| К тому же литературному типу относятся проповеди Кирилла Туровского… О самостоятельности этих писателей говорить не приходится. Они находятся под определяющим влиянием Византийской письменности, повторяют чужие темы и достаточно известный материал. Но именно это важно и показательно для историка. Кирилл Туровский и сам напоминал, что учит он и пишет «не от себя, но от книг». И как умело и как свободно пишет он «от книг», — риторическая изысканность не подавляет живого сердечного чувства, в проповедях Кирилла много драматизма. Конечно, это только компиляция, — но компиляция вдохновенная и живая. Нужно назвать еще Климента Смолятича, — «бысть книжник и философ так, якоже в Русской земли не бяшет», отзывается о нем Летопись; писал «от Омира, от Аристотеля и от Платона…» Еще преподобного Авраамия Смоленского… Все они принадлежали к меньшинству, конечно. Это была церковная интеллигенция, если угодно. Богословов не было в ее рядах, в эти ранние века. Но были люди подлинной церковной культурности и культуры… Это были первые побеги русского эллинизма. 4. Апокалиптические мотивы в русском богословии XIV-XV веков. Взгляд в сторону Запада Татарское нашествие было народным бедствием и государственной катастрофой. «Погибель земли русской», по выражению современника, — «навождение поганъ». «Приде на ны язык немилостив, попустившу Богу, и землю нашу пусту створиша». И не следует смягчать красок в изображении этого разгрома и разрухи. Однако, в истории русской культуры Татарское иго не было разделом эпох. Не наблюдаем ни рабочого перерыва, ни перелома творческих настроений и стремлений. Культура сдвигается или смещаетется к северу, это верно. Развиваются новые центры, а старые запустевают. Но это было именно разрастанием уже ранее образовавшихся и сложившихся очагов, а не тем «переносом просвещения» с культурного Киевского юга на полудикий Северо-восток, о котором еще не так давно любили говорить историки. Север давно уже не был диким и девственным. Суздальская земля вовсе не была захолустьем, — напротив, лежала на перекрестке путей… |
| О поставлении Климента говорят летописи Лаврентьевская и Ипатская. Первая весьма кратко, вторая довольно подробно, и обе говорят так, что обходят совершенным молчанием наш вопрос, именно – одна кратко сообщая, а другая довольно подробно рассказывая о нём, как о событии, случившемся в таком-то году, и ни единым словом не касаются того, как его понимать. Вся речь Лаврентьевской летописи есть следующая: «В лето 6655 (1147) Изяслав постави митрополита Клима, калугера Русина, особь с шестью епископы, месяца Июля в 27, на память святого Пантелеимона». «В то же (1147) лето, – пишет Ипатская летопись, – постави Изяслав митрополитом Клима Смолятича, вывед из Заруба», затем рассказывает об обстоятельствах поставления, о протесте против него некоторых епископов и только. Если бы мы имели перед собой речи людей, у которых в обычае говорить определённо и обстоятельно, тогда было бы для нас несомненно, как понимать это совершенное умолчание о смысле события: умалчивается, обыкновенно, то, что само собой подразумевается и чего по этой причине рассказывающему не приходит на ум замечать нарочито. Следовательно, тогда было бы для нас несомненно, что случай, о котором нам повествуется без всякого замечания и пояснения, как понимать его, должен быть понимаем как случай единичный. Ибо при подобном образе повествования это подразумевается само собой, а что-либо другое никак не может подразумеваться, или иначе сказать – подразумевается только это, а не что-либо другое. Но наши летописцы в отношении к церковным делам, как мы уже давали знать много раз выше, вовсе не могут быть признаны людьми, имеющими наклонность говорить определённо и обстоятельно. А, следовательно, и обычный способ понимания людских речей не может быть приложен к их указанным речам. (Потому что в отношении к их речам о церковных делах никогда не будет для нас несомненным, чтобы недосказанное было то, что само собой должно быть подразумеваемо, а не то, что они по своему обычаю просто не досказывают). Когда невозможно толковать людей с уверенностью, то остаётся толкование вероятное. |
| Откуда Климент Смолятич мог почерпнуть сведения, связанные с тремя регионами древней Индии? Можно предположить, что источником ему послужили материалы об экзотической фауне (он же сообщает об алкионе – алконосте) из каких-то «зоологических» компиляций, а также «индоведческие» памятники. Нет сомнения, что к последним относились ранние редакции «Палладиевой статьи» и «Александрия», снабдившие книжника данными сразу о двух регионах: «Прованском острове» и «Внутренней Индии». Разработка древнеиндийской темы у Климента не осталась безрезультатной. Его соотнесение саламандры с двумя древнеиндийскими регионами воспроизводится в «Изборнике» XIII в. [Никольский, 1892, с. 130–131]. Два столетия спустя в русской литературе появляется новая и притом исключительно важная рефлексия образа древней Индии памятников александрийского цикла. Речь пойдет о знаменитом «Послании ко владыце Феодору Тферскому» (теперь датируется 1347 г. [Панченко, 1987, с. 94]), принадлежащее перу того самого новгородского владыки Василия Калики, о котором уже говорилось в связи с устройством Софийских врат (см. гл. 5). В послании опровергается выдвинутая тверским епископом идея «мысленного» только существования в его время земного рая. Перечисляя свидетельства «очевидцев», новгородский епископ прежде всего привлекает «информацию» своих земляков, побывавших в месте адских мучений. Они видели «Дышучее море», червя неусыпающего, реку «молненную» Морг и слышали скрежет зубовный. Ну а новгородские моряки Моислав с сыном Иаковом, долго носившиеся по волнам и приставшие наконец к далекому берегу, узрели на одной прибрежной горе иконную композицию деисус, свет ярче солнца и слышали ликующие голоса. Экстаз матросов вынудил Моислава и Иакова привязывать их веревкой за ноги, чтобы они не убежали; один из них даже умер от восторга. Сообщения этих информантов (их экстатический опыт почему-то не вызвал у новгородского архиепископа сомнения в том,, что они видели именно райский, а не какой-то иной свет 253 ) предваряются книжными примерами. |
| Если же в результате прений выносившееся решение все равно не устраивало какую-либо сторону, то прение переносилось в Византию, в патриарший или императорский суд 21 . Греческие архиереи, несомненно, знали о своем праве апелляции и успешно пользовались им. Что же касается русского (по происхождению) епископата или русских князей, то примеров их обращения с апелляционными прошениями не так много. С большей или меньшей уверенностью можно говорить о том, что таковым правом воспользовались еп. Нифонт Новгородский 22 , Андрей Юрьевич Боголюбский и его выдвиженец Феодорец, получивший рукоположение в Константинополе 23 . Не способствовала усилению власти митрополитов и политическая ситуация на Руси, где епископ находился в большей зависимости не от воли киевского первосвятителя, а от княжеской власти и изъявлений элит своих кафедральных городов. Если же суд совершался в Киеве, то, вероятно, последнее слово в организации судеб ного слушания, вынесения вердикта и приведения приговора в исполнение также оставалось за княжеской властью первопрестольного града 24 . Данное обстоятельство могло придавать древнерусскому церковному суду черты инквизиционного процесса. В некоторых случаях это могло иметь для обвиняемых счастливые последствия. Например, такое положение князя не позволило Клименту Смолятичу совершить суд над епископом Нифонтом. Изяслав Мстиславич отказал своему любимцу в организа ции суда над властным и самоуверенным новгородским архиереем [Киево-Печерский Патерик, 2004, 352–353]. Иной вопрос, что описанная особенность церковного суда не соответствовала канонам, а порой и вступала с ними в противоречие. Тем не менее, участие князей в церковных судах на Руси остается малоизученной темой. Поэтому причины появления такой формы суда не ясны. Отмеченное участие князей в церковном суде – естественный этап развития церковной и политической жизни на Руси? Или же происходившее объяснялось южнославянским и западным влияниями, подобными тем, что наблюдались в Новгороде в период служения там архиепископа Геннадия, вдохновленного «успехами» «франков», а именно «шпанского короля», в борьбе с еретиками и практиковавшего у себя инквизиционные формы расправы над еретиками [ Геннадий Новгородский , 1880, 775–776; Грекулов, 1964, 13–14]? |
| ...дщерию Аира князя... — См. Мф. 9, 18—19, 22—25; Мр. 5, 22—24, 35—43; Лк. 8, 41—42, 49—56. ...дщерию ханаоныня... — См. Мф. 15, 22—28. ...кровоточивою... — См. Мф. 9, 20—21; Мр. 5, 25—34; Лк. 8, 43—48. ...пятью хлбъ и двма рыбама... — См. Мф. 14, 13—23; Мр. 6, 30—45; Лк. 9, 10—17; Иоан. 6, 1—15. ...усшей смокви... — См. Мф. 21, 19—21; Мр. 11, 20—21. ...старицею оною, въвергъшею дв мдници въ святилище! — См. Мр. 12, 41—44; Лк. 21, 1—4. ...о ловитв рыб... — См. Мф. 4, 18—22; Мр. 1, 16—20; Лк. 5, 1—11. ...воднотрудоватым ицлвшим... — См. Лк. 14, 2—4. Что ми самарянынею... или 5-ю мужи ея ...или кладязем Иаковлим ...и скоты их! — См. Иоан. 4, 1—42. ...Ираклйскый епископь, авва...— Имеется в виду известный толкователь Священного писания, митрополит Ираклийский Никита (XI в.), толкования которого на 16 Слов Григория Богослова были известны на Руси с древнейших времен. ...запинатель... — Запинать — мучить, бить ногами. Ицляеть Исус раслабленаго, имуща 30 и 8 лт, на Овчии купли, яже имать пять притворъ. — См. Иоан. 5, 2—5. ...«Да же часть седми, таче и осмому». — Ек. 11, 2. ...у мене мужи... иже может единъ рещи алфу... на сто, или двст, или триста, или 4-ста, а виту — також. — Это место в Послании митрополита Климента свидетельствует ο том, что в его окружении были люди, образованные по-гречески. Умение сказать нечто более чем стократно на альфу, виту и все 24 буквы греческого алфавита означает не что иное, как владение таким разделом курса византийской грамотности, который именовался схедографией и состоял из особого рода орфографических и словарно-грамматических упражнений на каждую букву алфавита. ...«вся... елика восхот, и сътвори на небеси... и въ всх безднахь...» — Пс. 134, 6. Расмотряти ны есть лпо, возлюблении... на службу умну и смыслену и словесну человеку. — Β «испорченном» списке местоположение фрагмента иное. И вижь како ти силу пламене. — Β «испорченном» списке местоположение фрагмента иное. Человекъ же, почтен Богомъ, вещью вещь очищает...Аминъ. — Β «испорченном» списке местоположение фрагмента иное. |
| И мнит же списатель на 49 раждеженую, то убо вавилонскаа есть пещь, юже раждьже безаконный царь, лукавы паче всеа земли, егда сотвори и постави тло златое, емуже богоносныа дти не поклонишася. Тогда нечестивый тъ цесарь повел ражьжещи пешь седмь седмицею. Седмь бо седмиць сочетше, обртаемъ 40 и 9. И тако уноши ты в толиц не изваришася огни, хладному убо духу тх осиавшу и пламень в росу претворшу. То ти ни саламандръ угаси багдатьскую пущь, рекше, вавилонскую, но ангелъ Божий всемощный, еже есть Христос Богъ, единочадый Сынъ Отчь, посрд пламене врныа т уноши спасе, прохладив смотрением Божиим. Нечестивый той цесарь акы пророчьску дару сподобися, в пещи того видвъ, вща бо предстоащимъ: «Не 3 ли бяхом мужа въвергли в пещь?»; вси же яко единми усты рша: «Цесарю, въ вкы живи, яко трие суть». «То како, — рече,— азъ вижю четыри, четвертаго же образ бяше подобенъ Сыну Но о великое твое смотрение, человколюбче Христе, не токмо отрокы спасе и чюдо сотвори, халда ты опали, но и двичьскую ту показа тайну хотящую быти своего родства. Прежде бо своему боговидцю Моисиови в купин явил еси девичьскую в пещи же прообразовал еси неопалиму твоея матере девичьскую утробу, на земен образ преложитися хотящу манием ти, человеколюбче. Ни гулнаа словеса устыдтися сътвориша асурийскым звремъ оного каженика, иже боговидниа сподобися. Гулнаа словеса, рекше, волшебнаа, многажды бо нцыи чародеи псы лютыя и зври могут укротити кознию чароданиа. Данилу сущу въ рв, со зври единаче сущу то же не волшебная хитрость, ни чароданиа затъкоша уста асурийскымъ звремъ, не бо бяше тако пророкъ, но вседержащиа и всемогущаа сила Божиа акы овц тх пророку показа. Ни гриппъ Александрова от египетьскыа жатвы в халдйскую яму скоростию принесе пророка питать; а гриппъ зовется ног, иже Александрова въздухохождениа елиньскаа писаниа Аввакуму же от Египта къ жателемъ грядущу, брашно тмъ несшу, то же не гриппъ восхити его, рекше, ног, но свыше посланая сила Божия. Ангелъ бо скоростью принесе пророка того, да и пророчю бду и мсто видит и душу его тщу и алчющу брашна насытит, послав ему до обилия съ И аще по единому писана будуть, то постигнет мя, повсти дюща, лто. |
| Ни едина бо помощь разв помощи Божиа, ни едина же сила разв силы Божиа, «вся бо, рече, елико восхот, и сътвори на небеси, и на земли, и в мори, и въ всх и прочее. Расмотряти ны есть лпо, возлюблении, и разу[ме]ти. Вижь бо, яко же се огнь о[т] камения искаем и от дрва исходяй, иже составляем есть и съгнщаемъ человчьскыми веществеными руками; егда же силу изгорниа приимет огнь, смотри, како ти человечьскыми хытростьми чистйшаа вещь, влагаема въ нь, очищается. Рекше, злато и сребро аще наполнено будеть каа любо скверны, рекше мса, ти влагаемо будеть къзньнивше огнь, и изжагается огненымь разгорнием, и очищается въложное то злато и сребро, и отдавается вложившему е и чисто и без врда, а вмшенаа та в не черность без врда погибнет. Да ели то огнь вещественъ сый, иже Богомъ сотворен на службу умну и смыслену и словесну И вижь како ти силу Человекъ же, почтен Богомъ, вещью вещь очищает. Да аще мы убо, тварь суще Божиа, от него сотвореною тварию дйствуемъ, якоже хощем, то что ны есть, возлюблении, паче наипаче помышляти о Боз, егоже совта и премудрости нашь умъ ни худ достигнути не можеть, не токмо же нашь умъ, но и ти святии ангели и архангели и вся чиноначалиа. То нсть ли ему лпо дйствовати от него сътворе[но]ю тварию, якоже хощеть, управляти великоимениты свой корабль. Смотрению же его нсть ны ся лпо супротивити, токмо славити и благодарити. Якоже прияхом законная и благодатьная Святых Писаний от общего владыкы, Господа нашего Исуса Христа, Спаса и правителя наших душь, от святыих и божественых его апостолъ по дару и благодати и сил Духа, да держимся убо, возлюбленнии, за ту предлежащую надеждю, не укланяющеся ни на шую, ни на десно, да не в самое то дно падемся пагубы впадемся, но ко церковнымъ истиннымъ и честнымъ святителемъ гря[ду]ще и тако доидемъ вышния свтлости въ приходящемъ царствии Господа нашего Исуса Христа, емуже слава купно съ безначалнымъ Отцемъ и пресвятым и благымъ и животворящимъ Духом всегда и нын и присно и въ вкы вкомъ. Яко не ехион морьскый ставляеть шествиа кораблю, в немже храпяше тревечерний странен. |
| То кто се сотвори, не единъ ли Христос Богъ дивный въ славах, творяй чюдеса единъ! . Ибо ни время алкионитскаго ражданиа и возраста потворая, седмореченый годъ парфагеньскую утиши пучину, уноши рыданиемъ, удивльшему съ нимъ Алкионъ есть морскаа птица, гнздо же си творить на морьстмь брез, на псц, а яйца ражаеть на псц сред зимы и егда многими бурями втри земли Но обаче престануть в той год втри и утишатся волны морьскыа, и егда алкион насдит 7 дни, в ты бо точию дни изляжет птичища. Но понеже кормля имь треб другую 7 дний и на возрастание птичищем, великыдаровитый бо Богъ и малому сему животу такову тишину даровал есть во время рождениа его и възраста. Но и ходцы морьстии вдят се, алкионытыя зовуть дни ты. Се бо есть и намъ на поучение, иже просити что от Бога добрых длъ и полезных и спасение когда улучити и снабдти, имже Богъ о бесловесных промышляеть и уставляеть. Нас же для что не имать сътворити прславно, яко по образу Божию и по подобию быхом, елма же птица для мала тако велико гордое море дръжиться, посрд зимы тихо стати повелно. Егда великый Григорий Богословецъ пловяше во Афины, ун сый, навыкнути хотя тх писаний, и ввнезаапу възвавшу духу бурну и возмутившуся морю, яко разбиватися корабълю, и всмъ живота отчаавшимъся, юноши же рыдающи и вопиющи, яко дивитися всмъ сущим в корабли яко и абие суровства Посидонска свободишяся, рекше, морьскаго; и тако во кроткое земли, Димитры, обитати сотвори, рекше, въ кроткое и тихое Димитра бо земля ся нарицает. Иже въ глубоку старость глубокаа извща. На послдьнюю бо и глубокою старость написал есть 16 яже чюдна и хвалы достойна, яже суть прдана церковьному прочитанию за величьство разума и глубину съкровенных ради и дивных Ни саламандръ раждеженую на всемирный ликъ в Багдат угаси. Саламандръ есть зврекь, живет же в нутрений Индии, внутреняя же индийскаа, рекше, Срдземлие, в тх мстх и в горах живет зврекь той, егоже зовуть саламанръ. Да той тако устроенъ есть от Бога естествомъ: аще въвергнуть и в пещь огнену, то пламен от его угасаеть, самъ же без врда прбывает. |
| Вообще, житие преподобного Авраамия Смоленского, написанное ближайшим учеником его Ефремом, хотя достойно замечания как литературный и вместе исторический памятник 1-й половины XIII в., но не показывает в авторе ни больших дарований, ни уменья выражать свои мысли правильно, последовательно и немногословно. Нет сомнения, что на поприще церковного красноречия, кроме святителя Туровского Кирилла, подвизались тогда и другие просвещенные пастыри. Это видно из представленных уже нами отзывов о митрополитах Клименте Смолятиче и Кирилле I, и особенно о преподобном Авраамии Смоленском. Клименту Смолятичу, может быть, принадлежит “Слово о любви Климове”, сохранившееся в позднем списке. Авраамию Смоленскому некоторые приписывают “Слово о небесных силах, чесо ради создан бысть человек”, или Слово о мытарствах, которое в одном из поздних списков надписано именем преподобного отца нашего Авраамия., хотя во многих других и более древних списках надписывается именем святого Кирилла или святого Кирилла Философа, а под именем митрополита Кирилла I не сохранилось ни одного слова. Зато встречаются в рукописях поучения неизвестных писателей, которые, по всей вероятности, составлены были в России в период домонгольский. Такими кажутся нам двенадцать Слов, помещенные в Прологе Новгородской Софийской библиотеки XII – XIII вв. за первую половину года и потом встречающиеся в другом Прологе той же библиотеки XIII – XIV вв., именно: пять Слов на предпразднства великих праздников и семь на самые праздники. Догадку свою мы основываем на следующих соображениях: а) славянский Пролог, без сомнения, переведен с греческого, но в греческом, как он ныне известен, помещаются только краткие жития святых без всяких Слов и поучений; б) славянский Пролог мог быть принесен к нам первоначально от славян южных, но и там, сколько известно из болгаро-сербского Пролога XIII в., помещались в Прологах только жития без поучений; следовательно, поучения могли быть внесены в Пролог только в России; в) правда, и в России могли быть внесены в Пролог статьи не русские, а греческие, существовавшие в славянском переводе, как действительно и внесены, кроме сказаний из греческих Патериков, и некоторые греческие Слова и поучения, но замечательно, что эти Слова и поучения, внесенные в древние наши Прологи XII – XIV вв. |
| Древняя Русь имела свою художественную письменность, где мы можем гордиться не только «Словомо полку Игореве»; она имела богатую житийную литературу («Жития святых»); в народе были популярны такие произведения народного творчества, как былины, как многочисленные «Повести» (о Горе-злосчастии, о Шемякином суде и пр.); широкое распространение имели апокрифы; «духовные стихи»; наконец, первый очерк русской истории «Повесть временных лет» можно считать единственным в своем роде историческим документом по его правдивости и патриотическому духу. Мы не говорим уже о таких сборниках, как Патерики, Смарагды или Четьи-Минеи. Слово о законе и благодати» первого русского митрополита Илариона (эпоха Ярослава Мудрого) поражает стройностью замысла и живым красноречием. Проповеди Кирилла Туровского построены уже более искусственно и витиевато. О Клименте Смолятиче летописец сообщает, что он «был философ и писал от Платона и от Аристотеля», но далее искусного лавирования между приводимыми текстами он не пошел, да и трудно было бы ожидать большего от того периода. Везде по этим, далеко не скудным, памятникам древнерусской культуры рассыпаны золотые зерна народной и духовной мудрости. Но все же это — только зерна. Мы не видим в них сколько-нибудь зрелых плодов мысли. А между тем разговоры о «некультурности» Древней Руси давно пора оставить. Русский народ сумел отстоять свою веру, свои обычаи, свою особую стать во всех исторических испытаниях, когда многострадальная Русь, по слову историка Ключевского, заслонила собой Европу от нашествия азиатских орд и медленным и упорным жертвенным трудом выковывала свою государственность. Своеобразие русского зодчества пробивается и сквозь византийские влияния, а русская иконопись, также первоначально подражавшая византийским образцам, нашла свое яркое выражение в творениях новгородских и суздальских мастеров. В этой иконописи запечатлены такие высоты духовных прозрений, что князь Евгений Трубецкой назвал ее «умозрением в красках». Следовательно, причины умственного застоя Древней Руси нужно искать не в некультурности, а в своеобразном характере этой культуры. |
|
|
