| И таких «близких» домов Владыка посетил немало. Цель всех этих хождений по частным домам заключалась не в одних только панихидах и молебнах, но и в духовном утешении, которое святитель приносил людям. А утешение было большое. За трапезой Владыка расспросит, кто как живет, и расскажет что-либо интересное из духовной жизни. Если заметит неправости, исправит. Все это, как доброе семя, падало на ниву людскую и вносило умиротворение и приносило богатые плоды духа. Любил он народ, и ради любви к нему он не считался ни с расстоянием, ни с палящим солнцем, ни с зимней стужей, ни пыльною дорогой, ни грязью, ни дождем. Только бы успеть принести людям любовь и добро. Литературная деятельность Наряду с обще-епархиальными делами святитель занимался и литературной деятельностью. В его келии стояли ящички с многотысячными карточкам и еще не обработанного материала по церковной истории, по агиологии, подвижникам благочестия и т. п. Они как бы манили его и звали к себе на помощь. И святитель откликнулся. В 1946 году он приступил к литературным трудам. Нашлись местные и приезжие люди, изъявившие свое согласие быть его техническими работниками в научных трудах. Работа закипела бурным потоком. Помощницы разбирали и систематизировали исторический материал, а Владыка вносил известные коррективы и в целом руководил работой. Основной упор был сделан на биографии русских архиереев периода с 1897 по 1947 годы. Вчерне эта работа была закончена к концу 1947 года и предоставлена в Московскую духовную академию проф.-прот. Савицкому и в Священный Синод. Труд был признан полезным как справочник. Тогда же проф.-прот. Савицкий высказал свое пожелание автору, чтобы он этот труд расширил и, наряду с краткими биографиями, поместил литературные труды того или иного архиерея и подал бы работу в академию в качестве научного труда. Это дало повод святителю углубить свою работу и подготавливать ее к академическому изданию. И пока собирался материал и обрабатывались разные периодические издания, Владыка в начале 1948 года выпустил свой труд в сокращении для нужд Московской Патриархии, а сам продолжил другие работы, как-то «Святая и боголюбивая Русь». «Небесная помощь людям» и др. |
| Как об этом событии с ним было открыто во сне нищей Наташе, постоянной молитвеннице в храме, очень любившей своего батюшку, страшно огорчившейся его отъездом и кричавшей, что она не пустит его, что вымолит его у Бога. Как она молилась Богу – неизвестно, но только во сне она видит свой храм с раскрытыми дверями и Ангелов, расстилающих ковры от царских врат иконостаса к выходу. На вопрос ее – «что это?» – они ответили ей: «отец МАНУИЛ уезжает, но он очень скоро вернется». Так и случилось – он вновь вернулся в Ленинград. Не посвящая верующих в подробности и характер своего пребывания в северной столице, поведал Владыка о том, как в сослужении десятков священнослужителей – иереев, диаконов и иподиаконов совершал он божественные службы, какое множество народа было на служениях его в храмах, как ловилось каждое его слово, каждое движение глаз и руки и как Милосердный Господь, дабы не возгордился он, одернул его и послал ему тяжелое испытание, а затем и наш град жестоковыйный. И от такой высоты величия, – волею Божией, Промысляющий о его спасении, – поставлен он был в такое положение, когда, за отсутствием живой силы, он иногда должен был сам и облачаться. Покорный Промыслу, он все это, с Божией помощью, нес благодушно и смиренно. Долго беседовал в последний раз с детьми своими Владыка, уча их познавать Промыслительную волю Всевышнего во всех случаях жизни, смиренно повинуясь ей с упованием на Него. Западали слова его в скорбные сердца слушающих, смягчалась понемногу острота горечи разлуки и оставалась тихая скорбь, умиленная благодарность Господу за посланного, хотя и на краткое время, отца – архипастыря и теплая любовь к последнему, переполнявшая сердца. Окончил он свое слово и под общий плач собравшихся начал прощаться с ними. В это время певчие тихо запели «НЫНЕ ОТПУЩАЕШИ», и так тихо, тихо... И повторили они это несколько раз, пока не закончилось прощание. Лишь впоследствии от уставщицы мы узнали, что это было сделано по распоряжению Владыки. «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром...» Поистине верный раб отпускался с миром, а души остающихся тонули в мраке скорби о том, кого имели, кого любили, но кого непрестанно огорчали окаменением сердца своего, а теперь теряли, теряли навсегда... |
| Летом 194 9 года святитель поселился в местечке Явас, недалеко от города Потьмы Мордовской АССР. Здесь ему пришлось снять духовное платье и надеть светский костюм. Жил он уже не в отдельной келье, а в общем бараке со всеми заключенными. В нарах, где люди отдыхали в ночное время, кишели клопы, от которых не было спасения ни днем, ни ночью. Просыпаясь, заключенные давили их без конца, но и это им не помогало. Едва только они засыпали, как новые полки клопов яростно нападали на спящих и тянули своими хоботками рабочую кровь. Почти все заключенные изнывали от неугомонных паразитов. Один только архиепископ МАНУИЛ был свободен от их посягательств. Он, оказывается, после ряда беспокойных ночей, заключил с ними «союз о ненападении» друг на друга: «Вы, – сказал Владыка им, – не переступайте вот этой границы, а я не буду вас убивать, за нарушение – наказание». И клопы как будто бы услышали его голос и не посмели переступать той черты, которую указал им святитель. – Вот это чудо! – заявил ему как-то раз его сосед, когда тот увидал покорных паразитов владычному слову. Труд святителя был разнообразный. Вначале он обучался плесть рыболовные сети, а затем, как честный и аккуратный человек, был определен в каптерку принимать и выдавать заключенным посылки. Должность каптера была тем хороша, что она давала возможность святителю быть отчасти изолированным от буйного общества, а самое главное – заниматься благотворением. Посылки от своих духовных чад он получал ежемесячно, и все, что было самое лучшее и нужное, Владыка тайным образом отдавал нуждавшимся и больным. В некоторых случаях он даже выручал из беды работников санчасти, доставляя им необходимые медикаменты и нужные для тяжело больных продукты питания. Неизменным его другом в каптерке был беспризорный кот «Васька», приходивший к нему рано утром не только за лакомством, но и поласкаться на его коленях и спеть ему свои печальные песни. Они как будто бы друг друга понимали в своей нелегкой доле и радовали друг друга взаимностью. И, когда котик погиб, святитель не мог удержаться от слез – так жалко было ему своего друга. |
| Около кровати столик, на нем блюдо с песком, догорает свеча – это неслышно звучит молитва за чью-то мятущуюся, скорбную душу. У изголовья образ мученика МАНУИЛА и зажжена лампада... Много икон... Но какая легкость в их распределении: они не теснят друг друга и каждая говорит стоящему перед ней – свое, особенное. Даже этот коврик на стене так гармонирует с окружающей святыней. Он монастырской работы, на черном темном поле такие прелестные разнообразные букетики полевых цветов! Он очень любил цветы и детски радовался красоте их и премудрости Сотворившего их; любил птиц и животных. Одним из удовольствий его в минуты отдыха было собственноручное кормление кур, несколько штук, которых подарили ему верующие. Трогательно было видеть Владыку, окруженного своими пернатыми друзьями, доверчиво жавшимися к нему. Все приходившие к Владыке посетители, получив его благословение, высказывали ему свои нужды, горести и немощи и все получали ободрение, утешение, все встречали ласковое, заботливое, чисто отеческое внимание и сочувствие, заставлявшие Владыку, движимого желанием дать утешение страждущим, забывать о времени, пище, питье и отдыхе. В пище и одежде своей Владыка был крайне прост: кушал он очень мало, а иногда – за множеством дел – проводил дни почти ничего не вкушая. Подрясники его были старенькие и заплатанные, и верующие, старавшиеся сделать Владыке что-либо получше из носильного домашнего платья, часто узнавали, что новое он отдавал нуждающимся, сам оставаясь опять ни с чем. Близко знавшие Владыку удивлялись необыкновенной бережливости его. Он, не жалея раздававший все, что имел, – был вместе с тем удивительно бережлив во всем. У него ничего не пропадало даром. Он аккуратно собирал скорлупки от яиц, чтобы использовать их курам на корм, заменяющий известь. Он бережно собирал веревочки, бумагу, следя за тем, чтобы все использовалось целесообразно. Даже обрывки старых конвертов, за отсутствием бумаги, он использовал для записи пришедших в голову мыслей или на запись необходимых дел или поручений и заметок. И на столе его лежали стопочки аккуратно нарезанных маленьких листиков бумаги (обложки тетрадей, конвертов и т. п.). |
| «Нет, дорогой батюшка, – ответил еп. Мануил, – согласиться с тем, что предлагает мне митр. Иосиф, я не могу. Это претит моему внутреннему убеждению. Я – представитель «соловецкого» епископата. Все мы единогласно и единодушно в количестве 17 человек, под председательством архиепископа Илариона, клятвой скрепили себя не отделяться от митрополита Сергия, хранить церковное единство и не присоединяться ни к какой группе раздорников. Мне поручено «соловецким» епископатом доложить о всем этом митрополиту Сергию. Я давал клятву, и нарушать ее не собираюсь. К тому же, я считаю дело митр. Иосифа вздорным, не отвечающим ни церковным, ни монашеским идеалам. Передай ему, что ни за ним, ни за еп. Димитрием я не пойду. Я – монах и потому оказываю послушание своей законной церковной власти в лице митрополита СЕРГИЯ!» Этим и закончилась беседа между иеромонахом и епископом, продолжавшаяся около двух часов. Владыка вежливо извинился и вышел на улицу, а иеромонах остался в своей ветхой лачужке с ветхими думами, вызванными только что закончившимся неудачным разговором. Он воочию убедился, что склонить на свою строну Епископа МАНУИЛА невозможно и бесполезно. О своей беседе он доложил митр. Иосифу, а последний сообщил своим викариям. Весть была довольно печальной. То, на что так рассчитывали и на что надеялись вожди раскола, потерпело полную неудачу. Но и после этого они долго не могли еще согласиться с тем фактом, что Епископ МАНУИЛ не пошел с ними и не разделил их участи. Еп. Димитрий, когда услышал об этом печальном для него факте, с болью в сердце сказал: «Я не могу поверить, чтобы епископ Мануил был не с нами!» Но когда убедился, что это именно так, тогда он, как бы в недоумении и о совершившемся, промолвил: «Неужели и этот высокий столп Православия пал?» Отмежевание Епископа МАНУИЛА от участия в разделении не только приводило в недоумение иосифлянских епископов, но и вносило в сердца их известного рода беспокойство за дальнейший успех своего дела. Ведь так еще недавно они говорили народу, что скоро возвратится Епископ МАНУИЛ и тогда он укажет, за кем идти. А говорили они так потому, что глубоко были уверены, что он будет во всем согласен с ними. Теперь же все получилось наоборот: Преосвященный МАНУИЛ стал на сторону митр. Сергия и тем самым указал, чье дело он признает правым. Становилось ясно, что он будет призывать ленинградскую паству идти за митр. Сергием, а не за митр. Иосифом. |
| Святитель, как советовал ему Патриарх, в мае 1955 года подал заявление Генеральному Прокурору о пересмотре дела. Впрочем, и здесь было мало надежд на благой исход. «Верю ли я в возможность своего освобождения? – писал он своему келейнику. – Не очень, но, в случае отказа, намерен подавать новое заявление в другое высшее учреждение. И не скрою от тебя – тогда я буду ждать своего вызова в Москву на переследствие. Все это сопряжено с запретом на посылки, передачи, свидания, переписку. Но и на этот путь я уже готовлю себя» 157 . Дни ожидания были непередаваемо тяжки и изнурительны для души. Иногда шелест ропота доходил до тайников его сердца и тень уныния проскальзывала мимо него. Он боролся и старался гнать от себя страшную болезнь «Утро» (уныние + тоска + ропот + отчаяние) 158 . Иногда у святителя возникал тяжелый помысл: ну настало ли время полного отхождения от своих близких, отхождения на молчание, т. е. на прекращение переписки и полной разобщенности. И снова возвращался к горькой мысли о Патриархе. «На кого и на что мне рассчитывать? – излагал он свои скорби келейнику. – На Господа Бога моего и тебя, а дед нужен только как primus oficial, которому воздается честь по его сану. И все. Скорби мои о нем и о себе через него Неизмеримы, тяжки и неповторимы. Сам Господь нас рассудит. Ведь сумел он выхлопотать Вениамина из Сибири и быстро поставить в Саратов. Я приготовил себя ко всем ударам судьбы моей горькой» 159 . Переживания душевные настолько были тяжелыми, что святитель допустил мысль о Богооставленности. Казалось, непроглядная тьма опустилась в его сердце и скрыла от его взора все светлое, радостное. «Сейчас кроме страданий, – писал святитель, – у меня уже ничего не осталось, и по всему, что окружает меня здесь и в Москве, я осмеливаюсь произнести ужасные слова – об оставлении меня Господом. Это чувствуется во всех неудачах и разных препонах, попущением Божиим слагающихся вокруг меня. Был бы рад, если ошибаюсь,... но пойми... черная ночь душевных страданий, невидимых для нас, окружает меня, впереди – безотрадные дали. Никогда я не был меланхоликом и сейчас не желал бы носить такую кличку, но пойми, вот уже столько времени ни один луч надежды на улучшение не проникал в мое истерзанное сердце. Иногда он пробегал мимо меня... и все» 160 . |
| ПОМНИ чаще о своем внешнем и внутреннем ничтожестве – и это будет тебе оградой во время искушений. ЧАЩЕ НАПОМИНАЙ СЕБЕ, что... лучше захотеть страдать с народом Божиим, нежели иметь временные греховные наслаждения. (Квр. XI:25). Когда душа изнемогает от болезней и скорбей, – помни, что Господь дает утомленному силу, а изнемогающему дарует крепость ( Исх. 40, 29 ), и посему воззови ко Господу – и Он услышит тя ( Ис. 37: 17 ). Как возгревать дух и как его сохранишь в таком настроении: Бодрствуй, молись и трезвися и дела добрые содевай – и будет тебе благо. (Икос 1-й ВОСПРЯНИ душа моя! Не допускай в себе расслабления. «...Прежде мужеством преисполненная, душе моя, ныне унынием и тоскою ослабшая, воспались воспоминанием прежней ревности и острым орудием возбуди себя от расслабления» (Из «Покаянного канона епископа» А. М.). Это и есть «возгревание души». И остается одна забота – как ее сохранить. ПОМЫШЛЕНИЕ О СМЕРТИ. Первый предел мудрости – помышление о смерти, ибо помнящий непрестанно о смерти никогда не захочет грешить. Сборн. аскет, писан., стр. 154, п. 2. 4 сентября 1958 года. Внимание святителя было, как видим, сосредоточено на преуспеянии в дальнейшем, на пробуждении решимости делать, на молчании и на памяти о Суде и смерти. И следует сказать, что Владыка все эти напоминания, если не полностью, то, во всяком случае, большую часть выполнял в последующие дни своей жизни. К концу 1958 года была закончена перепечатка «Каталога», и вместе с «Хронологией архиерейских хиротоний» и «Топографией архиерейских кафедр» Каталог был представлен в Московскую духовную академию на соискание ученой степени кандидата богословия. А в феврале 1959 года святитель вручил Патриарху «Каталог» в шести книгах и «Альбом русских архиереев». Непрестанный труд и разные непредвиденные скорбные обстоятельства подточили здоровье Владыки. Стали повторяться сердечные приступы, и к концу Великого Поста 1959 года святитель слег в постель. Но вскоре поправился. Еще не пришло время его отшествия. Одной из его духовных чад было открыто, что исход его наступит на 85-м году жизни. |
| Сергия?» – они ответили, что и с ним порвут всякое общение и отойдут от него. Это уже был верх их заблуждения. Ясно, что при таком упорстве с их стороны продолжать собеседование было бесполезным, и Епископ, распрощавшись, со скорбью в сердце покинул собрание. Ему больно было видеть, как недавно бывшие его друзья и сомолитвенники отстаивают неправое дело и коснеют в своем заблуждении. Оставшиеся же представители иосифлян окончательно убедились, что Епископ МАНУИЛ действительно не с ними, и у них сложилось о нем впечатление, что он, якобы, стал не тем, кем был раньше, и изменил Православию. С такими мыслями они и покинули митрополичьи покои. Прошла третья ночь. Наступило утро 1 мая н. ст. – четвертый день пребывания в Ленинграде. События церковные раскрывались своим чередом. Те, кто принимал участие на вечернем собеседовании, не остались молчаливыми: они старались распространять свои мнения и впечатления среди окружающих. Это обстоятельство наперед предвидел Епископ и, конечно, как опытный страж, предпринял все соответствующие меры к разрушению подобных замыслов. Вечером в Очаковском подворье после вечернего богослужения он обратился к верующим с поучением. Беседа Епископа МАНУИЛА была направлена, с одной стороны, к упразднению недоумений, возникших среди ленинградской паствы относительно чистоты Православия, виновниками которых были священнослужители разделения, а с другой – к раскрытию печальных сторон и опасностей, вносимых в церковную жизнь иосифлянским расколом. Епископ не только защищался, но и наступал. Он приводил людям такие факты, которые убедительно доказывали всю неправоту и нечистоплотность иосифлянских епископов и священнослужителей. Первая неправота, которую допустили они в своих действиях, состояла в поспешности отделения от своего первоиерарха. Она привела к печальным явлениям в жизни: к озлоблению, к вражде и семейным нестроениям. Вторая неправда и в то же самое время их нечистоплотность выразилась в ложном способе распространения иосифлянства и в насильственном удержании людей в расколе. |
| И когда он закончил свою речь и верующие почувствовали свою вину, он употребил необычайный прием, подсказанный ему его сердцем. «Поскольку вы огорчили своего архипастыря, – вырвалось у него из груди, – то сейчас же просите прощения и благословения у Владыки. А ты, святитель, – воззвал он к архипастырю, – выходи и принимай покаяние у народа». Владыка вышел из алтаря, взял свой архипастырский жезл и мирно стал благословлять народ, со слезами на глазах подходивший к нему и просивший у него прощения. Настоятель был страшно потрясен, на его лице отображалась внутренняя подавленность. Возвратившись к себе домой, он, не раздеваясь, упал на кровать и горько зарыдал. Да, ему было тяжело. – Зачем Владыка так поступил со мной? – обливаясь слезами, говорил настоятель. – Зачем, зачем? – повторял он. Но никто не отвечал на вопли его души. Это были минуты испытаний и страданий. Долго еще повторял он те же слова, пока, наконец, утомленный скорбью, не погрузился в глубокий, благодатный сон... На следующий день Владыка на попутной машине прибыл в Локомотив. Там совершил всенощную, а утром – освящение храма и литургию. В Локомотиве обошлось без приключений. Вечером на поезде Владыка отбыл к себе в Чкалов. Хорошо помнится ноябрь 1945 года. Выпал первый снег. На улице становилось прохладно. Все как будто бы предвозвещало приближение зимы. Владыке предстояла новая поездка в Георгиевку для освящения храма. После праздника Покрова Божией Матери святитель, его келейник, диакон и два мальчика снарядились в путь. А путь был нелегкий. До Георгиевки надо было добираться поездом и на лошадях. Вечером в один из холодных осенних дней Владыка со своей свитой погрузился в пригородный поезд и тронулся в путь. В вагоне было тесно и душно. Люди со своими пожитками расположились, кто как мог: кто сидел на лавочке, а кто просто растянулся на полу вагона и дремал. Пройти к выходу было почти невозможно. Поезд двигался очень медленно. Уже глубокой ночью прибыли на станцию Ново-Сергиевка. Заночевали. А утром, закутавшись в тулупы, на двух телегах отправились в путь. |
| Насколько правильно и непогрешительно это истолкование сна, не берусь судить сейчас, но оно провиденциально и веет от него тем мистицизмом, который смиряет меня, в страхе пребывающего от ответственности своей перед Церковью и людьми. «В своем письме Вы просили меня истолковать Ваш сон, виденный под великий праздник Благовещения. Конечно, сон этот будет истолкован не мною, но тем, кто считает Ваше положение трудным, кто молился о Вас св. Ф. М. и просил его помощи Вам. Почему он о Вас молился, почему у него явилось желание помочь Вам, я не знаю, об этом надо спросить его. Он считает, что Вам надо бы улучшить свои отношения с Патриархом Алексием, так как он первый навстречу Вам не пойдет, но ждет от Вас первого шага... Затрудняясь найти к этому пути, он обратился с просьбой к святителю Ф. М. дать Вам указания, как это сделать. Он ждал исполнения своей просьбы и теперь видит, что она исполнена и что сон, виденный Вами, дает исчерпывающие указания для Вашего примирения с ним. Святитель Ф. М. находит, что оно необходимо, что его надо сделать как можно скорее, так как в противном случае Ваше положение будет и затруднительным и очень тяжелым. Вы видели себя в помещении Патриархии около распахнутых дверей первого зала и т. д. Прием был оказан подчеркнуто официальный, по-видимому, Вам хотели этим дать почувствовать его холодность. Незнакомый человек, спутник, помогающий Вам идти по пути Вашего архиерейского служения – святитель Ф. М. Дальше. Ваши больные ноги, беспомощность при продвижении вперед могут указывать на Ваши ссылки и те трудности, которые их сопровождали. Но значение их может быть двойное – и то, которое придали им. Вы, – Ваши ошибки, колебания, слабость и прочее. Вы не видели ни одного лампадного огонька, ни электрического света, – никто не оказал Вам своей помощи на этом тяжелом и мучительном пути – ни духовная, ни светская власть. Патриарх Алексий, Словами Иисуса сына Сирахова, перечислил Вам все Ваши прегрешения пред ним, давние и ветхие как Библия ... Вот почему Вы не видели во сне столовую Патриарха – помещение Священного Синода, куда Вас некогда вызывал Патриарх Сергий, разбирая жалобу на Вас, поданную Патриархом Алексием. |
|
|
