| Лит.: Беляев И. Д. Михаил Александрович, вел. кн. Тверский//ЧОИДР. 1861. Кн. 3. Отд. 1. С. 1-44; Ключевский. Древнерусские жития. С. 177-180; Борзаковский В. С. История Тверского княжества. СПб., 1876. С. 145-178, 376-377; Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Сев. Руси в татарский период, с 1238 по 1505 г. СПб., 1891. Т. 2. С. 479-484; Колосов В. И. Михаил Александрович, кн. Тверской и Микулинский. Тверь, 1900; Димитрий (Самбикин), архиеп. Тверской патерик. Каз., 1907. Тверь, 1991р. С. 8, 173-180; Пресняков А. Е. Образование Великорус. гос-ва. Пг., 1918. С. 192-194, 201-204, 206-214, 299-306, 309-313, 318-320, 327-328, 364-366; Ильин М. А. Тверская лит-ра XV в. как ист. источник//Тр. МГИАИ. 1947. Т. 7. С. 18-68; Клибанов А. И. Свободомыслие в Твери в XIV-XV вв.//Вопросы истории религии и атеизма. М., 1958. Вып. 6. С. 239-247; Кучкин В. А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой//Куликовская битва: Сб. ст. М., 1980. С. 32-35, 68-102; он же. Формирование гос. территории Сев.-Вост. Руси в X-XIV вв. М., 1984 (по указ.); он же. Права и власть великих и удельных князей в Тверском княжестве 2-й пол. XIII-XV в.//Слав. мир: Общность и многообразие. Тверь, 2009. С. 221-224; Клюг Э. Княжество Тверское (1247-1485 гг.). Тверь, 1994 (по указ.); Кучкин В. А., Флоря Б. Н. Княжеская власть в представлениях тверских книжников XIV-XV вв.//Римско-константинопольское наследие на Руси: Идея власти и полит. практика. М., 1995. С. 191-194; Чернышов А. В. Очерки по истории Тверского княжества XII-XV вв. Тверь, 1996. С. 182-196; Горский А. А. Москва и Орда. М., 2003 (по указ.); Конявская Е. Л. Очерки по истории тверской лит-ры XIV-XV вв. М., 2007 (по указ.); она же. «Отъ слова честь» великому князю тверскому//Анфологион: Власть, об-во, культура в слав. мире в Ср. века: К 70-летию Б. Н. Флори. М., 2008. С. 235-248. (Славяне и их соседи; 12); она же. Тверь в лит. памятниках периода независимости княжества: Власть и народ//Слав. мир: Общность и многообразие. Тверь, 2009. С. 230-236; Беспалов Р. А. О письме Ольгерда патр. Филофею//ДРВМ. 2015. 2(60). С. 49-62. |
| Такое необычайное среди юношества явление вызвало удивление духовника, особенно, когда исповедающийся сказал, что «борим множеством греховных помыслов». Не делая различия между «греховными помыслами» и «политическими замыслами», о. протоиерей [ 10 ] счел своей обязанностью довести об этом обстоятельстве до сведения училищного начальства. Начальник училища генерал-лейтенант граф Сиверс [ 11 ] подверг обвиняемого юношу формальному допросу о значении помыслов, им самим признанных «греховными». Немецкое начальство [ 12 ], не уяснив себе значения этого выражения, за Брянчаниновым стало следить. Неосмотрительность духовника повергла Брянчанинова в тяжкую ответственность пред своим начальством и довела до болезненного состояния; он принужден был избрать себе другого духовника. Поэтому Брянчанинов обратился к инокам Валаамского подворья, стал ходить туда каждые субботу и воскресенье для исповеди и Святого Причащения и, наученный опытом, старался делать это скрытно от училищного начальства. В этом святом деле к нему присоединился товарищ по училищу Чихачов, из дворян Псковской губернии, одновременно с ним поступивший в училище и весьма любимый Государем Николаем Павловичем. Димитрий Александрович привязался к Чихачову самой искренней дружбой, несмотря на несходство их характеров: первый был серьезен, задумчив, сосредоточен в себе, другой — говорун, с душой нараспашку. Чихачов предался Брянчанинову скорее как сын отцу, нежели как брат брату: таково было влияние Димитрия Александровича на своего сотоварища. Самое первое знакомство этих двух молодых товарищей полно умиления и истинно христианского характера. Однажды в дружеских разговорах Димитрий Александрович прервал веселую болтовню Чихачова, сказав ему: «Будь ты христианином!» — «Я никогда не бывал татарином», — возразил товарищ ему. «Так, — сказал первый, — да надо слово это исполнить делом и углубиться поприлежнее в него». С того времени оба они ходили к инокам на подворье, исповедовались и причащались, молились, назидались душеспасительными беседами, подвизались. |
| Быть может он и побранил бы его за это, но в душе то он признался бы себе, что все это в порядке вещей: молод, легкомыслен, развлекается... а вот приверженность к Невской Лавре,– это совсем другое дело, на это должно обратить серьезное внимание. Отец видел теперь, что желание старшего сына, который, еще отправляясь только в училище, на вопрос, какого рода службу он предпочитает, не задумываясь, ответили: «службу Царю Небесному», 93 было не пустыми словами, что сын все время носит в сердце своем желание поступить в монахи, не расставшись с ними и, в суете шумной столицы. Но позволить сыну поставить на своем, пойти, руководствуясь хотя бы и внутренним призванием, но против воли отца, – было не в характере Александра Семеновича, не выносившего никаких ослушаний. Не имея возможности за далью расстояния самому подействовать на сына и видя, что письменные наставления не производят на него должного действия, – Димитрий Александрович продолжает вместе с другом своим Чихачовым посещать Лавру. Александр Семенович обратился за содействием к начальнику училища графу Сиверсу, своему бывшему товарищу по службе в пажах, прося его содействия и помощи. Училищное начальство приняло строгие меры: Брянчанинов был переведен с частной квартиры, где он жил со своими братьями, в казенную, в стены Михайловского инженерного замка под строгий надзор. Теперь Димитрий Александрович мог быть неразлучен с другом своим Мишей Чихачовым, жившим там же, но посещения Лавры, которых друзья не прекращали не смотря ни на какие запрещения, сделались, конечно, гораздо затруднительнее реже, так как совершались тайно от начальства. Так продолжалось до тех пор, пока им не было разрешено поселиться на частной квартире; это было тогда, когда вышел в офицеры и Миша Чихачов. 94 Окончивши курс в юнкерских классах и вышедши из стен училища, друзья-офицеры поселились поближе к Лавре, по свидетельству Лескова, на Невском проспекте, в большом и очень нелепом доме Лопатина, который теперь уже сломан и который помещался там, где ныне пролегает Пушкинская улица. |
| Наряду со служебно-учебной деятельностию Димитрий Александрович имел успехи и в светском обществе своими личными достоинствами. Родственные связи ввели его в дом тогдашнего президента Академии художеств Оленина 8 . Там, на литературных вечерах, он сделался любимым чтецом, а поэтические и вообще литературные дарования его приобрели ему внимание тогдашних знаменитостей литературного мира: Гнедича, Крылова, Батюшкова и Пушкина. Такое общество, конечно, благодетельно влияло на литературное развитие будущего писателя. Преосвященный Игнатий до конца жизни сочувственно отзывался о советах, какие ему давали тогда некоторые из этих личностей. Описанный круг светского знакомства, к которому принадлежала имевшая большие связи тетка Димитрия Александровича А. М. Сухарева, только внешним образом влиял на жизнь молодого человека, внутренняя жизнь которого развивалась самостоятельно, независимо от родственных и общественных связей. Димитрий Александрович и в шуме столичной жизни остался верен своим духовным стремлениям, какие испытал в уединении отдаленной родины: он всегда искал в религии живого, опытного знания и, хранимый благодатью, не поддавался ни тлетворному влиянию чуждых учений, ни приманкам светских удовольствий. Вот с какой подробностью он сам в вышеприведенной статье «Плач мой» описывает тогдашнее свое душевное состояние: «Вступил я в военную и вместе ученую службу не по своему избранию и желанию. Тогда я не смел, не умел желать ничего, потому что не нашел еще Истины, еще не увидел Ее ясно, чтобы пожелать Ее! Науки человеческие, изобретения падшего человеческого разума, сделались предметом моего внимания: к ним я устремился всеми силами души; неопределенные занятия и ощущения религиозные оставались в стороне. Протекли почти два года в занятиях земных; родилась и уже возросла в душе моей какая-то страшная пустота, явился голод, явилась тоска невыносимая по Боге. Я начал оплакивать нерадение мое, оплакивать то забвение, которому я предал веру, оплакивать сладостную тишину, которую я потерял, оплакивать ту пустоту, которую я приобрел, которая меня тяготила, ужасала, наполняя ощущением сиротства, лишения жизни! И точно – это было томление души, удалившейся от истинной жизни своей, Бога. Вспоминаю: иду по улицам Петербурга в мундире юнкера, и слезы градом льются из очей... |
| Такое необычайное среди юношества явление вызвало удивление духовника, особенно, когда исповедающийся сказал, что «борим множеством греховных помыслов». Не делая различия между «греховными помыслами» и «политическими замыслами», о. протоиерей 10 счел своей обязанностью довести об этом обстоятельстве до сведения училищного начальства. Начальник училища генерал-лейтенант граф Сиверс 11 подверг обвиняемого юношу формальному допросу о значении помыслов, им самим признанных «греховными». Немецкое начальство 12 , не уяснив себе значения этого выражения, за Брянчаниновым стало следить. Неосмотрительность духовника повергла Брянчанинова в тяжкую ответственность пред своим начальством и довела до болезненного состояния; он принужден был избрать себе другого духовника. Поэтому Брянчанинов обратился к инокам Валаамского подворья, стал ходить туда каждые субботу и воскресенье для исповеди и Святого Причащения и, наученный опытом, старался делать это скрытно от училищного начальства. В этом святом деле к нему присоединился товарищ по училищу Чихачов, из дворян Псковской губернии, одновременно с ним поступивший в училище и весьма любимый Государем Николаем Павловичем. Димитрий Александрович привязался к Чихачову самой искренней дружбой, несмотря на несходство их характеров: первый был серьезен, задумчив, сосредоточен в себе, другой – весельчак, говорун, с душой нараспашку. Чихачов предался Брянчанинову скорее как сын отцу, нежели как брат брату: таково было влияние Димитрия Александровича на своего сотоварища. Самое первое знакомство этих двух молодых товарищей полно умиления и истинно христианского характера. Однажды в дружеских разговорах Димитрий Александрович прервал веселую болтовню Чихачова, сказав ему: «Будь ты христианином!» – «Я никогда не бывал татарином», – возразил товарищ ему. «Так, – сказал первый, – да надо слово это исполнить делом и углубиться поприлежнее в него». С того времени оба они ходили к инокам на подворье, исповедовались и причащались, молились, назидались душеспасительными беседами, подвизались. |
| Не помню, где, когда и при каких условиях я впервые встретился и познакомился с Сергеем Александровичем, но хорошо помню, что мое свидание с ним в С.-Петербурге осенью 1905 года, о котором у меня сохранились вполне отчетливые воспоминания, не было первым, ибо мы беседовали друг с другом уже как старые знакомые, связанные общими духовными интересами. Значит, мы встретились и познакомились раньше 1905 года, и не в Петербурге, куда я переехал на жительство лишь летом 1905 года, а где-либо в другом месте, скорее всего в г. Киеве, где я часто бывал. Мы часто запоминаем подробности знакомства с людьми, с которыми случайно встретились в жизни и не продолжали общения, и забываем об обстоятельствах встречи с теми, с которыми постоянно жили и которые становились как бы членами нашей семьи. Я убежден, что познакомился с С. А. Нилусом не позже 1900 года, но отчетливые воспоминания о нем начинаются у меня только с конца 1905 года. Как ни часто я встречался с С. А. Нилусом, но никогда не расспрашивал его о прошлом, о котором поэтому и имею лишь неполные и отрывочные сведения. Родители С. А. Нилуса были состоятельными помещиками Орловской губернии. Состав их семьи мне неизвестен. Знаю лишь, что председатель Московского окружного суда, Димитрий Александрович Нилус, был братом Сергея Александровича. Оба брата учились в гимназии и университете в Москве. С. А. был, по-видимому, более склонен к деревенской жизни, ибо после смерти отца, унаследовав его имение, поселился в Орловской губернии. Женился С. А. поздно на фрейлине Государынь Императриц Елене Александровне Озеровой, дочери посланника в Афинах, а затем в Берне обер-гофмейстера Александра Петровича Озерова. Она имела двух сестер — Марию Александровну Гончарову и княгиню Ольгу Александровну Шаховскую, впоследствии игумению Софию, управлявшую Вировским монастырем и Зарайскою общиною и известную своею высокою подвижническою жизнью, и четырех братьев, из которых один, Давид Александрович, был управляющим Императорским Аничковым дворцом, другой — Борис Александрович — Келецким губернатором, третий, преображенец, был убит в Турецкую войну, а о четвертом у меня не имеется сведений. С. А. Нилус не был ни ученым, ни профессором, ни писателем, как его обычно называют. Он был довольно богатым помещиком Орловской губернии, с увлечением занимавшимся сельским хозяйством, каковое вел самыми новыми усовершенствованными способами. |
| После наведения Ольгерда на Москву в конце 1368 года Михайло Александрович боролся с московским князем ещё в продолжение семи лет: ещё три раза наводил на него Ольгерда, два раза выправлял себе в Орде ярлык на великое княжение, но наконец, в 1375 году должен был смириться перед ним, отдаться во всю его волю и признать себя его подручником 370 . Одновременно с грамотами к князьям, в которых эти последние увещеваются оказывать повиновение митрополиту, патриарх прислал свою грамоту новгородскому архиепископу Алексию 371 . В весьма суровой по тону грамоте патриарх укоряет архиепископа – во-первых, за то, что он употребляет крещатую фелонь, тогда как предшественник его (Моисей) получил от божественного собора право употреблять её только сам лично, без передачи права своим преемникам; во-вторых, за то, что он – архиепископ не оказывает надлежащего повиновения и благопокорения митрополиту и великому князю, но противится и противоречит им. Приказывая архиепископу беспрекословно и без всяких отговоров сложить кресты со своей фелони, патриарх предписывает ему иметь надлежащее почтение, повиновение и благопокорность к великому князю и митрополиту. В противном же случае угрожает ему низложением и лишением архиерейства. Чем была вызвана эта суровая грамота, которая, к сожалению, известна нам с пропуском в одном месте, происшедшим от повреждения рукописи, пока не можем сказать положительным образом; к гадательным речам об этом возвратимся несколько ниже. В борьбе с тверским князем Михайлом Александровичем св. Алексий прибёг к духовному оружию. Нам известен другой пример употребления им этого оружия в делах государственных. В 1365 году поссорились между собой князья суздальские – братья Димитрий и Борис Константиновичи из-за того, что младший брат Борис захватил бывший главным тогда в уделе стол нижегородский, ставший праздным после смерти третьего, старейшего, брата Андрея. Димитрий обратился к заступничеству великого князя, которому непосредственно перед тем он отказался от всякого соперничества на великокняжеский престол и за которого, может быть, уже сговорена была его дочь, в следующем 1366 году выданная за него замуж. |
| Завтра, в час, он едет к Троице, где пробудет до четверга, оттуда проедет в рязанскую деревню и ко времени прибытия Императора будет обратно в Москву. Я не могу еще поправиться; выезжаю, с разрешения врача, навестить родных и не думаю, чтобы скоро возвратилась обыкновенная сила желудка. Простите». Граф, о котором здесь речь, Димитрий Андреевич Толстой, – новый тогда обер-прокурор Св. Синода. О чем были предлагаемы ему вопросы, на которые он отвечал неизвестностью, и мне теперь неизвестно – забыл. Когда Димитрий Андреевич возвратился в Москву, преосвящ. Леонид писал мне 17-го числа: «Не благоугодно ли будет вам из собора пожаловать ко мне, чтоб вместе посетить графа Д. А.?» Преосвященный прося меня, запиской от 7-го сентября, рукоположить на другой день ставленника, присланного от владыки к нему, присовокуплял: «Сегодня в Архангельском соборе служения не было; оно перенесено на завтра. Мне нет труда совершить хиротонию, но светские тяготятся задержками. Впрочем, снова говорю, труда в этом не нахожу, и вам себя сколько-нибудь стеснять не из чего». Служение в Архангельском соборе, о котором упоминает преосвященный, назначено было для совершения поминовения по новопреставленном Цесаревиче Николае Александровиче, так как 8-го числа сентября был день его рождения. Для того чтобы избавить высшую светскую публику от излишнего, десятиминутного, отягощения, я, разумеется, охотно принял на себя труд рукоположения ставленника. Преосвященный запиской от 14-го сентября извещал меня: «По архипастырскому изволению, старшее духовенство должно приветствовать нового генерал-губернатора. По сношению с князем, прием будет в 12 1/2 часов в доме генерал-губернаторском. Я пригласил старшее духовенство ко мне в полдень. Почитаю долгом вас о сем уведомить». Новый генерал-губернатор, назначенный на место М. А. Офросимова, – это князь Владимир Андреевич Долгорукий, который и до ныне благополучно занимает свой высокий пост. Сентября 30-го дня преосвящ. Леонид вступил со мною в дружеское прение о том, кому из нас на следующий день служить в Покровском соборе, по случаю храмового праздника и крестного хода. |
| Священник Димитрий Клепинин (Клепинин Дмитрий Андреевич) (1904–1944). Родился 14 апреля 1904 г. в г. Пятигорске Терской области в семье архитектора. Брат Н.А. Клепинина. В 1920 г. эмигрировал с семьей в Константинополь, затем в Белград. В 1920е гг. — член кружка православных студентов, основанного Н.М. Зерновым и М.В. Зерновой в Белграде. Во Францию приехал в 1924 г. Окончил Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже. Один из основателей (вместе с матерью Марией (Скобцовой)) благотворительной организации помощи русским эмигрантам «Православное дело» Во время оккупации Парижа принимал участие в деятельности Сопротивления, помогал евреям. Входил в Комитет помощи заключенным лагеря Компьен. 8 февраля 1943 г. был арестован гестапо вместе с другими сотрудниками «Православного дела» и заключен в нацистский концлагерь Компьен, а затем в подземный лагерь «Дора» (Бухенвальд). Претерпел многочисленные издевательства и умер от болезни и истощения 9 февраля (по другим сведениям, 8 февраля) 1944 г. О. Димитрий был канонизирован Вселенским Патриархатом в 2004 г., вместе с Юрием Скобцовым и м. Марией Скобцовой. «Белая Роза» Inga Scholl. La rose blanche. Six allemands contre le nazisme. Les editions de minuit, Paris, 2008. Hans et Sophie Scholl. Lettres et carnets. Tallandier. Paris, 2008. Игорь Александрович Кривошеин (1899–1987). Родился в Петербурге. Третий из пяти сыновей А.В. Кривошеина, министра земледелия и землеустройства (1908–1915). Председатель правительства Юга России у ген. П. Врангеля (1920). Гофмейстер, действительный тайный советник Игорь Кривошеин — штабс-капитан лейб-гвардии конной артиллерии в армии генерала П.Н. Врангеля. Окончил Сорбонну, инженер. Узник нацистских (Бухенвальд, Дахау) и советских концлагерей, участник движения Сопротивления. В период с 1939 по 1941 годы активно помогал матери Марии (Скобцовой). Награжден медалью Сопротивления. Скончался в Париже. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Борис Вильде (1908–1942). Русский, принявший французское гражданство; окончил историко-филологический факультет и Этнографический институт. Работал при европейском отделе Музея человека, совершил две научные командировки в Эстонию и Финляндию. Был мобилизован в 1939–1940 годах. Во время оккупации был судим по делу «Resistance» и расстрелян на холме под Парижем Mont-Valerien 23 февраля 1942 года. Посмертно генерал Де Голь наградил его медалью Сопротивления. |
| Батюшка Артемий так пару секунд постоял, потупив взор, потом поднял на этого молодого человека свои ясные, светлые, любящие глаза, с ласковой улыбкой сказал: «Придуриваюсь!» – и ушел. Батюшка, это могло быть в реальности? Или это фольклор, который на реальных фактах не основан? Протоиерей Артемий Владимиров. Я знаю только один такой случай, не тождественный, но реальный. Однажды отец Димитрий Смирнов (он мой начальник по ракетной академии на факультете православной культуры) в облачении, ехал в поезде, и к нему подошел пьяный человек небольшого росточку. И вот он, снизу вверх смотря на богатыря русского, батюшку, говорит: «Поп, ты поп, чудо покажи, а?» Отец Димитрий спокойно посмотрел на него глубоким ясным взором и говорит: «Хорошо. Сейчас поезд остановится, мы выйдем с тобой на станцию, я тебе в глаз дам». Вот это точно было. О. Д. Может быть, конечно, это и вымышленный эпизод, а может быть, батюшка не придал значения и не запомнил: мало ли странных молодых людей подходит и задает вопросы. Кто-то из этого некий сюжет делает … О. А. Вряд ли бы я сказал: «Придуриваюсь». Я бы сказал, наверное, мягким и вежливым голосом, что дуракам кажется, что все вокруг них придуриваются. О. Д. Прекрасно. Но этот вариант, на мой взгляд, более верный, чем… я, батюшка, теперь верю, что Сергей Александрович все-таки, так сказать, пересказал сплетню, которая к действительности мало имела отношения. Зачем надо уметь шутить – из древнего патерика Бывают случаи, когда для человека, который не может вместить слово с прямым смыслом, священнику приходится изрекать нечто неожиданное и парадоксальное. Может быть, таким образом человека удастся пробудить, а может быть, поможет сдержать какие-то свои неправильные и неадекватные эмоции. У неожиданной реплики могут быть самые разные цели и смыслы. Вы знаете, что эпизод с вашим ответом детям о неопознанных летающих «объедках» в Интернете набирает количество просмотров, конкурирующее с видео со всевозможными поп-звездами? Кто-то восхищается, кому-то… кажется, что все вокруг придурки – по вашему очень точному замечанию. |
|
|
