| Вып. I. С. 90. 356. Помыслы ругающиеся, будто нас никто понять не может 102. Не верь помыслам, ругающимся над тобой: будто бы тебя никто понимать не может ради утонченного воспитания. Но, ведь, светское воспитание утончает человека лишь в лицемерии, в лукавстве, в хитрости и утонченной неискренности, но ни в чем добром. Добро христианское требует душевной и сердечной простоты, а не притворства, коих чужд мир светский, хотя и считает себя – будто бы он происходит от другого Адама, а не от общего Адама. Вып. I. С. 91. 357. Пост, особо на себя налагаемый, излишен, умеренное питание лучше всего для духовной жизни 103. В письме твоем есть прикровенная затея непостоянства и своеволия, – именно, не являться в некоторые дни за трапезой, ради поста. Подражай лучше преподобному Феодору Студиту , который ежедневно был за трапезой, но, между тем, был постник... Господь сказал: «научитесь от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим» (ср.: Мф. 11:29 ); а не сказал: поститеся, и обрящете покой душам. Пост похвален и нужен в свое время и в своем месте; лучше держись умеренного употребления пищи и пития, избегая сытости, коей признак – малое отягощение и, с другой стороны, излишнего и неумеренного воздержания. Обе крайности нехороши и вредны. Умеренность же и среднее из них делает человека более способным к духовному деланию. Вып. I. С. 92. 358. Неверие от искания славы земной, преимуществ, недовольства 103. Тебе прежде потребно и нужно обратить внимание на главную твою немощь – на неверие, часто тебя борющее, и на оное прежде всего ратовать... Господь говорит во Евангелии: како можете веровати, славу друг от друга приемлюще, славы же от Единого Бога не ищуще (ср.: Ин. 5:44 ). – Правда, в тебе нет грубого искания славы земной, но есть затаенное желание преимущества; и немощь эта обнаруживается завистью, неуступчивостью и настойчивостью до упрямства, недовольством, гневом и скорым смущением. Если, когда ты и решаешься презирать славу, то это сопровождается вместе и презорством в отношении некоторых людей, особенно, когда что-либо представится тебе мнимополезным, и захочешь сделать по-своему. |
| Кроме того, Христос в Своих словах ( Матф. 19, 4–9 ) обязанности супружеской жизни представляет настолько высокими и трудными, что Его ученики высказали готовность скорее обречь себя на безбрачную жизнь 8 . «О том же, будто безбрачие вообще выше брака, в изречениях Господа и намека нет» – говорит профессор А. Гусев 9 . Не в пользу того мнения, что Христос ставил девство выше брака, говорит и само слово «скопцы» (ενοχοι), которое Спаситель выбрал для обозначения девства, вместо слова «девственник» (παρθνος). Что Христос не ставил девства выше брака, показывает притча о девах ( Матф. 25 гл.), из которой видно, что заслуга дев состояла не в их девстве, а исключительно в их добрых делах. Следовательно, девство само по себе – «an sich» – выражаясь словами Канта – не имело в глазах Спасителя никакого нравственного значения, иначе девы, не взявшие с собою масла, не услышали бы грозного приговора: «не знаю вас»! Св. Иоанн Златоуст в своей беседе на слова апостола: «имуще же той же дух веры», говорит: «Девство без милостыни не могло довести даже до преддверия брачного чертога; а милостыня без девства привела питомцев своих с великою славою в царство, уготованное «прежде сложения мира». Те за то, что не оказывали щедрой милостыни, услышали: «отидите, не вем вас»; а эти, напоившие жаждущего и напитавшие алчущего Христа, хотя и не отличались девством, услышали: «приидите благословении Отца моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира» ( Матф. 25, 34 ); и весьма справедливо, потому что девственник и постник полезен только себе самому, а милостивый есть общая пристань обуреваемых, избавляет ближних от бедности и удовлетворяет нуждам других. Из добрых же дел те обыкновенно ценятся выше, которые служат на пользу другим» 10 . Даже а priori нельзя признать, что Христос ставил девство выше брака, потому что последствием девства является прекращенье рода человеческого, чего Христос не мог ставить в идеал человечеству. Без сомненья к Христу не применимы слова В. С. Соловьева : «Полагать же, что проповедь полового воздержания, хотя бы самая энергичная и успешная, может преждевременно прекратить физическое размножение человеческой породы и привести ее к гибели, есть мненье столь нелепое, что, по справедливости, следует усомниться в его искренности» 11 . Некоторые указывают на превосходство девства перед браком на том основании, что Христос не был женат. Так рассуждая, забывают, что Христос не был обыкновенным человеком 12 . Протопресвитер И. Л. Янышев говорить: «Спаситель же мира, как человек, был индивидумом, личностью в особенно глубоком смысле этого слова, не только в том смысле, что по духовно-физической человеческой природе своей принадлежал своей стране, народу, племени, роду и времени, но и более всего в том, что Его человечество было ипостасью соединено с Божеством для спасения всего человеческого рода, что Он был Богочеловеком» 13 . |
| Самый же вид и дело прелести заключается во вражеском участии в похоти внутренних чресл, по своему желанию, показывать вид духовного, вместо теплоты духовной наводя свое жжение, ... и побуждает признавать свою прелесть, как благодать действующую, но время и опыт и чувство обнаруживают его. Показывая же опасность второго, научает, говоря: ты же, когда безмолвствуешь, никогда не принимай, если что увидишь чувственно, или умно, вне или внутри, хотя бы то был образ Христа, или ангела, или вид святого, или свет, или огонь и прочее...» «Думают, что прелесть внешнему пению не примешивается: однако, несомненно, что во всем, в пении ли или в молитве, одинаково прелесть имеет место по неискусству делателей, как сказал св. Иоанн Лествичник : «Испытаем и рассмотрим и измерим: какая сладость происходит в нас при псалмопении от блудного беса и какая от духовных слов и от заключающейся в них благодати и силы». И еще: «Поя и молясь, наблюдай приходящую сладость, чтобы она не была растворена с отравою». Смотри же, не одинаково ли касается прелесть поющих, как и обучающихся молитвою; но так как не знающие умного делания одну только имеют заботу – окончить песненное правило; о помыслах же злых и кипении похоти не заботятся, то по этой причине они и не сознают, когда похоть сама по себе кипит и когда возбуждается вражеским участием, и не знают, как его избежать. Но, как говорит Писание, голоса врагов слышат и принимают удары от них, но кто враги и почему они нападают, того не знают... Поняв из этого, что не умное делание бывает причиной прелести, но одно наше самочинне и высокоумие, не следует нам избегать его; ибо оно не прелесть нам приносит, а, наоборот, открывает умные очи к различению и познанию прелести, которую никто не может понять вовеки, не обучившись этому священному умному деланию, хотя бы он был и превеликий постник и безмолвник». «Однако, – читаем мы в другом месте, – слыша о великом милосердии Божием к нам грешным, мы не должны самонадеянно и бесстрашно, без всякого смирения и посильного исполнения заповедей стремиться к этому умному священнодействию; но, разумея, что дерзость и отчаяние бывают от врага, решительно избегать и того, и другого; таким образом, тщательно изучая Свящ. |
| 353 По определению Вриенния, сосложение состоит в том, что помысел уступает страсти и соглашается с ней. А Корессий говорит, что сосложение бывает либо полным, либо неполным: полное подразумевает полное овладение умом и полное согласие воли и потому постоянно приводит ко греху. Обрати внимание, что прилог, сочетание, борьба и сосложение – это как бы четыре мысленные степени, или ступени, по которым душа, постепенно спускаясь вниз к вещественным предметам, ниспадает до совершения греха на деле, потому что от сосложения человек тотчас переходит к совершению греха на деле посредством тела. И если время, место и прочие обстоятельства благоприятствуют, то душа тотчас, как только совершится сосложение, устремляется и к совершению греха, как мы сказали. И поэтому божественный Иоанн Постник приводит в своих правилах только эти четыре степени, потому что, как правило, достаточно только их, чтобы низвергнуть душу в совершение греха посредством тела. Однако, если возникнет препятствие к осуществлению греха на деле, в душе появляются еще два других вида мысленного зла, один из которых называется пленением, а другой – страстью. Пленение, согласно св. Иоанну Лествичнику (Слово 15), есть некое насильственное и невольное увлечение сердца злым помыслом и продолжительное собеседование с ним (Ibid.). Это пленение и порабощение ума уничтожает доброе устроение души. Пленение судят иначе, когда оно случится во время молитвы (т. е., вероятно, менее строго, потому что душа тогда находится в духовном делании и не бездействует); и иначе, когда случится в другое время (т. е. более строго). Иначе пленение ума судят, когда оно бывает по отношению к предметам средним, или суетным, – не хорошим и не плохим; иначе, когда оно бывает по отношению к предметам дурным и злым (Слово 15) (Ioan. Climac. 15. 73//PG 88, 897А.). А страсть, согласно тому же Иоанну, – это тот дурной помысел, который гнездится в душе долгое время и от продолжительной привычки заставляет душу свыкнуться с ним, так что от этой привычки душа стремится к нему сама, по собственному произволению, а не насильно (там же) (Ibid.). Страсть, говорит Лествичник, либо врачуется соразмерным, т. е. долговременным, покаянием, либо, если не будет уврачевана покаянием, подвергнется наказанию в будущем (Ibid.//PG 88, 897В.) (читатель, обрати внимание на эти слова и всегда держи их в памяти). Св. Марк Подвижник также говорит, что страсть – это некое обращение и склонность ума к вредному, которая утвердилась в душе и с трудом уничтожается. Две эти степени, пленение и страсть, судя по всему, составляют мысленный грех, возникающий вслед за сосложением, о чем упоминает божественный Максим (Maximus Conf. De carit. II, 31//PG 90, 993C.). |
| В местности близ св. Иордана жил отшельник, по имени Феодор, скопец. Ему необходимо было отправиться в Константинополь, и он сел на корабль. Плавание по морю замедлилось, и пресной воды не хватило. Матросы и пассажиры пришли в большое уныние и отчаяние. Тогда отшельник встал, простер руки к небу, – к Богу, избавляющему от смерти души наши. Сотворив молитву и осенив море крестным знамением, он сказал матросам: «Благословен Господь! Почерпните воды сколько нужно!» Они наполнили все сосуды приятной водой из моря, и все прославили Бога. 174. Чудо низведения дождя, по молитве благочестивого кормчего. Отшельник авва Григорий рассказывал нам: уезжая из Византии, я сел на корабль. Вместе со мною на том же корабле один писец с женой отплыл на богомолье во св. Град. Хозяин корабля был человек богобоязненный и постник. Во время плавания слуги писца не жалея тратили воду. Среди моря воды не хватило, и настала для всех нас большая беда: жалкое это было зрелище! Женщины, дети, младенцы изнемогали от жажды и лежали, как мертвые. Среди такого бедствия мы пробыли три дня. Надежда на спасение исчезла... Тогда писец, не вынеся горя, извлек меч и порывался умертвить хозяина корабля и матросов. «Это они – виновники нашей гибели, так как не запаслись в достаточном количестве водою», – говорил он. Я начал его уговаривать: «Не делай этого. Будем лучше молиться Господу нашему Иисусу Христу, истинному Богу нашему, творящему великое и дивное, им же несть числа. Ты посмотри – и сам хозяин корабля уже третий день постится и молится». Писец пришел в себя и успокоился. На четвертый день, около шести часов, хозяин вдруг встал и закричал громким голосом: «Слава тебе, Христе Боже наш!» – так , что мы вздрогнули от его крика. «Растяните кожи!» – сказал он. Лишь только положили кожи, внезапно облако явилось над кораблем, и пошел проливной дождь, пока не удовлетворена потребность в воде. При этом вот что особенно поразительно в чуде: корабль несся по ветру, и облако шло за ним, и дождь падал только на корабль. 175. Об императоре Зеноне – и его сострадательности. |
| Обе части «Номоканона» были рано переведены на слав. язык, сохранились в древнейшей рус. Устюжской кормчей книге XIII-XIV вв. ( Максимович К. А. «Закон судный людемъ»: Источниковедение и лингвист. аспекты исслед. слав. юрид. памятника. М., 2004. С. 146-147). Порядок частей в слав. переводе обратный: сначала помещен «Девтероканонарий», за ним следует «Протоканонарий». Подобное расположение материала известно также в греч. рукописи Monac. reg. 498. «Епитимийные каноны» (CPG, N 7560). Известно неск. вариантов этого сборника. Все они составлены различными канонистами в Византии и содержат, вероятно, лишь общее ядро правил, принадлежащих И. П. Серия A «Правила для монахинь и епитимии для каждого греха» (ιδασκαλα μοναζουσν κα πιτμια κστου μαρτματος) издана Pitra. Analecta Sacra. Vol. 4. P. 416-435 (PG. 31. Col. 1305-1309) по кодексам Coislin. gr. 363 (XIII в.), 1318. Л. 26 и 363. Л. 67. Собрание насчитывает 51 правило, из к-рых 1-е представляет собой обширное предисловие. Правила содержат аскетические предписания, изредка также епитимии за их нарушения. В рукописи И. П. назван автором этой серии; он же приписывает составление этих правил свт. Василию Великому. Серия составляет 2-ю ч. канонов И. П. Серия B ( Νηκ δημος Αϒιορε της. Βιβλον. Βενετια, 1794. Σ. 157-201; Χριστοφ ρος, μον. Κανονικν. Κωνσταντινουπλει, 1800. Σ. 312-325) включает каноны, приписываемые И. П., к-рые вошли в состав сборников в 34 титулах Матфея Властаря (XIV в.). Во многом совпадают с канонами серии A. Серия С ( Ρ λλης, Ποτλ ς. Σνταγμα. Τ. 4 Σ. 432-445; PG. 88. Col. 1932-1936) объединяет каноны, приписанные И. П. Матфеем Властарем. Они включены в сборник Матфея Властаря как дополнение, но их текст противоречит канонам, собранным Властарем в основных титулах сборника. Каноны распределены по грехам, соответствующим 3 частям души: «разумной» (λογιστικν μρος), «страстной» (πιθυμητικν μρος) и «яростной» (θυμικν μρος). Это разделение души, восходящее к античной философии стоиков, в христ. традиции было впервые использовано в послании еп. Литоию Мелитинскому свт. Григорием Нисским (383) для классификации грехов. Однако у Матфея Властаря список грехов гораздо более подробный, чем у Григория Нисского. |
| Такая свободная точка зрения на способ разрешения не только способствовала разнообразному совершению исповеди в последующем, но лишала рассматриваемый устав известной доли его авторитетности в литургическом отношении. Такой результат, как мы видели, скоро сказался даже на этом самом уставе, вне всяких важных внешних изменений в его тексте. Другой и более серьезный недостаток – это замечательная пространность молитвенного состава, рекомендуемого данным уставом при совершении исповеди. Если в данном случае духовник мало что мог возразить против чтения шести псалмов, положенных пред исповедью и уместных для большего возбуждения покаянного настроения исповедника, то относительно необходимости тех пяти молитв, которые положены здесь по чтении разрешительной формулы, он не мог не задавать себе вопроса. По крайней мере, со стороны своего содержания, данные молитвы очень мало уместны в отведенном для них автором месте. Тот и другой недостаток, однако, едва ли зависели исключительно от самого составителя. Скорее всего, поводом к ним были те внешние условия, которые сопровождали издание в свет трактуемого устава, и именно дело было так: Иоанн Постник не сочинил в собственном смысле слова изданного им устава, а составил его, т. е., в известной степени пользовался уже готовым материалом. На это указывает самое надписание устава: «κολουθα συνταγεσα...» Это пользование готовым материалом в особенности приложимо к чисто литургическому – молитвенному – элементу его труда. Подтверждение тому – самая множественность входящих сюда молитв, которых во всем встречаемом здесь составе, более чем очевидно, Постнику не было никакой необходимости составлять вновь. Материал этот, как доказывает знакомство с древнейшими евхологиями, не был сгруппирован в одно целое, но был разбросан по евхологиям в самых разнообразных комбинациях. Так было в силу того несомненного факта, что в одних местах отдавалось предпочтение одним молитвам, в других же – другим, но в том и другом случае – как составным элементам исповедного чина. |
| Нищий каждый день беден, между тем он каждый день хочет есть-пить, ему нужна одежда, обувь, которая изнашивается, нужно за квартиру платить, а взять негде, – поневоле он должен каждый день просить у тебя, и неотступно, милостыни, потому что другие не подают ему. И раздражаться на нищих есть безумие, жестокосердие непростительное. Доколе следовать нам самолюбивым движениям нашего сердца? В даровании первым людям заповеди о невкушении от запрещенного древа Господь является великим, благим, премудрым, праведным [ Быт. 2, 16– 17 ]. Заповедь – не есть – дана была как опыт послушания первых людей своему Творцу, потребность которого они и сами чувствовали, потому что облагодетельствованный от кого- либо непременно хочет и со своей стороны принести своему благодетелю какую-либо жертву, которая свидетельствовала бы о чувстве признательности и любви к благодетелю, и если нет случая принести эти жертвы, то чувствует себя недовольным одолженным (нет взаимности), и так как душа человеческая есть сила, то таким опытом души первых людей должны были испытать свои силы, разум, чувства и свободу и утвердиться в любви своей к Творцу в добродетели, в исполнении заповедей Его, потому что, чтобы действовать по известному направлению, нужен навык. (Постник и пьяница, картежник, табакур.) Всякая добродетель и всякий порок возрастают и утверждаются навыком от более или менее ч долговременного действия в известном круге деятельности (чиновник, поступивший на какую-либо службу, не вдруг привыкает действовать во всем правильно, а требуется время и время, чтобы привыкнуть действовать по известной методе, существующей в том ведомстве). Итак, говорю, душа человеческая есть сила, или совокупность трех сил: разумной, чувствовательной и деятельной. Эту силу, или эти силы надобно было ввести в действие для того, чтобы они приносили соответствующие плоды: таланты были даны – надо было пустить их в дело: разум должен был убедить к беспрекословному исполнению такой легкой заповеди (как берег Творец Свое разумное создание, даровав ему такую легкую заповедь) Творца; чувство долженствовало быть проникнуто благодарностию к Благодетелю и желать пламенно выразить свою признательность Ему исполнением Его заповеди, чтобы заслужить большие благодеяния; воля должна была порываться, устремляться к исполнению повеления Творческого и не отступать от исполнения его, какие бы препятствия ни случились, ибо при препятствиях к исполнению завещания любимого лица жар любви к нему еще более усиливается и любящий стремится исполнить его с пожертвованием собственною безопасностию и даже жизнию (мученики, апостолы). |
| Но мы имеем в виду историческую критику в тесном смысле, направляемую, во-первых, к решению вопроса: к какому времени относится данный памятник по внутренним его признакам, и, во-вторых, в какой генетической последовательности должны быть установлены с этой точки зрения сравниваемые однородные памятники?.. Краеугольным так сказать камнем всего построения истории чинопоследования исповеди в греч. церкви от X по XV вв. в книге г. Алмазова положены следующие два тезиса: 1) « Иоанн Постник не сочинял в собственном смысле слова изданного им устава, а составил его, т.е. в известной степени пользовался уже готовым материалом. На это указывает самое надписание устава κολουϑα συνταγεσα… (стр. 85). 2) Эта пространнейшая редакция Постникова устава исповеди есть не только древнейшая, но и основная: все прочие доселе известные редакции сего устава относятся к ней, как производные из нее, как ее сокращения. Оба тезиса автор слегка пытается обосновать а) древностью списка означенной редакции и б) сравнительным анализом ее содержания с содержанием прочих редакций. По нашему мнению, как оба тезиса, так и их основания не выдерживают исторической критики. Так, что касается ссылки автора на сравнительную древность списка этой редакции, то – как выше уже было заявлено нами – таковая ссылка в настоящее время не имеет силы: древнейшим списком Постникова устава служить Мюнхенский X в., содержащий краткое чинопоследование. Краткое же чинопоследование исповеди содержит и древнейший славянский (Румянцевский) перевод Постникова устава. Грузинский номоканон св. Евфимия первой четверти XI века опять содержит краткую редакцию Постникова устава 12 . В свое время, т.е. в 1874 году проф. М.И. Горчаков, на авторитет которого между прочим ссылается г. Алмазов, имел право утверждать, что пространная редакция Постникова устава есть древнейшая. В настоящее же время она должна уступить свое место более ее древним. В защиту древности, даже принадлежности самому И. Постнику пространной редакции автор указывает на ее заглавие. |
| Думают, что прелесть внешнему пению не примешивается: однако, несомненно, что во всем, в пении ли или в молитве, одинаково прелесть имеет место по не искусству делателей, как сказал св. Иоанн Лествичник : «Испытаем и рассмотрим и измерим: какая сладость происходит в нас при псалмопении от блудного беса и какая от духовных слов и от заключающейся в них благодати и силы». И еще: «Поя и молясь, наблюдай приходящую сладость, чтобы она не была растворена с отравою». Смотри же, не одинаково ли касается прелесть поющих, как и обучающихся молитве; но так как не знающие умного делания одну только имеют заботу – окончить песенное правило; о помыслах же злых и кипении похоти не заботятся, то по этой причине они и не сознают, когда похоть сама по себе кипит и когда возбуждается к сладострастию вражеским участием, и не знают, как его избежать. Но, как говорит Писание, голоса врагов слышат и принимают удары от них, но кто враги и почему они нападают, того не знают, хотя и на хребте их, лучше же сказать, на лице делают грешницы беззаконие. Поняв из этого, что не умное делание бывает причиной прелести, но одно наше самомнение и высокоумие, не следует нам избегать его: ибо оно не прелесть нам приносит, а, наоборот, открывает умные очи к различению и познанию прелести, которую никто не может понять вовеки, не обучившись этому священному умному деланию, хотя бы он был и превеликий постник и безмолвник. Полезно же знать делателям и о том, то если когда-нибудь теплота, поднявшись от чресл, сама по себе, без помыслов блудных, и дойдет до сердца, не должно ужасаться этому, ни малодушествовать, но только одним изволением и умом отвращаться от нее и, как непотребную, прогонять обратно. Но если кто примет ее или помыслит как благодатную – прельстится. Самое же необманчивое действие для новоначальных в молитве заключается в том, чтобы в сердце начинать умную молитву и в сердце кончать так, чтобы уму покрываться в глубине сердечной, а не в похотной части, – сказал св. патриарх Каллист. Больше же всего должно наблюдать с самого начала, чтобы внимание в час молитвы не находилось на половине сердца, тем более ниже сердца, но сверху, глубину внутренности сердца да хранит ум. |
|
|
