| Она вышла из стремления произвести реформу собственно в жизни Церкви, не касаясь ее вероучения. Основателем ее был один пылкий и благочестивый юноша, Джон Веслей († 1791 г.), образовавший в 1729 году в Оксфорде из нескольких своих товарищей по университету небольшой кружок ревнителей благочестивой жизни. Разные благочестивые упражнения, которым предавались члены кружка в известном порядке и системе, методически, подали повод назвать их методистами. Это название удержалось за последователями Веслея навсегда. По окончании образования Веслей сделался странствующим проповедником благочестия. В это время (1732 г.) к нему присоединился другой подобно ему настроенный молодой человек Георг Витфильд († 1770 г.), отличавшийся проповедническим талантом. Веслей и Витфильд обошли с проповедью о покаянии и обращении на путь благочестивой жизни всю Англию и побывали даже в Америке. Проповедь их имела успех, так что в 1739 году они имели возможность устроить в Лондоне первую методистскую общину, которая сделалась рассадником новых проповедников благочестия. В 1741 году между методистами произошло разделение по поводу учения о предопределении. Учение о предопределении в Англиканской Церкви было формулировано двусмысленно, так что можно было понимать его и в строго кальвинском смысле, и в арминианском. Веслей держался первого понимания, а Витфильд – второго, вследствие чего и последователи их разделялись на веслейянцев и витфильдиан. Впрочем, это разделение не помешало распространению методизма. Во второй половине XVIII века и особенно в настоящем столетии он распространился во многих местностях Англии, а в Северо-Американских Штатах, где нет государственной религии, занял даже господствующее положение в ряду других исповеданий. Методисты представляют собою раскольническую партию в Англиканской церкви. Не отступая от общепринятого вероучения, они стремились только ввести в церковную жизнь начала самого строгого благочестия. Прежде всего они хотели сделать всеобщим строгое исполнение всех религиозных обязанностей, предписываемых церковью, как первое и видимое проявление благочестия. |
| В 1846 году в деле албанских мусульман, принявших католичество, правительство Абдул-Меджида доказало, что закон о казни отступников ислама отменен только на бумаге: мусульмане-католики поплатились страшными истязаниями. Закон 1854 года о праве христиан давать свидетельские показания в судах за и против мусульман также остался без приложения на практике. Вот случай, свидетельствующий о том, как турецкие суды относились к этому закону. Один христианин в процессе с турком хотел сослаться на свидетеля христианина; но судья заметил, что свидетельство христианина против мусульманина не имеет цены пред Богом. Когда же христианин сослался на закон, дозволяющий принимать такое свидетельство, судья ожесточился и сказал: «Собака! Порта может предоставлять христианам все, что ей угодно, но мы не знаем никакого другого закона, кроме Корана». От закона 1855 года об отмене поголовной подати и замене ее военной повинностью осталось отменение не самой подати с христиан, а только ее старого названия харадж, так как и турецкое правительство, и турки никогда не могли допустить, чтобы из христиан составились отряды войск, которые могли бы впоследствии вооружиться против них самих, и потому, вместо действительной военной службы христиан, правительство наложило на них военную подать не меньшую хараджа. Гатти-гумаюн 1856 года также не сопровождался никакими благодетельными последствиями для христиан; все привилегии, предоставленные им, остались только обещаниями. Этот гатти-гумаюн послужил даже поводом к пробуждению фанатизма турок, как и гатти-шериф. Не говоря о мелких взрывах мусульманского фанатизма, сопровождавших правление Абдул-Меджида, припомним только страшную резню христиан в 1860 году в Дамаске и на Ливане, которая была следствием гатти-гумаюна. Замечательно поведение турецких чиновников в этом деле. Кроме того, что они допустили резню христиан, они сами готовы были помогать кровожадным друзам в их жестокостях над христианами. Собравшись в 1860 году в Дамаске на совещание, они высказали, что гатти-гумаюн противоречит духу и букве Корана и что настоящее тревожное положение дел может быть улучшено только всеобщим истреблением христиан. |
| Он оправдал возлагаемые на него надежды: Афонская школа, или, как ее называли, академия, с самого же основания была в цветущем состоянии – число учащихся постоянно увеличивалось. Но через пять лет, с удалением Булгариса, школа пришла в упадок, а затем совсем закрылась. Было в Греции и еще несколько таких же школ. Не удовлетворяясь образованием, какое давали греческие школы, более даровитые и состоятельные греческие юноши отправлялись искать высшего просвещения на Западе. Ближе всего была к ним Италия, где благодаря греческим ученым, бежавшим сюда после падения Константинополя, научная деятельность находилась в цветущем состоянии. Сюда главным образом и направлялись греки, искавшие просвещения. Падуанский университет и коллегиум святого Афанасия в Риме в первые два столетия после падения Константинополя особенно были переполнены ими. Затем греки искали просвещения в университетах Германии и других западных государств, причем некоторые из них, не довольствуясь образованием в одном университете, отправлялись в другой и в третий слушать уроки того или другого знаменитого ученого. Но, получая образование в западных учебных заведениях, греческие юноши нередко увлекались латинскими и протестантскими мнениями, поэтому у греков явилось стремление отправлять своих молодых людей в русские учебные заведения. Действительно, в конце прошедшего и особенно в настоящем столетии, когда русские учебные заведения получили надлежащее устройство, греческие юноши стали обращаться и в Россию за просвещением. Русские духовные академии, особенно Киевская, и духовные семинарии на юге России весьма часто видели и видят до настоящего времени в своих стенах воспитанников из греков и других православных народностей Востока. Этим воспитанникам делаются всевозможные облегчения и предоставляется полное материальное обеспечение во время обучения. Также и в русских университетах не редкость встретить воспитанников с православного Востока. Что касается высшего духовного просвещения в Греческой Церкви, то оно сосредоточивалось не в школах, а в монастырях. |
| Далматинские сербы после просвещения их христианством в IX веке вместе с другими сербскими племенами совсем не жили самостоятельно государственной жизнью; их страна постоянно переходила от одних завоевателей к другим. В начале XV века Венецианская республика окончательно упрочила свое господство в Далмации, следствием чего было совращение большей части далматинских сербов, а равно сербов-беглецов из Боснии и Герцеговины в католичество. Православные далматинцы не могли даже получить во все время венецианского владычества (до конца XVIII века) разрешения иметь своего епископа, почему в церковных делах обращались большей частью к епископам сербским и босно-герцеговинским. Только в 1808 году, когда Далмация попала во владение французов, православные получили разрешение учредить у себя епископскую кафедру, которая и была открыта в 1810 году. В 1815 году на Венском конгрессе Далмация была присуждена Австрии, и православная Далматинская епархия была подчинена карловицкому митрополиту. Местопребыванием православного далматинского епископа был сначала город Шибеник, а потом, с 1841 года, стал город Зара или Задар, где епископская кафедра находится и в настоящее время. В 1871 году в Далмации открыта другая православная епископская кафедра в городе Которе или Каттаро, по просьбе местного населения. В 1873 году обе кафедры, Задарская и Каттарская, подчинены были вместо митрополита Карловицкого митрополиту Буковинскому. Православных сербов в Далмации в последнее время считалось свыше 80 тысяч человек, а сербов-католиков свыше 300 тысяч. Буковина – в настоящее время Австро-Венгерская область, прилежащая к юго-западным границам России, до 1775 года входила в состав Молдавии, находившейся в зависимости от Турции; в этом же году она была присоединена к Австрии. Православное население Буковины состоит из русских, или, как называют их немцы, русинов, и румын и простирается до 380 тысяч; русских немного менее, чем румын. Это православное население еще с начала XV века имело своего особого епископа с кафедрой в местечке Радовце, находившейся в зависимости от молдовлахийских митрополитов. После присоединения Буковины к Австрии, Буковинская епископия с 1783 года, вместо митрополита Молдовлахийского, была подчинена митрополиту Карловицкому, а самая епископская кафедра в 1784 году перенесена в главный город области – Черновцы, где она находится и в настоящее время. Зависимость буковинских епископов от карловицких митрополитов была скорее номинальная, чем действительная, так что в управлении церковными делами своей епархии они были совершенно независимы от какой-либо высшей церковной власти. |
| Турецкое правительство смотрело на христиан как на рабов, не имеющих права, по восточным обычаям, носить оружия, и потому не допускало их до военной службы. Только на службу во флоте допускались христиане, именно жители островов архипелага, как хорошо знакомые с морским делом, но и здесь им не давали важных должностей. Правда, с конца шестидесятых годов XVII столетия греки стали занимать при турецком дворе должности драгоманов и нередко приобретали большое значение в управлении делами по сношениям с иностранными государствами, но только на эту должность и назначались греки, и притом из немногих знатных греческих фамилий; эти греки известны под именем фанариотов 295 . Вообще же, греки-христиане не допускались ни к каким правительственным должностям. Но самым главным стеснением для греков в гражданском отношении было то, что они лишены были права давать на суде свидетельские показания против мусульман. Спорные дела между христианами разбирались, обыкновенно, духовными их властями, но если христианин имел дело с мусульманином, то в таком случае оно разбиралось турецким судьей-кадием. На суде у кадия показание и свидетельство христианина, одного или нескольких, не принималось в уважение, и мусульманин, представивши свидетелей мусульман, всегда мог выиграть дело, хотя бы и неправое. Стеснения простирались даже на мелочные условия жизни христиан. Так, ни один христианин не имел права носить белой или зеленой чалмы; зеленый цвет как цвет пророка Магомета вообще был запрещен христианам. Для христиан головным убором должна была служить только феска. Далее, ни один христианин не имел права появляться вблизи мечетей и тому подобное. Все эти мелочные стеснения оскорбляли национальное чувство греков. Бесправность христиан среди господствующего турецкого племени была так велика, что бывали случаи, когда турки, особенно турецкие чиновники и паши, безнаказанно лишали их свободы и делали своими рабами; обращение их с рабами-христианами было самое варварское. С бесправностью гражданской соединялась бесправность религиозная. |
| Далее, заготовленный таким образом список представляется правительству, которое имеет право устранить от избрания неугодных ему лиц, если бы они оказались в списке, о чем и извещает собрание чрез 24 часа. Затем начинается самое избрание. Сначала и духовные, и светские члены вместе из кандидатов, означенных в списке, избирают тайной подачей голосов троих, а потом из этих троих одни уже митрополиты и епископы, без светских членов синода, избирают также тайной подачей голосов одного, который и объявляется патриархом. Об избранном немедленно доносят султану, который должен непременно утвердить его в сане. В заключение новый патриарх представляется лично султану. Таким образом, этими правилами совершенно устранилось влияние турок на избрание патриарха. Прежде турецкое правительство пользовалось неограниченным правом утверждения и могло утвердить и не утвердить избранного на патриаршую кафедру; теперь же оно безусловно должно было утверждать избранного и пользовалось только правом отстранения от избрания почему-либо не угодных ему кандидатов на патриаршество. С другой стороны, новыми правилами ослаблялись происки синодальных архиереев при избрании патриарха, так как в избрании принимали участие не только отсутствующие митрополиты, но и множество мирян. В способах содержания Константинопольской патриархии и вообще греко-восточного духовенства в описываемую эпоху турецкого владычества, произошли существенные перемены. Недвижимые церковные имущества, составлявшие некогда один из главных источников содержания духовенства, отошли от церкви в значительном количестве еще во времена византийских императоров; турецкое правительство постепенно отнимало и последние остатки недвижимой церковной собственности. Таким образом, единственным источником содержания духовенства остались сборы за совершение церковных треб. Но эти сборы имели место главным образом в практике низшего духовенства и служили средствами содержания по преимуществу для него одного; высшее же духовенство, патриарх и епархиальные архиереи, или не имели возможности по своему положению пользоваться этим источником доходов, или если пользовались, то он был недостаточен для их содержания. |
| Даже позорные для христиан названия – гяур, кяфир, даваемые им мусульманами, строго запрещались в этом гатти-гумаюне. После всех этих реформ и узаконений восточным христианам не оставалось ничего более желать: положение их под владычеством турок должно было бы сделаться счастливым. Действительно, это и могло бы быть, если бы все эти узаконения были приведены в исполнение. Но они, к несчастью, остались только на бумаге. Турецкое правительство, издавая упомянутые законы, никогда серьезно не думало об их выполнении; оно действовало под гнетом европейской дипломатии и заботилось только о том, чтобы успокоить обещаниями европейские государства. Для того чтобы выполнить все данные христианам обещания, турецкое правительство должно было сделаться само христианским, равно и все турки должны были сделаться христианами, чтобы допустить такое выполнение. Дух и понятия турок как мусульман не допускали предположенных улучшений быта восточных христиан. Поэтому все гатти-шерифы и гатти-гумаюны имеют значение пустых обещаний на бумаге, никогда не выполняемых. Это подтверждают факты из действительных отношений к восточным христианам турецкого правительства и турок при Абдул-Меджиде. Гюльганский гатти-шериф, поразивший на первых порах турок своей гуманностью, вскоре пробудил в них старый мусульманский фанатизм. Они никак не могли примириться с мыслью, что презренные гяуры сделались гражданами государства, чтобы их нельзя было безнаказанно грабить и убивать как рабов, как врагов ислама . Вследствие этого начались в разных местах Турецкой империи возмущения против христиан. В Адрианополе, Смирне и во многих городах Малой Азии турки совершали вопиющие неистовства против христиан. Турецкие власти относились к этому равнодушно. В Албании в 1843 году фанатизм турок выразился страшным избиением христиан. Турки врывались в христианские селения, грабили, жгли их и тому подобное; даже в городе Вране церкви были разрушены, мужчины убиты, жены и дети отведены в плен. Только по настоянию России турецкое правительство озаботилось прекратить такое кровопролитие. |
| В Португали тоже – покорность добывается оружием, льются потоки золота, потоки крови; сознание народности наказывается смертью даже среди самого португальского духовенства, бывшего с тем вместе римским и католическим; 2,000 священников и монахов убиты. К какому же результату приводят все эти убийства, вся эта расточительность жизней и сокровищ, все эти завоевания? К тому, чтоб увидеть, как в 1640 г. всему этому придет коне 300 . В итоге: битва проиграна на всей линии от Киева, Копенгагена, Стокгольма, Гаги, Лондона, Парижа, Лиссабона и до Триполи, Туниса и Алжира; долг Испании превысил миллиард народ испанский истощен потерями, обращен в труп Римом и Эскуриалом; из его колоний, рудников и дикарей выжаты соки двойным латинским цезаризмом; они осуждены отныне сделаться добычей предприимчивых Голландии и Англии. Этим очерк истории собственно папства у автора оканчивается, дальнейшие главы его книги посвящены критике европейской дипломати, начиная с 1648 г., т.е. с Вестфальского мира. В последней главе автор. Исходя из той справедливой мысли, что наши политические и государственные учреждения должны пересоздаться в духе христианском, предлагает свой проект международных конгрессов; они, по его мнению, положат начало проведению в жизнь христианского духа; он уверен, что стоит только дать хорошие государственные учреждения, и люди исправятся; тогда как по христианскому воззрению, следует начинать не снаружи, а изнутри, с человеческой лисчности как заповедал начинать Сам спаситель наш Христос. Вообще, много есть у автора взглядов глубоко справедливых. Но много и таких, с которыми нельзя согласиться. И так, дело папства было проиграно на всей линии; в чем же заключалась причина этого? В том, что самая постановка папства была фальшива: оно выдавало себя не тем, чем было на самомо деле, оно руководилось не христианством, а эгоистическими побуждениями хищного города, языческого Рима. Дух папства не есть дух христианства, а дух язычества, «Демон Семи Холмов», как характеристично обозначает автор дух древнего Рима. Повесть Симеона суздальского об осмьмом (флорентийском собор 301 ) |
| 1738 Не имеем в виду англосаксонских поэтических переложений Библии, существующих только в отрывках. Эти переложения по всей вероятности возникли уже в позднейшее время и связаны с собирательным именем Кедмона (Caedmon) Bj Thorpe Caedmons metrical paraphase of parts of the holy Scr. in anglosaxon with an engl. translat. Lond. 1832. Caedmon des Angels. biblische Dichtungen herausgegeben von С. W. Bouterwek Elberf. 1849–51. 2. Thle. 1739 Переводчиками его называются Beda, Athelstan, Elfrik и др., даже король Альфред. Но, бесспорно, были переводчики и более древние. 1741 Он издан Matth. Parker. London 1571. 4 также Will, d " Isle Lond 1638. 4. с отрывками из Ветхого и Нов. Завета и Thorn. Mareschall вместе с Готфским переводом. (Издан. Fr. lunius. Dordrecht. 1665. 2 Voll, 4. Ed 2. Amst 1684). 1744 Это явление хорошо объясняется тем, что миссионеры в Валиссе еще находили экземпляры древней латинской Библии, и, чтобы приобрести более доверия со стороны христиан туземцев, делали свои переводы Библии не с нового, а с древнего их перевода. 1745 См. Socrat hist. eccles. IV. 27. (al. 33), Sozom. h. е. VI, 37 Philostorg. h. e. II. 5. и биографию Ульфилы, составленную его учеником Авксиптием (S. Waitz Uber Leben und Lehre des Ulphila. Han. 1840; cp. Iornand de rebus goth. c. 51. 1746 Между отрывками, найденными и изданными Mau и Кастиглионе находятся отрывки из книг Ездры и Неемии Ветхого Завета. 1747 Первоначально был собственностью Вестфальского аббатства Верден, во время тридцатилетней войны перенесен а Прагу, оттуда унесен Шведами и теперь хранится в Упсальской библиотеке. 1748 Он написан прописными буквами на пурпуровом пергаменте, в четвертку. Буквы состоят из золотых и серебряных полосок, вытисненных на пергаменте, так что начальные строчки Евангелий и первая строчка каждого отделения сделаны золотом, а прочие серебром. Внизу показано Евсевиево деление глав. Ср. Ioh. ab Ihre Dissertat. de codice argenteo, в его Scripta versionem Ulphilanam et linguam moesogothicam illustrantia ed. |
| В последнем 11 заседании было выработано «наставление благочиния церковного» для руководства духовенству, а через него и всем мирянам и уже в июле 1667 г. была издана книга Симеона Полоцкого «Жезл правления, утверждения, наказания и казнения, сооруженный от всего освященного Собора… в лето 7174, месяца майя, в 7 день». Таким образом, начавшееся с частных амбициозных позиций в агрессивно-неучтивых формах несогласие и противостояние, противопоставление личностно– незначительного церковной соборности и иерархии, трансформировалось посредством светского вмешательства и государственной заинтересованности в процесс и систему общественно-церковного движения, церковной жизни и привело к разделению не только внутри Церкви, но и в обществе. Заключая, можно сказать, что в итоге преднамеренной и весьма последовательной государственной политики в отношении Церкви во второй половине XVII в. последняя, а вместе с ней и совокупное общество получили явление и процесс, последствиями которого стали, с одной стороны, социокультурная аутизация значительных групп населения, а с другой – политизация внутрицерковной жизнь, приведшая спустя несколько десятилетий к упразднению института Патриаршества в Церкви с последующим ее подчинением государству в виде государственного института – коллегии – Священного Синода вместо того, чтобы все более последовательно проводить политику в части автономизации и самостоятельности во внутрицерковном управлении и политике – независимости не только от государства, но и секулярно-партикуляристских тенденций в масштабах как Православной Эйкумены, так и Вестфальской международной системы 21 . Невозможно не обратить внимание – посмотреть на староверие – старообрядчество 22 как на социально-политическую институцию с оригинальным идеологическим, литературно-полемическим ресурсом, которое именно своей политической активностью решительно врастало в народную словесность, постепенно формируя свою источниковую базу, которая впоследствии не только указывает и на ее якобы гражданско-экономическую, культурно-историческую значимость, и оправдывает ее социально-полическое участие-влияние на жизнь общества, государства и, безусловно, Церкови, но и активно используется для этого оправдания и влияния. |
|
|
