| К философии он обратился на двадцать восьмом году и был направлен к самым видным александрийским ученым, но ушел с их уроков со стыдом и печалью, как сам потом рассказывал о своих чувствах одному из друзей; друг понял, чего ему хотелось в душе, и послал его к Аммонию, у которого Плотин еще не бывал; и тогда, побывав у Аммония и послушав его, Плотин сказал другу: «Вот кого я искал!» С этого дня он уже не отлучался от Аммония и достиг в философии таких успехов, что захотел познакомиться и с тем, чем занимаются у персов, и с тем, в чем преуспели индийцы. Поэтому, когда император Гордиан предпринял поход на Персию, он записался в войско и пошел вместе с ним; было ему тридцать девять лет, а при Аммонии он провел в учении полных одиннадцать лет. Гордиан погиб в Месопотамии, а Плотин едва спасся и укрылся в Антиохии; и оттуда, уже сорока лет отроду, при императоре Филиппе приехал в Рим. С Гереннием и Оригеном Плотин заключил уговор никому не раскрывать тех учений Аммония, которые тот им поведал в сокровенных своих уроках; и Плотин оставался верен уговору: хотя он и занимался с теми, кто к нему приходил, но учения Аммония хранил в молчании. Первым уговор их нарушил Геренний, за Гереннием последовал Ориген (написавший, правда, только одно сочинение о демонах, да потом при императоре Галлиене книгу о том, что царь есть единственный творец); но Плотин еще долго ничего не хотел записывать, а услышанное от Аммония вставлял лишь в устные беседы. Так он прожил целых десять лет: занятия вел, но ничего не писал. А беседы он вел так, словно склонял учеников к распущенности и всякому вздору. Об этом рассказывал нам Амелий; к Плотину он пришел на третий год его преподавания в Риме, в третий год царствования Филиппа, и оставался при нем целых двадцать четыре года, до первого года царствования Клавдия. Бывший ученик Лисимаха, прилежанием он превзошел всех остальных слушателей Плотина: он собрал и записал почти все наставления Нумения 916 , большую часть их выучивши на память, а записывая уроки Плотина, составил из этих записей чуть ли не сто книг, которые подарил своему приемному сыну Гостилиану Гесихию Апамейскому. |
| 9) В менологе Василия (на 13 сент.) сказано, что Макровий и Гордиан «сосланы были в малую Скифию» и здесь «нашли мужественно подвизающихся за исповедание Христа святых Зотика, Лукияна и Илью». След. по менологу страдание трех скифов предшествовало кончине Гордиана. По мартирологам это видно с полною ясностию. В мартирологах Адона и Усуарда под 4 июня: civitate Noveduno sanctorum Zotici, Attali et Evtici. У Ноткера прибавлено: cum aliis multis. В Иеронимовом мартирологе: «июня 4 в гор. Новедуне страд. Кончина Зотика, Аттала, Евтиха, Амаса, Карина, Юлии, Сатурнина, Гаддуна, Нинита и других 28». – У Рабана: in Ninive natali, Dinoci (Zotici), Attali, Camari (Amasi), Fyrinae (Carini), Iuliae et Saraciae (Saturnini). Камарь должен быть признан за подлинник. – По прологу, Зотик и Илья – «Протисемейска града». С таким именем не было города в малой Скифии; мыслию сказателя было конечно означить только знатность города, бывшего духовною родиною святых. О городах малой Скифии см. июля 8 пр. 1. 10) По менологу юные царедворцы – «Макровий и Гордиан». В мартирологах сент. 17. Noviduno natalis sanctorum martyrum Valeriani, Macrini et Cordiani (Gordiani). 11) Так мартирологи. К сожалению, не дошли до нас деяния дунайских и томских мучеников. Менолог только потому и говорит о скифах Зотике, Лукиане и Илье, что их страдания находятся в некоторой связи с страданиями царедворцев. Как видно, западные мартирологи были благосклоннее к мученикам – скифам; они отметили мученическую кончину многих скифских христиан, о которых ни слова не сказано греками. 16 ч. Память о святых чадах кн. ЛЮДМИЛЕ, кн. ВЯЧЕСЛАВЕ и пр. ПРОКОПИИ. Блаженная Людмила, бабка св. кн. Вячеслава, была супруга христианского князя Богемии Боривоя12). – Великий просветитель славян, св. Мефодий, архиепископ соседней с Богемиею Моравии, преподал Боривою и Людмиле наставления в чистой, святой, вере и омыл их водою благодатного крещения в Велеграде13). Князь и княгиня Богемии были искренними христианами и по искренней любви к св. вере употребляли меры для обращения подданных к христианству. Таков же был и сын их кн. Вратислав. – Но язычество еще жило между богемскими славянами и особенно сильно оно было между соседними полабскими славянами; дела немецкого романизма не только не не сближали местных славян с христианством, напротив питали сильную вражду против него14). В атком положении дел неизбежна была в Богемии борьба начал языческой жизни с искренним христианством. Жена кн. Вратислава Драгослава была урожденная княжна браниборо-стодеранская. – Быть не могло, чтобы в таком глубоко |
| и пр. 11 Dio Cassios. Lib. LXXI, cap. 3–18. Historiae Augustae scriptores: Julii Capitol. Marc. Anton l’hilosoph с. XVII и XXII. 19 Hist. Aug Jul. Capitolin. Maximus et Balbinus cap. XVI. Истроноанон или Истр, город на берегу Черного моря в Мизии недалеко от нынешних Костенджи и Варны. 20 Jil. Capitol. Gardian c. XXVI, где говорится, что Гордиан fecit inor is Mosiam; atque in ipso proctriotu quicqaih hostiam fo Cartialed fuit, delovit, fugavit, expulit, atque submonit. Затем тот же автор передает, что по смерти Гордиана воины поставили ему памятник с надписью, в которой при исчислении различных побед, император был назван также: Victor Gothorum. Сопоставление этих двух мест приводит к заключению, что во Фракии Гордиан в числе других врагов имел дело и с Готами и, вероятно, главным образом с ними. 30 Δκιος... ποκλεειν ατος πειρτο τν οκαδε ναχρησιν, διαφθεραι πανωλεθρ διανοομενος. ς ν μ κα αθις αυτος συναγαγντες πλθοιεν. Zosim. Lib. I cap. 23 Гиббон. История упадка и разруш. Рим. Империи. Перев. с английск. Неведомского. Москва 1883 г. часть к стр. 347. 39 Валериан восторженно благодарил Аврелиана за его подвиги в войне со скифами, называя его даже спасателем Республики и, кроме вещественных подарков, даровал ему достоинство консула. Hist. Aug. Vopiscus. Aurelian. cap. X, XI, XII, XIII. 40 Политическое или лучше династическое вмешательство в Босфорском царстве Зосим кратко изображает так: ως μν γρ βασιλες σαν πας παρ πατρος κδεχ… την ραχν … τ τν πρς ωμαους φιλαν κα τ τν μποριν εσυμβολον κα τ περ τν βασιλων ατος τους κστου πεμπμενα δρα διετλουν εργοντες π τν σαν διαβναι βουλομνους τος Σκθας· πε δε τυ βασιλικο γνους διαφθαρντος νξιο τινες κα πευριμμνοι τς γεμονας κατστησαν κριοι, δεδιτες φαντος τν δι το Βοσπρου τος Σκθαις π τν σαν δεδκασι προδον, πλοοις ατος οκεοις διαβιβσαντες , πλιν ναλαβντες νεχρησαν … … Zosim Lib. I стр. 31. (В оригинале местами греческий текст смазан. 41 Wietersheim объединяет Воран с Бурами. – Ургундов с Бургундами, но свое заключение высказывает только предположительно (Gesch. Volkerwand II, S. 314). Очень может быть, что Вороны были племенем из самих же Готов. 43 τς πλεως λοσης, γεγνασι πλθους φτσυ χρημτων κα αχμαλτων ο βρβαροι κριοι. Zosim. Lib. I, c.33. 47 Zosim. I, c. 35. Кратко у Trebel. Pel. Gallien c. 4. Palmann. Geshieh. Volkermand. Gotha. 1863. Th. I, S. 56. 49 Gothi et Clodius … occupatis Thracis Macedoniam rastaverunt, Thescalonicam ohsiderunt, neque usquam quirs mediocriter salutem ostendere visa cet… Trebol. Pol. Gallien c. V. Pagnatem esi in Arhaia Macriano duce contra cosdem Gethos. Unde victi per Achaeos recesocrant. Ibid. cap. 6. Клодий, вероятно, принадлежал к числу таких пленников, какими были Праск и Хрисогон. |
| Так что Трифон вошел в императорский дворец в сопровождении все тех же Лисимаха и вовремя пробудившегося от крепкого сна Марсилия. Дворец поразил Трифона и своей величиной и роскошью. Величественные колонны, мраморный пол с причудливой мозаикой, цветная роспись на стенах — все это было так не похоже на те маленькие домики Кампсады, среди которых он вырос. Царская свита сияла красотой вышивки богатой одежды, золотом и драгоценными камнями. И посреди этого великолепия, на возвышении, на золотом троне восседал сам император Гордиан. Ослепленный Трифон не сразу разглядел его и повернулся в его сторону только тогда, когда император произнес: — Кто ты, и что привело тебя во дворец? — Я — Трифон… — неуверенно начал было юноша, но потом поправился. — Мое имя — Трифон, и я прибыл во дворец по вашему приказу, чтобы исцелить царевну Гордиану от тяжкого недуга. После этого Трифон низко поклонился императору, не совсем как это полагалось по этикету, но все же достаточно учтиво. — Ага… — послышалось ему в ответ сверху. И тут вдруг император соскочил со своего трона и со всех ног бросился бежать к Трифону. Краем глаза Гордиан заметил, как поморщился и недовольно покачал головой его наставник Тиместей, но шагов все же не замедлил. Еще мгновение и он оказался рядом с Трифоном, прямо напротив него — лицом к лицу. Трифон с изумлением смотрел на императора. Он ожидал увидеть перед собой человека почтенного, с короткой, окладистой бородой, а перед ним стоял юноша, точно такой же, как и он сам. Правда на императоре было богатое одеяние: пурпурная мантия и токая шелковая тога, множество бриллиантов сияло на пальцах его рук. Но все же он был совсем юным, и его умные и восторженные глаза смотрели на Трифона с живым интересом и мальчишеским задором. — Значит ты и есть тот самый Трифон, которого так боятся демоны?! — спросил император и, не дожидаясь ответа, продолжал: — А знаешь ли, Трифон, ты опоздал. Царевна выздоровела, три дня тому назад. — Я очень рад, ваше величество. Значит я зря проделал этот путь и зря вас побеспокоил. Царевна здорова, и это — главное. |
| Но если в армии Максимин был популярен, то римский сенат был им крайне недоволен и провозгласил своего, угодного сенату, императора. Одновременно богатые и влиятельные африканские землевладельцы выдвинули своего претендента на императорский престол — проконсула Гордиана I. Гордиан I погиб вместе со своим сыном — Гордианом 2, не успев захватить власть, при столкновении с легатом Максимина. Сам же Максимин повел войска на Рим, но погиб от рук солдат во время бунта из-за начавшегося жестокого голода. С сенатским императором расправилась преторианская гвардия, потребовав от сената провозгласить императором малолетнего внука Гордиана I. Таким образом на престоле Римской империи оказался малолетний Гордиан 3. Он мало что понимал в государственный делах, и от его имени правил префект Тиместей, который впоследствии женил молодого императора на своей дочери. Юный император, которого судьба вознесла так высоко, долго оплакивал своих деда и отца. Но к этому горю прибавилось еще одно. Его сестра — прекрасная Гордиана, которую придворные поэты сравнивали с молодой луной и богиней Венерой , заболела странной болезнью. Ни днем, ни ночью ее рабыни и царские слуги не знали покоя и отдыха. Временами царевна теряла рассудок и бросалась то в огонь, то в воду, поэтому ей строго настрого было запрещено покидать царские покои. Что касается замужества, то до ее полного выздоровления, об этом не могло быть и речи. Лучшие врачи брались за лечение царевны. Они мазали ее пахучими мазями, поили горькими отварами из целебных трав, от чего Гордиана становилась сонной и вялой. Но стоила только ее отвести в царские бани, как она с несвойственной ей силой раскидала в стороны рабынь и бросилась вниз головой в мелкий бассейн с теплой водой. Ее чудом удалось спасти, врачи же с тех пор остерегались браться за ее лечение, боясь гнева молодого императора. Они лишь посоветовали отвести царевну на ночь в храм Эскулапа , где по народным верованиям больной мог получить во сне ответ: как исцелиться от болезни. Но и это ей не помогло. |
| Трифон кивнул головой. И тут император понял, чего он хочет. Эта мысль поразила его как молния, глаза императора загорелись, и он прошептал: — Я тоже хочу их увидеть… Хотя бы одного. А?.. Я приказываю тебе… Трифон действительно иногда видел ту нечисть. Которая мучила одержимых людей. Видел, как раз в тот момент. Когда она покидала своих жертв, теряя над ними власть. Но никакого удовольствия он от этого не испытывал: демоны были страшны, а главное — просто омерзительны. Но император весь сгорал от нетерпения, и Трифон сказал: — Ваше величество, то, что вы просите, наверное выполнить можно. По крайней мере, если на это будет воля Божья. Трифон произнес эти слова неохотно. Император почувствовал это и подозрительно посмотрел на него. Не увиливает ли он?.. И вообще, тот ли это Трифон?.. — Ты хочешь отказаться? — спросил Гордиан. — Нет, но выполнить это будет трудно. И я прошу у вас время, чтобы как следует подготовиться. Ведь Господь сказал: «Род сей изгоняется постом и молитвой». — Сколько тебе нужно на подготовку? — Хотя бы неделю. — Неделю… как это долго.. — протянул Гордиан. Потом выпрямился и снова принял вид, достойный императора. — Я дам тебе это время. Ты будешь жить у меня во дворце и получишь все, что тебе будет необходимо. После этого он знаком дал понять Тиместею, что разговор окончен. Гвардейцы распахнули перед Трифоном двери, и в их окружении он отправился в предназначенную ему царем комнату. Глава 10 В назначенный императором день в тронном зале собралась вся его свита. Придворные нарядились в свои лучшие одежды, словно пришли на праздник. Некоторые для удобства захватили с собой складные стулья. Женщины с помощью рабынь сделали себе изысканные прически. Их волосы были завиты множеством мелких колец и закреплены булавками из слоновой кости, а сверху их украшали тонкие золотые диадемы. Сам император восседал на троне и бросал нетерпеливые взгляды на двери, через которые вот-вот должны были ввести Трифона. Видимо император плохо представлял себе, что именно должно было произойти, потому что справа от него расположилась группа музыкантов с лирами, флейтами и тамбуринами. По замыслу Гордиана, они должны были предать происходящему своей игрой еще большую яркость и зрелищность. Забегая вперед, скажу, что замысел императора удался, хотя и не совсем так, как он предполагал. |
| У Аммония Саккаса Плотин пробыл 11 лет. Кроме Плотина, у Аммония обучалось довольно много учеников, в том числе, как пишет Порфирий, был среди них и некий Ориген . Между учениками Аммония была договорённость о нераспространении взглядов своего учителя, но впоследствии двое из учеников этот уговор нарушили, и одним из них был Ориген . Когда Плотину исполнилось 39 лет, он захотел узнать, чему учат восточные философы – персы и индусы. И выбрал он довольно необычный для нас, но вполне обычный для того времени способ: записался воином к императору Гордиану и участвовал вместе с его войском в походе на Персию. Гордиан погиб в Месопотамии, Плотин едва спасся и укрылся в Антиохии, и оттуда, уже 40 лет от роду, приехал в Рим. Из Рима Плотин уже не выезжал, и только перед смертью уехал в Кампанию, в имение своего старого друга, где и провёл последние месяцы своей жизни. В Риме Плотин основал свою школу; у него было довольно много учеников (в том числе и Порфирий). Начав преподавать, он стал обучать учеников своей собственной философии. Сформировались ли его взгляды к тому времени уже окончательно или в процессе преподавания он их развивал – об этом бытуют разные мнения. А.Ф.Лосев , в частности, указывает: «Что же касается периодизации сочинений Плотина, то она для нас малозначительна, потому что Плотин стал писать уже в старом возрасте, когда свою систему он уже продумал с начала до конца и едва ли за последние шесть лет своей жизни он мог создать что-нибудь новое» 37 . Ряд других философов (в том числе автор этих строк) придерживаются несколько другого мнения. К сорока годам Плотин лишь закончил учёбу (11 лет он учился у Аммония Саккаса, один год странствовал и затем сразу же стал преподавать). Из первых его трактатов видно, что терминология его к этому времени ещё не совсем устоялась, и в дальнейшем в его творчестве прослеживается значительная эволюция. Но и трактаты Плотин начал писать тоже далеко не сразу. Вначале, как это было принято у античных философов, он преподавал в устной форме, и только потом, по просьбе учеников, стал записывать свои трактаты. |
| —83— властью за всю эту эпоху гонений носили характер устойчивый и не подвергались существенным колебаниям; от императора Клавдия до Константина в. на римском троне сменился целый калейдоскоп лиц и характеров, и тем не менее христиане ни разу не могли выйти из положения лиц, преследуемых и караемых во имя закона. Факты христианского мученичества тянутся чрез все царствования и наблюдаются даже в правление таких императоров, как Гордиан или Филипп Аравитянин, о которых говорили, что они были тайными христианами. Отсюда следует, что и правовое положение христиан в римской империи не зависело от личных чувствований и темперамента того или другого императора; оно должно было определяться более общими и твёрдыми принципами, чем отдельные императорские эдикты, сохранявшие значение только на время жизни их авторов и терявшие силу с наступление нового царствования. Такие принципы действительно существовали, и они заключались в правовом строе римской империи, поскольку он обусловливал собой религиозную жизнь её граждан». О причинах гонений на христиан со стороны римского народа и правительства А.А. Спасский говорит очень обстоятельно, а самую историю гонений излагает в связанном виде, начиная её со времени апостолов. Как на особенно хорошо написанные отделы можно указать на изложение истории гонений при Траяне и Марке Аврелии. Относительно рескрипта Траяна, в отличие от обычного о нём мнения, как о законе, направленном против христиан, узаконившем впервые их преследование, А.А. Спасский – после подробного разбора его – говорит 1608 : «рескрипт Траяна нужно прямо причислять к толерантным законам римских императоров касательно христианства, задача которых состояла в том, чтобы ослабить или задержать усиление противохристианских процессов» и напоминает, что так же смотрели на него и древние христианские писатели: Мелитон, Тертуллиан и Евсевий кесарийский . Из первого гонителя христиан Траян, один из лучших римских государей, превращается, таким обра- —84— зом, в их покровителя. Дело в том, что, узаконяя казнь христиан за самое исповедание христианства, за самое имя, рескрипт Трояна, по А.А. |
| Радуйся, в нуждах наших обращатися к Богу научающий; радуйся, помощниче наш, Богом нам дарованный. Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим. Кондак 4 Восхотев тобою обратити языки от пути нечестия и открыти им путь истинный, ведущий в живот вечный, си есть веру истинную, веру православную, даже до Рима и Компсады приведе тя Господь, да и в чертогах царских проповеси Бога и тамо многия научиши пети Ему: Аллилуиа. Икос 4 Хотяй обратити многия на путь спасения, попусти Господь демону вселитися в дщерь цареву, и жестоко мучити и ввергати ю многочастне во огнь и воду. Врачеве ничтоже успеваху и ничимже страдания дщери царевой утолити возмогоша. Егда же и сильнии мира сего и всякую врачебную хитрость ведущии ничтоже возмогоша и исповедаху немощь свою, тогда велением Божиим проглагола диавол, яко един есть, иже изгнати его имать, и се есть Трифон. Тогда прилежно искаху и обретоша его в Компсаде. Грядущу же ему и еще далече от Рима сущу, во зопи гласом велиим диавол и изыде, и исцеле девица. Видящии сия дивляхуся и глаголаху: Радуйся, Трифоне, еще далече сущий в бегство диавола обративый; радуйся, яко диавол безсилие свое пред тобою исповеда. Радуйся, молящимся тебе скорый помощниче; радуйся, недугов силою Божиею целителю. Радуйся, оставленных врачами на свои руце приемлющий; радуйся, печали на радость пременяющий. Радуйся, печальным утешение и скорбящим радование посылающий. Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим. Кондак 5 Видеша вернии, иже в Риме, чудо, пришествием твоим бывшее, укрепишася в вере своей и воспеша Богу, победившему адскаго змия и дарующему верующим в Него таковую силу: Аллилуиа. Икос 5 Уверения ища, тебе пришедшу в Рим, святый Трифон, яко ты еси той, егоже убо яся демон, моли тя император Гордиан, да явиши и ему, и синклиту его, и людем в чувственнем виде диавола, и не отрек лся еси, но, возложив на ся пост, помоли ся Господу дний шесть. В день же седмый, пришедшим царю, синклиту и людем, во зопил еси: «Тебе глаголю, душе нечистый, во имя Господа моего Иисуса Христа явися семо и покажи свой демонский образ зде сущим, и безсилие свое исповеждь…» И бысть тако. И зряху вси безобразие демон ское и дивляхуся вере святаго, вопиюще: |
| И отец Григория Гордиан, носивший звание сенатора, отличался наследственным благочестием 53 , и дом его был тихой домашней церковью. То было впрочем не исключительным явлением, когда жил он. Переменилась политическая атмосфера в отечестве Гордиана и Григория: продолжительная безуспешная борьба с врагами, наводнявшими и опустошавшими Италию (сначала готами, потом лангобардами) надломила прежнее мужество римлян и ослабило в них энергию противодействия. В то время, когда на почве Италии совершались знаменательные события и готовился переворот в делах, самой Италии, как замечает один из наших историков 54 , почти не видно и она даже не подает своею голоса. Вместо гражданской доблести и самоотверженного патриотизма, вместо благородного духа свободы и независимости, чем отличались древние знатные римские фамилии во времена республики, главным предметом стремлений многих из них сделалась теперь строгая самососредоточенная добродетель христианская. У них на столе священные книги и благочестивые сочинения; их беседы не терпят распущенности и ветрености легкомысленных слов светского общества, не носящего в сердце никакой заботы 55 . Печальная судьба их отечества, тяжелые и частые испытания, выпавшие на их долю, и грозное будущее, висевшее над их головами, отбили y них охоту заниматься земными интересами и ослабили силу временных пристрастий. Им скучно стало служить земле, которая видимо колебалась под их ногами, и потому они пристальнее стали смотреть на небо и почувствовали влечение к церкви, и в ней к самому духовнейшему элементу, к аскетике. В соответственный этому лад строились все подробности ежедневной жизни, и некоторый благочестивый оттенок заметен был и в мыслях, и в словах и в поступках семейств, служивших последним отрождением древних римских патрицианских родов. Религиозными утешениями они хотели застраховать себя от давления тяжелой действительности, которая не приветливо к ним относилась, и живя в мире по выражению Григория, строили себе в нем пустыню 56 . Случалось часто, что какой-нибудь вельможа, сенатор или консул, по побуждению благочестиво-настроенного чувства, оставлял свой пост и в монастырском уединении или под кровом церкви искал себе покоя и убежища: так поступил Кассиодор, бывший одним из самых сильных и образованных лиц в римском обществе своего века, и занимавший место главного советника при Феодерике Ост-Готфском; так поступил Евхерий Лионский и другие. |
|
|
