| Сын сотрудника НКВД обратился в полицию из-за расследования правнука репрессированного Он жалуется на дискредитацию своего отца 3 марта, 2021 Он жалуется на дискредитацию своего отца 3 марта. ПРАВМИР. На жителя Томска Дениса Карагодина, занимающегося расследованием расстрела своего репрессированного прадеда, подал заявление в полицию сын одного из сотрудников НКВД. Он обвинил общественника в дискредитации имени отца. Подробности сообщаются на сайте , посвященном расследованию обстоятельств и участников расстрела в 1938 году Степана Карагодина. 2 марта Дениса Карагодина опросили в отделе полиции в рамках проверки по заявлению Сергея Митюшова, называющего себя сыном сотрудника Новосибирского НКВД Алексея Митюшова. Он обвинил Карагодина в дискредитации имени своего отца, который в 1834-1939 годы работал регистратором учетно-статистического отдела УНКВД Западно-Сибирского края. Речь идет о размещенном в открытом доступе досье на Алексея Митюшова. В расследовании общественника говорится, что этот человек принял участие в убийстве Степана Карагодина – его подпись стоит на выписке из акта о расстреле. Источник этих сведений — официальные и законно полученные документы из федеральных ведомств и архивов. Отвечать на вопросы о том, является ли он администратором сайта и размещал ли на нем информацию о Митюшове, Карагодин отказался, сославшись на 51 статью Конституции РФ, позволяющую не свидетельствовать против себя. Денис Карагодин — один из первых жителей России, которому удалось получить акт о расстреле своего родственника. На протяжении нескольких лет члены его семьи проводят расследование, чтобы найти место захоронения репрессированного, а также привлечь к ответственности виновных в убийстве. Все документы о расследовании публикуются на специально созданном для этого сайте. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. |
| На жителя Томска подали вторую жалобу из-за его расследования о расстреле прадеда 29 марта, 2021. Новостная служба Дениса Карагодина обвиняют в клевете и распространении персональных данных 29 марта. ПРАВМИР. Полиция провела вторую проверку в отношении жителя Томска Дениса Карагодина, расследующего гибель прадеда во время сталинских репрессий. Второе заявление поступило от жителя Рязанской области Мечислава Прокофьева, сообщается на сайте Karagodin.org . Мужчина попросил полицейских проверить Карагодина и сайт, на котором тот публикует архивные документы. Заявитель считает, что активист нарушил законодательство в области персональных данных, неприкосновенности частной жизни и о клевете. Прокофьев попросил проверить на клевету публикации сведений о сотрудниках Томского городского отдела управления НКВД по Новосибирской области СССР. Также заявитель попросил признать сайт Karagodin.org «оператором персональных данных», который распространяет клевету о сотрудниках НКВД СССР. Полиция передала материалы проверки в Следственный комитет. В начале марта Дениса Карагодина вызвали на допрос после заявления сына бывшего сотрудника новосибирского НКВД Сергея Митюшова. Тот счел, что информация на сайте Karagodin.org дискредитирует его отца. Перед этим Денис Карагодин выяснил, что подпись мужчины стояла на выписке из акта о расстреле его прадеда. Сам Денис Карагодин отмечает, что публикует сведения из документов, официально полученных от ФСБ, Военной прокуратуры, Минобороны, МВД, а также из различных архивов. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Материалы по теме 30 октября, 2021 23 сентября, 2021 23 мая, 2022 11 апреля, 2022 31 марта, 2022 9 февраля, 2022 19 января, 2022 23 декабря, 2021 30 октября, 2021 30 октября, 2021 23 сентября, 2021 23 мая, 2022 11 апреля, 2022 |
| Приехали к батюшке трое; одной из них, самой здоровой, батюшка вынес свёрток и подавая сказал: «Возьми, может быть на что-нибудь пригодится». Придя в номер, она развернула свёрток; в нём оказались разные тряпочки. Они посмеялись над подарком и вскоре уехали. Ровно через год у получившей странный подарок образовались раны, и тряпочки все пошли на примочки. Духовная дочь Старца Е. сообщила, что в бытность свою в Оптиной Пустыни от скудности средств хотела ехать обратно в Белев на товарном поезде. Батюшка ей сказал: «Тебе не придётся», – и дал ей 50 копеек. Придя на вокзал, она пропустила три поезда, которые её не взяли, и если бы не батюшкины 50 коп., то пришлось бы идти пешком. Одна белевская послушница гостила в Шамордино и всё просила старца оставить её там совсем, так как в своекоштном монастыре жить ей было трудно, но батюшка сказал: «Надо доживать в Билево как-нибудь». Хотя одна монахиня и согласилась взять её к себе в келью, но жить пришлось действительно «как-нибудь». Послушница скорбела и снова просилась в Шамордино, говоря, что в Белевском монастыре ей негде жить. Но старец снова отклонил её, сказав: «Подожди немного, ещё сама будешь в банке деньги класть». И на самом деле: молитвами старца Бог послал ей благодетелей, которые стали ей присылать, а она понемногу откладывала на книжку. Матушка М. рассказывала, что в 1899 г. рядом с её кельей строили большой корпус. Вышла как-то ошибка в размере, и новый сруб подошел прямо к её стене, отчего келья сделалась совсем тёмная. Приехала она со своей скорбью к батюшке Иосифу, который её успокоил, сказав: «Ну, не скорби; Господь тебя устроит ещё лучше; у тебя будет келья большая, светлая». Она подумала, что это батюшка о её смерти говорит, но вскоре м. Игуменья дала ей другую келью, больше и светлее прежней. Но тут случилось новое горе: келья оказалась худая. Кое-как поправив её, плотники сказали, что лет пять она ещё подержится. Приехав к старцу, она всё ему рассказала. Батюшка сказал: «Напрасно ты её чинила, зря деньги тратила, она и года не простоит; под ней все столбы подгнили, она на одном держится». И затем подробно объяснил как нужно её поправить. «Батюшка, да где я возьму деньги на поправку?» – сказала она. «Займи», – ответил старец и при этом достал из стола 10 руб., говоря: «Займи ещё у кого-нибудь, а когда будут деньги, отдашь». Не смея противоречить старцу, она заняла деньги и поправила келью, которая оказалась, как говорил старец, совсем сгнившей и могла их задавить. После поправки денег у неё не было и неоткуда было ждать, и она очень скорбела, что не отдаёт своего долга. Бывши в Оптиной, она просила прощения у старца, что опять не привезла долга. Старец сказал: «Скоро будут, тогда отдашь». Вскорости она получила повестку на 10 руб. и не могла понять, откуда это ей Господь посылает. Оказалось, что умер её дядя, который никогда при жизни ей не помогал, а теперь жена его прислала эти деньги за него. |
| Он очень любил о. Иосифа; и когда тот был ещё простым монахом, о. Пахомий всякий раз, как с ним встретится, непременно попросит у него благословение. «Отец Пахомий, да я не иеромонах», – улыбнётся ему о. Иосиф. «Удивляюсь, – ответил Пахомий. – отец Иосиф всё равно что отец Абросим» (то есть старец Амвросий). Одна раба Божия – юродивая, была у старца о. Амвросия, и увидя о. Иосифа сказала ему: «Вот было у одного старца два келейника; один из них и остался на его месте». Так Промысел Божий почти с самого начала предсказывал его старчествование, на которое он был предназначен Самим Богом. Быть может, в своих тайных беседах старец Амвросий и более ясно и определённо что-либо об этом говорил, но о. Иосиф, по своему смирению, никогда этого не открывал. Вообще он и по кончине старца Амвросия поражал и привлекал всех своим глубочайшим смирением, – он никогда не придавал себе никакого значения. Так он писал однажды одной особе: «Что я значу без батюшки? Нуль и больше ничего», – и при этом для наглядности изобразил на письме огромный нуль. Здоровья, как сказано было выше, о. Иосиф был очень слабого и, благодаря тому, что жил неотлучно при старце, который также по своей болезненности зимой и даже вообще в холодное время никуда не выходил и боялся простуды, и он отвык от воздуха, и часто подвергался простуде. Надо было видеть, с каким терпением он всякий раз, когда выходил в сени или на задворок (а это при келейном послушании случалось часто), надевал тёплую одежду, пищи употреблялось очень мало. Удивляясь этому, однажды спросили у него, трудно ли ему было достигнуть такого воздержания, или это уже от природы ему дано? Он на это отвечал такими словами: «Если человек не будет понуждаться, то хотя бы он все снеди Египта поел и всю воду Нила выпил, его чрево будет говорить: алчу!» С братиями о. Иосиф держал себя ровно: ни с кем не заводил знакомства и никогда ни к кому не ходил, кроме церкви и послушаний, на которое благословлял батюшка Амвросий. Когда ездил со старцем на дачу, то там позволял себе единственное развлечение удить рыбу в сажалке, но и в этом невинном удовольствии проглядывала больше его любовь к уединению. |
| С более близкими и преданными ему лицами он был скорее строг и непреклонен; но этим он достигал того, что ему предавались всецело, неотступно, истинно. Бывали случаи, что некоторые, не сумевшие понять и оценить его, считали его отношение невнимательным и холодным и, по малодушию своему, увлекаясь внешнею ласковостью других и считая это необходимым условием для успокоения внутреннего, оставляли старца Иосифа. Такие отпадения никогда не вызывали у смиренного старца никакого неудовольствия, не возбуждали ни зависти, ни огорчения; и с тою же отеческою любовью, с полным всепрощением и забвением случившегося принимал он снова, когда возвращались назад понявшие свою ошибку и ощутившие лишение. На исповеди батюшка был всегда серьезен, и замечания его как-то особенно проникали вглубь и будили там сознание своей греховности и безответственности перед Богом. Самый его вид, его лицо, озарённое каким-то внутренним светом, его ангельская улыбка, в которой отражалась чистота его души, его полуопущенные глаза, через которые глядели на кающегося кротость и смирение, – всё это вместе неотразимо действовало на душу. Это был живой свидетель истинности евангельских слов: Бог гордым противится, смиренным же дает благодать, и сила Моя в немощи совершается ( Иак. 4:6 ). Безнадёжный грешник, побывав у старца Иосифа, обновлялся духом, изменялся к лучшему. Некто страдал меланхолией и был близок к отчаянию, не видя исправления своей жизни. По совету знакомых, он начал ездить в Оптину, и там, после беседы со старцем, всякий раз получал облегчение. Враг всячески старался отвлечь его от этих поездок, внушая, что бесполезность их доказывается его неисправлением; но он продолжал ездить к старцу. Кончилось тем, что он совершенно примирился со своим тяжёлым положением, и свой внутренний крест – тоску – уже нёс с благодушием, видя в нём как бы эпитимию за своё неисправление. Один инок, искренно расположенный к старцу, всегда ходил к нему на откровение помыслов. Но враг рода нашего, не хотящий никакого добра и ненавидящий даже и голос того, кто утверждает на пути спасения, восхотел и этому иноку заградить вход к старцу, и навёл на него охлаждение и неверие. Инок перестал ходить к старцу. Но, по милосердию Божию и по молитвам своего наставника, он скоро познал, что поддался вражескому искушению и придя к старцу сказал: «Батюшка, простите меня за откровенность, – я потерял всякую веру в вас». На это старец по-отечески мягким, успокоительным тоном ответил: «Что же, сын мой, удивительного в твоём искушении? Святые апостолы и те усомнились было в вере в Бога и Спасителя; а после своего неверия ещё сильнее укрепились в вере, так что уж ничто не могло их отлучить от любви Христовой». Искусившийся инок тут же почувствовал перемену в душе и совершенно предался в волю старца, исполнившего на себе апостольские слова: вы, духовые, исправляйте духом кротости. Батюшка говорил, что кто относится к старцу, тот хотя и слабо ведёт свою жизнь, но всё-таки крепче стоит живущего без управления. |
| В 1906 г. я опять была в Оптиной. Вернувшись, я, сама не знаю почему, вздумала навестить П. П., с которой очень мало была знакома. Она в это время была больна; застала я её в ужасно беспомощном состоянии. Врачи не могли поставить правильного диагноза; один говорил одно, другой другое, определяли камень в почке, и бедная больная страдала и физически, и нравственно; она была неверующая и много лет уже не приобщалась. Меня она очень рада была видеть и узнавать, где провела я лето, попросила рассказать, что это за Оптина. Больная очень охотно слушала, особенно о старце, и попросила написать про её болезнь старцу, если это можно. Я написала. Прошёл месяц, но ответа всё нет, больная решается делать операцию, так как её болезнь ухудшается, и говорит: «Да что простой монах может понимать в этом?» За день до операции больная делает распоряжение на случай смерти. Я ей советую причаститься; больная не соглашается, говоря: «Я не желаю ломать комедию – всё равно я ни во что не верю». Накануне самой операции больная получает от батюшки письмо, в котором он советует прежде всего приобщиться и тогда уже делать операцию, а без этого операция не поможет. И вот лишь только больная прочитала батюшкино письмо, как в ней произошла перемена, и она немедленно потребовала священника, который как раз в это время соборовал одну больную. Поговорив немного со священником, причастие отложили до завтрашнего дня, так как в этот день она пила молоко. В день операции больная приобщилась. Операцию сделали благополучно; оказался громадный нарыв на почке. Больная уже стала поправляться, как вдруг от батюшки письмо: «Если больная ослабеет, то советую её причастить». Удивило нас это письмо, ведь она уже собиралась на выписку. И что же? Через несколько дней у неё сильно воспаляется здоровая почка, появляется отравление всего организма, делаются сильные уремические припадки. Она без сознания, пульс останавливается; врачи уже приговорили её к смерти. И тут ещё от батюшки письмо, где он советует пособоровать больную. И в этот же день больная чувствует себя лучше, начинается медленное выздоровление. Наконец, она совершенно выздоравливает». |
| Иной и жизни хорошей, и говорит убедительно, и в Писании сведущ; но нет в нём той силы благодатной, которая живёт нередко в простых, Богом отмеченных старцах. Возьмём для примера любую иноческую обитель, в которой имеются такие старцы. Сколько там есть иноков доброй и даже подвижнической жизни; есть иноки начитанные и, может быть, даже и с научным образованием, развитые умственно и духовно, с которыми приятно бывает поговорить, – но при этом, если у посетителя больная душа, если его мучает совесть, если его сердце томится и страдает от чего бы то ни было, – то он не найдёт у своих собеседников ответа на свои жгучие вопросы, да он и не откроет перед ними души своей, а пойдёт искать инока благодатного, который своей всепрощающей любовью обнимет его, как овцу заблудшую, своим смирением покорит его горделивый разум и своим простым, немудрым, но облагодатствованным словом разрешит все его недоумения и откроет ему слово жизни. Влияние такого человека безгранично; но нужно помнить, что обладают этим даром только приявшие помазание свыше. Потому в большую ошибку впадают те, которые обращаются за указаниями в своём жизненном пути ко всем без разбора, ибо «как может слепец слепца водити, не оба ли в яму впадут?» – говорит Писание. И вот мало-помалу Оптинская братия, никем не понуждаемая, стала относиться со своими душевными нуждами к прямому наследнику духовных дарований оптинского старчества, – о. Иосифу. Шамординская обитель во главе со своей настоятельницей также вручила себя его руководству (архим. Исаакий на вопрос настоятельницы – к кому им теперь относиться, ответил: «Как у нас в Оптиной один общий старец о. Иосиф, так и у вас он должен быть...»); а за ними потянулись и другие обители и миряне, и снова Оптина Пустынь засветила на всю Россию свой светочь старческого окормления. И дверь старческой келии по-прежнему была открыта для всех желающих, нуждающихся и ищущих духовного руководства, поддержки в искушениях и утешения в скорбях. После старца Амвросия осталось много неоконченных и запутанных дел, и батюшке о. |
| Теперь же при воспоминании о прошлом всегда удивляюсь, как милосердный Господь, по молитвам и благословению старцев Амвросия и Иосифа, указывал мне и хорошие места и облегчал тяжесть трудной военной жизни. Дивны дела Божии!». Рассказывает о себе госпожа Б. «Впервые приехала я в Оптину в 1898 г. и, быв у батюшки Иосифа, получила от него для прочтения книгу жизнеописания покойного старца Амвросия, составленную архимандритом Агапитом. Читая это прекрасное жизнеописание, я тем не менее смущалась некоторыми подробностями о шутках и прибаутках старца, находя, что нечего было о них писать. Прочтя книгу, я вернула её батюшке, не сказав ничего о своём впечатлении. Не успела я вернуться на гостиницу, как приходит ко мне одна монахиня и приносит от имени батюшки приложение к выше упомянутому жизнеописанию, где автор говорит, что до его слуха дошло, что многие светские люди смущаются описанными им подробностями о старце Амвросии и объясняет причины, побудившие его изложить эти подробности. До своего приезда в Оптину я много слышала об о. Клименте Зедергольме и, приехав в Оптину в том 1898 г., я захотела приобрести его жизнеописание, но всякий раз как я заходила в Оптинскую книжную лавку, что-то мешало мне исполнить это желание. Наступил день моего отъезда, я уже нарочно пошла, но лавка оказалась запертой. Я прошла в скит к батюшке Иосифу и не успела войти к нему, как он говорит: «А я тебе подарю книгу, у тебя её нет». И с этими словами велел принести келейнику книгу «Отец Климент Зедергольм ». В 1910 г., когда я уже жила в Оптиной, ко мне приехала гостить из М. генеральша К., богатая одинокая вдова. Она пошла к батюшке и, вернувшись от него, рассказала мне с некоторым удивлением, что батюшка прежде всего стал её спрашивать, хороша ли у неё прислуга и что надо остерегаться прислуги. Перед отъездом она снова была у батюшки, и он опять ей говорил всё о прислуге; и так настойчиво, что генеральша встревожилась и поспешила уехать домой. Не успела она вернуться в М., как узнала, что дворник её дома арестован, а её вызывают к судебному следователю. Оказалось, что в М. арестована была целая шайка грабителей, совершивших несколько убийств и грабежей, и у главаря шайки найден был список лиц, которых они ещё собирались ограбить, планы их квартир и сведения о них. В списке этом стояла и генеральша К., а сведения о ней были сообщены прислугой». |
| Особенно много он получал писем из монастырей, как женских, так и мужских. Эти письма, которые хранятся как драгоценное сокровище и которые, вероятно, со временем будут изданы Оптиной Пустынью, были также просты, сильны и мудры, как и слова его. Они проникнуты святоотеческим духом, дышат ангельской кротостью и богоподобным смирением Старца. Братский духовник В конце 1893 года заболел предсмертной болезнью скитоначальник и общебратский духовник иеросхимонах Анатолий. Тогда по общему выбору всей братии духовничество было передано старцу иеросхимонаху Иосифу. Да, это был вполне готовый светильник, до времени скрывавшийся под спудом. Он также просто и покорно, как и всё принимал, принял на себя и это великое и тяжелое пастырское служение, не ища своих, но яже ближняго. С полным доверием и сыновьей преданностью вручило ему оптинское братство в окормление свои души. Многие старшие иеромонахи давно уже, вместе с настоятелем, исповедовались у него; теперь же все устремились к сему дивному мужу и «никтоже отиде от него тощ и неисцелен». Приведём, как образчик духовного отношения истинного ученика к старцу нижеследующий отрывок из дневника одного внимающего себе инока. «Господи, благослови на пользу душе моей записывать слова старца моего, батюшки Иосифа, за его святые молитвы. Однажды батюшка мне сказал: внимай себе и будет с тебя. Ещё говорил, чтобы чаще себя укорять, во всём быть терпеливому и за всё находящее благодарить Бога. При этом старец в назидание рассказывал мне следующее: «Однажды один св. отец слышал, как нищий укорял себя. Время было зимнее, а он полунагой лежал на куче навоза, едва прикрытый рогожей и трясся от холода. Между тем он говаривал себе: сего ли не хочешь потерпеть, окаянный! Св. мученики не то терпели, – зиму нагие в темницах проводили, ноги забиты были в колодках; а ты ноги-то вот как протянул. Да ещё и рогожей покрыл». Рассказ этот принёс большую пользу душе моей. «Батюшка, – сказал я, – вот я очень побеждаюсь леностью, и знаю, что нехорошо, но снова побеждаюсь». |
| Иноки рассказывают, что он до того был углублён в молитву, что часто не замечал, когда они к нему подходили, и только на второй вопрос он приходил в себя. В служении он всегда был покоен и сосредоточен, не любил суетливой поспешности, ни вялой медлительности; возгласы говорил внятно. И вообще служение его производило умилительное чувство в молящихся. Во внутреннем управлении братиями он был очень мудр и соблюдал должную меру в строгости и в снисхождении, никогда не поступая ни в чём по одному наговору. Он не любил вообще часто перемещать монахов с одного послушания на другое, говоря, что на одном послушании скорее приучаются к терпению. Случалось, что старший на послушании приходил к начальнику жаловаться на подчинённого ему брата, прося его сменить. Батюшка спрашивал: «Что же он сделал?» «Да он мне наговорил грубостей». «Что же он тебе сказал, почему?» – допытывался старец и из рассказа разгорячившегося монаха оказывалось, что особенно основательной причины к перемещению брата не было, а старший действовал по страсти. В таких случаях начальник говорил жалобщику: «Поди, сам попробуй побыть на его месте; тогда узнаешь, что это легко, или нет». Но, конечно, не всегда одинаково поступал он, а когда требовала того справедливость; вообще же от находящихся в послушании он требовал беспрекословного повиновения и смирения. В делах хозяйственных у него были добрые и опытные помощники, которые много облегчали его заботы. Это были верные и преданные ему иноки, на которых он мог вполне положиться, тем более, что и они, как настоящие оптинские монахи, ничего не делали, не испросивши благословения своего начальника и старца. Но при всём этом, он никогда не слагал с себя забот и вникал во всё, памятуя, что должен отдать Господу ответ за вверенное ему дело. Так он не любил что-нибудь строить, или делать поправки без крайней нужды, находя это лишнею тратою. Однажды ему сказали, что в трапезной плохи полы и надо их переменить. Батюшка не сразу дал на это своё благословение, а велел хорошенько их осмотреть. Оказалось, что полы хотя и стары, но могут ещё простоять несколько лет. |
|
|
