| Весьма показательна также политическая позиция, которую твердо занял такой признанный вождь исихастов, как Григорий Палама . Именно стремление сохранить верность православию позволило ему, как говорит И. Мейендорф , «принять по отношению к завоевателям туркам относительно примирительную позицию – в той мере, в какой они предоставляли христианам религиозную свободу. Будучи психологически готов принять падение Византийского государства, он был далек от того, чтобы занять по отношению к нему чисто фаталистическую позицию: пока это государство существовало, надо было его поддерживать и защищать его единство и его традиционное православие» 22 . Коротко, эта позиция сводилась к следующему: предпочитать то, что меньше угрожало православию, и защищать тех, кто защищал православие. Практически в то время это означало: считать турок меньшим злом, чем латиняне, и поддерживать Кантакузина, которому Григорий и оставался открыто верен до самого конца. Именно за «кантакузинизм» он почти четыре года просидел в тюрьме, три года дожидался возможности занять свою кафедру в Салониках и испытал много других невзгод. С течением времени отставной император-монах Кантакузин не терял, а напротив, увеличивал свой общественный вес, посвятив себя литературной деятельности. В четырех талантливых исторических книгах он оправдывал свою прошлую политическую деятельность, в богословских трудах – защищал и пропагандировал взгляды Паламы. В словах Филофея о росте его авторитета, по-видимому, есть доля правды: «И тогда (т. е. до отречения. – Г. П.) подданные и подчиненные чтили его как своего властелина, [хотя] может быть и не все искренне... – ныне же почти все чистосердечно с подобающей доброжелательностью и любовью [чтят его], а прежде всех и больше всех императоры и императрицы...» 23 В июне 1367 г. император Иоанн V Палеолог просил именно Кантакузина вести от имени Византии переговоры с папским легатом Павлом об унии. Очевидно, Кантакузин был главным лицом, сопротивление которого принятию папских условий (сначала подчинение, а потом помощь) хотели сломить император и легат. |
| Итак, факты, на которых строит свою теорию проф. Суворов, представляют собою уклонения от нормы, а не самые принципы. Вот почему люди, добросовестно изучающие историю, ничуть не закрывающие глаза пред такими фактами, приходят к выводам, совершенно противоположным тем, к каким пришел проф. Суворов. «В византийском законодательстве, говорит Ф. А. Курганов , приняты и развиты, начиная с Константина Великого и кончая последними императорами из фамилии Палеологов, следующие главные положения, определяющие отношения государства к церкви: a) признание двух властей: церковной и светской и их равноправное положение в государстве, и b) их взаимное согласие в области действования на подданных» 404 . «Отношения, в какие становились византийские императоры к церкви, говорит профессор Лебедев, на языке западных писателей, обыкновенно, называются цезаропапством. Это значит, что указанные писатели находят в положении византийско-восточной церкви самые ненормальные отношения между государством и церковью, при которых императоры выражают себя, как полновластные главы и владыки церкви, при которых, иначе сказать, они являются вместе царями и первосвященниками. Представления эти о Византийских отношениях государства и церкви – частию несправедливы, частию справедливы. Они не справедливы, когда хотят видеть в подобных отношениях какую-то систему будто бы принятую и утвердившуюся, как закон в византийской империи; но они справедливы, если с этими представлениями соединяется лишь мысль о том, что в Византии нормальные отношения государства к церкви весьма часто переходили в ненормальные, что здесь императоры в религиозных делах брали на себя более, чем сколько того требовали благо церкви и польза ея, и что забывалось истинное понятие об императоре, как члене церкви, подчиненном голосу пастырей в вопросах религии» 405 . Теория великого первосвященника, говорит проф. Остроумов, была только теориею придуманною для оправдания незаконных и неканонических вторжений светской власти в церковную сферу. По словам Симеона Солунского только льстецы могли оправдывать явное нарушение правил со стороны некоторых византийских императоров. Догмою действовавшего законодательства все таки была идея симфонии между церковными правилами и императорскими постановлениями 406 . |
| Знаменитая «Повесть о белом клобуке» (вариант западного Константинова дара), согласно которой папский белый клобук, дарованный императором Константином папе Сильвестру, пройдя через Византию, в конце концов остается в Новгороде, была идеологической попыткой оправдать превосходство священства над политической властью. Она характеризует пролатинские интересы, доминировавшие в окружении Новгородского архиепископа Геннадия (1484–1504). Идеи, содержавшиеся в известных посланиях псковского монаха Филофея к Великому князю Василию III, последний формально никогда не разделял, хотя в них присутствовала мысль о translatio imperii в Москву – третий Рим. Толкование описанного в книге пророка Даниила преемства царств было слишком апокалиптичным, чтобы принять его в качестве практического политического руководства. Даже брак Ивана III и племянницы последнего византийского императора династии Палеологов Зои не повлек за собой формального требования имперского преемства, а скорее, по словам Н. М. Карамзина , «разорвал завесу между Россией и Европой». Это событие «привело к сближению Московии с современной Италией», 145 где принцесса воспитывалась; при ней также шло восстановление московского Кремля итальянскими архитекторами. В рамках статьи невозможно достаточно подробно проследить судьбу византийского наследия в современной России. Однако при обсуждении этого вопроса важно помнить о трех категориях, которые, как говорилось выше, являются важнейшими составляющими византийской цивилизации: о римской политической традиции, греческом языке (т. е. классической античной традиции) и православном христианстве. Что произошло с ними в постсредневековой России? Хотя титул царя (славянский эквивалент цезаря или императора) начал использовать уже Иван III, только его старший сын Иван IV был официально утвержден и провозглашен «боговенчанным царем» в 1547 г. В соответствии с видоизмененным византийским церемониалом. Однако очень характерно, что теория translatio imperii из Константинополя в Москву редко встречается в русских источниках того времени. |
| Some Theological Reflections on Chalcedon//SVTQ. 1958. Vol. 2. 1. Р. 2–12. 37 Современные западные богословы нередко считают «недопустимым» употребление «теопасхистских» формул (см., напр.: Moehler Ch. Le chalcédonisme et le néo-chalcédonisme en Orient de 451 à la fin du VIe siècle//Das Konzil vonChalkedon. Geschichte und Gegenwart/Hrsg. von A. Grillmeier, H. Bacht. Würzburg, 1951. Bd. 1. S. 637–720). Православные богословы считают их само собой разумеющимися (см., например: Оксиюк М. Теопасхитские споры//ТрКДА. 1913. Т. 1. Кн. 4. С. 529–559. [Переизд. в: Богословский сборник ПСТБИ. 1999. 2. С. 18–40]; Флоровский Г., прот. Византийские отцы V-VIII вв. Париж, 1933 [репр. изд. – М., 1992]. С. 129.13. 38 Drei Dogmatischen Schriften Justinians/hrsg. E. Schwartz. München, 1939 (Abhandlungen der Bayerischen Akademie der Wissenschaften: Philologisch-Historische Abteilung. Neue Folge, 18). S. 72–111; о позиции Севира cм.: Lebon J. Op. cit. P. 345–368. 41 Об этой роли патриархата в эпоху Палеологов см.: Ostrogorsky G. History of Byzantine State. New Brunswick, 1957. P. 491–492. 42 Отрывок XXXVI книги «Римской истории» Григоры, содержащий данную информацию, был пропущен в боннском издании и остался незамеченным историками, хотя правильный текст был опубликован еще в 1851 г.: Livre XXXVII de l’Histoire Romaine de Nicéphore Grégoras/Texte grec., trad. franç., notes philol. et hist. par V. Parisot . Paris, 1851. Обсуждение вопроса см.: Obolensky D. Byzantium, Kiev and Moscow: A Study in Ecclesiastical Relations//DOP.1957. Vol. 11. P. 23–78. 43 Этническое чередование действительно имело место в XIII и XIV вв., что ясно видно в перечне Киевских митрополитов: Иосиф (грек, 1237-?), Кирилл (русский, 1249–1281), Максим (грек, 1283–1305), Петр (русский, 1308–1326), Феогност (грек, 1328–1353), Алексий (русский, 1354–1378). Однако такое чередование не поддерживалось в предшествующие и последующие периоды, и в официальных византийских документах подразумевается, что назначение русских было лишь проявлением исключительной терпимости со стороны Константинополя. |
| 191-322). Англ. пер. с немецкого: Pfotenhauer Th. C. Islam in the Crucible: Can it Pass the Test? New Haven, 2002; Refutation of the Koran/Transl. L. Ensis. [S. l.], 2010. 5. Бернард Ги (Bernardus Guidonis [Gui], ум. 1331). «О рождении, жизни, кончине и деяниях св. Фомы Аквинского» (Legenda s. Thomae de Aquino de ortu, vita et obitu ac gestis eius). Издание лат. оригинала: Fontes vitae S. Thomae Aquinatis, notis historicis et criticis illustrati. Fasc. 3: Vita S. Thomae Aquinatis auctore Bernardo Guidonis/Ed. D. M. Prümmer. Tolosae, 1927. P. 216-222, 259-263. (Documents inédits publiés par la Revue Thomiste; 3). К. перевел лишь гл. 53-54 (De numero et nominibus librorum et tractatuum sancti Thomae doctoris; Τ συγγραφντα παντα πονματα παρ το σοφωττου Θωμ...), где содержится перечень сочинений Фомы Аквинского. По мнению Димитракопулоса, перевод выполнен, вероятно, в авг. 1365 г. ( Demetracopoulos J. A. Demetrius Cydones " Translation of Bernardus Guidonis " List of Thomas Aquinas " Writings and the Historical Roots of Byzantine Thomism//1308: Eine Topographie historischer Gleichzeitigkeit/Hrsg. v. A. Speer, D. Wirmer. B.; N. Y., 2010. P. 829-884; здесь: p. 847). Издание греч. пер. (по одной рукописи - автографу К. в Marc. gr. II, 2 (1012). Fol. 117v - 118v): Demetracopoulos. 2010. P. 851-858 (приложен греко-лат. индекс.: P. 858-881). 6. «Исповедание веры имп. Иоанна Палеолога» (Professio fidei catholicae ab Ioanne imperatore Graecorum Romae apud papam facta). Лат. текст и греч. пер. составлены К. (quam ipse dominus Demitrius ex ipsa scriptura latina in grecam litteram se asseruit transtulisse// Mercati. 1931. P. 147). Текст сохранился в 2 редакциях. 1) Редакция 10 окт. 1369 г.: Leonis Allatii De ecclesiae occidentalis atque orientalis perpetua consensione libri tres, ejusdem dissertationes De dominicis et hebdomadibus Graecorum, et De missa praesanctificatorum, cum Bartholdi Nihusii ad hanc annotationibus de communione orientalium sub specie unica. Coloniae Agrippinae, 1648. Col. 843-848 (греч.), 848-852 (лат.) (=PG. 154. Col. 1297-1308); Monumenta spectantia ad unionem Ecclesiarum Graecae et Romanae, maiorem partem e sanctioribus Vaticani tabulariis/Ed. A. Theiner, F. Miklosich. Vindobonae, 1872. P. 38-39 (лат.), 41-43 (греч.). 2) Редакция 18 окт. 1369 г.: изд. Ламброс (Νος Ελληνομνμων. 1914. Τ. 11. Σ. 241-254 (лат. и греч.: p. 241-249; после с. 240 на табл. 5 фотокопия греческого оригинала - автограф К.; собственноручная подпись императора воспроизведена на табл. 6 после с. 254); Vasiliev A. A. Il viaggio di Giovanni V Paleologo in Italia e l " unione di Roma//SBN. 1931. Vol. 3. P. 153-192 (лат. текст: P. 180-183). |
| Памятники византийской литературы IX–XIV вв. Скачать epub pdf От редакции Настоящее собрание переводов из наиболее значительных и характерных произведений византийской литературы IX–XIV вв. является продолжением вышедшей в 1968 г. книги «Памятники византийской литературы IV–IX вв.». Периоды времени, охваченные первым и вторым сборниками, совершенно одинаковы по протяженности, но состав той литературы, которую охватывает каждый из них, и в количественном и в жанровом отношении неравноценен. Во втором периоде, который начинается с послеиконоборческой эпохи, продолжается шесть столетий и заключает в себе три крупнейших культурных подъема Византийской империи – так называемые Македонское, Комниновское и Палеологовское возрождения, – литературная продукция несравненно богаче и разнообразнее. Система византийских жанров, казалось бы, твердо установившаяся в период оформления и процветания монастырской культуры в VII–VIII вв., начиная с IX в. претерпевает серьезные изменения. Возникает народная эпическая поэма, представленная в данном сборнике двумя образцами, появляется любовный роман, развивается драматизированная и повествовательная сатира. Народный язык начинает проникать в произведения отдельных писателей, все увеличивая свою сферу влияния. Этим новым по форме и содержанию произведениям противостоит литература традиционных жанров; однако и она, при всей своей приверженности к старым формам, подвергается значительным внутренним изменениям, как это хорошо видно на примере жанра летописи, где при глубоко традиционной форме по–новому трактуется тема человека и его поведения в обществе. Показать наиболее характерные моменты этой сложной картины, дать по возможности более полное представление о ходе развития литературы во второй половине тысячелетнего существования Византийской империи – вот задача, которая стояла перед составителями данного сборника. При этом следует заметить, что из произведений этого периода к настоящему времени уже имеются некоторые художественные переводы высокого качества, выполненные советскими учеными, чего нельзя сказать о литературе до IX в. Так, например, мы располагаем переводами «Псаммафийской хроники», романа Евматия Макремволита, поэмы о Дигенисе Акрите, «Алексиады». Однако по сравнению со всем материалом, заслуживающим перевода и публикации, это всего лишь ничтожная часть. И все же отказаться от готовых переводов полностью и поместить в сборник только до сих пор не переводившиеся тексты составителям сборника не представилось возможным; поэтому в сопоставлении с переведенной впервые поэмой об Армурисе дан подбор отрывков из перевода «Дигениса Акрита», вышедшего в 1960 г.; как образцы «эпоса в прозе» помещены главы из переведенной в конце прошлого века хроники Иоанна Киннама и главы из «Алексиады» (М., 1965). |
| Quinetiam si alias quoque arguereter episcopus, et morum esset examinanda causa, etiam hoc voluit ad episcopale judicium pertinere. Epist. ad Valent. XXI, 2. На этот же закон указывает и св. Василий Великий . Сознаваясь пред архонтом в самостоятельности своего управления церковными делами, он говорит: «Если бы делалось это иначе, если бы мы отвлекали твое внимание на самих себя, мы оставили бы тебе мало времени для дел общественных... Мне кажется, что потому-то оный великий царь (Валентиниан I), приняв во внимание многосложность дел наших, и дозволил нам управлять самим церквами». Далее св. отец указывает на то, что такой порядок управления должен оставаться и на будущее время. «Какой вред, спрашивает он, потерпели от нас государственные дела? Чему малому или великому из общественных дел повредило наше управление церквами?» – Epist. 327 Praef. ad Nov. VI. Ср. Бердников. Пр. Соб. 1889. II, 525 стр. Опровержение мнений проф. Суворова – будто в приведенных словах говорится об одной только власти – imperium, что священству приписывается не власть, а одно попечение об угождении Богу – см. у Бердникова. Ibid, 526–527 стр. 328 Nov. 123. I с.; Basil, lib. III, tit. I, 8. 9. Schol. Bals. ad 23 с. I. tit. Nomoc. Matth. Blast. synt. E. с. II. 329 Cod. Just. lib. I, tit. III, 44. § 3; cp. tit. III, 46. § 7; tit. IV, 34. § 5. Nov. 123, c. 44. cf. Nov. V. Epil.; Nov. 133, c. 6. 330 Zachariae-Collectio librorum juris gr.-rom... Lipsiae 1852. tit. III, 8 c. Cp. Zachariae-jus gr.-romanum. 1865. IV. Epanagoge aucta. tit. II, 8 cap. 340 Pichler. I, 287 стр. Тот же взгляд проводится в 13 новелле имп. Никифора Вотаниата (от 1080 г.) – Zachariae III, 339 р.; а в 76 новелле Мануила Комнина (от 1160 г.) – ibid. 501 р. 341 Творения Феодора Студита в русск. перев. I, 158–159 стр. Чит. «заповеди, даваемые (ντλματα διδμενα)» патриархами, «хиротонисуемым митрополитам, архиепископам и прочим» (т.е. клирикам). Ρλλη κα Πτλη. V, 545 р.; чит. слова, сказанные патриархом Иосифом императору Иоанну Палеологу – у Pichler’a. I, 419–420 стр. 342 См. у проф. Лебедева – Очерки внутр. истории византийской восточн. церкви в IX, X и XI вв. 61–69 стр. 344 Лебедев. Очерки визант. Вост. церкви от конца XI до ½XV в. – Приб. к твор. св. оо. 1890. IV, 185–186 стр. 348 Соответственно этим правилам был издан закон и светской властью. Cod. Just. lib. I, tit. III, 36. 353 Лебедев. Очерки истор. визант.-вост. ц. от конца XI до половины XV века. Москва. 1892. 210 стр. 356 Вот что рассказывают историки о Михаиле III. Он обращал в поругание самые святейшие таинства. 12 из его товарищей по дебошам носили титла митрополитов, сам он называл себя архиепископом колонийским. Патриархом был у них некто Феофил (Грилл). Кощунники облекались в священные одежды, пели безобразные песни на напевы церковных песнопений, позволяли себе комедийное действие причащения, причем вместо хлеба и вина употреблялись уксус и горчица... Лебедев. Очерки... в IX, X и XI вв. 11–12 стр. |
| 387 Beck H.-G. Op. cit. S. 4–6; Treitinger O. Op. cit. S. 16–26; Winkelmann F. Op. cit. S. 215. Ср.: Dielh Ch. Le sénat et lepeuple byzantine aux 7е et 8е siècles//Byz. 1924. T. 1. P. 206; Rubin B. Prokopius von Kaisareia. Stuttgart, 1954. S. 57, 377; Vasiliev A. Justin the First. Cambridge, 1950. P. 75. 392 Георгий Пахимер. История о Михаиле и Андронике Палеологах. СПб., 1862. Т. 1. С. 120; Никифор Григора. Римская история Никифора Григоры, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. СПб., 1862. Т. 1. С. 75. 396 Vasilev А. A. History of the Byzantine Empire. The University of Wisconsin Press, 1952. Р. 596 f; Geanakouplos D. J. Op.cit. Р. 340–355; Nicol D. M. The Last Centuries of Byzantium. New York, 1972. P. 71 f. 397 Geanakouplos D. J. Op. cit. P. 335–344; Runciman S. Op. cit. P. 194 f; Ostrogorsky G. History of the Byzantine State. NewBrunswick, NJ, 1969. P. 463 f. 398 O’Callaghan J. F. A History of Medieval Spain. Cornell University Press, 1975; Runciman S. Op. cit. P. 202. 413 D’Esclot B. Chronicle of the Reign of King Pedro III of Aragon by Bernat Esclot. Prinston, 1864. Р. 626; Muntaner R. TheChronicle of Muntaner. London, 1920. Р. 100 f. 418 Названия публикаций указаны в статье: Weiss G. Die “Synopsis legum” des Michael Psellos//Fontes Minores.Frankfurt am Main, 1977. T. 2. S. 154–155. (Forschungen zur byzantinischen Rechtsgeschichte/Hrsg. von Dieter Simon; Bd. 3). 422 Zachariä von Lingenthal K. E. Рец. на кн.: Mortreuil J. A. B. Histoire du droit. Paris, 1846. T. 3//Kritisches Jahrbuch fürdeutsche Rechtswissenschaft. 1847. Bd. 11. S. 626. 423 Mortreuil J. A. B. Histoire du droit Byzantine ou du droit romain dans l’Empire de l’Orient, depuis la mort deJustinien jusqu’à la prise de Constantinople en 1453. Osnabrück, 1966. T. 3. P. 212. 424 Heimbach C. W. E. Griechisch-römisches Recht im Mittelalter und in der Neuzeit//Allgemeine Enzyklopädieder Wissenschaften und Künste in alphabetischer Folge von genannten Schriftstellern bearbeitet und herausgege-ben von J. S. Ersch – J. G. Gruber. Erste Section A-G (Hrsg. von H. Brockhaus). 86. Teil. Leipzig, 1868. S. 434. |
| Знакомые произведения не записывались, их сохранение оставалось делом общинной памяти и устной традиции. Примером является песнопение «Свете тихий», которое встречается в музыкальных рукописях в первый раз лишь в XVII веке. Не было необходимости записывать ее, она жила в памяти общины. Кроме того, никогда не предполагалось, что духовные распевы, будь то в западной латинской традиции или в восточной греческой, будут жестко и механически копироваться при каждом исполнении. Подход певчего к музыке можно было сравнить с подходом джазового музыканта к вокальной или инструментальной мелодической линии. В обоих случаях импровизация устанавливает критерий стиля, и в обоих случаях мастерство и опыт влияют на музыкальное исполнение. Восточный распев подвергся достаточно значительным изменениям в конце XIII и в XIV веках. К началу XIV века центр музыкального и художественного внимания из городов переместился на Афон. Афон был единственным крупным византийским монашеским центром, который пережил завоевание турками Малой Азии и остался почти не затронутым. Кроме того, Афон пережил захват латинским Западом многих византийских территорий в Европе и продвижение славян на Балканы. В результате Афон приобрел уникальный авторитет и стал привлекать многих хорошо образованных монахов не только из столицы, но из Сербии, из Киева, с горы Синай и в особенности из Салоников. С политической, общественной, интеллектуальной точки зрения, Афон стал центром, соперничавшим по своей значимости с Константинополем. Эра Палеологов Во второй половине XIII века в музыке и в изобразительном искусстве произошли революционные изменения. Они хорошо заметны в музыкальных рукописях, на фресках, на стенах храмов и монашеских трапезных. Если говорить о музыке, то в произведениях композиторов, например, Иоанна Кукузеля, мы отмечаем явное увеличение длительности мелодии и объема текста. Композиторы XIV и XV веков использовали различные способы для увеличения длительности традиционных мелодий. Во-первых, они прибавляли очень много нот к отдельным слогам текста, так называемые «мелизмы». Кроме того, они вставляли новые слова и фразы в уже существующие тексты, тем самым создавая возможности для написания дополнительной музыки. |
| Король и королева Сербии приняли византийского узурпатора в Приштине с большими почестями (июль 1342). Кантакузин провел в Сербии достаточно долгое время. Его переговоры с Душаном и сербскими вельможами имели своим итогом заключение союза, причем каждая из сторон преследовала свои цели. Нападения союзников на укрепленные Серры в 1342 и 1343 гг. успеха не имели. Свита Кантакузина между тем сократилась до пятисот человек. Но в это время к нему прибыло посольство, сообщившее, что Фессалия признает его императором. Страна крупных землевладельцев присоединилась к предводителю византийской аристократии. Кантакузин отдал провинцию своему старому другу и родственнику Иоанну Ангелу в пожизненное управление. Тот стал почти независимо, но при этом неизменно признавая суверенные права своего господина править Эпиром с Акарнанией и Этолией, а также Фессалией. Вскоре он смог дополнительно расширить свои значительные области за счет каталанских владений в Фессалии. Если из старых имперских областей Кантакузин оказался вытеснен, то ему сохраняли верность недавно возвращенные греческие земли, которым он всегда уделял особое внимание и присоединение которых к Империи, в сущности, было его заслугой. Этот успех претендента на византийский престол ускорил разрыв между ним и правителем Сербии. В планы Душана не входило помочь одержать победу одной из византийских партий. Он отвернулся от Кантакузина и протянул руку регентству в Константинополе, которое ревностно добивалось его благосклонности. Его сын и наследник Урош был помолвлен с сестрой юного императора Иоанна Палеолога (лето 1343). Вместо соратника Кантакузин получил теперь в лице Душана могущественного противника. Однако у него был еще один союзник: Умур, эмир Айдына, с которым его еще при Андронике III связывало тесное сотрудничество 1192 . Уже в конце 1342 г. он обратился к Умуру за помощью, и с тех пор Кантакузин постоянно пользовался поддержкой турок – сначала сельджуков, а затем осман. Эта поддержка дала ему преимущество над противниками, можно даже сказать, что она в конечном итоге с военной точки зрения решила исход византийской гражданской войны. |
|
|
