| Так как собор 381 года был, собственно говоря, собором восточным, то сказанное утверждение символа Константинопольского ближайшим образом имело значение только для этой страны. Если же символ должен был получить авторитет для всей церкви, то это могло последовать только после того, как он будет признан в достоинстве вселенского. Но, как само по себе понятно, произошло это только постепенно. На самом Востоке, где происходил собор 381 года, символ достигал значения вселенского символа, мало по малу до самой середины V-ro века, а на Западе это же случилось почти на столетие позднее. Самый собор Константинопольский 381 г. до известной степени обязан символу своим возвышением в достоинство вселенского. Собор возрастал в своем значении по мере возрастания символа. После этого Шмидт говорит: если подведем итоги наших предшествующих изысканий, то открывается следующее: А) Известный с именем Никео-Константинопольского символа есть крещальный символ, переработанный собором Константинопольским 381 года в связи с посленикейскими предварительными работами в том же роде; при чем этот собор, утвердил окончательно переработанный им, символ, утвердил в качестве крещального. Таким образом традиционное мнение сохраняет свою справедливость. Б) Находящийся в «Якоре» Епифания символ (краткий), сообщаемый в качестве тоже крещального, не есть символ Константинопольский, а есть только неофициальная работа, послужившая подготовительной ступенью к этому последнему, – такая работа, которая в свою очередь возникла, как звено в ряду еще более ранних предварительных работ на том же поле деятельности. Эти все работы (да как можно догадываться, и не они одни) возникли из простой исторической необходимости превратить знаменитое никейское вероопределение в богослужебный крещальный символ. Что символ Епифания в 374 году не имел ни всеобщего, ни тем менее официального значения это вытекает из того, что пресвитеры, следовательно люди сведущие в церковных делах, просили Епифания дать им указание относительно точной веры, и этот последний счел необходимым ознакомить их с этим именно символом и убеждал их пользоваться ним, как крещальным. Текст Епифаниева символа был не вполне тождественен с текстом Константинопольского, после же выпуска из него трех вышеуказанных мест она стал иным, несомненно – короче. С этим само собою падает возражение против подлинности символа Константинопольского, гласящее, что уже в «Якоре» Епифания, в 374 году можно находить символ этот. Собор 381 года, занявшись его переработкой, не только укоротил его, но и впервые доставил ему официальную санкцию. |
| Однако имеются и противоположные примеры достаточно мягкого отношения к Евагрию. Так, в признанном Церковью сочинении «Лавсаик», написанном учеником Евагрия, еп. Палладием Еленопольским , авва Евагрий именуется: «блаженным мужем», «доблестным подвижником Христовым», «праведником», «мужем жизни апостольской», наконец, прямо «святым» (Еп. Палладий Еленопольский , «Лавсаик», Санкт-Петербург, 1873 г., гл. 73). Нужно указать и на то, что составитель русской редакции «Добротолюбия», свят. Феофан Затворник , в предисловии к аскетическим творениям аввы Евагрия ни единым словом не обмолвился о его церковном осуждении, зато, вслед за Палладием, сообщил читателям такие подробности: «умерщвляя тело свое,... блаженный (Евагрий – и. В.Ф.) внутренне оживотворялся Духом Святым и, очистив ум, сподобился дара ведения и различения духов» («Добротолюбие», Джорданвилль, 1986 г., т. I., «Сведения о жизни аввы Евагрия»). В том же, положительном ключе говорит об авве Евагрий и свят. Игнатий (Брянчанинов) в своем «Отечнике» (Еп. Игнатий (Брянчанинов), «Отечник», С.-Петербург, 1880 г., стр. 102). И все же, положительные отзывы сами по себе не могут перечеркнуть анафематствование аввы Евагрия Пятым Вселенским Собором. §2. Сочинения Авва Евагрий является автором аскетических, экзегетических и литургических сочинений, а также целого ряда эпистолий. Аскетические сочинения аввы Евагрия были излюбленным чтением монашествующих, как в древности, так и в последующие времена. Блаж. Иероним Стридонский сообщал, что «книги Евагрия читаются не только греками по всему востоку, но и на западе латинянами» (Epist. 135 ad Ctesiph). Но в силу того, что Евагрий был осужден Пятым Вселенским Собором открытое пользование его сочинениями на время ушло в подполье. В результате, вопрос о сочинениях Евагрия сделался довольно запутанным. Некоторые сочинения аввы Евагрия были сокрыты под именами других авторов, а часть его сочинений дошла до нас только в отрывках. Вопрос осложнился тем, что оригиналы некоторых произведений аввы Евагрия, написанные на греческом языке, были утрачены. |
| 759 «Высочайшая грамота, посланная Домну, святейшему папе древнего Рима, но врученная Агафону, святейшему и блаженнейшему папе того же древнего Рима, потому что Домн отошел из сей жизни»//«ДВС». Т. 4. C. 13, 14. 776 «Приветственное слово от Святого Шестого Вселенского Собора к благочестивейшему и христолюбивому императору Константину»//«ДВС». Т. 4. С. 232. 777 «Копия с послания, отправленного Святым и Вселенским Шестым Собором к святейшему и блаженнейшему папе древнего Рима Агафону»//«ДВС». Т. 4. С. 244. 781 Суворов Н.С. К вопросу о западном влиянии на древнерусское право. По поводу книги профессора А.С. Павлова «Мнимые следы католического влияния в древнейших памятниках югославянского и древнерусского церковного права». Ярославль, 1893. С. 137. 784 Беляев Н.Я. Догмат папской непогрешимости. Историко-критический обзор. Выпуск первый: папский догмат в процессе образования и развития до XIV b. Казань, 1882. С. 6. 785 «Об узах отречения»//Задворный А. История Римских пап. От св. Феликса II до Пелагия II. С. 51, 53. 787 Шафф Ф. История христианской Церкви. Т. 3. Никейское и посленикей-ское христианство (311–590 г. по Р.Х.). C. 219, 222. 791 «Послание папы Геласия императору Анастасию»//Задворный А. История Римских пап. От св. Феликса II до Пелагия II. М., 1997. C. 29. 796 «Об узах отречения»//Задворный А. История Римских пап. От св. Феликса II до Пелагия II. С. 39. 799 Пеликан Ярослав. Христианская традиция. История развития и вероучения. Т. 2. Дух восточного христианства (600–1700). М., 2009. C. 161. 804 «Высочайшая грамота, посланная Домну, святейшему папе древнего Рима, но врученная Агафону, святейшему и блаженнейшему папе того же древнего Рима, потому что Домн отошел из сей жизни»//«ДВС». Т. 4. С. 13 805 «Копия с послания, отправленного Святым и Вселенским Шестым Собором к святейшему и блаженнейшему папе древнего Рима Агафону»//«ДВС». Т. 4. С. 243. 806 «Список отношения, посланного от святейшего и блаженнейшего папы древнего Рима Льва к благочестивейшему и христолюбивому императору Константину, подтверждающего и принимающего сделанное и определенное на Святом Шестом Вселенском Соборе»//«ДВС». Т. 4. С. 262, 263. |
| На это возражение мы могли бы дать следующий ответ: а) Во-первых, слова " вероопределения " (οροι) и " правила " (χαννες) очень часто заменяют друг друга в решениях Вселенских Соборов. Следовательно, у нас нет достаточного основания для точного различения между оросами (вероопределениями) и канонами (правилами). б) Неразумным было бы допустить, чтобы одно решение - догматическое вероопределение - являлось непогрешимым, а другое решение - правило жизни - не было бы таковым, в то время как оба эти решения проистекают от одного и того же источника, т.е. одного и того же Вселенского Собора. в) Сами Вселенские Соборы доводят до нашего сведения и заверяют нас в том, что их каноны божественны, что они определены " от озарения Святого Духа " . Поэтому Вселенские Соборы предписывают неукоснительно следовать полному содержанию канонов и запрещают любое их искажение или изменение Таким образом, эти непогрешимые критерии во всей их полноте и составляют подлинное и достоверное церковное Предание. Можно сказать, что эти критерии только и составляют действительно церковное Предание. Мы подчеркиваем это потому, что это Предание есть Предание Церкви во всей ее полноте, а не какой-либо ее части. Все прочие предания не имеют права называться церковным Преданием, по крайней мере, до тех пор, пока не будут одобрены и утверждены всей Церковью. По этой же причине канонами Церкви, действительными канонами, канонами в буквальном смысле слова, которые обозначают нам прямое направление являются лишь установленные или утвержденные Вселенским Собором, т.е. всей Церковью. Все прочие канонические послания или постановления, изданные поместным Собором или каким-либо отдельным церковным лицом, не могут называться канонами Церкви, поскольку они не получили вышеуказанного церковного утверждения. Итак, это церковное Предание, подлинное и достоверное церковное Предание составляет основу Православия, истины и любви, правой веры и правого действия, истинной жизни. Это Предание составляет церковную " акривию " ( " точность " ). Мы обязаны знать это Предание, веровать его догматам, сообразовываться с его канонами и, вообще, жить по этой истине. Иными словами, мы должны соблюдать эту акривию, оберегать ее и следовать ей в жизни. |
| Страсть к любопрению и желание принимать деятельное участие в церковных делах, при незнакомстве большей частью с богословием, проявлявшиеся часто в спорах, столкновениях противных друг другу партий, насилиях (см. I слово о Богословии Григория Бог.), делали невозможными спокойное и мирное обсуждение церковных дел на соборах (истор. так наз. «разбойничьего собора»). Отцы соборов поневоле должны были вести свои заседания при закрытых дверях. Что касается количества пресвитеров, диаконов и мирян, участвовавших на соборах, то оно точно никогда не определялось. Отцы соборов — епископы приглашали и тех и других, смотря по нуждам и делам Церкви и по степени их полезности для нее (напр., Малхион на соб. 269 г., архидиакон Афанасий на I всел. соб.). Вообще, нужно сказать, что участие клира и мирян на соборах никогда не считалось безусловно обязательным, таким, без чего не могло бы состояться решение церковных дел. Сам св. Киприан Карфаг., свидетельство которого мы выше приводили, пишет о соборах: «Собрались в большом числе мы, епископы и... постановили» (письмо LII) или: «Агриппин с прочими со епископами своими постановил и утвердил» (письм. LXXI). То же самое не менее выразительно отмечается и в актах других соборов, напр., вселенских. Обозначая число членов того или иного собора, они неизменно указывают число только епископов. Характерно в данном случае и последующее, хотя бы каноническое название вселенских соборов, не только по месту собрания (Никейский, Констан., Ефесский и др.), но и по числу членов, — епископов, — напр., I всел. соб. прозван «собором 318 отцов», II — собором 150 и т. д. Да и самые соборные определения подписывались только епископами или теми, кто являлся их представителями. Решающее значение на соборах имели также только одни епископы. Пресвитеры, диаконы, чтецы (не говоря уже о мирянах), никогда не были главными, полноправными и действительными членами соборов наравне с епископами. Право решающего голоса (vota decisiva) принадлежало только епископам. Другие члены клира этого права не имели; им представляемо было право совещательного голоса (vota consuetakiva). |
| Посмотрите же теперь, с той ли целью и с той ли мыслью у вас употребляют оное осмое правило, с какой оно положено вселенским собором. Оно у вас не служит руководством для церкви, согласно определению Божию, существующей со всей полнотой священства, но составляет основание церкви, лишившейся полноты священства; им вы хотите заменить от Бога положенную в церкви, для существования в ней священства, священную тайну хиротонии. Ибо у вас, кроме приятия священных лиц от ереси, не было бы и священников, и епископов, а также и всех ими священнодействуемых таинств. Итак, у вас изменены цель и значение осмого правила, с какими оно установлено первым вселенским собором. Правило сие поставлено не как основание непрерывному существованию священства в церкви; а вы приняли его именно в таком значении и потому священство вашей церкви стоит не на том основании, на котором от Создателя церкви определено ему существовать в истинной церкви Христовой, то есть не на благодатном совершении таинства хиротонии. Правило сие дано в руководство соборной и апостольской церкви относительно приходящих от ереси и могло быть употребляемо только при полноте церковной власти, при полноте священных чинов: а вы руководитесь им, таковой полноты чинов и власти церковной не имея. Посему, вы хотя и думаете утверждаться в принятии ваших священников и митрополита Амвросия на осмом правиле первого вселенского собора, но совершали сие принятие не по силе этого правила, a по своему своеволию, восхитив не дарованное вам. И не потому только приятие указанных лиц незаконно, что вы, приемлющие, не дарованное восхитили, но и потому что со стороны приходивших к вам священников и митрополита Амвросия, чрез подчинение сему приятию, сделано было великое нарушение осмого правила и прочих правил апостольских и соборных. Поповец сказал : Приходившее к нам священники и митрополит Амвросий оставили ересь и пришли к истине; а принявшие их священники имели право совершить чин присоединения над всяким приходящим от ереси, хотя бы стоял он и в великом духовом сане. |
| Ответ старообрядцу Не знаю, о каких членах совета, разделяющих мое мнение, говорит старообрядец, и сомневаюсь, чтобы они были так безответны, как он изображает их; не знаю также, точно ли передает он слова и еще одного, неизвестного члена, направленные против моего мнения. Поэтому я буду отвечать не какому-то неизвестному члену совета, но изложившему его замечания и одобряющему их старообрядцу. Старообрядец пишет, что я навязываю собору 1667 года о Символе веры то, чего он не говорил. Но пусть достопочтенный старообрядец прочитает во Уложении собора 1667 г. следующие места: «К сим убо ныне обще мы, милостью Божьей православные вселенские патриархи… со всем освященным собором великоросийского государства, во имени Великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, соборне заповедуем всем вам… св. Символ приимать и глаголать яко св. и богоносные отцы в первом вселенском соборе, иже в Никее, и во втором вселенском соборе, иже в Константинополе, написаша греческим языком, и прочие вселенские и поместные соборы приимаша, якоже ныне исправлено против греческого, и напечатаем славянским языком, без прилога истинного и без всякого изменения. Тако убо всем держать повелеваем, и глаголать в церкви и повсюду исповедание православный веры» (См. «Матер. для ист. раскола», т. II-й стр. 231–251: «Деян. Москов. собора 1666 и 1667 годов» гл. 1, листы по подлин. 8 об. 9 и 10 об.). И паки: «Такожде и о св. Символе бысть высказание и обретоша в древних славянских харатейных книгах писано, якоже и в греческих, и како напечатано есть в новоисправленных книгах: сего убо ради повелеваем мы, православные патриархи со всем освященным собором, с великой клятвой, еже св. Символ приимати и глаголати без прилога, якоже св. и богоносные отцы в первом и во втором вселенских соборах написаша гречески, якоже ныне исправлено и печатается славенски» (См. тамъ же стр. 274–275: по подл. гл. 3, л. 63 обор. и 64). Эту ревность собора 1667 по Символу правой веры, чтобы он, как был написан на св. соборах греческим языком, так бы читался без всякого прибавления или изменения и в славянском переводе, старообрядец хочет затмить, порицает и меня, будто утверждая это, я навязываю собору 1667 г. то, чего он не говорил. Но почтенный старообрядец или не читал выше приведенных мною мест из соборного акта (чтó сомнительно), или читал, но намеренно скрывает ревность того собора по вере православной, дабы чрез то умалить его достоинство. |
| Несмотря на упадок обязательности многих правил главы вследствие судебной практики св. синода, глава удерживалась в числе источников права и в ряду памятников церковного законодательства. Синод оставлял ее в значении источника права по разным причинам. Она внесена была в состав кормчей книги по распоряжению патриарха и с согласия собора иерархов; в первые десятилетия существования св. синода она признавалась таким памятником церковного законодательства, который должен иметь строгое обязательное значение в русской церкви; св. синод в в. считал себя не в праве изменять или заменять ее правила своим законодательством, полагая, что правила эти как изданы собором, так собором должны и изменяться; св. синоду не удобно было прямо и положительно отменять обязательное значение такого памятника, применение правил которого он долгое время признавал необходимым. Удерживая 50-ю главу в числе источников права и убедившись в невозможности применения многих правил ее в жизни, а также в излишней требовательности их, св. синод постепенно ограничивал обязательное их значение в судебной практике указаниями на слово Божие и законодательство вселенской церкви, в которых не заключалось таковых правил. После того, как разъяснилось, что в слове Божием и в правилах вселенской церкви объем родства и свойства во влиянии на брак ограничивается более тесными пределами, чем какие указываются в 50-й главе, утвердилось в сознании иерархов, что правила одной поместной церкви не имеют безусловного авторитета для другой, – в судебных решениях св. синода мало-по-малу ослаблялась обязательная сила тех ее правил, в которых признается недозволительность браков, заключенных в отдаленных степенях родства и свойства. Вследствие постепенного ослабления такой силы большего и большего количества правил 50-й главы, судебная практика св. синода к концу XVIII века направлялась к тому, чтобы как можно осторожнее расторгать браки, заключенные в родстве и свойстве далее четвертой степени. В начале же XIX века св. синод не только по представлениям архиереев оставлял без расторжения браки, заключенные вопреки правилам 50-й главы в отдаленных степенях родства и свойства, но воспрещал и не допускал их расторжения даже и в тех случаях, в которых усиленно добивались этого супруги 414 . Таким образом установился в судебной практике русской. церкви принцип – по возможности не расторгать браков из-за родства и свойства. Этот принцип, кажется, удерживается в судебной практике русской церкви и ныне. |
| Мнение о том, что толкование Зонары запрещает рассмотрение епископом Константинопольским экстерриториальных дел (как вторжение) в том случае, если митрополиты других юрисдикций этого не хотят, но допускает рассмотрение им таких дел в том случае, если они сами этого желают, не является убедительным, поскольку обращение митрополита другой (патриаршей) юрисдикции с апелляцией к Константинопольскому епископу вошло бы в противоречие с правилами Карфагенского Собора (признанными Пято-Шестым Собором) и патриарх, которому подчиняется обращающийся с апелляцией, имел бы каноническое право, опираясь на эти правила, признать недействительным принятое в ответ на апелляцию решение, как Аврелий Карфагенский аннулировал решение «заморского» суда Рима 120 . Резюмируя вышеприведенные соображения относительно 9-го и 17-го правил Четвертого Вселенского Собора, мы можем отметить, что обращение к Константинопольскому престолу, о котором говорит 9-е правило IV Вселенского Собора, не может быть экстерриториальной апелляцией, а обращение к нему, упоминаемое в 17-м правиле, несомненно, является апелляцией, но пересмотр судебного решения после апелляции является внутритерриториальным делом Константинополя, а не экстерриториальным действием. 1.8.4. Правила 25-е, 36-е и 38-е Пято-Шестого Собора: пентархия обретает окончательные черты 25-е и 38-е правила Пято-Шестого Собора подтверждают 17-е правило IV Вселенского Собора и показывают, насколько большое значение имеет нерушимое соблюдение прав Церквей. Они также пресекают возможность захвата чужих приходов соседними епископами или митрополитами, указывая, что деревенские и сельские поселения (приходы) должны относиться к той епископии, к какой принадлежали в течение тридцати лет без насилия и несправедливости. Еще более глубоко важность сохранения прав Церквей раскрывает предписание 17-го правила IV Вселенского Собора и 38-го правила Пято-Шестого Собора о церковном управлении в городах, которые строятся или возобновляются императорами и по императорскому указу приобретают статус митрополии. |
| Латинянин: Удивляюсь, почему вы нас обвиняете за прибавление в Символе, когда, вот, и Второй Вселенский Собор передал Символ Веры, совершенно изменив Символ Первого Собора, прибавлениями увеличив, а остальное пояснив для большей ясности. Итак, если сохраняется ненарушенность догмата, ничего не нарушается изменением в словах. Грек: С этим мы соглашаемся и нам не неизвестно, что в отношении слов Символ Веры Второго Вселенского Собора в сравнении с Символом Перого Вселенского Собора, явился измененным. Но то, что допускалось изменять тем Отцам, не значит тем самым, мы говорим, что и тебе это разрешается. Латинянин: Почему же нет? Грек: Прежде всего потому, что те Отцы - это был Вселенский Собор, тебе же это - не присуще, как бы ты ни гордился папой и его приматом. Затем, тогда это было дозволено, ибо до тех пор не было запрещено (вносить изменения в Символ Веры). К тебе же, дерзнувшему после запрещения сделать прибавление, это никак не относится, разве лишь - подлежать тем проклятиям, которые изрекли Отцы (на тех, которые дерзнут вносить изменения в Символ Веры). Латинянин. Но когда же это было запрещено и по какой причине? Грек: Я тебе все точно расскажу. После того, как Символ Веры был изложен Первым Вселенским Собором, многие и различные изложения веры (т.е. Символы Веры) были составлены различными Соборами с целью выделить Единосущие. Но они не были санкционированы. Второй Собор, который также был Вселенским Собором, и мысль Первого Собора сохранил и сделал свое собственное изложение, именно - то, которое мы употребляем без прибавления, а вы - с прибавлением; однако, ни тот, ни другой из этих двух Соборов не внес решения о каком-либо запрещении изменения Символа. Поэтому-то на Третьем Вселенском Соборе был принесен Символ Веры, составленный единомышленниками Нестория и заключавший в себе еретическое учение, при посредстве которого (Символа) они и крестить дерзали некоторых в Лидии. Прослушав его и судив, что более недопустимо, чтобы всякий желающий изменял Символ, Отцы немедленно вынесли постановление, чтобы с тех пор никто не дерзал изменять веру, изложенную Отцами, то есть Символ Веры. |
|
|
