| Ученые занятия Памфила и его окружения были прерваны начавшимися гонениями имп. Диоклетиана (303). Положение Е. во время гонений остается неясным. Позднее его упрекали в том, что он избегал мученичества ( Epiph. Adv. haer. 68. 8). Известно, что он покинул Кесарию, когда его братья по вере жестоко пострадали, однако тот факт, что впосл. Е. был избран епископом Кесарии, свидетельствует, что он сохранил верность Церкви. Памфил был брошен в темницу в кон. 307 г.; Е. находился рядом с учителем и в соавторстве с ним продолжил работу над составлением 5-томной «Апологии Оригена», к-рую он позже дополнил 6-й книгой ( Phot. Bibl. Cod. 118). После смерти Памфила Е. ушел из Кесарии, и о его жизни в этот период (311-313) известно очень мало. Во время скитаний по Палестине он стал свидетелем мученичества христиан, которое вместе с мученичеством Памфила описал в 8-й кн. «Церковной истории» и в соч. «О палестинских мучениках». Отдельно Памфилу Е. посвятил 3-томный труд «Жизнь Памфила», написанный примерно в то же время. Тогда же им было составлено «Собрание древних мученических актов». Из Палестины он отправился в Тир, а затем в Египет. После окончания гонения имп. Максимина Дайи (313) и подписания Миланского эдикта Е. был поставлен епископом Кесарии Палестинской после смерти еп. Агапия. В это время он продолжал работать над главным трудом своей жизни - «Церковной историей», писать к-рую начал еще до гонений (предположительно на момент окончания гонений Е. написал 8 книг). Тогда же он много занимался апологетикой: к этому периоду относятся трактаты «Против Порфирия», «Против Иерокла» и начало работы над 2-томной апологией, состоявшей из «Евангельского приготовления» в 15 книгах и «Евангельского доказательства» в 20 книгах. Церковно-адм. заслуги и богословские труды Е. постепенно делали его заметной фигурой в церковной жизни. По случаю освящения базилики в Тире (315-316) он произнес торжественную речь, обращенную к еп. Павлину, к епископам, собравшимся на освящение, к клиру и к народу, к-рая вошла в 10-ю кн. «Церковной истории» ( Euseb. Hist. eccl. X 4). В этой речи Е. говорил об окончании гонений и о положительном отношении к христианству самих правителей империи (Ibid. 16). Активное участие Е. принял и в арианских спорах. Он написал ряд писем свт. Александру , еп. Александрийскому (а также еп. Евфрасию Баланейскому), стремясь примирить его с Арием, к-рого знал лично. Е. не разделял богословскую позицию Ария, однако и свт. Александр, по его мнению, не желал дать свободу богословской мысли и в своих взглядах возрождал монархианство. |
| Г. Б. получил блестящее по тем временам образование. Вместе с братом Кесарием (Or. 7. 6) он начал обучение в Назианзе; впосл. около года посещал школу в Кесарии Каппадокийской, где, вероятно, впервые встретился со свт. Василием Великим (Or. 43. 13). Здесь Г. Б. должен был пройти курс начального («грамматического») образования, включавшего изучение алфавита и арифметики, чтение вслух, письменные упражнения, заучивание наизусть фрагментов из сочинений древних поэтов, толкование заучиваемых текстов, а также курс среднего («общего») образования, состоявшего из математики, геометрии, астрономии и теории музыки, к к-рым могли добавляться др. предметы, в частности медицина. Риторику, относившуюся к сфере высшего образования, Г. Б. изучал в «процветавших тогда палестинских училищах», т. е. в Кесарии Палестинской (Or. 7. 6), у ритора Феспесия ( Hieron. De vir. illustr. 113). Ближе к кон. 348 г. Г. Б. вместе с братом покинули Кесарию Палестинскую и отправились в Александрию, к-рую святитель впосл. называл «лабораторией всех наук» (Or. 7. 6); по его словам, здесь он «вкусил нечто из словесности» (De vita sua//PG. 37. Col. 1038; ср.: Gallay. 1943. P. 33-35). Как в Александрии, так и ранее в Кесарии Палестинской Г. Б. должен был познакомиться с лит. наследием Оригена , преподававшего в обоих городах; в Александрии Г. Б. мог, вероятно, встречаться со свт. Афанасием I Великим , а также слушать лекции знаменитого экзегета Дидима Слепца . Курс образования Г. Б. должен был завершиться в Афинах, куда он в том же 348 г. отправился из Александрии (уже без брата) на корабле. На пути его ждало суровое испытание, к-рое стало переломным моментом в его судьбе: когда корабль находился в открытом море недалеко от о-ва Кипр, разразился шторм (Ibid. Col. 1038-1040). Запасы воды удалось пополнить благодаря проходившему неподалеку финикийскому судну, однако шторм не утихал в течение мн. дней, и корабль, на к-ром находился Г. Б., окончательно сбился с пути: «Мы не знали, куда плывем, ибо многократно меняли курс, и уже не чаяли никакого спасения от Бога» (Ibid. Col. 1041). Г. Б., хотя и являлся сыном епископа, не был крещен в детстве: принятие таинства откладывалось до окончания учебы и вступления в зрелый возраст. Оказавшись лицом к лицу с рассвирепевшей стихией, он не столько боялся самой смерти, сколько опасался умереть некрещеным (Ibidem). В этой ситуации Г. Б. дал обет посвятить себя Богу в случае, если ему будет сохранена жизнь: «Твоим я был прежде, Твой есмь и ныне... Для Тебя буду жить, если избегну сугубой опасности! Ты потеряешь Своего служителя, если не спасешь меня! Ученик Твой попал в бурю: оттряси же сон, или приди по водам, и прекрати этот ужас!» (Ibid. Col. 1043). Бог услышал его молитву: шторм неожиданно прекратился. Несмотря на то что Г. Б. крестился и посвятил себя служению Богу только после окончания Афинской академии, уже ничто не могло отвратить его от следования намеченной цели. Обучение в Афинах |
| 1859. P. 142). Когда послы прибыли ко двору хана, выяснилось, что Гуюк к тому времени скончался, к власти пришла его вдова, регентша Огуль-Каймыш; лишившийся покровителя Эльджигидей был арестован и казнен избранным великим ханом Мунке (1251). Франц. послы были приняты Огуль-Каймыш, желавшей упрочить свое шаткое политическое положение среди монг. элиты. В апр. 1251 г. послы Огуль-Каймыш доставили в Кесарию Палестинскую письмо с требованием покориться и платить ежегодную дань. Миссия францисканца Гильома де Рубрука (1253-1255), воодушевленного слухами о крещении сына Батыя Сартака, закончилась получением такого же письма от хана Мунке; Рубрук сообщал, что Сартак христианином «не хочет называться, а скорее, как кажется, осмеивает христиан» ( Рубрук. 1957. С. 117). Несовпадение идеалистических представлений о могущественных христ. полководцах с Востока и политической реальности особенно ярко проявилось во 2-й пол. XIII в., когда появившиеся в Сирии монголы не нашли поддержки крестоносцев. Хотя нойон Китбуга, возглавлявший передовые силы ильхана Хулагу, был несторианином ( Киракос Гандзакеци. История Армении. М., 1976. Гл. 62), правители гос-в крестоносцев предпочли заключить союз, направленный против монголов, с прежним противником - мамлюкским Египтом. Армия эмира Бейбарса зашла в тыл корпусу Китбуги и разгромила монголов в битве при Айн-Джалуте (3 сент. 1260), что приостановило монг. экспансию на Ближ. Востоке, а Бейбарс, став султаном, постепенно захватил большую часть христ. владений на Св. земле. В этих условиях оформился новый вариант легенды об И. П., согласно которому монголы восстали против царя-священника, убили его и притесняли христиан. В «Хронике» Альбрика Труа-Фонтенского представлены 2 разные истории (Chronica Albrici. P. 911-912, 942). Под 1221-1223 гг. сообщается, что «царь Давид» или его сын И. П. разбил куманов (половцев) и русских (имеется в виду битва на р. Калке в 1223) и после известия о потере Дамиетты крестоносцами вернулся на родину вместе с подданными-татарами, к-рые не являются ни христианами, ни язычниками. |
| 2. «Комментарий на Книгу Песнь Песней» (In Canticum Canticorum commentarii=In Cant. comm.; CPG, N 1433; PG. 13. Col. 61-198; крит. издания: Origenes Werke. 1925. Bd. 8. S. 61-241; Commentaire sur le Cantique des Cantiques. 1991-1992. 2 t. (SC; 375, 376); также см.: Werke mit deutscher Übersetzung. 2016. Bd. 9. Tl. 1), сохранились книги 1-3 в лат. переводе Руфина Аквилейского (о рукописной традиции см.: Baehrens. 1916. S. 131-158). Согласно свидетельствам блж. Иеронима ( Hieron. Ep. 33. 4. 4), Евсевия Кесарийского ( Euseb. Hist. eccl. VI 32. 2) и Кассиодора ( Cassiod. De inst. div. lit. I 5. 4), комментарий состоял из 10 книг. По-видимому, он был доведен О. до завершения и охватывал всю Книгу Песнь Песней; об этом свидетельствуют сохранившиеся в катенах цитаты, последняя из к-рых относится к Песн 8. 13-14 (см.: Orig. In Cant. fragm. 95). То, что комментарий был законченным сочинением, косвенно подтверждается хвалебным отзывом блж. Иеронима, впосл. получившим широкую известность; по его словам, «Ориген, превзойдя в прочих книгах всех, при толковании Песни Песней превзошел сам себя» ( Hieron. Ep. 84. 7). Вероятно, Руфин намеревался перевести все сочинение, однако скончался, не успев осуществить свой замысел; т. о., это последний сделанный им перевод труда О. В лат. переводе 3-я кн. завершается толкованием Песн 2. 15 (см.: Orig. In Cant. comm. III 17. 32; принятое в PG и SC выделение конечного раздела 3-й кн. в особую 4-ю кн. не поддерживается рукописной традицией; корректное деление см. в издании: Werke mit deutscher Übersetzung. 2016. Bd. 9. Tl. 1). Примерное время создания комментария устанавливается на основании свидетельства Евсевия Кесарийского, который отмечает, что О. написал начальные 5 книг во время путешествия в Афины (обычно датируется сер. 40-х гг. III в.), а остальные завершил после возвращения в Кесарию Палестинскую ( Euseb. Hist. eccl. VI 32. 2). В комментарии О. неск. раз ссылается на записи собственных гомилий (см.: Perrone. 2011. P. 21-22), поэтому окончание работы над сочинением относится, вероятнее всего, к кон. |
| проф. свящ. (прот.) А.А. Глаголева. Киев, 1914 г. и др. 5. Название Palastav употребляли ассирийские цари. Геродот говорит о палестинских сирийцах. Потом это название входит в употребление не только у римлян и арабов (Filastuna), но и у евреев – со времени Иосифа Флавия. 6. Город мог находиться близко от Палестины (напр., Аскалон) и даже самые стены его (как, напр., в городах Акко и Кесарии) могли находиться в Палестине и однако мог считаться «вне» ее священных границ. Эдершейм, стр. 108. 7. Арабское слово «Тель» – холм, «Бир» – колодец. 8. Так, в Иудее были: Адулламская пещера, где скрывался Давид (1Цар. 22:1), Македская, в которую укрылись разбитые ханаанские цари (И.Нав. 10:10), огромные пещеры Эт-Тувеме – у Вифлеема. 9. Шефел – «нижняя страна», бывшая в древности землей филистимлян. 10. 4000 ф., т.е. более версты высотою. 11. 1900 ф. высоты. Псалмопевец, очевидно, имеет в виду их сходство, когда говорит: «Фавор и Ермон о имени Твоем возрадуются». 12. «Гора св. Илии», 1920 ф. высоты. 13. 2700 ф. 14. Встречается не особенно часто в Палестине – около Иерусалима, Газы, Яффы. 15. Сады в Наблусе (Самарии) и Яффе. 16. Около Магдалы. 17. По свидетельству Иосифа Флавия, очевидно преувеличенному, в одной Галилее было до 240 городов и селений, а каждое селение имело до 15000 жителей. 18. В состав его, как полагают, входили следующие города: Дамаск, Филадельфия, Рафана, Скифополь, Гадара, Иппон, Дион, Целла, Гераса и Канафа. 19. Ирод Великий расширил и украсил Самарию в центре Палестины, которую назвал в честь Августа Севастией (греч. перевод лат. Augusta), на западе – Кесарию, господствовавшую над морским берегом, Габу в Галилее, Эсбонитис в Перее. Тетрарх Филипп построил город у истоков Иордана, который назвал по имени императора Кесарией Филипповой, а из Вифсаиды (деревни) сделал богатый город, названный по имени дочери Августа Юлией (Вифсаида-Юлия), Антипа – Тивериаду и другую Юлию. 20. Ирод Антипа был тетрархом Галилеи и Переи, а Филипп – тетрархом территории к востоку от Иордана (Ватанея, Трахонитида, Авранитида и Панея). |
| Как уже было отмечено, важное значение речи св. Григория заключается прежде всего в том, что она является главным и самым надежным источником для жизнеописания самого автора ее: св. Григорий сообщает в ней о юношеском периоде своей жизни до встречи с Оригеном и здесь дает такие сведения, которых нельзя найти в других источниках. Кроме того, как отдельные места речи, так и все содержание ее представляют много ценных данных для характеристики личности св. Григория в столь важную пору его жизни, постепенного хода его образования, выработки взглядов, пройденного им трудного пути, незаметно для него самого приведшего к христианству, а также и степени достигнутого им проникновения в христианскую истину – того запаса на жизненный путь, с каким он оставил Кесарию Палестинскую и направился в свой родной Понт. Важно значение речи св. Григория и в том отношении, что она дает очень интересные и ценные сведения о методах преподавания Оригена в кесарийской школе. Св. Григорий весьма живо, наглядно и обстоятельно изображает, с каким глубоким психологическим пониманием, с каким широким взглядом и полным любви усердием, с какою основательностью и всесторонностью, с каким педагогическим тактом Ориген умел приковать к себе учеников и возбудить в них высокое уважение и горячую любовь к своей личности и к занятиям «философией». Св. Григорий слушал Оригена в Кесарии Палестинской, где он поселился после вынужденного удаления из Александрии. У Оригена не было оснований изменять в Кесарии свои педагогические приемы, выработанные долголетней практикой в александрийской школе; поэтому вполне основательно те сведения, какие св. Григорий сообщает о преподавании Оригена в Кесарии, переносят и на деятельность его в александрийской школе; а в таком случае на основании их можно проследить, как под его руководством александрийское училище развилось в христианскую философскую школу в полном смысле слова. Таково первое литературное произведение св. Григория. Оно несомненно давало основание надеяться, что при известных условиях он мог занять почетное место среди выдающихся церковных писателей. Если этого не случилось, то причина этого, – повторяем, – заключается не в недостатке у него склонности к литературным трудам, а исключительно в задачах и условиях его пастырской деятельности. Глава II. Изложение веры |
| Скорее всего Евсевий происходил из греческой семьи, и достаточно состоятельной, потому что мог позволить себе получить хорошее образование. Во всяком случае, в 296 г. Евсевий был в Кесарии, ибо именно здесь он видел Диоклетиана и Константина, когда они вместе проезжали по Палестине 17 . Здесь же он, вероятно, и учился, хотя для большего расширения своего диапазона знаний посещал и Антиохию, где на некоторое время стал учеником знаменитого тогда христианского дидаскала пресвитера Дорофея, о чём он сам свидетельствует в своей “Церковной истории” (VII,32,2–4) 18 . Однако основную роль в формировании личности Евсевия сыграл знаменитый кесарийский пресвитер и муж необыкновенной учености — Памфил 19 . Происходя из финикийского города Верита (Берита, нынешний Бейрут) и принадлежа к аристократическому роду, он получил хорошее образование в своём родном городе, славившемся своей выдающейся школой юриспруденции 20 , а затем углубил и расширил его в Александрии. Позднее он прибыл в Кесарию и здесь был рукоположен во пресвитера (когда и при каких обстоятельствах обратился в христианство Памфил — неизвестно; не исключается, что он был христианином с младых лет). В Кесарии Памфил приложил много сил и стараний к тому, чтобы здешняя библиотека, основы которой заложил Ориген, стала одной из лучших библиотек (с точки зрения христианских сочинений, собранных в ней) в Римской империи 21 . Будучи не только библиофилом, но и дидаскалом, Памфил продолжил традиции христианского просвещения, заложенные в Кесарии Оригеном. Вокруг него собрался кружок преданных учеников, в который и вошёл Евсевий. К своему учителю он испытывал самую искреннюю любовь и впоследствии в своей “Книге о палестинских мучениках” писал, что Памфил был муж, “в продолжении целой своей жизни славившийся всеми родами добродетели, — устранением и презрением житейского, раздаянием имущества бедным, пренебрежением мирских надежд, жизнию и подвигами, свойственными любомудрию. Особенно же более всех наших современников прославился он искреннейшею ревностию к слову Божию, неослабным стремлением к исполнению своих намерений и готовностию служить всем, которые приходили к нему и сближались с ним” 22 . |
| После признания христианства в Римской империи и его распространения в IV веке этот тип текста Нового Завета стал широко использоваться в Константинопольской Церкви и начал вытеснять другие разновидности текста. Он продолжал претерпевать изменения, особенно при переходе от унциального шрифта к скорописи в IX веке (см. п. 9.1) и при распространении Иерусалимского богослужебного устава в XIV веке, так что общие характеристические черты текста этого семейства возникли сравнительно поздно 267 . А для нас Византийский текст важен, во-первых, тем, что с рукописей этого семейства был сделан славянский перевод равноапостольными Кириллом и Мефодием, во-вторых, этот вариант был взят за основу печатного издания под названием Textus Receptus (то есть общепринятый текст – лат.), с использованием которого делался синодальный русский перевод Нового Завета (см. подробнее п. 9.4). Хотя следует иметь в виду, что ни один из существующих в России переводов на церковнославянский и русский языки не сделан непосредственно с Textus Receptus. Поэтому за Византийским текстом сохраняется авторитет «исторически засвидетельствованной формы Нового Завета, бывшей и остающейся в постоянном церковном употреблении» 268 . Кроме перечисленных четырех типов текста считают возможным выделить еще одну группу. Это так называемая Кесарийская семья (от Кесарии Палестинской, где проходила, по-видимому, редакционная работа над этим семейством), имеющая общие черты как с нейтральным, так и с западным текстами. На эту группу текстов ссылались Ориген (после его переселения из Александрии в Кесарию), Евсевий Кесарийский и Кирилл Иерусалимский . 9.3. Некоторые выводы из текстологических исследований В конце XIX века окончательно сформировалась в кругах европейских библеистов идея отказа от Церковного (Византийского) текста греческого Нового Завета в пользу реконструкции, восстанавливающей облик текста II-III веков (см. п. 9.4). Сейчас стало популярным исследовать Западный текст и предполагать его раннюю датировку, но наиболее авторитетным у текстологов остается Нейтральный текст. |
| Аркей – предок племени аркеев, которые жили на Палестинском берегу в 100 км от Бейрута. Ассирийские цари Шалманезер II и Тиглатпаласар III называли их бунтовщиками. Сам Аркей основал город собственного имени, сейчас носящий название Телль-Арква. Этот город знал фараон Тутмос III как Аркану, а римляне переименовали его в Кесарию Ливийскию. Синей («глина») – дал свое имя горе Синай и городу Синит в Ливане. Есть версия, что потомки его бежали в Синьзянь и Китай (древнее самоназвание китайцев «шан»). Начиная с III в. до Р.Х. во всех западных языках эта страна называется Сина. Видимо, именно Китай имеет в виду пророк Исайя, когда говорит о пришельцах из земли Синим. Ритуалы древнего Китая династии Шань (Инь – 1500 г. до Р.Х.) напоминают хананейские – человеческие жертвоприношения, ритуальный разврат. Впрочем, происхождение китайцев остается загадкой и, скорее, они происходят от Сима, как об этом свидетельствовали изыскания ученых католиков (их называют еще фигуралистами). Арвадей («убежище») – от него происходят жители острова Арвада около Триполи (сейчас называется Рувейда). Они были великолепными мореплавателями, которыми восхищались даже ассирийцы. Они также сыграли огромную роль во время завоеваний Александра Македонского. Цемарей – основатель города Сумра около Триполи и Смирны у западной подошвы Ливанских гор. Химафей – город Химаф (сейчас Хама – один из крупнейших городов Сирии) на берегу Оронта. Этот город был завоеван Саргоном II и около него Навуходоносор разгромил египтян. Аккадцы знали этот город как Амату, египтяне как Хмту, арабы как Хамат, греки переименовали его в Епифанию, а сейчас он носит первоначальное имя. В 853 г. до Р.Х. хамафеи успешно разгромили ассирийцев, собрав 63 000 пехотинцев, 2000 кавалерии, 4000 боевых колесниц и 1000 верблюдов. Сообщение об этом нам оставили сами ассирийцы. Интересно, что ученые также пришли к выводу, что в основе культуры африканских народов лежит единый субстрат, что подтверждает библейскую картину расселения потомков Хама. В своей статье «Древний Египет и народы Африки южнее Сахары» М.А. Коростовцев пришел к следующим выводам. |
| Павла. Когда Фест прибыл в Иерусалим, то его встретили с воплем о том же, и смерть Павла требовалась не только чернью, но и депутациями главнейших представителей Иерусалима, предвидимых Измаилом Бен-Фаби, новым первосвященником. Иудеи всегда со свойственною им ловкостью пользовались неопытностью всякого вновь прибывшего к ним правителя, с целью по возможности настроить его в свою пользу, пока он еще не успел освоиться с своим положением и естественно хотел произвести на всех благоприятное впечатление. Но Фест не принадлежал к числу тех низких и слабохарактерных прокураторов, которые готовы были совершить преступление, лишь бы приобрести популярность. Палестинские иудеи скоро нашли, что им приходилось иметь дело с человеком, который отнюдь не склонен был потворствовать им. Народ, во главе с своими иерархами, просил его, в качестве первой милости им, не исключать дело ап. Павла из их ведения, но привести узника в Иерусалим, чтобы еще раз подвергнуть его суду синедриона, на котором будут приняты все меры к тому, чтобы он не мог увернуться от этого суда при помощи возбуждения богословских распрей между ними. В действительности эти обрядники, гораздо менее смущавшиеся убийством, чем церемониальным осквернением, уже позаботились о том, что если Фест согласится на их просьбу, то их наемные убийцы немедленно покончат с ап. Павлом еще на дороге. Фест однако же проник в их злые умыслы и уклонился от согласия на их просьбу, под благовидным предлогом, что так как ап. Павел теперь находится в Кесарии, то он немедленно возвратится туда и вполне выслушает их жалобы. Так как иудеи продолжали настаивать на своей просьбе, то Фест дал им высокомерный и чисто римский ответ, что у римлян не в обычае жертвовать жизнью личности в пользу ее обвинителей и что поэтому он должен поставить обвиняемого на личную ставку с обвинителями и дать обвиняемому полную возможность самозащиты. Первосвященник с своими соучастниками, находя, что они ничего не могли выиграть ни запугиванием Феста, ни лестью ему, должны были еще раз ограничиться составлением наиболее влиятельной депутации для того, чтобы иметь успех в обвинении. |
|
|
