| Негативная критика. Переходя к отрицательной составляющей баланса, неотеистов следует критиковать, в частности, за то, что они творят Бога по собственному образу и подобию (см. Geisler, полностью). Фактически, они слишком глубоко увязли в панентеизме, и к ним относится значительная часть соответствующей критики. Небиблейский характер неотеизма. Поскольку христианские неотеисты заявляют, что признают авторитет Библии, их можно оценивать с библейских позиций (Geisler, chap. 4). А Библия, в отличие от неотеизма, ясно учит, что Бог не может изменяться. Выражающее самосуществование утверждение «Я есмь Сущий» ( Исх. 3:14 ) указывает на Бога Писания, говорящего «Я – Господь, Я не изменяюсь» ( Мал. 3:6 ; Евр. 1:12 ; Иак. 1:17 ) и «Я возвещаю от начала, что будет в конце» ( Ис. 46:10 ). «Разум Его неизмерим» ( Пс. 146:5 ), поэтому Он «предузнал» избранных ( Рим. 8:29 ; 2Пет. 1:2 ). «Не человек Он, чтобы раскаяться Ему» ( 1Цар. 15:29 ). Когда в Библии говорится, что Бог «раскаялся», это происходит только с нашей точки зрения, как в тех случаях, когда раскается человек ( Иона 3 ). Например, когда человек, ехавший на велосипеде против ветра, поворачивает обратно, ветер отнюдь не меняет своего направления. Неотеисты и сами признают, что в Библии есть антропоморфизмы. Непоследовательность неотеизма. Неотеисты, например, верят, что Бог сотворил временной мир из ничего. В таком случае. Он должен быть первичен по отношению к времени и не является временным существом. Однако неотеисты отрицают, что Бог есть вневременное Существо. Это непоследовательность, ведь если Бог сотворил время, то Он не может быть временным существом, точно так же, как Бог не может быть тварным, коль скоро Он создал всю тварь (см. Geisler, chap. 6). Сходным образом, неотеисты признают, что Бог есть Необходимое Существо, однако отрицают, что Он есть Чистая Актуальность. Но, опять же, они не могут верить в то и другое одновременно. Ведь Необходимое Существо не имеет потенциальности не существовать. Иначе Оно не было бы необходимым в Своём бытии. Но если у Него нет потенциальности к несуществованию, то Его существование должно быть Чистой Актуальностью (без какой бы то ни было потенциальности). |
| Но Ветхий Завет этого еще не знал. Хотя и предчувствовал: два случая победы над смертью, встречающиеся в древнейших преданиях, записанных в Библии, говорят об уклонении от смерти, при котором тело сопровождает человека в его восхождении на небо, а не сбрасывается в земную гниль (телесные вознесения Еноха и Илии). Но «официально» в Ветхом Завете нет прямой речи Бога о посмертии. Но со временем молчание Небес о последнем пути человека стало совсем уж невмоготу. Начались поиски ответа людьми. Со временем они становятся все более настойчивыми, а предполагаемые ими ответы становятся все более разнообразными и даже — противоречащими. Иногда дозволяет себе личную надежду даже псалмопевец: «Но Бог избавит душу мою от власти преисподней, когда примет меня» (Пс. 48, 16). «Даже и плоть моя успокоится в уповании; ибо ты не оставишь души моей во аде и не дашь святому твоему увидеть тление» (Пс. 15, 9-10). Однажды Исайя выражает надежду на то, что не только в далекие мессианские времена, но и раньше может наступить радость для праведника, уходящего из мира слез: «Праведник умирает, и никто не принимает этого к сердцу; мужи благочестивые восхищаются от земли, и никто не помыслит, что праведник восхищается от зла. Он отходит к миру; ходящие прямым путем будут покоиться на ложах своих» (Ис. 57, 1-2). Впрочем, библейская критика полагает, что это достаточно поздний текст, принадлежащий уже не Исайе, а его позднейшим ученикам. В поздних, предновозаветных неканонических книгах тема о посмертном существовании человека звучит уже весьма ясно. Так, Иуда Маккавей молится о павших воинах, «помышляя о воскресении» (2 Макк. 12, 43). Идея воскресения мыслится автором этой книги в таком контексте: «Царь мира воскресит нас, умерших за Его законы, для жизни вечной» (2 Макк 7, 9). Как видим, и тут речь идет о вечной жизни по воскресении, а не о лучшем перевоплощении. Прямой бунт против традиционных представлений о шеоле содержится в неканонической книге Премудрости Соломона. Традиционное представление о смерти здесь именуется нечестивым: «Неправо умствующие говорили сами в себе: нет человеку спасения от смерти, и не знают, чтобы кто освободил от ада. Случайно мы рождены, и после будем как небывшие; дыхание в ноздрях наших — дым, и слово — искра в движении нашего сердца. Когда она угаснет, тело обратится в прах, и дух рассеется, как жидкий воздух; и жизнь наша пройдет как след облака, и рассеется как туман, разогнанный лучами солнца. Ибо жизнь наша — прохождение тени, и нет нам возврата от смерти: ибо положена печать и никто не возвращается» (Прем. 2, 1-5). Позитивное же представление о смерти видится уже так: «Души праведных в руке Божией, и мучение не коснется их. В глазах неразумных они казались умершими, и исход их считался погибелью и отшествие от нас — уничтожением: но они пребывают в мире, и надежда их полна бессмертия» (Прем. 3, 1-4). |
| Основным стержнем, основой гражданского законодательства Моисея является Десятисловие, которое содержит основные религиозно-нравственные нормы и предписания, соблюдение которых служит гарантией сохранения Завета-союза Бога с людьми, заключенного на Синае. 1. Синайский Завет Анализ законодательства Моисея обнаруживает в нем одну основною мысль, которая обнимает все нравственные, юридические и культовые законы в их частных подробностях, и в которой законы эти получают свое объяснение. Эта основная мысль ясно и точно выражена самим же Моисеем в тех предварительных словах, с которыми он, от лица Господа и по Его повелению, обратился к еврейскому народу, предлагая ему вступить в Завет с Богом: «Вы видели, что я сделал египтянам, и как Я носил вас (как бы) на орлиных крыльях, и принес вас к Себе; итак, если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля, а вы будете у Меня царством священников и народом святым» ( Исх. 19:4–6 ). Идея завета – союза с Богом была главной на протяжении существования евреев как нации, она выражала привязанность данного народа к Богу и служила источником уникальности познания о Нем. Завет является одним из основных моментов веры Израиля, ярко отраженном в Пятикнижии и заключающем в себе тайну домостроительства Божия. «юридическим актом, заветом, – говорит И. Случевский, – заключенным между Богом и еврейским народом, в этом народе положено основание теократии Владыки благого и грозного, которая дополнением к общему царствованию Бога над народами языческими и подготовлением (прообразом) теократии христианской». 177 Термин «завет» является переводом древнееврейского слова berit – договор, союз. Этимология последнего вызывает споры, однако, вероятнее всего, оно связано с аккадским корнем biritum, «пространство между», в предложном значении «между» со ссылкой на обряд рассечения животного и прохождения участников договора между частями зарезанной жертвы ( Быт. 15:10–17 ). Современная библейская критика установила, что понятие berit имеет своим происхождением социальный и юридический опыт древних народов Ближнего Востока. Завет или союз являлся правовым соглашением или договором между двумя людьми или группами людей. Союз этот скреплялся соглашением с обязательствами их соблюдения. О том, что такие договора имели обычное и широкое распространение свидетельствуют шумерские и аккадские источники, а также сама Библия (союз между Авраамом и Авимелехом, Лаваном и Иаковом и другими). Анализ текстов Хеттского царства позволил выявить определенную форму такого договора, который дает нам возможность лучше понять происхождение Синайского Завета в его внешнем оформлении. Эта форма относится, прежде всего, к сюзеренному типу договора. Так мирный договор между Рамсесом II и хеттским царем Хаттусилисом состоит в основном из следующих пунктов: |
| Очарованный величественными картинами творения мира, пророк Моисей пишет: «И увидел Бог всё, что Он создал, и вот хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой» ( Быт. 1:31 ). Подобное ощущение прекрасного близко и каждому верующему человеку, когда соприкасается с природой в ее девственном состоянии. Пророк Давид подобные чувства запечатлел в следующем вдохновенном Псалме: «Господи, Боже наш! Как величественно имя Твое по всей земле! Слава Твоя простирается превыше небес! Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу … Когда взираю я на небеса Твои – дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил, то – что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его пред Ангелами: славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его: овец и волов всех, и также полевых зверей, птиц небесных и рыб морских … Господи, Боже наш! Как величественно имя Твое по всей земле! ( Пс. 8 ). 8. Трудности в понимании Библии Как мы уже упоминали, начальные главы книги Бытия написаны образным и символическим языком . Однако, пользуясь символами, пророк Моисей не приводил мифов, которые были популярны среди древних языческих народов, олицетворявших силы природы и создававших из них всевозможных божков, богинь и чудовищ. Современная библейская критика любит укорять Библию в использовании мифов. Но этот укор несправедлив. Библейские символы и образность библейских повествований, с их глубоким духовным смыслом, существенным образом отличается от языческих мифов. Книга Бытия написана именно с целью разоблачения языческих выдумок. Если бы Библия была нашим единственным источником познания мира, то естественно было бы принимать все ее повествования в их прямом смысле – и в этом не было бы никакого ущерба вере. Например, и сказал Бог: «Да произведет земля ....» – и внезапно появились все растения и животные в их современном виде. Однако, эта интерпретация слишком упрощена и не соответствует тому богатству живых форм, которые появлялись и исчезали в течение миллионов лет, как это обнаруживает современная палеонтология. |
| Подобная Павлова идейно-богословская база четко просматривается в том, как св. Лука излагает свою версию Благой вести, признанную Церковью в качестве канонической, а также что он посчитал необходимым в нее включить. Последнее особенно заметно, когда речь идет об уникальном материале, т. е. имеющемся только у Луки. Так, Лк. начинается очень ветхозаветно. Его пролог (Лк. 1–2) обильно пропитан библейской стилистикой (подробнее см. выше). Это именно тот «ствол» Священной истории, единственным участником которой был Израиль. Теперь, «ныне», к нему «прививаются» все, кто уверовал в Иисуса, в том числе язычники. Такова великая милость от Бога. Она составляет главное содержание проповеди Иисуса. Приведем конкретные примеры. Только в Лк. приводится история Рождества Крестителя, где уделяется внимание эпизоду с наречением его именем «Иоанн» (1, 13. 59-63), что в переводе с еврейского ( Johanan) означает «Господь (YHWH) милостив». В программном первом общественном деянии Иисуса (см. также ниже) — проповеди в Назаретской синагоге — основным мотивом звучит принципиальная возможность для Бога обратиться со Своей милостью к язычникам, причем на фоне отвержения израильтян, что приводит в ярость присутствующих в синагоге: 25 Много вдов было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо три года и шесть месяцев, так что сделался большой голод по всей земле, 26 и ни к одной из них не был послан Илия, а только ко вдове в Сарепту Сидонскую; 27 много также было прокаженных в Израиле при пророке Елисее, и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина 28 Услышав это, все в синагоге исполнились ярости... (Лк. 4, 25-28). Только в Лк. есть притча о блудном сыне (15, 11-32) — самая богатая по содержанию из всех евангельских притч. Св. Амвросий Медиоланский (IV век) назвал ее «Evangelium Evangeliorum» («Евангелие Евангелий») . Это притча — о милости Отца, который готов принять Своих заблудших чад. Скрыто здесь присутствует и критика «немилосердного» старшего брата, за которым по одному из толкований угадывается ветхозаветный народ Божий. |
| Подобная Павлова идейно-богословская база четко просматривается в том, как св. Лука излагает свою версию Благой вести, признанную Церковью в качестве канонической, а также что он посчитал необходимым в нее включить. Последнее особенно заметно, когда речь идет об уникальном материале, т.е. имеющемся только у Луки. Так, Лк. начинается очень ветхозаветно. Его пролог ( Лк. 1–2 ) обильно пропитан библейской стилистикой (подробнее см. выше). Это именно тот «ствол» Священной истории, единственным участником которой был Израиль. Теперь, «ныне», к нему «прививаются» все, кто уверовал в Иисуса, в том числе язычники. Такова великая милость от Бога. Она составляет главное содержание проповеди Иисуса. Приведем конкретные примеры. a Только в Лк. приводится история Рождества Крестителя, где уделяется внимание эпизоду с наречением его именем «Иоанн» (1, 13. 59–63), что в переводе с еврейского (Johanan) означает «Господь (YHWH) милостив». a В программном первом общественном деянии Иисуса (см. также ниже) – проповеди в Назаретской синагоге – основным мотивом звучит принципиальная возможность для Бога обратиться со Своей милостью к язычникам, причем на фоне отвержения израильтян, что приводит в ярость присутствующих в синагоге: 25 Много вдов было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо три года и шесть месяцев, так что сделался большой голод по всей земле, 26 и ни к одной из них не был послан Илия, а только ко вдове в Сарепту Сидонскую; 27 много также было прокаженных в Израиле при пророке Елисее, и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина 28 Услышав это, все в синагоге исполнились ярости... ( Лк. 4:25–28 ). a Только в Лк. есть притча о блудном сыне (15, 11–32) – самая богатая по содержанию из всех евангельских притч. Св. Амвросий Медиоланский (IV век) назвал ее «Evangelium Evangeliorum» («Евангелие Евангелий») 773 . Это притча – о милости Отца, который готов принять Своих заблудших чад. Скрыто здесь присутствует и критика «немилосердного» старшего брата, за которым по одному из толкований угадывается ветхозаветный народ Божий. |
| Послал пред ними человека; в рабы продан был Иосиф. Стеснили оковами ноги его; в железо вошла душа его, доколе исполнилась слава его, слава Господня испытала его. Послал царь и разрешил его, владетель народов, и освободил его. Поставил его господин над домом своим и правителем над всем владением своим, чтобы он наставлял вельмож его по своей душе и старшин его учил мудрости. Тогда пришел Израиль в Египет и переселился Иаков в землю Хамову» ( Пс. 104:16–23 ). Каким же образом, после такого ясного изложения истории Иосифа в псалмах, можно говорить, что «пророки не делают никакого намека на эту историю»? Так может говорить только слепая к истине критика. Обратим особенное внимание в приведенном Псалме на слова: «Он послал пред ними человека». Эти слова важны в одном отношении, заслуживающем особенного внимания. Они дают нам в действительности понять, что история Иосифа отнюдь не представляет собою какой-нибудь вставки, искусственно втиснутой в общее повествование книги Бытия. Его рабство и его возвышение в Египте объясняют одно из замечательных событий в жизни народа Израильского, то есть, его поселение в Египте; эти отдельные факты тесно связываются также с общей историей израильтян и дают нам ключ к ней. Даже если бы мы не имели других доказательств действительности истории Иосифа, то и тогда в этих знаменательных строках она подтверждалась бы с достаточною убедительностью для всякого непредубежденного читателя. Моисей останавливается долго на подробностях жизни сына Рахили в Египте по причине того глубокого впечатления, которое она произвела на душу всех сынов Иакова, и по причине того влияния, которое она имела на их будущее; он несомненно мог бы сократить ее, но самая пространность повествования показывает нам, что если оно получило такие размеры, то это потому, что воспоминание о всех этих фактах было еще живо в памяти у всех. Конечно, критики могут утверждать, что, хотя рассказом Иосифа объясняется целый важный период в истории Израильского народа, тем не менее, он все таки есть лишь простая повесть. |
| Саддукеи напрочь отрицали учение о воскресении, о душе, о духовном человек умирал, и о нём оставалась, в лучшем случае, историческая память. Больше никакого воскресения. Вот поразительно, священники, на каком они основании утверждали такое? Да вот на том, что об этом нет в Пятикнижии. Прямого в Пятикнижии указания нет, что человек воскреснет. Уходили все в Шеол (см. Иов. 3 ), и на этом заканчивалось земное человеческое бытие. Поэтому смерти боялись, и говорили, что и псу живому лучше, чем умирающему льву (см. Еккл. 9:4 ). Вообще, отношение к смерти у народов разное. Всё заканчивается смертью. Отсюда пессимизм может быть такой, такое Если всё заканчивается смертью, то что тут? какие могут быть тут радости? Отдалить? Ну отдалим на какое-то время свою смерть. Но полностью её мы ликвидировать не можем. Всем придётся пройти через этот опыт. Опыт смерти. И вот в книге Екклесиаст этот вопрос обсуждается, что смерть кладёт предел всем желаниям человека. Со смертью кончается всё. Так ли это? Христианство вносит луч света в это царство тьмы. Если по книге Иова посмотреть, то ведь там они ведут такое состояние дремотное, как в Елисейских полях, и никакой надежды нет на приход на эту Землю снова. Но там есть какое пророчество? В книге Иова есть мессианское пророчество, в 19-й главе есть пророчество: А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его (см. Иов. 19:25–27 ). Вот опять критика наводит тень на плетень: здесь речь не о всеобщем воскресении, а о его выздоровлении. Вот он выздоровел же? Выздоровел. И жил ещё какое-то время после своей смерти. Было мало сказано об этом. Ясность вносит только Евангелие. А там все стояли перед такой проблемой: а что же там? что же за чертой смерти? Умирают и животные; и участь человека, и участь животных – одна. А вот что мы находим с вами в Новом Завете. Откройте 1–е Послание к Фессалоникийцам, 4-я глава, с 13-го стиха: «Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес [вот основание для такого учения: воскресение Христа из мертвых], то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним. Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы, живущие [на тот день], оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших; потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с Неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем. Итак, утешайте друг друга сими словами». Утешайте друг друга сими словами. |
| Сам Господь учитывал эту ветхозаветную немощь и слепоту Апостолов. Например, сообщает евангелист Лука: Иисус сказал ученикам Своим: вложите вы себе в уши слова сии: Сын Человеческий будет предан в руки человеческие. Но они не поняли слова сего, и оно было закрыто от них, так что они не постигли его, а спросить Его о сем слове боялись (9:43–45). Следовательно, психология Апостолов, людей избранных, потенциально духовно одаренных для чрезвычайного служения Божественному откровению, тем не менее остается психологией естественной, ограниченной в знании даже вещей Божественных. Точно так же и пророки и писатели книг ветхозаветных не были какими-то противоестественными монстрами в области боговедения, ясно созерцающими картины будущей Евангельской истории и прямо сознательно о них повествующими и их предрекающими. Прежде всего такие противоестественные вещания были бы бесполезным и потому ненужным чудом. Все равно окружающие пророков и писателей современные им люди ничего не могли бы понять из их слов, и слова эти никого бы не назидали, как говорит апостол Павел о невнятной глоссолалии (1 Кор 14). Пророки же, как любящие отцы, педагоги и пастыри, всеми средствами вплоть до элементарных, детски наглядных, юродивых, символических действий старались вдолбить всем, даже самым глупым или строптивым, нужные им спасительные увещания и истины. Говорить преднамеренно загадочно и непонятно о вещах, недоступных учимому народу, значило бы издеваться над слабым естественным разумом людей. Такое представление было бы оскорбительной карикатурой на святой и праведный образ служителей и носителей ветхозаветного откровения. Нет, они говорили о вещах совершенно понятных и близких их современникам. Но они были творцы и энтузиасты. А если даже и в естественном человеческом творчестве наши таланты и гении возвышаются над обычным уровнем и, как мы образно говорим, изрекают нам иногда нечто “сверхчеловеческое”, то тем более люди, водимые Духом Божиим, в минуты вдохновения и орлиного парения их религиозного сознания способны говорить нечто превышающее обычное человеческое прозрение, нечто богочеловеческое. |
| Тем не менее, текст послания содержит однозначные указания на теистическое, а не магическое смысловое содержание. Вера Сарры определена как знание о верности Обещавшего, т.е. как доверие Богу, вера Авраама – как доверие обетованию. В целом, вера «приходящего к Богу» содержательно определена как требование верить в то, «что Он есть, и ищущим Его воздает» ( Евр.11:6 ), а не верить в творящую силу самой веры, как имманентной человеку чудотворной силы. Вера в Бога и вера в силу веры по своему характеру различны. «Все возможно верующему» ( Мк.9:23 ) Иоанн Златоуст так же содержательно определяет, как доверие действию Христа, а не доверие человека собственной вере. Контекстуально эти слова обращены к маловерному отцу бесноватого отрока, который выразил своё сомнение в Христе словами «если что можешь...». В подобных же обстоятельствах прокаженный засвидетельствовал бóльшую веру в Иисуса, сформулировав свою просьбу словами «если хочешь...» 735 . «Если хочешь» Иоанн Златоуст называет превосходящей формой веры, но это та самая форма молитвы, против которой была направлена энергичная критика учителей Движения Веры К. Хейгина, Ф. Прайса и других. «Если хочешь» означает максимальное доверие Богу в сочетании с признанием собственной духовной нищеты, что аннулирует «позитивное мышление» и поэтому отвергается учителями Движения Веры. Казалось бы, стих Мк.11:22–23 с параллельными местами ( Мф.17:20 , Мф.21:21–22 , Лк.17:5–6 ) в наибольшей мере даёт возможность магического прочтения веры как внутренней креативной способности человека: «Иисус, отвечая, говорит им: имейте веру Божию, ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, – будет ему, что ни скажет». «Эта цитата интерпретировалась метафизическими группами как библейское основание позитивного мышления и является основанием закона утвердительного принятия 736 Эрнеста Холмса». В понимании учителей Движения Веры, это место Писания подтверждает концепцию «позитивного исповедания» 737 , когда человек с помощью веры и произносимых слов управляет чудотворной силой Бога. |
|
|
