| Поэтому в сей книге некоторые мысли высказаны только для рассмотрения их, другие удовлетворяют уму; одни принадлежат духу человека колеблющегося и еще преданного удовольствиям мира сего; другие, согласные с умом, предлагаются для того, чтобы удержать душу от этих удовольствий. Так, Соломон говорит в сей книге: вот еще, что я нашел доброго и приятного: есть и пить и наслаждаться добром во всех трудах своих (Еккл 5.17); а гораздо ниже прибавляет: лучше ходить в дом плача, нежели ходить в дом пира (Еккл 7.2). Если хорошо есть и пить, то лучше, по-видимому, ходить в дом пира, нежели в дом плача. Отсюда видно, что первое говорится от лица несовершенных, а последнее прибавляется от разума. Излагая разумные причины, он далее показывает и пользу, какую получает человек в доме плача: сетование лучше смеха; потому что при печали лица сердце делается лучше понеже сие конец всякому человеку, и живый даст благо в сердцы его (Еккл 7.3), т. е. в доме плача указывается конец всех людей, и живой размыслит, что с ним будет. Опять там написано: веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд. (Еккл 11.9), и немного спустя прибавлено: потому что детство и юность — суета яко юность и безумие удовольствия суета (Еккл 11.10). Если он обличает как суету то, к чему прежде, по-видимому, побуждал, то ясно показывает, что первые слова сказаны как бы от лица плотского человека, а последний прибавлены по суду истины. Так выражая прежде удовольствие плотских людей, преданных заботам, возвещает, что хорошо есть и пить, тоже самое потом, по суду разума, отвергает, когда говорит, что лучше идти в дом плача, нежели в дом пира; также и о веселии юноши в юности его предлагает как бы от лица плотских людей, а потом, после объяснения мысли, и юность и веселие называет суетою. Точно также наш проповедник предлагает мысль от лица несовершенных умом, когда говорит: потому что участь сынов человеческих и участь животных — участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что все — суета! (Еккл 3.19), ибо, по разуму, он предлагает другую мысль, говоря: какое же преимущество мудрого перед глупым, какое — бедняка, умеющего ходить перед живущими? (Еккл 6.1,8). |
| И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде – как звезды, вовеки, навсегда ( Дан.12:3 ). 18 . Поэтому укрепляй себя, человек! Известны тебе признаки пришествия антихриста. Не только один ты помни их, но и всем сообщай с любовью. Если имеешь сына по плоти, и его вразуми. И если породил кого посредством наставления в истинах веры, и его предостереги, чтобы не принять ему лжи вместо истины. Тайна беззакония уже в действии ( 2Сол.2:7 ). Устрашают меня брани народные, устрашают раздоры церковные, устрашает ненависть брата к брату. Пусть будет так только сказано; не дай Боже, чтобы это случилось при нас. Однако же должны мы быть осторожными. И сего довольно об антихристе. 19 . Будем мы ожидать и надеяться, что Господь придет с небес на облаках. Трубы ангельские возгласят тогда, мертвые во Христе первые воскреснут ( 1Сол.4:16 ); благочестивые, находящиеся в живых, восхищены будут на облаках, в награду за труды свои получат честь, превышающую человека; поскольку и подвиги их превышали человека, как апостол Павел в послании своем говорит: потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем ( 1Сол.4:16–17 ). 20 . Это пришествие Господне и окончание мира предвидел Екклесиаст, который говорит: Веселись, юноша, в юности твоей и проч. И удаляй печаль от сердца твоего, и уклоняй злое от тела твоего ( Еккл.11:9–10 ). И помни Создателя твоего... доколе не пришли тяжелые дни... доколе не померкли солнце и свет и луна и звезды... и помрачатся смотрящие в окно ( Еккл.12:1–3 ); (силу зрения означая этими словами): доколе не порвалась серебряная цепочка ( Еккл.12:6 ), (разумея под сим расположение звезд, ибо они представляются сребровидными), и не разорвалась золотая повязка (означая тем златовидное солнце, ибо анфем есть известное растение, имеющее многие со всех сторон отпрыски с листьями, подобные лучам), и восстанут, и будет вставать человек по крику петуха (см. Еккл.12:4 ), (воробья), и высоты будут им страшны, и на дороге ужасы ( Еккл.12:5 ). Что узрят? тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных ( Мф.24:30 ; см. Зах.12:12 ). Что же будет по пришествии Господа? И зацветет миндаль, и отяжелеет кузнечик, и рассыплется каперс ( Еккл.12:5 ). Расцветающий амигдал показывает, как говорят толковники, что прошла зима. Тела наши, по прошествии зимы, будут цвести тогда цветом небесным. И отяжелеет кузнечик, т.е. окрыленная душа облечется телом. И рассыплется каперс, – рассыплются законопреступники, подобные тернию. |
| Глава 2 1–11. Суетность мирского веселия. 12–17. Одинаковая участь мудрого и глупого. 18–23. Суетность труда. 24–26. Пища, как дар Божий. Еккл.2:1 . Сказал я в сердце моем: «дай, испытаю я тебя весельем, и насладись добром»; но и это – суета! Убедившись в том, что познание истины усиливает внутреннюю неудовлетворенность, лишает человека спокойствия и повседневных радостей, Екклезиаст решает взглянуть на жизнь беспечными глазами, со всей беззаботностью отдаться веселью, искать счастья не в духовных, а в чувственных наслаждениях. Слав. « виждь во блазе» значит: испытай на опыте наслаждения. Еккл.2:2 . О смехе сказал я: «глупость!», а о веселье: «что оно делает?» Но и эта попытка кончилась неудачей. Беспечная веселость, забавляющаяся в сущности ничтожными и пошлыми вещами, не более как глупость и не может дать чего-нибудь положительного для человеческого счастья. Смех и веселье представляются здесь в образе лиц, к которым Екклезиаст обращается с речью. Следует переводить: «смеху сказал я: глупость! и веселью: что оно делает». Слав. – « Смеху рекох: погрешение, и веселию: что се твориши.» Еккл.2:3 . Вздумал я в сердце моем услаждать вином тело мое и, между тем, как сердце мое руководилось мудростью, придержаться и глупости, доколе не увижу, что хорошо для сынов человеческих, что должны были бы они делать под небом в немногие дни жизни своей. Екклезиаст отдавался чувственным удовольствиям (в частности – винопитию) не по естественному влечению сердца, а с критической целью, как исследователь, философ; решая придержаться глупости, т. е. беспечного и легкомысленного веселья, он не переставал руководиться мудростью, философски взвешивать, насколько действительно испытываемое им счастье. Еккл.2:4 . Я предпринял большие дела: построил себе домы, посадил себе виноградники, «Домы», т. е. собственные жилища Соломона, но не храм, построенный им. О виноградниках Соломона упоминается лишь в Песни Песней ( Еккл 8.11 ). Еккл.2:5 . устроил себе сады и рощи и насадил в них всякие плодовитые дерева; |
| подразумеваемой угрозой: из-за небрежения дом может разрушиться» ( Seow. 1997. P. 340). Екклесиаст никоим образом не призывает к борьбе против недостойных правителей, даже если те не заботятся ни о своей династии, ни о гос-ве: «Даже и в мыслях твоих не злословь царя...» (Еккл 10. 20). Мотивом к этому может быть как вообще уважительное отношение к царской власти (ср.: Еккл 8. 2), так и опасность стать жертвой доноса: «...потому что птица небесная может перенести слово твое, и крылатая - пересказать речь твою» (Еккл 10. 20). Общая идея здесь, по-видимому, состоит в том, что, хотя в политической жизни человека также подстерегают опасности, обладая определенной мудростью, он способен избежать рискованных ситуаций. Советы Екклесиаста в начале 11-й гл. по-разному интерпретируются комментаторами. Традиционно считается, что здесь содержится призыв «к самой широкой благотворительности, чуждой всякого расчета на личную выгоду» ( Мышцын. 1908. С. 32): «Отпускай хлеб твой по водам...», «давай часть семи и даже восьми, потому что не знаешь, какая беда будет на земле» (Еккл 11. 1-2). В этом случае «часть семи и даже восьми» может указывать «на возможно более полное число людей, с которыми следует делиться своим имуществом» ( Мышцын. 1908. С. 33). Однако во мн. комментариях высказывается предположение, что речь здесь идет о «правильном экономическом планировании», причем пускание хлеба по водам означает «зарубежные инвестиции», а слова о «части семи и даже восьми» намекают на необходимость разделения капиталов на случай бедствий, «потому что не знаешь, какая беда будет на земле» (Еккл 11. 2; Seow. 1997. P. 341). Это предположение подвергается критике как с языковой т. зр. (напр., слово - хлеб - может в определенных контекстах обозначать «зерно», однако почти никогда не используется в контекстах, связанных с коммерцией), так и в результате сравнения с аналогичными максимами в ближневост. античной и средневек. лит-рах ( Lewy H. Parallelen zu antiken Sprichwörtern und Apophthegmen//Philologus. |
| 6). Возвращаясь к темам жизни и смерти, Екклесиаст использует метафоры света и тьмы, обычные как для ВЗ (Иов 17. 13; 33. 28; Пс 35. 10; 142. 3; 1 Цар 2. 9), так и для древней ближневост. культуры. Он призывает людей проводить жизнь в веселье, поскольку «сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце»; следует, однако, помнить «о днях темных, которых будет много» (Еккл 11. 7-8; ср.: Ин 12. 35). Возможно, здесь были использованы какие-то уже существовавшие к моменту написания книги рассуждения о жизни и смерти, однако Екклесиаст «поднимает проблему на космический уровень, когда предметом рассмотрения становится не столько кончина одного человека, сколько судьба всего человечества» ( Seow. 1997. P. 368). Юноша может веселиться «во дни юности», и при этом он должен помнить, что его дела подлежат суду Божию; поэтому, советует ему Екклесиаст, следует не только «удалять печаль от сердца», но и «уклонять злое от тела» (Еккл 11. 9-10). При этом, по-видимому, ожидающие человека «дни темные» означают не только смерть («дни пребывания в шеоле» - Мышцын. 1908. С. 33), но и житейские несчастья, болезни и старость. Радость жизни «в дни юности» должна всегда сопровождаться памятью о Боге: «...помни Создателя твоего..., доколе не пришли тяжелые дни...» (Еккл 12. 1). Екклесиаст продолжает свою мысль пространным описанием этих «тяжелых дней»: «Доколе не померкли солнце и свет и луна и звезды... когда задрожат стерегущие дом... когда замолкнет звук жернова... и зацветет миндаль, и отяжелеет кузнечик, и рассыплется каперс» (Еккл 12. 2-5). Ранние толкователи Е. к., в т. ч. авторы мидрашей и Талмуда, рассматривали эти образы как аллегорическое изображение старости; угасающие светила при этом сопоставлялись с различными частями лица, «стерегущие дом» - с руками, «мужи силы» - с ногами, белоснежное цветение миндаля - с седыми волосами и т. д. ( Seow. 1997. P. 372); среди более поздних комментаторов также немало сторонников такого толкования (см., напр.: Мышцын. 1908. С. 34-35; Lauha. 1978). Однако нек-рые части описания могут быть с трудом истолкованы аллегорически в таком смысле (напр.: «и высоты будут им страшны, и на дороге ужасы» - Еккл 12. |
| 11: 1). Рассмотрение суетности человеческих занятий позволяет ему убедить читателя не прилепляться к ним сердцем. Святитель Григорий Богослов говорит об этом так: « “Видех всяческая”, говорит Екклесиаст, обозрел я мыслию все человеческое, богатство, роскошь, могущество, непостоянную славу, мудрость, чаще убегающую, нежели приобретаемую; неоднократно возвращаясь к одному и тому же, рассмотрел опять роскошь, и опять мудрость, потом сластолюбие, сады, многочисленность рабов, множество имения, виночерпцев и виночерпиц, певцов и певиц, оружие, оруженосцев, коленопреклонения народов, собираемые дани, царское величие, и все излишества и необходимости жизни, все, чем превзошел я всех до меня бывших царей: и что же во всем этом? “ Все суета суетствий, всяческая суета и произволение духа” (Еккл. 1: 14), то есть какое-то неразумное стремление души и развлечение человека, осужденного на сие, может быть, за древнее падение. Но “ конец слова”, говорит он, “ все слушай, Бога бойся” (Еккл. 12: 13); здесь предел твоему недоумению. И вот единственная польза от здешней жизни – самым смятением видимого и обуреваемого руководиться к постоянному и незыблемому» т. 1, с. 171–172]. Труды человека на земле не суть часть замысла Божия, но вынужденная воспитательная мера после грехопадения. « Что пользы работающему от того, над чем он трудится? Видел я эту заботу, которую дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в том» (Еккл. 3: 9–10, ср. Быт. 3: 16–23). « И обратился я, чтобы внушить сердцу моему отречься от всего труда, которым я трудился под солнцем» (Еккл. 2: 20). Освободив сердце от попечений, он для себя избирает другое занятие, которое легко давалось Адаму в раю (Быт. 2: 19–20), но стало трудным после изгнания. « И предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем» (Еккл. 1: 13). Вот путь постижения тайн Божиих – не рассудком, но сердцем, не рассуждением, но созерцанием. |
| Еккл. 1:8 Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием. Еккл. 1:9 Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Еккл. 1:10 Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас. Еккл. 1:11 Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после. Лейтмотив книги, припев песни, приговор мудреца: Суета сует, – всё суета! Суета сует, сказал Екклесиаст, прожив жизнь, вкусив всё, что в ней, и познав её пустоту. Суета сует, – всё суета! – эхом отозвалось всё под солнцем; Суета сует, – всё суета! – стонет мудрость философа; Суета сует, – всё суета! – шелестят разворачиваемые свитки древних книг; Суета сует, – всё суета! – отпечатано на бессмысленной гримасе глупца; Суета сует, – всё суета! – хохочут скоморохи и шуты; Суета сует, – всё суета! – звенят бокалы, сверкающие вином; Суета сует, – всё суета! – гудят напряжённые мышцы трудяги; Суета сует, – всё суета! – шепчет ветер в листве виноградников и рощ; Суета сует, – всё суета! – отзванивают золотые монеты, ссыпаемые в огромный карман; Суета сует, – всё суета! – печальный итог наслаждений в гареме; Суета сует, – всё суета! – поскрипывает древний царский трон; Суета сует, – всё суета! – молчат после бранных подвигов мечи; Суета сует, – всё суета! – тихо на старом кладбище. И в порывах кружащегося над всеми ветра слышно: Суета сует, – всё суета! Еккл. 1:2 Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – всё суета! Слова Екклесиаста звучали в устах Соломона так: (гевел гевалим, или, точнее, hebel hebalim). (hebel) означает по-еврейски нечто неосязаемое, неощутимое, как веяние воздуха, как пар, как дым. Мы остановимся на значении слова как «рассеивающийся, растворяющийся в воздухе пар». Всё в этом мире как пар, как исчезающий утренний туман. Интересное замечание блж. Иеронима по переводу выражения «евел евалим». «За исключением Семидесяти Толковников, все одинаково перевели: τμς τμδων, или τμν, что мы можем перевести «пар» дыма и лёгкий «ветерок», который скоро рассеивается. Этим словом показывается, следовательно, тленность и ничтожность всего существующего» 1, 2]. |
| «Праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников» ( Еккл.8:14 ). «Одна участь праведному и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертвы и не приносящему; как добродетельному, так и грешному; как клянущемуся (богобоязненному), так и боящемуся клятвы (невоздающему чести Богу призыванием имени Его)» ( Еккл.9:2 ); т.е. здоровье и болезнь, богатство и бедность, слава и унижение, радости и скорби, жизнь и смерть – все это обще всем людям, без различия достойных и недостойных, добродетельных и порочных. «Не проворным достается успешный бег, не храбрым победа, не мудрым хлеб и не у разумных богатство, и не искусным (опытным врачам, художникам, учителям) благорасположение, но время и случай для всех их» ( Еккл.9:11 ). «Видел я всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет, и в руке угнетающих их – сила, а утешителя у них нет» ( Еккл.4:1 ). Грустно быть зрителем этих явлений, всегда происходивших и ныне повторяющихся; еще грустнее самому терпеть и страдать. Что же делать? – Есть люди решительные, которые очень просто отвечают на этот вопрос. Возмутительные явления зла и житейские невзгоды возбуждают в них ненависть к жизни. «Жить не стоит», говорят они себе и поканчивают с собой или немедленным самоубийством, или медленным измождением себя посредством разврата и пьянства. Другие на это не решаются, зато всю жизнь ропщут на Бога, на людей, недовольны всем и всеми, или для поправления своего житейского положения прибегают к бесчестным средствам. Как же решает помянутый вопрос сам Соломон, к какому выводу приходит он, признавая все на свете суетой? Ненависть к жизни, под влиянием убеждения в суете всего на земле, не чужда была, по видимому, душе Соломона: «Возненавидел я жизнь, – говорит он, – потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем, ибо все – суета и томление духа» ( Еккл.2:17 ). Но эту ненависть не надо понимать в безусловно строгом смысле, судя по дальнейшему течению суждений Соломоновых. |
| Восхваляемая Екклезиастом радость не есть нечистая, но нечто такое, что человек находит только в отношении к Богу, и радость Екклезиаста недоступна нечестивым. Потому что этой радости человек не может достигнуть чрез стремление к неумеренным удовольствиям, как это изображено выше ( Еккл.2:1–10 ), но в том только случае, если дух человека обращен к Богу, и он принимает ее как божественный дар любви. Эту радость Бог дает не по произволу, но залог её заключается в нравственных условиях человека, потому что только человеку, который Ему угождает, Он дает мудрость, знание и радость. Тот, кто угождает Богу, прямо назван праведным, благочестивым, тогда как во втором полустишии противупоставлен грешник. Замечательно здесь сопоставление: мудрость и радость. Видно, что радость, о которой здесь говорится, Екклезиаст рассматривает как родственную с мудростью; это чувство гармонии, которое порождается жизнью, управляемой мудростью. Но эту самую мудрость, без которой нет истинной радости, Екклезиаст рассматривает как дар Божий, который дается в удел только боящемуся Бога человеку. – Из других мест этого рода еще яснее открывается чистота блага (tov), восхваляемого Соломоном. „Познал я, – говорит он, – что нет для них ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей. И если какой человек ест и пьет, и видит доброе во всяком труде своем, то это – дар Божий.“ ( Еккл.3:12–13 ). Здесь, видимо, одобряется не другая какая, как та деятельность, которая направлена к добру и облегчает и споспешествуется чистой радостью и умеренным наслаждением от трудов в жизни. И между тем как эта радость поставляет человека в спокойное светлое состояние духа, она пробуждает в нем чувство собственной силы, укрепляет его в трудах жизни и она есть основание гармонического, удовлетворенного состояния духа и всякой полезной и благочестивой деятельности. Другие такие же места о земном благе ( Еккл.5:17–19; 8:15; 9:7 ; далее Еккл.11:9, 10 ) довольно сходны, даже по выражению, между собой. – Для нашей цели важны еще следующие изречения: „Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй“ ( Еккл.7:14 ). |
| Материальное Б. добродетелью, наилучшим благом или целью жизни человека не является: Бог «не предпочитает богатого бедному... все они - дело рук Его» (Иов 34. 19; ср.: Притч 22. 2). Земное Б. преходяще: «гибнет... от несчастных случаев» (Еккл. 5. 13; ср.: Пс 38. 7; Притч 23. 5); ограниченно: нельзя, напр., приобрести с помощью Б. избавление от смерти (Пс 48. 7-10), любовь (Песн 8. 7), оно бесполезно для человека после смерти («...где оставите богатство ваше?» - Ис 10. 3). Более того, Б., даже нажитое честным трудом, таит в себе большую опасность: злоупотребление им ведет к несправедливости, нравственным падениям, в конечном счете отвращает человека от Бога, ввергает в идолопоклонство (3 Цар 11. 1-8; 21. 1-26; Пс 51. 9). Б., приобретенное неправедно, «лживым языком» (Притч 21. 6), не является Божиим даром, поэтому не идет на пользу человеку. Приобретающий Б. неправдой не может и считаться богатым, ибо все равно Божия справедливость восторжествует: «ложится спать богачом и таким не встанет» (Иов 27.19), «он оставит его (богатство.- Авт.) на половине дней своих и глупцом останется при конце своем» (Иер 17. 11). И на долю богобоязненных людей выпадают бедность и несчастья (Иов 1. 1-3, 13-19; 2. 7; Еккл 7. 15; 8. 14), так что материальное Б. предстает ценностью низшей, временной, несущественной (Еккл 5. 12-16; 6. 7). Поэтому ВЗ призывает человека не уповать на земное Б.: «Не заботься о том, чтобы нажить богатство» (Притч 23. 4), «когда богатство умножается, не прилагай к нему сердца» (Пс 61. 11), «кто любит богатство, тому нет пользы от того... это - суета» (Еккл 5. 9). Против злоупотребления материальным Б. направлены мн. Божественные установления ВЗ, к-рые предостерегают от воровства, алчности и зависти (Исх 20. 15, 17), запрещают ростовщичество среди соплеменников (Исх 22. 25; Лев 25. 36-37; Втор 23. 19-20), выдвигают ограничения, в т. ч. и препятствующие накоплению избыточного Б., напр. запрет на сбор остатков урожая, дабы ими могли питаться бедные и странники (Лев 19. 9-10; Втор 24. 19-22; ср.: Руфь 2. 4-16), предписывают давать взаймы бедным (Втор 15. 7-11), прощать долги в 7-й год (Втор 15. 1-4), милостиво относиться к рабам (Втор 15. 12-14, 18) и т. д. Пророки обличают грехи разбогатевших: чрезмерные накопления, развращающие человека (Ис 5. 11-14; Иер 5. 26-28; Ам 8. 4-7); притеснение бедных («горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места...» - Ис 5. 8; ср.: Иез 22. 29; Мих 2. 2); восхваление Б. (Иер 9. 23). Ветхозаветный идеал отношения к Б. выражен в прошении праведника к Богу в Книге Притчей Соломоновых: «...нищеты и богатства не давай мне, питай меня насущным хлебом, дабы, пресытившись, я не отрекся Тебя... и чтобы, обеднев, не стал красть и употреблять имя Бога моего всуе» (Притч 30. 8-9). |
|
|
