| Однако исследователи-медиевисты отмечали, что «патерик Киево-Печерский... отстоит гораздо далее по форме от переводных патериков, чем Волоколамский», что «жанровый состав Киево-Печерского патерика отличается от переводных большим единообразием и цельностью» 473 . За различием в количестве «слов» в переводных патериках, где они исчисляются сотнями, и в Киево-Печерском, где их число не достигает обычно и четырех десятков, стоит внутрижанровая специфика. В первом русском патерике много «слов», по форме тяготеющих к собственно житию, и более того, он включает цельное жизнеописание святого – Феодосия Печерского . Эту национальную особенность жанра сохранит, формируя Волоколамский патерик, Досифей Топорков: он введет в состав свода такие крупные агиографические сочинения, как жития Пафнутия Боровского и Макария Калязинского, Надгробное слово Иосифу Волоцкому . Переводные же «отечники», по словам А.С. Орлова, «состоят не из отдельных житий святых, а из анекдотических эпизодов, приуроченных к святым соответствующей территории (Палестина, Сирия, Италия, Египет) 474 . Для них характерна излишняя дробность структуры, наличие бессюжетных рассказов и назидательных изречений. Цель хождения по святым местам Ближнего Востока составителей Скитского и Синайского патериков, – встречи с анахоретами, запись услышанных от них душеполезных рассказов и мудрых наставлений, поэтому справедливо желание В.В. Кускова видеть типологическую общность переводных патериков «с гномиями, апофегматами – жанром, унаследованным от античности и необычайно популярным в византийской литературе» 475 . Остов русских «отечников» образуют «слова», которые близки по форме и представляют особую разновидность жития, отличную от минейного и проложного типов. В жанровой системе древнерусской литературы патериковое житие занимает место между сказанием и собственно житием. Разницу между ними принято определять как в современной литературе между рассказом и повестью 476 . Эволюция пятерикового жития от XIII к XVII в., когда после редакторской правки они входили в Киево-Печерский патерик и Минеи четьи на правах собственно житий, делают несостоятельными попытки вывести эту форму за границы агиографии 477 . |
| Исследователь полагал, что сочинение Симона, адресованное Поликарпу, существовало в двух видах: «во-первых – в первоначальном виде, чистое повествование, без личного элемента, без укоров Поликарпу, лишь с немногими замечаниями, что Поликарп может прочитать о том-то и о том-то в «Житии Антония» или в «Помяннике» монастырском, и без предварительного письма; во-вторых – в соединении с письмом «в перемежку с укоризнами» 582 . Если на юге Руси сочинение Симона функционировало в составе Патерика лишь в переработанном виде, то на севере в двух формах: первоначальной и поздней. Составители Арсеньевской редакции памятника, дорожившие общерусским значением Патерика, положили в основу первую редакцию сочинений Симона и, приспосабливая под нее творения Поликарпа, выбросили личный элемент обращения к печерскому игумену Акиндину. «Напротив, для авторов Кассиановской редакции, создававшейся в самом Печерском монастыре, весь этот личный элемент имел особенное значение... для них были дороги и интересны указания на личные отношения между собою печерских монахов» 583 . Подобная концепция, на первый взгляд, логична в изложении отдельных этапов формирования памятника и объяснении различий между Арсеньевской и Кассиановскими редакциями. Однако она вступает в противоречие с фактами историко-литературного ряда: списки Патерика редакций Кассиана в вв. в количественном отношении существенно преобладают над списками редакции А, хотя в период централизации русских земель общегосударственные интересы должны были возобладать над местными. Кроме того, В.М. Истрин оставил без внимания другие редакции Патерика, и прежде всего реконструированную к тому времени Основную, что привело к упрощению сложной истории текста памятника. Предположение ученого о существовании двух редакций сочинений Симона, безусловно, интересно, но носит гипотетический характер. Видимо, речь должна идти о двух группах редакций памятника: южной и северной. По справедливому утверждению Истрина, переработки Патерика, созданные вне стен Киево-Печерской лавры, в идейном отношении могут превосходить южные, однако в художественном отношении они значительно уступают им. |
| 723 В числе древнейших изданий Почаевской типографии между прочим упоминаются «Проскомидийные листы». Если не ошибаемся, первый образец таковых явился в Киево-Печерской типографии, откуда его и заимствовала обитель Почаевская для перепечатания в своей типографии. 725 До чего крепко этот устав держался на Горе Почаевской, можно судить по тому, что в существенных чертах его не посмели изменить сами Базилиане Почаевские, за что между прочим и слыли между своими собратьями за схизматиков. Смотр. статью нашу: «Из воспоминаний и заметок бывшего послушника Почаевской Лавры при Базилианах». Холмско-Варшавский Епарх. Вестн. 1879 г.– Особенно интересно здесь сравнить с уставомъ Киево-Печерской Лавры, какъ Базилиане пели Великий Канон, или сменяли чередныхъ иеромонахов для занятия седмичного богослужения, и т. п. 726 Отсюда покойный А. Н. Муравьев в своих паломнических заметках о Почаевской Лавре имел полное право сказать, что «не на высоте скалы Почаевской, а в глубине ея пещер нужно искать первоначальную историю Горы Почаевской». Почаевская Лавра и Острожское братство. Киев 1871 г. 729 Смотр. «Гора Почаевская». Почаев, 1803 г., стр. 3 на обор. Об этом же народ с незапамятных времен и доселе поет в известной уже нам песни: «Пасли пастыри овцы на гори, «Видели Матерь Божу на скали..» Как на особенность той же народной памяти следует указать на то, что ей не чужды отчасти и воспоминания о непосредственном родстве Почаевской обители с Киево-Печерскою. Таково и доселе распространенное между поклонниками Почаевскими мнение, будто находится прямой потаенный ход между пещерою пр. Иова, в Почаевской лавре, где кроме Иова, как известно, спасались и другие, в особенности древнейшие, подвижники Почаевские, и пещерами Киевскими. Старики даже скажут вам, что если пустить зайца в этой пещере из Почаева, то он непременно выскочит в Киева, в пещерах тамошней лавры. 730 Чит. брошюру нашу: «В память совершившегося пятидесятилетия со дня воссоединения Почаевской лавры из унии в православие». Почаев, 1883 г. |
| Мы слишком достаточно высказались для цели нашей – указать живое значение исследования M. А. Викторовой , предлагаемого после настоящего предисловия. В 50-х годах столетия иноки Киево-Печерской Лавры, всего вероятнее преподаватели в Киевской академии, принялись готовить славянское печатное издание Патерика Печерского, которое и появилось в 1661 году. С внешней стороны издание великолепно выполнено, и иллюстрировано. Главным редактором его был, без сомнения, архимандрит Гизель, ученый ректор Киевской академии; в заглавии Патерика значится, что последний издан по благословению Гизеля. Но каковы внутренние достоинства указанного издания, о том обстоятельно излагается в исследовании, написанном M. А. Викторовою . Вероятно, всякий беспристрастный читатель исследования признает, что покойная писательница совершенно права в своем строгом приговоре этому изданию; вероятно, он с искренним сочувствием отнесется к энергической защите ею драгоценного памятника древнерусской письменности от бесцеремонных извращений, которым подвергся Патерик в угоду господствовавшим, в свое время, ложным требованиям схоластической польско-латинской учености. В дополнение к приговору, сделанному М. Викторовою, мы считаем необходимым заметить лишь следующее: считать в наше время Патерик, изданный Гизелем, за какую то неприкосновенную, чуть не канонизованную, книгу, которая только и достойна быть чтима русскими православными читателями, значит не уважать нашей святой старины Русской, значит оскорблять память тех подвижников древней Руси, жития которых в Патерике описаны, значит пренебрегать сокровищами самостоятельного русского просвещения и забывать первоначальных представителей последнего. Патерик составлен на древне-Русском языке; он содержит в себе простодушные, но великие смыслом и поэтическим одушевлением, произведения летописца Нестора и писателей ХШ века, Симона и Поликарпа: почему же современному русскому человеку необходимо читать Патерик в печатном издании на языке, имеющем лишь претензию быть чистым Славянским языком, на язык, нередко извращающем, благодаря неумению компиляторов века, смысл русских выражений подлинного текста? Почему оригинальному творчеству древне-русских писателей современный русский человек должен предпочитать плохую компиляцию XII века, в которой вместо искреннего поэтического одушевления – надутый риторизм, вместо исторической правды – постоянные искажения, постоянное обезличивание былой жизни, постоянное стремление, на католический манер, все живое, самобытное вгонять в бездушный круг каких-то условных требований мелочной нравственности?... |
| 142. РНБ. Собр. Н.М. Михайловского (Ф. 488). Q.346. Ркп. 1645 г. (см. запись на л. 286); 4°; 286 л. (по нижней пагинации); полуустав. Текст чуда читается на л. 286; список неполный из-за утраты части листов: недостает начала текста Слова о первых черноризцах печерских (л. 3) и конца Похвалы Феодосию Печерскому (между л. 148–149). 143. РНБ. Общее собр. ркп. книг (Ф. 560). F.I.235. Сборник смешанного содержания XVII в.; 1°; 339 л. (по нижней пагинации); полуустав нескольких почерков. Печерский патерик занимает л. 92–275; текст чуда читается на л. 275 об.; список полный. О ркп. см.: С – с. 374. 144. РНБ. Софийское собр. (Ф. 728) 1408. Ркп. XVII в.; 4°; 195 л.; полуустав. Текст чуда читается на л. 195; список полный. О ркп. см.: М – стлб. 153; Ш – с. 21; А – с. 90. 145. РНБ. Общее собр. ркп. книг. (Ф. 560). 580 . Копия нач. XIX в. со списка 1554 г.; 1°; 223 л. III; полуустав. Текст чуда читается на л. 223 об.; список полный. О ркп. см.: А – с. 91. Второй вариант (К IIч – 2 ). Отличается тем, что сказание об основании Успенского собора вклинивается в Житие Феодосия Печерского . Это переходный тип между Кассиановской редакцией 1462 г. и позднейшими переработками памятника. Данный вариант иллюстрирует несовершенство хронологического принципа распределения материала в Патерике, ибо он ведет к разрушению жанровых границ произведений, входящих в состав сборника. 146. РНБ. Собр. М.П. Погодина (Ф. 588) Ркп. XVI в.; 1°; 167 л. VII; полуустав. Текст о чуде 1463 г. читается на л. 167 об.; список полный. О ркп. см.: Я – с. V; Ш – с. 21–22; А – с. 91. К этому списку восходит редакция Софрония 1655 г. 581 Кроме этого, укажем на список, который представляет собой выборку из Патерика Кассиановской редакции: 147. Гос. архив Тверской обл. Ф. 1409. On. I. Ед. хр. 619. Требник и Киево-Печерский патерик XVII в.; 4°; 217 л.; полуустав. Печерский патерик занимает л. 7–176. В.М. Истрин , констатируя различия между Арсеньевской и Кассиановскими редакциями Патерика, объяснял их особенностями общественно-политических установок их создателей. |
| пол. XVI в.; 4°; VII 253 л. III; полуустав двух почерков (I – л. 1–4, II – л. 5–253). Печерский патерик занимает л. 5–132 об.; список полный. 55. Гос. архив Ярославской обл. 456(201) 554 . Сборник житий, слов и повестей перв. пол. XVII в.; 8°; 426 л. III; полуустав. Печерский патерик занимает л. 1–255; дополнения читаются на л. 255–267; список полный. Третий вариант (А I V,3 ) восходит к редакции А . Литературный «конвой», кроме Поучения Феодосия к келарю, включает Слово об авве Логине из Скитского патерика. Дополнительные статьи расположены в конце списков. 56. РНБ. Собр. М.П. Погодина (Ф. 588) 899. Ркп. XVI в.; 4 ; 176 л. I; полуустав. Список полный. О ркп. см.: Ш – с. 47. 57. РГБ. Собр. Г.М. Прянишникова (Ф. 242) 92. Сборник слов, поучений, житий кон. XVI – нач. XVII в.; 1°; 183 л. (8 чист.); полуустав. Печерский патерик занимает л. 68–164; список полный, после Слова об авве Логине следуют другие статьи из переводных патериков. Четвертый вариант (А ). Известен в единственном списке, отличном по составу и расположению материала от всех предшествующих. Он содержит Слово о первых черноризцах печерских (Дамиане, Иеремии, Матфее), житие иконописца Алимпия, разбитое на три самостоятельных части, имеющие киноварные заголовки, рассказ о Спиридоне, начало «слова» об Онисифоре. Поучение Феодосия к келарю и Слово об авве Логине не завершают Патерик, а, вторгаясь в пятериковый ансамбль, стоят между рассказом о Феодоре и Василии и житием Прохора Лебедника. Список включает второй отрывок из Скитского патерика – Слово о Конане, «сухом мнихе», который тематически близок к сказанию Симона о Никоне, поэтому и предваряет его. Причина изменения состава и структуры Патерика, скорее всего, кроется в попытке сверить текст памятника с первоначальным (по спискам редакции О II ), что привело к включению статей, обычно отсутствующих в списках Арсеньевской редакции. Перегруппировка «слов» внутри сборника ликвидировала деление на основной и дополнительный состав Патерика. Однако в целом она не противоречила тенденции «равнения» редакции А на традиции переводной патериковой литературы. |
| А.А. Шахматов, направивший свои обширные познания и недюжинные исследовательские способности на сравнительно-текстологическое изучение памятников древнерусской литературы, обратился к материалу Киево-Печерского патерика в целях реконструкции утраченных памятников средневековья – Жития Антония Печерского и Печерской летописи 497 . Восстанавливая эти произведения на фактической основе Патерика, ученый сумел прояснить и отдельные вехи истории исходного для него текста. После изучения более чем 50 списков Патерика А. А. Шахматов реконструировал древнее ядро памятника, показал динамику редакционной работы над сводом (см. стемму 5). Правда, не все звенья в схеме взаимоотношений редакций и списков Патерика, предложенной ученым, выдержали испытание временем и подтвердились в процессе дальнейшего научного поиска, в частности, это касается триады древнейших переработок, названных Шахматовым редакциями А, Б, В. Классификация редакций Печерского патерика после работ А. А. Шахматова подверглась уточнению (к примеру, типология списков редакции Б), расширению (видоизменения памятника XVII в.), а подчас «усечению» (редакции Г и Д рассматриваются как подтипы Основной).Кроме того, с течением времени растущий уровень текстологических исследований потребовал не только объяснения изменений в структуре Патерика простым влиянием списков и редакций друг на друга, но и осмысления закономерностей появления тех или иных переработок произведения как результата изменившихся исторических условий бытования памятника. В начале XX столетия появилось фундаментальное исследование Печерского патерика как историко-литературного явления, выполненное Д.И. Абрамовичем 498 . Ученому удалось реабилитировать Патерик с точки зрения ценности его как исторического источника, заявить о необходимости изучения художественной специфики памятника, подвести итоги многолетней дискуссии об авторах Патерика и времени его создания. В диссертации Д.И. Абрамовича обобщался материал текстологического исследования произведения и одновременно осваивался новый рукописный пласт, без тщательного анализа которого было невозможно научное издание Патерика, осуществленное ученым 499 . Типология списков и редакций памятника, предложенная в работе Д.И. Абрамовича , была положена в основу данного исследования. |
| Первый вид (О I ). Чертой, объединяющей списки Патерика редакции О I является расположение дополнительных текстов в конце сборника. Данный вид редакции О ближе к архетипу памятника, чем второй вид этой редакции, так как распространение Патерика, естественно, шло путем механического прибавления, приписки текстов, которые следовали за произведением как «конвой». Редакция O I известна в сравнительно большом количестве списков, среди которых есть ранние, конца XV – начала XVI в. Приводя перечень списков редакции О I значком « » мы выделяем те, что впервые вводятся в научный оборот, «=» – те, которые нами визуально не обследованы (утрата списка, неизвестность его современного местонахождения, недоступность работы с рукописью и др. причины). Без особых помет идут списки, учтенные исследователями вв.: К – А.М. Кубаревым в работе « патерике Печерском» (ЖМНП. 1838. Октябрь); М – Макарием, еп. Винницким, в «Обзоре редакций Киево-Печерского патерика, преимущественно древних» (ИпоРЯС. СПб., 1856. Т. V. Вып. 3); Я – В.А. Яковлевым в «Памятниках русской литературы XII и XIII вв. (СПб., 1872); С – П.М. Строевым в «Библиологическом словаре и черновых к нему материалах» (Сборник ОРЯС АН. СПб., 1882. Т. XXIX. 4); Ш – А.А. Шахматовым в работе «Киево-Печерский патерик и Печерская летопись» (СПб., 1897); И – В.М. Истриным в «Замечаниях о составе Толковой палеи» (ИОРЯС. СПб., 1898. Т. III. Кн. 2); А – Д.И. Абрамовичем в «Исследовании о Киево-Печерском патерике как историко-литературном памятнике» (СПб., 1902); П – Р. Попом в «Древнейшем отрывке Послания Симона к Поликарпу» (ТОДРЛ. Л., 1969. Т. 24). Первый вариант (О I ,1 ). К нему относятся списки Патерика, где в качестве литературного «конвоя» выступает Житие Феодосия Печерского . В зависимости от степени пространности рассказа о жизни святого выделяются два типа редакции O I ,1 : для первого характерно включение в Патерик Жития Феодосия в его полном виде, для второго в сокращенном. Первый тип ( O I ,1–1 ): 1. РНБ. Собр. Ю.А. Яворского (Ф. 893) 9. Ркп. кон. XV – нач. XVI в. (копия списка 1317 г.); 4°; 131 л. III; полуустав, близкий к скорописи, текст без деления на главы. Список полный. |
| А до того времени, как говорит Преосвященный Макарий, «ничто не благоприятствовало восстановлению разрушенных на юго-западе обителей», в том числе и Киево-печерской Лавры, «так как Киевское княжество после нашествия Батыева около восемидесяти лет хотя имело по временам своих князей, но находилось собственно под властью монгольских баскаков, живших неподалеку от Киева, и подвергалось весьма часто набегам со стороны татар и Литовцев и крайне обеднело жителями». От того, если и согласиться с тем же Преосвященным, что Лавра Киево-печерская «продолжала существовате» и после постигшего ее разорения, 743 то во всяком случае нельзя допустить, чтобы новые насельники ее собрались весьма скоро, и при том в таком количестве, чтобы из них могло выйти столько святых, сколько мы видим их даже в приведенном нами кратком перечне печерских святых XIII века у преосвященного Филарета. Следовательно, святые эти должны были жить до нашествия Монголов, и таким образом по всей справедливости были современниками основателей Почаевской Лавры, вышедшими из Киева в это время. Не от того ли, что те же святые вели по преимуществу жизнь затворническую, и при том именно в темные времена погрома Монгольского, – мы имеем и самые скудные сведения об их жизни и деятельности? Затворническая жизне и сама по себе такова, что не представляет, особенно много данных для биографии затворника. От того мы не можем похвалиться, что имеем много сведений и о затворниках, предшествовавших нашим святым в XI и XII веках... Да и кому было писать об этих святых, когда, как гласит сама история, «большая часть Киево-печерских иноков того (монгольского) времени были перебиты, а немногие, оставшиеся в живых, разбежалисе...». 747 Когда же потом собрались в Лавре новые иноки, то им далеко было не до того, чтобы писать о своих предшественниках. У них было множество своих самых разнообразных насущных нужд, которым они должны были удовлетворить прежде, чем браться за перо, тем более, что и в лучшие времена Киево-печерской обители, как мы видели, проходили целые десятилетия и чуть ли не века, пока находились люди способные писать и описывать жизнь и деяния своих предшественников и сподвижников. |
| Тенденция к по-авторскому изложению материала, интерес к личности и судьбе создателей памятника связаны с процессом индивидуализации авторского сознания, который переживает русская литература переходного от средневековья к новому времени периода. Эта тенденция получила закрепление и развитие в следующей переработке Печерского патерика, предпринятой в 1661 г. – в новой печатной редакции Иннокентия Гизеля (редакция ИГ). Таким образом, Патерикон Иосифа Тризны содержит такие продуктивные начала редакторской работы над текстом памятника, как: во-первых, включение монастырской истории в контекст общерусской и мировой; во-вторых, упорядочение патерикового материала в жанровом отношении, что проявилось в разграничении эпистолярной и агиографической частей, в создании на фактологической основе патериковых рассказов новых житий печерских святых; в-третьих, формирование авторских циклов в сборнике. Хронологический принцип в организации патерикового ансамбля остается ведущим, но уже не является единственным. В редакции ИТ, в отличие от Патерикона 1635 г., этот принцип изложения материала отличается большей последовательностью и органичностью, между отдельными эпизодами монастырской истории меньше временных разрывов и зияний за счет скреп – статей летописного происхождения. Углубляется и совершенствуется принцип по-геройной организации патерикового свода: жития-миниатюры Стефана, Дамиана, Матфея, Никона и других печерских святых снабжаются риторическими вступлениями и заключениями, их композиция приближается к канонической трехчастной структуре агиографического произведения. Д.И. Абрамович убедительно доказал зависимость печатного издания Патерика 1661 г. от рукописной редакции ИТ, что сделало необоснованным взгляд на второе издание Патерикона лишь как на видоизменение первого, появившегося на польском языке. «Как у Иосифа Тризны, так и у Иннокентия Гизеля, по утверждению ученого, – порядок отдельных статей патерика в большинстве случаев совпадает; Послание Поликарпа предшествует Посланию Симона, причем строго эпистолярная часть отделена от агиографической» 604 . |
|
|
