероятно более востребована российской читающей публикой, несмотря на то, что по сравнению с прошлым веком ее слой заметно поредел, а новое поколение, родившееся и сформировавшееся в постсоветский период, в меньшей степени интересуется книгами, предпочитая черпать информацию из Интернета. Неудивительно, что в этой связи художественный андеграунд считается еще менее востребованной литературой. Во многом это обусловлено тем, что это «нетакая» литература, почитателей постмодернистской прозы и поэзии будет значительно меньше, тем более, что подобная ниша объективно представлена скудным изобилием авторов. Но такие все-таки есть. Одним из примеров можно считать петербургского писателя Владимира Коваленко. Молодой (ему сейчас всего 25 лет) преподаватель религиоведения одного из вузов северной столицы, он уже написал несколько художественных произведений: его перу принадлежат романы «Спокоен среди бурь» (2017), «Кинжал пронзил ягненка» (2017), «Ах Куй» (2018), «Все забытое нами» (2019), «Из-под ногтей» (2020). Будучи сам религиоведом по своему научно-образовательному профилю (у Коваленко есть статьи в ряде российских научных журналах на тему современных религиозных процессов в России), писатель и в своем творчестве отразил религиозные образы и духовный мир героев, нередко метающихся в поиске Бога. Выпуская ежегодно по новой книге последние пять лет, Коваленко полон творческих сил. Доказательством этого можно считать его новый роман «Ничто, или Тому, кто придет после», вышедший в начале 2021 года в Москве в издательстве « Magreb ». |
| В апреле 2016 года деньги были собраны и Артем после инструктажа у настоящего кондуктора вышел на трамвайный маршрут Дорога до метро «Сенная площадь» и обратно до площади Репина заняла 40 минут. Все это время Артем «обилечивал» пассажиров, раздавал автографы и фотографировался с желающими. Алеша был вместе с ним. Артем Дзюба и Алеша. Фото: Виктория Ламзина/ФК «Зенит» «В этом деле очень нужна внимательность, чтобы запомнить всех, кто в салоне. Но в целом все прошло хорошо. Был, кажется, только один «заяц», которого мы не успели накрыть, но негодяй проехал только одну остановку», — рассказал он позже журналистам. Фото: Виктория Ламзина/ФК «Зенит» В рамках совместной акции «Русфонда» с клубом ФК «Зенит» на лечение мальчика собрали более 800 тысяч рублей. К сожалению, через месяц после акции Алеша скончался. На реабилитацию мальчика с ДЦП не хватало 100 тысяч — через 2 часа Кудряшовы перевели всю сумму Защитник российской сборной Федор Кудряшов помогает спортивному детскому центру в родном Братске, где занимаются дети от 3 до 7 лет. По словам Федора, в его детстве в городе было много детских секций (футбол, волейбол, хоккей с мячом), а сейчас они все закрыты. «Один мой товарищ, с которым я в детстве играл на одной коробке, показал мне свой бизнес-план по созданию этого центра и попросил поддержки. Я посмотрел, согласился», — рассказал Федор журналистам. А в прошлом году он и его супруга помогли четырехлетнему мальчику Паше Коваленко из Братска. У мальчика ДЦП, в 4 года он не умеет говорить. Мама Паши Ольга Коваленко написала пост в фейсбуке и попросила помочь ее семье собрать средства на реабилитацию — почти 200 тысяч рублей. Паша Коваленко с мамой «Я даже и не надеялась, что получится собрать всю сумму. А потом мне позвонил один добрый человек. Его зовут Рустам, он футболист. Сделал репост в соцсетях с просьбой помочь Паше», — рассказала Ольга. Так об истории мальчика узнала супруга Федора Кудряшова Анастасия. Она позвонила женщине, узнала, сколько средств не хватает, и уже через два часа перевела 100 тысяч рублей. «Я безумно им благодарна, равно как и всем остальным людям, кто тоже откликнулся», — рассказала Ольга. |
| Теперь сделаем определенные выводы. Общий стиль произведений Владимира Коваленко – антиутопия как часть фантастики. Эталонами этого жанра являются романы «Мы» Евгения Замятина (1920) и «1984» Джорджа Оруэлла (1949), в которых описывается тоталитарное общество будущего, и видно, что петербургский писатель отталкивается от них. У Коваленко уже есть в более ранних произведениях описание такой антиутопии (роман «Спокоен среди бурь» 2017 года). Этот же сюжет он берет за основу и в новом произведении «Ничто, или Тому, кто придет после» (2021). Мир будущего в его литературном творчестве представлен как общество угнетения, где технический прогресс служит не комфорту, а порабощению людей, где присутствует крупный мегаполис, в котором все присущие ему негативные стороны еще более гиперболизированы, где человеческая жизнь не имеет ценности, а единственным способом вырваться из них становится бегство из них куда-то, где человек может жить в одиночестве, довольствуясь скромным и в этом обретая свободу от тоталитарного общества. Герой романа «Ничто, или Тому, кто придет после» таким местом спасения находит остров, где работает смотрителем маяка. Одиночество становится и убежищем, и гарантией личной безопасности. Но и там он продолжает жить травмированным прошлым: воспоминания содержат лишь редкие минуты спокойной умиротворенности, когда он вместе с отцом смотрел вечером в окно на город детства или разглядывал, лежа перед сном, на потолке и стенах своей комнаты отблески теней от уличных фонарей, видя в них плывущую красную рыбу. Возможно именно поэтому он уехал на остров в море, где плавают рыбы. Но даже там, оставшись наедине с самим собой, центральный персонаж романа не остается один: его уединение в комнате смотрителя маяка нарушает некий Шут, который выступает в роли Alter ego – то ли реальная, то ли выдуманная фигура, раскрывающая другую сторону личности Одиссея. Главный герой романов Коваленко – маленький человек, по-своему творческая личность (неслучайно в романе «Ничто, или Тому, кто придет после» он становится писателем), который не может реализовать себя в условиях гнетущего государства, где не существуют понятия гражданского общества, где несправедливость – это норма, а жизнь – одно выживание вопреки, а не благодаря технологическому прогрессу. |
| Прот. Георгий Коваленко: Служение Патриарха открывает перспективы для церковной деятельности на годы вперед В годовщину интронизации Святейшего Патриарха, хочется поздравить его просто и традиционно – пропеть «многая лета». Но не в классическом церковном исполнении, а тем оригинальным украинском напевом, который Святейший просит исполнить всегда, когда бывает в Киеве. 1 февраля, 2013 В годовщину интронизации Святейшего Патриарха, хочется поздравить его просто и традиционно – пропеть «многая лета». Но не в классическом церковном исполнении, а тем оригинальным украинском напевом, который Святейший просит исполнить всегда, когда бывает в Киеве. 1 февраля 2009 года в храме Христа Спасителя состоялась интронизация Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Подводит итоги первым годам служения Святейшего и поздравляет его с годовщиной предстоятельства председатель Синодального информационно-просветительского отдела Украинской Православной Церкви протоиерей Георгий Коваленко: Четыре года служения Святейшего Патриарха Кирилла мне хочется охарактеризовать словом «перспектива». Потому что те задачи, которые Патриарх ставит своими проповедями, выступлениями и действиями, открывают поле для церковного служения и деятельности на многие годы вперед. Это и Межсоборное присутствие, и активизация социальной работы, и многие другие стороны внешней и внутренней церковной жизни, которым уделяется пристальное внимание. В годовщину интронизации Святейшего Патриарха, хочется поздравить его просто и традиционно – пропеть «многая лета». Но не в классическом церковном исполнении, а тем оригинальным украинском напевом, который Святейший просит исполнить всегда, когда бывает в Киеве. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» |
| Советую автору сконцентрироваться на очень определенном историческом периоде и на очень определенных обстоятельствах тех людей, для вразумления которых этот документ и составляется. Не думаю, что авторы документа радеют о донатистах и монтанистах, какие бы проблемы в их богопоклонении не возникали. Скорее всего, авторы проекта болеют о тех десятках тысяч овец, что уведены «на страну далече», например, «патриархом Филаретом», лишенным священного сана по тем церковным канонам, соблюдение которых является как бы высшей целью таких бескорыстных трудяг мысли и пера, коим является Глеб Коваленко. Поэтому есть смысл обсудить действенность церковных таинств, совершаемых конкретно расстригой (а значит святотатцем) Филаретом, какое бы оскорбление я не наносил таким наименованием этому упорствующему в расколе человеку. Просто это наименование соответствует каноническому определению о нем, а наименование «Патриарх» соответсвует сомнительной и отнюдь не церковной политике, затеянной вокруг «поместных украинских» церквей, людьми, не имеющими никакого отношения к Церкви. И давайте обойдемся без торговли. Ведь это свидетельствует лишь о гордыне раскольников, ставящих ультиматумы, а вовсе не об их покаянии, без которого никакого уврачевания раскола не будет. Татьяна, Киев 25 января 2011г. 20:10 На реплику Вячеслава из Подольска: направлен именно на уврачевание раскола в малороссийском народе Простите, о каком таком народе Вы говорите? Живу в Украине, и пока такого не встречала... Скорее всего, авторы проекта болеют о тех десятках тысяч овец, что уведены «на страну далече», например, «патриархом Филаретом» Вячеслав, откуда в Подольске такая статистика? По данным на 1992 год? Орлова Екатерина Петровна 27 января 2011г. 15:14 Протоиерей Александр Федосеев, доктор богословия, доктор философии, автор книги «Расколы и современность», ответил на статью Глеба Коваленко: Протоиерей Андрей Новиков, член Синодальной Библейско-Богословской комиссии Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви ответил на статью Глеба Коваленко: http://www.religare.ru/2_82702.html Вячеслав, Подольск 27 января 2011г. |
| Раскол — повод не для конфликта, а для проповеди, — прот. Георгий Коваленко 23 января, 2013. Новостная служба По мнению священнослужителя, правильнее проводить границы не по юрисдикции, а по степени близости человека ко Христу, соответствия его жизни евангельскому идеалу. 23 января. ПРАВМИР. Председатель Синодального информационно-просветительского отдела Украинской Православной Церкви протоиерей Георгий Коваленко призвал идти к невоцерковленным людям и раскольникам с проповедью, а не с конфликтом. «Большая наша беда — раскол. Но я считаю, что и по отношению к раскольникам уместней не боевой настрой, а боль от разделения. Такие проблемы в один день не решаются. Все время говорят о необходимости покаяния раскольников, но ведь суть покаяния в перемене ума. Это может произойти постепенно, а наша задача — замечать росточки христианской жизни среди раскольников и даже, возможно, свидетельствовать о замеченном», — отметил он в интервью корреспонденту портала «Правмир» . Он призвал указывать раскольникам на политическую основу раскола, призывая их отказаться от политики. «А веру человека я бы оценивал не по его принадлежности к конфессии или юрисдикции, а по делам и мировоззрению. Расколу 25 лет, унии четыреста, разделению с Западной Церковью — тысяча. Люди не виноваты, что родились и воспитаны в отличных от нашей традициях», — заявил он. Он отметил, что едва ли человек, принадлежащий к Церкви по факту крещения, но ведущий аморальный образ жизни, ближе к спасению, «чем униат или раскольник, который живет в соответствии с заповедями, служит Богу и ближнему». По мнению священнослужителя, правильнее проводить границы не по юрисдикции, а по степени близости человека ко Христу, соответствия его жизни евангельскому идеалу. «Ведь Господь будет смотреть не на свидетельство о крещении, а на сердце человека», — заключил он. Священник также отметил, что по статистике 90 процентов граждан Украины — верующие, из них 80 процентов — православные, атеистов только три процента. Однако в стране существует большая проблема невоцерковленности, отсутствия религиозного образования и воспитания. |
| Кажется, ни у кого из нас не было в доме ванной. Впрочем, нет, одна квартира была с ванной, но об этом после. Мы ходили в баню обычно втроем: я, Валька и Пашка. Пашка драил наши спины отчаянно жесткой мочалкой, а потом долго блаженствовал в парной. Он требовал невыносимого жара, мы с Валькой поддавали этот жар. но сами сидели внизу. А Пашка издевался над нами с самой верхней полки. — Здравствуйте, молодежь. Как-то в парную, стыдливо прикрываясь шайкой, бочком проскользнул Андрей Иванович Коваленко-отец Зиночки. В голом виде он был еще мельче, еще неказистее. — Жарковато у вас. — Да разве это жар?-презрительно заорал сверху Пашка. — Это же субтропики! Это же Анапа сплошная! А ну, Валька, поддай еще! — Борькина очередь, — объявил Валька. — Борька, поддай. — Стоит ли? — робко спросил Коваленко. — Стоит! — отрезал я. — Пар костей не ломит. — Это кому как, — тихо улыбнулся Андрей Иванович. И тут я шарахнул полную шайку на каменку. Пар взорвался с треском. Пашка восторженно взвыл, а Коваленко вздохнул. Постоял немного, подумал, взял свою шайку, повернулся и вышел. Повернулся… Я и сейчас помню эту исколотую штыками, исполосованную ножами и шашками спину в сплошных узловатых шрамах. Там не было живого места — все занимал этот сине-багровый автограф гражданской войны. А вот мать Искры вышла из той же гражданской иной. Не знаю, были ли у нее шрамы на теле, но на душе были, это я понял позже. Такие же, как на спине у отца Зиночки. Мать Искры — я забыл, как ее звали, и теперь уже никто не напомнит мне этого — часто выступала в школах, техникумах, в колхозах и на заводах. Говорила резко и коротко, точно командуя, и мы ее побаивались. — Революция продолжается, запомните. И будет продолжаться, пока мы не сломим сопротивление классовых врагов. Готовьтесь к борьбе. Суровой и беспощадной. А может, все это мне только кажется? Я старею, с каждым днем все дальше отступая от того времени, и уже не сама действительность, а лишь представление о ней сегодня властвует надо мной. Может быть, но я хочу избежать того, что диктует мне возраст. Я хочу вернуться в те дни, стать молодым и наивным… Глава первая |
|
|
