| 4. Эту хозяйственную выписку мы опускаем). Да как те книги устав начеты печатати и у тех книг молебен пели дважды; мироносицкому 78 попу Ивану на молебен и на свечи, да мастеровым людем наборщиком, тередорщиком и батырщиком и сторожам на колачи рубль семнадцать алтын» (ibid. л. 7). Устав был выпущен в 1200 экземплярах и обошелся в деле по 2 рубля 18 алтын и по три деньги с полушкой в листах. Из этого количества, кроме подносных экземпляров государю и патриарху и розданных справщикам, взято в приказ большого дворца в государеву казну 50 книг, так что для продажи осталась 1131 книга, ценой каждая по 2 рубля 23 алтына и две деньги. Продажа началась с 31 марта, когда было продано 109 экземпляров, и продолжалась до конца августа, так что к началу следующего 150 года в остатке на лицо оказалось только 41 книга 35 л. 199 об.). При таком быстром разборе, новое издание типика становилось делом первой необходимости; но, несмотря на то, оно было предпринято десять лет спустя в 1651 г. при патриархе Иосифе и мало отличалось от своего предшественника. Несравненно 6олее значения имело следующее издание 1682 г., о котором в бумагах Печатного двора читаем следующее: «4190 году марта в 19 день по указу великого государя и по благословению святейшего патриарха (Иоакима) начаты печатать книги устав в десть по заводу тысяча двести книг и для начинания тех книг дано на молебен и на свечи и всяких чинов мастеровым людем на колачи три рубля двадцать алтын две деньги... Да к той же даче дано для излишние работы трех сот книг тередорщиком и батырщиком осьмидесяти человеком по четыре деньги человеку и того рубль двадцать алтын» 80 л. 12). Указ великого государя и святейшего патриарха (о печатании типика) сказал преосвященный Симеон архиепископ Сибирский и Тобольский 82 л. 3). Следующее московское издание было в 1695 г. Таким образом, в XVII веке типик выдержал у нас семь изданий, и, полагая каждое из них в 1100 экземпляров, окажется, что в течение первого столетия у нас разошлось 7700 экземпляров. |
| Они подъемлют на главы Плащаницу и, в предшествии дьяконов с фимиамом кадильным, переносят ее царскими дверьми из алтаря на средину храма. Предстоятель из священников (а если вынос совершается одним священником с диаконом, то священник), в полном облачении, несет под Плащаницею Евангелие, которое полагается на святую Плащаницу, после положения ее на уготованном месте среди храма, изображая 1 тем, что Тот, Кто во гробе полагается и обвит Плащаницею, есть Слово из начала ( Ин.1:1 ). По принесении Плащаницы на средину храма, после пения «Благообразный Иосиф», поется песнь на Слава и Ныне: «Мироносицам женам». Она есть как бы продолжение тропаря «Благообразный Иосиф» (Пособ. к изучен. Устав. стр. 603). В некоторых местах в эту вечерню совершается переход из теплого храма в холодный и плащаница переносится в указанное время из алтаря теплого храма на средину храма холодного и ставится здесь на стол близ царских дверей 2 . Эта двойственность богослужебной практики зависит, без всякого сомнения, от того, что наш современный Устав, или Типикон, ни единым словом не обмолвился относительно выноса Плащаницы на вечерне Великого пятка. Это и вполне естественно, и нисколько неудивительно для того, кто знаком с судьбою современного нам Типикона; потому что Устав Иерусалимский, все, так называемые, обиходники, или монастырские Уставы, древней Руси и даже наши старопечатные Уставы знают только один вынос Плащаницы и именно на утрени в Великую субботу, после великого славословия, о выносе же Плащаницы в описываемое нами время, т. е. Великую пятницу на вечерне, все эти Уставы, согласно с древнейшею практикою церквей греческой и земель юго-славянских, положительно умалчивают. Следовательно, нужно думать, что рассматриваемый нами обычай получил свое начало в практике нашей Церкви гораздо позже 1682 года или, вернее, 1695 года, когда наш церковный Устав, по исправлении его сначала при патриархе Иоакиме, а затем при патриархе Адриане, принял свой настоящий неизменный состав и вид. Поэтому, чтобы произнести суждение о том, какая из двух существующих практик более целесообразна и исторически правильна, мы должны обратиться к рассмотрению источников происхождения этих обычаев в нашей богослужебной практике и причин, способствовавших их утверждению здесь. |
| В том или другом случае сокращенный чин всенощного бдения оказался не оправдывающим своего названия и входящих в его состав песнопений; предначинательный псалом, светиль-ничные псалмы и молитвы, вечерний гимн «Свете тихий», Шестопсалмие, утренние молитвы и возглас великого славословия «Слава Тебе, показавшему нам свет», а также обе просительные ектении, связанные в своем содержании с вечерним или утренним временем суток, в том или ином случае – не соответствующими действительному времени. В этом отношении русские монастыри, вернувшиеся к студийской практике отдельного отправления вечерни и утрени в положенное уставом для этих служб время, остались более верными духу церковного устава. Подводя итог обозрению истории чина всенощного бдения в Русской Церкви, следует сказать, что этот чин вошел здесь в богослужебную практику в XIV-XV столетиях не в силу потребностей, какие имели место при распространении его в палестинских монастырях, а как верный спутник Иерусалимского устава, распространившегося к этому времени во всей Восточной Церкви и занявшего преимущественное место среди других уставов – Студийского, Святогорского, Великой константинопольской церкви. Правда, на Руси, наряду с общежительными монастырями, было большое количество «особных» монастырей, иногда с двумя-тремя черноризцами, образом жизни напоминавшими восточных келиотов; но эти скитяне имели свой устав, создавшийся у нас же на Руси на основе восточных келейных правил. Они имели и свой чин всенощного бдения, состоящий, главным образом, из кафизм, канонов и чтений, и греческая агрипния в том изложении, какое предлагал Иерусалимский устав в константинопольской редакции, им была не нужна и, быть может, непосильна ввиду малочисленности братий. Более того, возможно, что непригодность восточной агрипнии для наших скитян была причиной к созданию ими своего русского скитского всенощного бдения. Скитский устав составлен был неизвестным деятелем на поприще скитского жития на основе келейного правила, принесенного с Афона киево-печерским игуменом Досифеем (XIII век) и Иерусалимского устава. Самые ранние списки Скитского устава восходят ко второй половине XV века. Устав составлен был с учетом отсутствия среди скитян хороших певцов и лиц в иерейском сане. Поэтому преобладающим было чтение псалтири и канонов. |
| 74 Красносельцев, там же, стр. 30–34. На стр. 36–78 своих Материалов Красносельцев напечатал текст Ватопедской рукописи, с вариациями по двум другим рукописям. 76 П. Сырку, там же, стр. XVIII. Здесь же издан весь Служебник, стр. 1–31 (правый столбец) 32–148. 77 По время пребывания нашего в Морскве летом 1906 года, нам этих рукописей не пришлось видеть. См. к этому в Материалах Красносельцева (стр. 35), который и напечатал у себя Киприановский Устав по Служебнику (601). стр. 37–79. См. у Мансветова Митр. Киприан стр. 46. 47. Номер Служебника, кажется, нигде не отмечен у Мансветова. 79 См. его Материалы. Здесь, кроме названных двух Уставов (у нас прим. 73, 74), напечатаны им еще: 1) Устав XVIII века по рукописям – Пантелеимоновского мон. На Афоне (дата неизвестна) и Есвигменского там же, 1306 года (номера рукописей не обозначены; текст издан по Есфигм. Рукоп. Стр. 9–15, срв. Стр. 6, 7); 2) Устав XV века, по рукописи Иерусалимской патриаршей Библиотеки XV века и по отрывку отсюда же, хранящемуся в нашей Имп. Пуб. Библ. под (стр. 82–93. Срав. Стр. 80, 82); 3) второй Устав XV века,, по Ватиканской рукописи (стр. 95–114). 83 П. Сырку, там же, стр. LXII, LXVII. Указание Ватопедского рукописного источника для славян. Перевода Сырку, кажется, себе усваивает (стр. LXIV). – Кстати заметим, по П. Сырку, о переводе Евфимием литургий апп. Иакова и Петра. Он не сомневается в факте этого перевода, и издал обе литургии: первую в параллельных столбцах по Афоно-Хиландарской рукописи XVII века и по рукописи Акад. Наук XVII века (стр. 179–218), вторую по той же Афоно-Хиландарской рукописи (стр. 221–231). Текст Хиландарской считает не исправленным переводом лит. Иакова, а текст Акад. Рукописи (и копии с нее, рукоп. Моск. Дух. Акад. 1692 г.) – исправленным. К этому вообще переводу считает двумя версиями рукописи Моск. Синод. Библ. и 111 (стар. кат), с исправленным переводам. Подходящий греческий текст лит. Ап. Иакова усматривает в Пантелеим. Рукописи (в Материалах Красносельцева эта рук. Без номера, стр. 6), Париж. Национ. The greek Liturgies, p.215 sqq.) и в Ватиканской XV–XVI века (у Н. Красносельцева . Сведения. Стр. 64). Греческий текст лит. Ап. Петра усматривает в той же Пантелеимоновской рукописи. См. Литургич. Труды. Стр. LXXXVII, LXXXVIII, XC, XCI, XCII, XCIV, XCV, с примечаниями на этих стр.). Еп. Порфирий называет у себя Хиландарскую рукопись Зографскою. См. его Второе путешествие по святой горе Афонской в 1858–1861 г. Москва 1880. Стр.154. |
| " Орден кармелитов " Этот орден был основан в Палестине крестоносцем из Калабрии, Бертольдом, который с несколькими друзьями в середине 12 в. поселился на горе Кармил и проводил здесь жизнь по образу древних восточных подвижников. В начале 13 в. латинский иерусалимский патриарх дал пустынникам Кармила, кармелитам, устав. В 1238 г. кармелиты, после падения владычества крестоносцев на востоке, переселились на запад. Так как здесь подвижничество прививалось туго, то кармелиты, с разрешения папы, оставили свой палестинский устав и приняли устав одного из нищенских орденов — францисканского. Впоследствии, в 16-м веке, орден кармелитов прославился особенно в своей женской половине, при аббатисе кармелиток Терезии. " Францисканский орден " Основателем его был Франциск (род. 1182 г.), сын купца в г. Ассизи. Это был человек с нежным любящим сердцем, стремившийся с самых ранних лет посвятить себя служению Богу и обществу. Слова Евангелия о посольстве Апостолов на проповедь без золота и серебра, без посоха и сумы, определили его призвание: Франциск, приняв обет совершенного нищенства, сделался в 1208 г. странствующим проповедником покаяния и любви ко Христу. Вскоре вокруг него собралось несколько учеников, с которыми он и образовал орден меньших братьев или миноситов (их первоначальное наименование). Главными их обетами были — совершенная апостольская нищета, целомудрие, смирение и послушание. Главным занятием — проповедь о покаянии и любви ко Христу. Таким образом, этот орден взял задачу помогать церкви в спасении душ человеческих. Папа Иннокентий III, к которому явился Франциск, хотя не утвердил его ордена, но позволил ему и его товарищам заниматься проповедью и миссионерством (1209 г.). В 1223 г. орден был утвержден буллой папы Гонория III, причем они получили право всюду проповедовать и совершать исповедь. Вместе с тем образовалась и женская половина ордена. Девица Клара из Ассизи в 1212 г. собрала вокруг себя несколько благочестивых женщин и основала орден клариссинок, которому в 1224 г. Франциск дал устав. После смерти Франциска (1226 г.) его орден распространился уже по всем странам западной Европы и насчитывал в своих рядах тысячи монахов. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ИЕРУСАЛИМСКИЙ УСТАВ [Иерусалимский Типикон, (Нео-) савваитский Типикон; греч. Τυπικν τς Λαρας το ϒου Σββα], книга, с XI в. определяющая порядок служб и регламентирующая использование основных богослужебных книг в визант. литургической традиции. Выражение «по Иерусалимскому уставу» означает совершение богослужения в соответствии с этим Типиконом. Двумя основными частями И. у. являются «Иерусалимские богослужебные главы» и «Иерусалимский синаксарь». «Иерусалимские богослужебные главы» определяли порядок и особенности совершения всенощного бдения (агрипнии палестинского происхождения) и служб суточного круга богослужения. «Иерусалимский синаксарь» - это собрание рубрик (уставных указаний) для служб всего церковного года, состоящее из 2 частей, месяцесловной и триодной. В месяцесловной части регламентировалось совершение служб годового неподвижного круга богослужения с 1 сент. по 31 авг.; в триодной устанавливался порядок совершения годового подвижного круга богослужения в период от Недели о мытаре и фарисее до Недели всех святых. И. у. обладал основными литургическими параметрами (месяцеслов, лекционарная система, евхологические тексты) к-польского происхождения. Он появился в 1-й пол. XI в. в Палестине в результате адаптации к обычаям палестинских киновий первоначальной (к-польской) редакции Студийского синаксаря, возникшей в свою очередь не ранее 1-й пол. X в. Отличительной чертой богослужения, определявшегося И. у., было совершение в канун воскресных и праздничных дней особых «всенощных бдений» (агрипний), состоявших из великой вечерни , в к-рую были включены лития и благословение хлебов , и воскресной или праздничной утрени . В архаичных редакциях И. у., сохранившихся в сир. переводах, описание совершения всенощного бдения и некоторые указания общелитургического характера находились после текста «Иерусалимского синаксаря». В известных ранних греч. редакциях «Иерусалимские богослужебные главы» различной степени полноты помещены перед «Иерусалимским синаксарем». Отличительной особенностью всех ранних редакций И. у. было отсутствие описания малой вечерни в начале «Иерусалимских богослужебных глав», однако из текста следовало, что эта служба совершалась в притворе (нартексе) накануне воскресных и праздничных дней перед вечерней трапезой. |
| Более тщательно Окозрительный Устав был изучен сокурсником отца Павла Флоренского Николаем Махаевым, выпускником Московской Духовной Академии 1908 года. Он представил курсовую работу на тему “Литургическая деятельность Геннадия, архиепископа Новгородского”, которая Советом Академии была удостоена премии протоиерея А. М. Иванцова-Платонова 9 . Очевидно, данная работа не сохранилась и о ее содержании можно судить только по отзыву профессора Академии А. Голубцова, опубликованному в Журнале собраний совета Московской Духовной Академии за 1908 год. По интересующему нас предмету в отзыве о труде студента-выпускника можно узнать, к сожалению, немногое. Описывая кандидатское сочинение, профессор сообщает: “Во второй главе, показав, сколько позволяли данные, вероятность занятий архиепископа Геннадия так называемым Окозрительным Уставом и дав общее представление о содержании его, автор описывает окозрительную систему Геннадиеву, говорит о терминологии и семиографии 10 , принятых в ней. Обстоятельно ознакомившись по раннейшим и позднейшим спискам Окозрительного Устава с начертанием знаков, смыслом и видами их, г. Махаев делает попытку возможно точнее определить границы труда Новгородского архипастыря по данному вопросу, равно также побуждения, заставившие его взяться за эту работу, приблизительное время и значение ее для современников”. Анализируя достоинства рецензируемого труда, А. Голубцов писал: “Вторая часть сочинения, в которой рассматривается собственно литургическая деятельность архиепископа Геннадия, без преувеличения можно сказать, представляет нечто совсем новое и весьма ценное в науке; особенно это должно заметить про те отделы в ней, где идут весьма обстоятельные речи о редакциях Миротворных кругов семиографии Окозрительных Уставов”. Изучение этого памятника было продолжено в наши дни. Священник Б. Даниленко 11 , выделивший пять редакций Устава, пишет: “Окозрительный устав архиепископа Геннадия Новгородского — одно из замечательных свидетельств творческого и осмысленного отношения человека Древней Руси к богослужебному наследию, воспринятому через славянские страны из Византии и обогащенному практикой литургической жизни древнерусских монастырей и соборных храмов. Он возникает при смене двух традиций — Студийского и Иерусалимского уставов и дает ключ к практическому применению Иерусалимского устава, отличающегося многообразием вариантов служб суточного круга. Широкое распространение его на Руси в XVI в. тесно связано с канонизационной деятельностью святителя Макария, Митрополита Московского и Всероссийского (Соборы 1547 и 1549 гг.), и вытекающими из нее изменениями состава месяцеслова и небывалым прежде на Руси всплеском гимнографического творчества” 12 . |
| Впрочем, мы основываемся в своих предположениях единственно на сохранившихся рукописях, и дело может быть тут совершенно случайным. Иерусалимский устав, как мы сказали, был введён у нас в трёх редакциях. А, следовательно, он был введён у нас с тройным разнообразием в отношении к частностям. Насколько большое разнообразие в отношении к частностям представляли редакции, не можем сказать; а равным образом не можем сказать и того, как было у нас с этими редакциями далее: так ли, что они распространялись все три совместно или что одна которая-нибудь взяла верх над остальными двумя. Если последнее, то, во всяком случае, несомненно, что одна редакция не сохранила единообразия, а также оразнообразилась, в каждой отдельной рукописи представляя особую частную редакцию (внесения из других редакций и из Студийского устава). Описатели рукописей Синодальной библиотеки делают следующее замечание относительно перемен, которым подвергся греческий оригинал устава Иерусалимского в славянском переводе. „Так как в состав устава, приписываемого преподобному Савве, вошло много глав Марковых 711 и также много глав из Никона Черногорца, и последние вошли в том же переводе, какой существовал на славянском языке ранее: то очевидно, что устав Саввин в первоначальном своём составе не был так обширен и что значительные приложения в нему сделаны уже в церквах славянских; этим же, – заключают описатели, – отчасти объясняется и разнообразия в содержании устава в разных списках” 712 . Главным отличием Иерусалимского устава от Студийского, как мы сказали, должно быть считаемо то, что в первом назначается иное, меньшее, количество дней года для преждеосвященной литургии, чем в последнем, и что под воскресения и великие праздники в нём назначаются вместо обычных вечерни и утрени всенощные бдения (по ныне принятой редакции устава или по нынешнему уставу обязательных всенощных бдений в продолжение года назначаются 68, – глава 6, cfr в Описании Синодальных рукописей лист 10, список устава XIV в., где назначается то же число). В отношении к этим своим отличиям от Студийского устава у нас принят был Иерусалимский устав не вполне: относительно дней совершения преждеосвященной литургии с его устава принятием у нас водворялась именно та практика, которую предписывает он; что же касается до всенощных бдений, то они не ввелись у нас как дело обязательное, а стали делом произвольным, так что в отношении к вечерням – утреням праздничным у нас дело явилось в таком виде, что оставлено было место свободному выбору между одним и другими уставом 713 . |
| Один из переводов должен быть принимаем за перенесённый к нам перевод сербский 709 , каковое перенесение, как можно с вероятностью думать, было делом митрополита Киприана; другой перевод сделан был в Константинополе в 1401г. нашим русским монахом Афанасием, в котором обыкновенно видят известного Афанасия Высотского 710 ; третий перевод, также наш русский, принадлежит неизвестно кому. Может казаться странным и не совсем понятным, что мы – Русские были относительно устава слишком продолжительное время врозь с Греками патриархата Константинопольского, т. е. что мы слишком долго не заботились о введении у себя по их примеру устава Иерусалимского. Странность эту, по всей вероятности, должно объяснять тем, что разность уставов Студийского и Иерусалимского, будучи не особенно значительной, не бросалась резко в глаза, и что по этой причине она долгое время и не обращала на себя внимания наших предков. Соглашение между нами и Греками в некоторых из тех пунктов разностей, которые были заметны, каковую разность составляли годовые дни совершения литургии преждеосвященных даров, как мы видели выше, начались очень рано. Как новый служебник начал вводиться у нас со времени митрополита Киприана не посредством каких-нибудь официальных предписаний со стороны церковной власти, а единственно путём добровольного усвоения: так и новый устав вводился единственно тем же самым путём. Новый служебник, быв введён у нас для употребления, в продолжение рассматриваемого нами времени вовсе не вытеснил собой старого, который во всё время продолжал оставаться совместно с ним. Подобным образом и новый устав не вытеснил собой старого. Однако нужно думать, что старый устав выходил из употребления быстрее, чём старый служебник. Что касается до последнего, то по введению нового служебника не только продолжали оставаться в употреблении те его рукописи, которые написаны были прежде, но продолжали писаться и новые; напротив новых рукописей старого устава, как кажется, было писано по введению нового устава уже очень мало. |
| В Евергетидском, южноиталийских, ранних иерусалимских Типиконах октябрьской памяти VII Вселенского Собора нет. Она снова начинает указываться в более поздних редакциях Иерусалимского устава, среди Марковых глав ( Дмитриевский. Описание. Т. 3. С. 174, 197, 274, 311, 340; Мансветов И . Д. Церк. устав (типик). М., 1885. С. 411; Типикон. Венеция, 1577. Л. 102; Типикон. М., 1610. 3-я Маркова гл. Л. 14-16 об.), впосл. указания Марковой главы переносятся в месяцеслов. Последование на этот день полностью отличается от приводимого в Студийско-Алексиевском Типиконе и студийских Минеях и во многом повторяет последование 7-й недели по Пасхе. Соединяются последования воскресное и св. отцов, подобно соединению с последованием шестеричного святого, с нек-рыми особенностями: чтением паремий, пением тропаря св. отцов по «Ныне отпущаеши». Последование святого дня переносится на др. день или на повечерие. В московских изданиях иерусалимского Типикона (с XVII в. до наст. времени) заметна тенденция к повышению статуса памяти св. отцов за счет изменения соотношения песнопений Октоиха и св. отцов. На вечерне читаются те же чтения, что и по Типикону Великой ц. Чтения на литургии указываются различные: греч. старопечатный Типикон - Тит 3. 8-15, Мф 5. 14-19 (прокимен, аллилуиарий и причастен не указаны - Τυπικν. Венеция, 1577. Л. 17, 102); московские издания, старопечатные и совр.: прокимен Дан 3. 26, Евр 13. 7-16, аллилуиарий со стихом Пс 49, Ин 17. 1-13, причастен Пс 32. 1 (Устав. М., 1610. Маркова гл. 3. Л. 16 об.; Типикон. [Т. 1.] С. 210-211). В совр. греч. приходском Типиконе ( Βιολκης. Τυπικν. Σ. 84-85) эта память празднуется в неделю после 11 окт., всенощное бдение не совершается. Устав службы в целом соответствует приведенному в иерусалимских Типиконах. Чтения на литургии - Тит 3. 8-15, Лк 8. 5-15. Память Вселенских Соборов в июле. По Типикону Великой ц., 16 июля празднуется память IV Вселенского Собора, последование включает тропари: на вечерне и утрене 4-го гласа Ο Θες τν πατρων μν ( ), на литургии того же гласа Τς καθολικς κκλησας τ δγματα (Соборной Церкви догматы). Чтения на литургии: прокимен из Пс 149, Евр 13. 7-16, аллилуиарий со стихом Пс 43, Мф 5. 14-19, причастен Пс 32. 1. После Трисвятого читается орос IV Вселенского Собора. |
|
|
