| 52),- эту структуру подсказали ему священнослужители, к к-рым композитор обратился за помощью. Все части Всенощной Рахманинова основаны на традиц. распевах, и в их выборе также нет ничего принципиально нового. Новизна мышления композитора - в создании особого звукового пространства, более широкого, чем у др. авторов, одухотворенного, полного света и воздуха. Об этом свидетельствуют и необычайно детализированное хоровое письмо, и подробные авторские указания в партитуре. При этом Всенощная - сочинение явно не лирического, а эпического «наклонения»; возвращаясь к «канону», Рахманинов с его умением создавать изумительные по лирической напряженности темы скорее противостоит стихии лирического, к-рая начинала преобладать в рус. духовной музыке этого времени, и в таком смысле возвращается к истокам Н. н. На фоне расцвета хоровой культуры и личного духовно-муз. творчества вновь стала актуальной задача создания единого певч. Обихода для всей России. Деятели Н. н. пытались преодолеть отсутствие стилистического единства, составляя образцовые Обиходы или служебные последования для церковного употребления. Примером для всех являлось соборное пение Синодального хора, а относительно духовных концертов - превосходно выстроенные программы его выступлений, особенно в период директорства Смоленского и Орлова, а также в 10-х гг., когда после нек-рого «безвременья», вызванного смертью Орлова, регентом стал не менее выдающийся мастер Н. М. Данилин . Естественным развитием духовно-муз. деятельности композиторов Н. н. стало, во-первых, стремление к музыкально целостным циклам богослужебного типа (литургия, всенощное бдение, панихида, венчание), а во-вторых - к таким более «свободным» циклам, как «Страстная седмица» Гречанинова, «Братское поминовение» Кастальского или «Во дни брани» Чеснокова. Работа циклами в целом характерна для Чайковского, Рахманинова, Гречанинова, Чеснокова, Никольского, Черепнина, Панченко и большинства др. авторов Н. н., хотя сами циклы могут быть функционально разными. |
| В 1914 году он опубликовал «народное причитание при проводах солдат на войну» «Далеко от родимой сторонушки» для женского голоса с фортепиано (вариант по записям И. Ульянова) — здесь и напев, и способы его обработки напоминают то, что потом было использовано автором в трактовке песнопений Великого Пятка. Каким-то чудом Музгизом в 1930 году была издана очень лаконичная обработка народной песни «Говорила калинушка» для женского голоса и фортепиано (серия «Советская эстрада»). Олегом Бычковым было разыскано в библиотеке Лавры еще одно — рукописное — произведение подобного жанра: духовный стих «Сходила Царица» (по записям А. Л. Маслова, изданным в 1906 году). Сочинение датировано 21 ноября 1929 года и имеет посвящение: «Благословение родной моей Ксенюшке», то есть дочери Извекова. Это очень красивая обработка, напоминающая о корсаковских китежских мотивах. К сочинению имеется развернутый богословского характера комментарий, толкование содержания богородичного народного апокрифа. Приветствуя дебют Извекова в Петербурге в концерте хора под управлением А. А. Архангельского 18 марта 1907 года, Н. И. Компанейский писал: Протоиерей Георгий Извеков. 1935 год «Священник Извеков до посвящения своего жил за границей, где получил весьма основательное музыкальное образование, почему работы его не следует смешивать с переложениями наших батюшек и синодальных чиновников. Извеков — настоящий музыкально образованный композитор и сразу должен быть поставлен в ряд с Гречаниновым, Кастальским, Лисицыным и другими им подобными. Изложение его мысли контрапунктическое, а не гармоническое, причем замечается изящный музыкальный вкус, изобретательность и вдохновение. Пока в его работах заметно влияние Гречанинова и Кастальского» . Компанейский оказался хорошим пророком (особенно если заменить «батюшек и синодальных чиновников» на «заурядных клиросных авторов»). Правда, мастерство Извекова очень сильно превышает таковое Лисицына, а влияние Гречанинова в его позднем творчестве вовсе не ощущается. Кастальский, несомненно, оказал на Извекова решающее воздействие, но далее отец Георгий пошел своим путем. |
| К началу Второй мировой войны русские монастыри на Афоне стали быстро приходить в упадок из-за прекращения в них доступа русским, и о какой-либо афонской русской певческой традиции ничего больше не известно: носители ее скончались... социальное положение церковных певчих и регентов. Вопрос о мальчиках и о женщинах в церковных хорах. В 4-м периоде второй эпохи в истории богослужебного пения Русской Православной Церкви женщины начали преобладать в церковных – особенно в малых – хорах приходских церквей. Но несмотря на многие практические преимущества участия женщины в церковных хорах, было еще много сторонников участия в этих хорах мальчиков. В 1907 г. выходивший в Москве журнал «Музыкальный труженик» устроил на своих страницах анкету под заглавием «Женщины в церковных хорах». На эту анкету в редакцию журнала поступили с разных сторон отклики, частью от регентов, частью от композиторов, и преимущественно светских. Мы приводим ниже некоторые из этих откликов; при каждом из них указывается имя автора отклика; в скобках указывается номер журнала «Музыкальный труженик» за 1907 г., в котором помещен приводимый здесь отклик на анкету, а после косой черты – страница в указанном перед чертой номере журнала. При этом, как будет видно, часть противников участия мальчиков в хорах основывает свое мнение на практических соображениях. Итак: 1) труд, затраченный на обучение мальчиков, – напрасный труд, так как только что мальчик выучится петь, как у него наступает перелом голоса (Гречанинов, 14/3; Смоленский, 14/3–5; Городцов, 17/7); 2) мальчики (и вообще дети) в церковных хорах часто эксплуатируются (Гречанинов, 14/3; Орлов, 16/5; Кастальский, 16/5; Компанейский, 16/6). к этому вопросу мы еще вернемся дальше; 3) мальчики в церковных хорах обходятся дорого, у них ломается голос, требуются большие расходы на содержание и обучение мальчиков (Смоленский, 14/4–5; но как бывший директором Синодального хора Смоленский не имел этой заботы и свое мнение высказывал с точки зрения частных хоров); |
| Общепринятого термина для обозначения описываемого явления пока не имеется. В отношении его часто применяется выражение «московская школа», подразумевающее, что самые крупные композиторы – Рахманинов, Гречанинов, Кастальский – были москвичами по рождению, образованию или месту деятельности; говорят и о «школе Синодального училища», поскольку большинство авторов были связаны с Синодальным училищем – преподавали или учились в нем – или с Синодальным хором, который не только осуществлял многие премьеры новых духовных сочинений, но и являлся, так сказать, образцом, эталоном нового певческого стиля. Бесспорно, Москва выступала географическим и идеологическим центром движения, хотя неверно было бы совсем исключать из него Петербург, где работали такие интересные композиторы, как Н. Н. Черепнин и С. В. Панченко (отдельные их сочинения тоже входили в репертуар Синодального хора), и менее яркие, но также любопытные публицисты и экспериментаторы Н. И. Компанейский и прот. М. А. Лисицын, где выходили издания, уделявшие большое внимание церковно-музыкальной проблематике. Важно отметить, что московский и петербургский варианты движения в некоторых чертах явственно различались. Предтечами Нового направления считаются Чайковский и Римский-Корсаков (их духовные композиции появились в конце 1870-х – начале 1880-х годов). Крупнейшими деятелями в историко-теоретической и организационно-практической областях движения были С. В. Смоленский с сотрудниками, а также регенты Синодального хора, в особенности В. С. Орлов и Н. М. Данилин. Среди композиторов, чьи сочинения бесспорно принадлежат Новому направлению, – С. В. Рахманинов, А. Т. Гречанинов, А. Д. Кастальский, П. Г. и А. Г. Чесноковы, А. В. Никольский , Викт. С. Калинников, Н. Н. Черепнин, С. В. Панченко, а также М. М. Ипполитов-Иванов, В. И. Ребиков, К. Н. Шведов, Н. С. Голованов, Н. Н. и П. Н. Толстяковы, Д. В. Аллеманов, Д. М. Яичков и другие. Корпус произведений, принадлежащих к Новому направлению, обширен: по приблизительным подсчетам это более пятидесяти крупных богослужебных циклов, более тысячи отдельных хоров. |
| Александр Блок Блок Александр Александрович (1880–1921) – поэт. Среди огромнейшей критической блоковианы есть небольшая статья поэтессы Л. Столицы, опубликованная в 1913 году в журнале «Новое Вино» и оставшаяся почти незамеченной. К тому времени молодой Сергей Василенко уже создал знаменитый романс на блоковские стихи «Девушка пела в церковном хоре...», а дети пели «Вербочки» на музыку А.Т. Гречанинова, в 1911–1912 годах вышло Собрание стихотворений, в котором были впервые опубликованы его ранние стихи – «Неведомому Богу», «Полна усталого томленья...», «Пора вернуться к прежней битве...», предшествовавшие «Стихам о Прекрасной Даме». В этих стихах Блок впервые предстал перед современниками своими молитвенными стихами, что и нашло отражение в самом названии статьи «Христианнейший поэт XX века». Любовь Столица, сама претендовавшая в то время на роль поэтессы-вещуньи, в статье тоже вещала: «В утро христианства, когда Рим, а за ним весь мир допевал еще дико и нестройно свою языческую песнь медным ревом распущенных солдат, золотым лепетом пресыщенных философов и серебряным визгом развращенных красавиц – чудно и странно было непривычному уху человека услышать новую и иную песнь, вдруг зазвучавшую во вселенной тихо, ясно и чисто, как хрустальный изначальный родник, как жемчужный живоносный источник. А песнь эта – радостные и грустные акафисты, слагаемые и распеваемые анахоретами, юными и старыми, простыми и мудрыми, в их белых киновиях (в монастырских одеждах. – В.К.), под голубой сенью пальм и розовой тенью пирамид среди великой пустыни Фиваидской. Так же чудно и странно было несколько лет назад впервые услышать чистый и прекрасный голос Александра Блока, поющего свои канцоны „Прекрасной Даме«, свои хвалы „Невесте Неневестиной», поющего так легко и свободно ото всего, что совершалось тогда вокруг. А вокруг был пышный праздник поэтического экзотизма, шел роскошный пир мысленного эвдемонизма, справлялась торжественная тризна по политическому и нравственному идеалу. И до того нечаян и необычаен был этот голос молодого трубадура на рубеже двух веков – ультрамеханического XIX и неведомого еще XX, что многие от „критики» смутились, смешались, по-русски сказать, открестились от странного поэта. |
| Перед началом каждого большого поста нас угощали пирожными – получалось своего рода заговенье; каждое воскресенье подавалось какое-нибудь особенное сладкое: горячий шоколад с бисквитами, фруктовое желе, яблоки, арбузы. В будние дни постов на обед бывало три блюда, и особенно запомнились мне левашники – яблочные пироги. Первая, четвертая и последняя недели Великого Поста отличались строгостью, но голода мы никогда не чувствовали: наша пища всегда была сильной, здоровой 487 . У нас был прекрасный законоучитель – Виктор Иванович Кедров, впоследствии секретарь патриарха Тихона, погибший за свои убеждения. Исповедовались и причащались «синодалы» на первой и последней неделе Великого Поста в кремлевском храме Николы Гостунского, что в колокольне Ивана Великого. В дни причастия литургию служили специально для нас, и пел за ней ученический хор без взрослых певчих. Своего духовника, протоиерея Воздвиженского, мы уважали и любили; он служил для нас литургии у Николы Гостунского и училищные всенощные. Исповедуя, он всегда спрашивал: «Что, младших обижаешь?» – «Грешен, батюшка», – отвечали мы как положено. – «Воспитателей не слушаешься?» – «Грешен, батюшка». – «А вот этого нельзя: старших не слушать, младших обижать. Помни: Каин Авеля убил. Это ж грех». «Каин Авеля убил» – мы помнили твердо и всегда ждали, когда наш духовник произнесет эти слова. Помню тоже, после причастия мы все подходили к столику, за которым стоял один из наших «дядек». Он каждому давал просфору и «запивку» (теплый разведенный церковный кагор), и мы, бывало, все просили: «Афоня, ну, подлей мне еще». На Рождественские праздники у нас были свои обычаи. Мы имели право закрыть двери своего класса и заняться его украшением. Нам выдавали цветную бумагу разных сортов, клейстер и прочее, и мы делали украшения на двери, на стены, на лампы. Устраивались школьные вечера с огромной елкой, ставились спектакли. В 1911 году, например, была поставлена детская опера Гречанинова «Елочкин сон»; в другие годы ставились драматические спектакли – «Скупой рыцарь» Пушкина, «Свадьба» Чехова, причем женские роли тоже исполняли ученики. |
| В процессе развития Знаменного распева возникло несколько его типов. столповой Знаменный распев принадлежит невматическому стилю - на один слог приходится 2-3, реже 4 тона (наиболее типичное число тонов в одном знамене-невме); встречаются и мелизматические вставки (Фита).Он имеет богатейший фонд мелодий - попевок, связь и последовательность которых подчиняется определённым правилам. Разнообразна ритмика столпового Знаменного распева. Им распеты основные певческие книги - Ирмологион, Октоих, Триодь, Обиход, Праздники. Малый знаменный распев - силлабического стиля, речитативный - предназначен для ежедневных служб. Ему близки подобны старого Знаменного распева, встречающегося в рукописях с 11 в. Большой Знаменный распев мелизматического стиля возник в 16 в.; среди его создателей - распевщики Федор Крестьянин, Савва Рогов и их ученики. Большой Знаменный распев отличают широкая внутрислоговая распевность, свободная изменчивость мелодического рисунка (чередование поступенного движения и скачков). Знаменный распев послужил источником путевого распева и демественного распева; развитие знаков письменной нотации лежит в основе путевой и демественной нотаций. Мелодии Знаменного распева использовались в многоголосном строчном пении, партесном пении (3-х и 4-х голосные гармонизации). В 1772 Синодальной типографией были изданы нотолинейные одноголосные певческие книги с песнопениями знаменного и других распевов, послужившие основой для обработок и гармонизаций 19-20 вв. К гармонизации Знаменного распева обращались М. И. Глинка, М. А. Балакирев, Н. А. Римский-Корсаков, П. И. Чайковский; новые принципы обработки Знаменного распева, найденные А. Д. Кастальским и основанные на русском народно-песенном многоголосии, оказали влияние на творчество П. Г. Чеснокова, А. В. Никольского, А. Т. Гречанинова, С. В. Рахманинова (Литургия, Всенощное бдение и др.).Знаменный распев в одноголосном варианте сохранился поныне у старообрядцев. Фита - мелодическая формула мелизматического стиля, применявшаяся в византийской и древнерусской музыке. |
| А что в прошлом во 175 году по ненависти прежняго, Парфения, патриарха царегородскаго, по салтанову указу, на место Паисея, патриарха александрийскаго, поставлен был во Александрию новой – Иоаким патриарх, и по нашему, холопей твоих, договору, по салтанову указу, того новаго патриарха Иоакима из Александреи от патриарша престола велено отставить, и о том салтанову грамоту во Египет, к египетскому Ибрагим-паше мы, холопи твои, взяли, и для свидетельства правды с тою грамотою из Царяграда к паше во Египет пошлем мы, холопи твои, нарочно гречанина Мануила Иванова, чтоб того новаго Иоакима патриарха из Олександреи от патриарша престола при —81— . нем, Мануиле, отставить, а до приезду с Москвы Паисея патриарха ведать тое патриаршу александрийскую область Паисея, патриарха александрийскаго, наместнику ево, архидьякону Никифору. И во Антиохию, государь, салтанову грамоту взяли ж, что до приезду с Москвы Макария патриарха его патриаршу область ведать наместнику ево, и тое грамоту во Антиохию пошлем мы, холопи твои, из Царяграда с кем доведетца». Далее в отписке послов государю говорится: «а что, государь, святейшие патриархи, Паисей, патриарх александрийский и Макарий патриарх антиохийский, дали мне, холопу твоему Афонке, росписи греческим властям и грекам, чтоб мне с ними о их патриарших делех советывать и мыслить, а святейшие патриархи на них надежду имели и чаяли от них в своих делех промыслу и помощи, и от греческих, государь, властей и греков, на которых святейшие патриархи надежду имели, мне, холопу твоему, о их патриарших делех мысли и помощи не подали не токмо что делом, ни словом». Послы прислали государю и перевод с самой грамоты султана, которою он объявляет александрийского патриарха Иоакима низложенным, а прежде бывшего, находившегося тогда в Москве патриарха Паисия восстановляет в прежнем его достоинстве александрийского патриарха. 2271 Кроме того, послы сообщают государю, что они добыли от султана и вторую грамоту, в которой говорилось: «которые деньги Иоаким патриарх займовал, и тех долгов на папе и патриархе Паисие александрийском не спрашивать, а имать тем людем на нем, Иоакиме патриархе, и сослать его из Александрии в ссылку, и о том указ салтанов к египецкому паше послан. Да у негож, патриарха, велено церковная утварь отобрать и счести, отдать Паисея патриарха наместнику ево и, до приезду ево, папы и патриарха, ведать престол тому ж ево наместнику». По приказанию султана, сообщают далее послы, и новый константинопольский патриарх Мефодий послал от себя и всего собора грамоту об отставке Иоакима и восстановлении Паисия, так что и во время службы, замечают послы, —82— Мефодий поминает александрийским патриархом уже Паисия, а не Иоакима. 2272 |
| Для тех, кто смутно себе представляет, что такое «ектенья», я поясню. Есть в православной церковной службе такой невероятно трогательный момент — совместная молитва всех прихожан, «всем миром обо всём мире» (помните, у Блока — «о всех кораблях, ушедших в море, о всех, забывших радость свою»? Так вот он как раз ектенью и имел ввиду). Ектенью сложно назвать полноценным музыкальным произведением, ибо саму молитву произносит дьякон, а хор только подпевает ему. Но «Сугубая» Гречанинова — это невероятно красивая, мощная и довольно трудная, в первую очередь для солиста-дьякона, концертная хоровая пьеса; в богослужении она никогда не используется, в частности и из-за того, что сложно найти дьякона, способного ее осилить. Однако для Мишеньки его партия не представляла ни малейшего труда. Он пел совершенно свободно и спокойно, несмотря на явно неудобный для него басовый регистр; пел очень чисто, звучно, и — удивительно осмысленно. Каждое слово своего малопонятного церковнославянского текста он произносил так, что оно намертво отпечатывалось в сознании — и именно в том контексте, в котором должно было быть понято. — Еще молимся о богохранимей державе Росийстей, и о спасении ея… Я открыла глаза. Мишенька, еще минуту назад бывший «этим уродом», стоял на авансцене — высокий, статный, с прямой спиной, с гордо расправленными плечами, и лицо его, внезапно освободившееся от страшной печати слабоумия, оказалось вдруг таким красивым… Сознаюсь честно — я заплакала. Мишенька. Как же это несправедливо. Как неправильно. Как нечестно. Этот Бог отнял у тебя возможность жить обычной мальчишеской жизнью — учиться, гонять в футбол, водить девчонок в кино… Он лишил тебя человеческого детства, отнял молодость и уготовал страшную старость, взамен одарив тебя возможностью лишь на несколько мгновений превращаться в прекрасного принца. А страна, в которой тебя угораздило родиться — в ней нет места таким, как ты; она низвела тебя до положения скота и ничего не дала взамен. И это несправедливо, неправильно и нечестно. Но ты, наверное, не думаешь об этом. Ты стоишь, и поешь, и просишь у своего жестокого Создателя — добрый Боженька, спаси, пожалуйста, мою Россию… |
| Мужские панамы себе напокупали наши певчие чуть не все, и доктор, и Константин Павлович, и Гладкий – до того они мне надоели своим дурацким видом, что себе и не хочется покупать. Кстати, мой картуз пропал еще в вагоне (где-то позабыл), так что я все фигурирую в своей коричневой – некогда купить что-либо другое; стар становлюсь бегать по жаре и духоте... Вчера и сегодня у ребят, двух-трех, да и у взрослых кой у кого появилось расстройство живота; один дурак себе купил вишен неспелых 233 . Здесь здорово все едят апельсины, которые нипочем, за каждой едой – и обеденной, и ужинной – все апельсины. Насчет прованского масла, только один раз давали какое-то сладкое, которое никто из нас почти не ел (ребята, впрочем, наверное ели). Вообще кормят нас здесь, по- моему, даже чересчур роскошно (обед блюд в пять, кроме апельсин, ужин – два-три блюда тоже с апельсинами). Денег итальянских пока еще не дают, все кормят завтраками. Вчера, впрочем, уполномоченный от Сан- Мартино, которого и не видать нигде, обещал обязательно доставить деньги. Из следующей программы Данилин просил выкинуть мое «От юности» и «Хвалите» Гречанинова, так как они неважно идут. Насчет Флоренции дело такое: какая-то дама там дает бесплатно зал на 1000 человек – остается только продать билеты форсированным способом, ибо, оказывается, во Флоренции желающих слушать много. Программу повторить третьего римского концерта (то есть на следующий день – 22-го) и заказать себе здесь же отпечатать их еще для Флоренции на 1000 штук больше, то есть приехать туда уже с готовыми, отпечатанными программами... Но все-таки это еще план не окончательно решенный. Зато в Варшаве снизошли на усиленные мольбы Затаевича с Мыслиным (который дает за концерт на возвратном пути 1200 рублей) и дадим еще финальный 20-го мая. 21-го выезжаем. Теперь пиши на Вену, Hotel «Belwcdcr», где по-нашему будем – 12-го мая и 14-го выезжаем в Дрезден, Mulman, Dresden, WcrderstraBe, 7. Считай, на дорогу письма до Вены – дня три, а то и четыре. Насчет Неаполя мне едва ли удастся, больно много и без того всякой сутолоки и спешки. Копии наших римских программ можно затребовать из Синодальной конторы, чтобы там переписали и прислали хоть Андрею Андреевичу. Всем кланяйся и скажи, что по возможности прославляемся пока, да и русское искусство наше в сегодняшней какой-то газете назвали «праздником искусства». |
|
|
