| Синодальное распоряжение 1855 года мне представляется неудачным 20 . Ведь что получается? Служится вечерняя Литургия; после нее поставляется трапеза; покушавши, все сходятся на вынос плащаницы. Об этом, видимо, Синод не подумал. Или, может быть, он имел в виду, что предусмотренная Типиконом трапеза с вином должна быть отложена на время после выноса плащаницы, то есть после повечерия. Святейший Правительствующий Синод мог и такое допустить. Но тогда налицо двойное нарушение Устава – обедня без обеда и вечерняя трапеза после повечерия. Даже в обычные, скоромные дни за это положена епитимия (Номоканон Великого Требника). А уж что говорить про Великий Пяток! Погребение Спасителя – это главное воспоминание вечерни Великого Пятка. Попутно хочется заметить, что мы без достаточных оснований усвояем название «Погребение» (вслед за Преосвященным Никанором Херсонским) утрени Великой Субботы. Какое могло быть погребение в день покоя? Даже мироносицы «в субботу умолчаша по заповеди»! Утреня Великой Субботы – это не погребение, не благословенная во веки святая хлопотливость и торопливость Иосифа с Никодимом, а совсем другое – спокойная торжественность великой Надгробной Песни, такой сосредоточенной и неземной, что ее можно сравнить с молчанием. «Что сие днесь молчание велие на земли?» (начало уставного слова Епифания Кипрского на этой службе). Погребение же Спасителя – это другая торжественная служба, это вечерня Великого Пятка. По Иерусалимскому Уставу и Евангелие читалось на этой службе только о погребении. Сейчас трудно представить себе эту службу без выноса плащаницы. И во всяком случае, если уж выносить плащаницу, то не после отпуста, как это указано в упоминаемом Вами синодальном распоряжении 1877 года 21 , ибо это значило бы превращать чин этот, живописующий самое погребение, в некий убогий придаток. С чем мне особенно трудно согласиться, так это с одобряемой Вами практикой Большого Успенского собора 22 . Обычная утренняя Литургия без вечерни – после 9-го часа! Если это не грубое нарушение твердо сложившихся уставных принципов, тогда что же считать грубым нарушением? Если это допустимо, тогда что недопустимо? Тогда все допустимо. |
| Не пройдет и пяти минут, как духовенство переоденется во все белое. Снимаются черные покровы, на иконы вешаются белые полотенца, белые ленты… Пост кончился. В 50-е годы народ будто не понимал всей глубины и торжественности службы Великой Субботы, поэтому в храме было тихо и благоговейно. Только часам к двенадцати начинали тянуться вереницы женщин с узлами в руках. Очередь за свечами, очередь прикладываться к иконам, очередь святить… В храме до вечера стоит шум, говор, беспорядок. Наконец, на улице темнеет, освящение куличей окончено, двери храма закрываются. Все куда-то исчезли, видно, пошли отдохнуть перед Заутреней. Мы с Володей остались вдвоем, перед нами святая Плащаница. А на полу беспорядок, бумаги, скользкая грязь, которую натащили на обуви пришедшие издалека по весенней распутице. Володенька приносит ведра с водой, тряпки и начинает мыть полы. Я следую его примеру. Еле успели прибраться, заперли храм, спешим домой переодеться к службе. Первая моя Пасха в Гребневе Пасхальная Заутреня не оставляла такого сильного впечатления, как Великая Суббота. Уж очень много неверующих людей шумело вокруг храма. Мощные удары колокола отчасти заглушали говор народа, но в непроглядной темноте церковного двора среди черной толкающейся толпы тут и там вспыхивали огоньки папирос, слышались окрики — и все это оставляло тяжелое впечатление. А с одиннадцати часов вечера и храм, и паперть забивалась такой плотной толпой, что пройти вперед и в закоулки храма (где было чуть свободнее) старым людям уже не было возможности. На крестный ход кроме духовенства и хоругвеносцев уже никто не выходил. Певчие сцеплялись руками друг за друга и шли, рискуя остаться на улице. Меня предупредили, и я осталась с левохорами, среди которых в ту ночь появилось много чужих, незнакомых лиц. В те годы во все дни Пасхальной недели духовенство обходило окрестные дома, поздравляя жителей с Праздником. Это называлось «ходить по приходу», а кончился этот обычай с приходом к власти Н. Хрущева. Он запретил все богослужения вне стен храма: и крестные ходы по улицам, и панихиды на кладбищах, и молебны по домам, и освящение домов, колодцев, садов и (мучительный для духовенства) вынос покойников. |
| Учёный пастор, сановитый, Речь погребальную гласит... Вещает бренность человечью, Грехопаденье, кровь Христа... И умною, пристойной речью Толпа различно занята... А небо так нетленно чисто, Так беспредельно над землёй... И птицы реют голосисто В воздушной бездне голубой... Поэт здесь— созерцатель, сторонний происходящему. Мандельштам также замечает размеренность и отмеренность религиозных переживаний в той же ситуации («Я на прогулке похороны встретил...»), но общее ощущение от того преломляет трагически и переносит на себя: Кто б ни был ты, покойный лютеранин, Тебя легко и просто хоронили. Был взор слезой приличной затуманен, И сдержанно колокола звонили. И думал я: витийствовать не надо. Мы не пророки, даже не предтечи, Не любим рая, не боимся ада, И в полдень матовый горим, как свечи. Поэт здесь— не со стороны, но изнутри воспринимает совершающееся, с горечью переживает теплохладностъ своего времени вообще. И всё же он знает, где можно обрести одоление подобных соблазнов— в вере глубокой и полной. Люблю под сводами седыя тишины Молебнов, панихид блужданье И трогательный чин, ему же все должны,— У Исаака отпеванье. Люблю священника неторопливый шаг, Широкий вынос плащаницы И в ветхом неводе Генисаретский мрак Великопостныя седмицы. ……………………………… Зане свободен раб, преодолевший страх, И сохранилось выше меры В прохладных житницах, в глубоких закромах Зерно глубокой, полной веры. Вот пример подлинного религиозного переживания, противопоставленного мелкости времени. Мандельштам переживает в себе и человеческое, и, еле ощутимо, Божеское. Осенний сумрак— ржавое железо Скрипит, поёт и разъедает плоть... Что весь соблазн и все богатства Креза Пред лезвием Твоей тоски, Господь! Душный сумрак кроет ложе, Напряжённо дышит грудь... Может, мне всего дороже Тонкий крест и тайный путь. Это— поединок с самим собою, бунт против своего же антропоцентризма, своих стремлений. Христово слишком дорого, чтобы не заметить и отринуть Его радость истинную. Богослужения торжественный зенит, |
| 1238 . Об одеждах священнических Кроме диаконских облачений: стихаря или подризника, устрояемого шире и просторнее, и поручей, священнику принадлежат: а) епитрахиль (от греч. слов π на и τρχυλος шея, навыйник), одежда, по изъяснению Симеона Солунского , образующаяся из диаконского ораря таким образом: Архиерей, при посвящении во пресвитера, переносит задний конец ораря на правое плечо рукополагаемого; от чего оба конца ораря оказываются спереди в знак сугубой благодати и больших обязанностей. В напоминание того, что епитрахиль есть символ сугубой благодати священства, изливаемой на пресвитера, подобно миру в изобилию излитому на первосвященника Аарона, при посвящении его, и стекавшему с главы на браду до краев одежды его, читаются, при возложены епитрахили на выю священника, слова: Благословен Бог, изливаяй благодать свою на священники своя, яко миро на главе, сходящее на браду, браду Аароню, сходящее на ометы одежди его. 1239 Соответствуя Ветхозаветному ефоду, который возлагался Ветхозаветными священниками на плечи при молитве, епитрахиль украшалась двумя или тремя крестами, драгоценными камнями, 1240 маленькими колокольчиками или пуговицами, сцепляющими края епитрахили, и составляет неотъемлемую принадлежность священника, без которой он не может совершать никакой службы. 1241 Исторические свидетельства об этой одежде встречаются не ранее 6-го века. В Греческой Церкви на ней вышивалось трижды слово: «γιος». В одной епитрахили, по церковному уставу, священник может совершать Богослужения: оглашение при крещении, исповедь, повечерие, полунощницу и часы, если не положено чтения из Евангелия. В епитрахили и фелони, о которой будет речь ниже, обязан священник совершать вечерню, утреню, часы, на которых положено чтение Евангелия, молебен, погребение, крещение, брак и елеосвящение. Литургию же, великое водоосвящение, вынос креста и плащаницы и все службы первого дня Пасхи священник должен отправлять в полном облачении. 1242 б) Пояс, как священническая одежда, по-гречески ζνη, введен в употребление при Богослужении по обычаю древних народов, носивших длинную и широкую одежду. Им стягивают священники нижнюю свою одежду, alby, для беспрепятственного совершения священнослужения. Пояс приготовлялся из льняной, шерстяной и шелковой материи, иногда украшался золотом и серебром. Начало его употребления видно еще в Ветхозаветной церкви, в которой повелевалось 1243 Аарону носить препоясание выше чресл по персям, в ознаменование достоинства и чистоты служения. В духовном значении пояс означает Божественную силу, укрепляющую священнослужителя в служении, почему в напоминание сего он должен читать слова псалма: 1244 Благословен Бог, препоясуяй мя силою, и положи непорочен путь мой, совершаяй нозе мои яко елени, и на высоких поставляяй мя. По словам Симеона Солунского , 1245 пояс изображает лентион, которым препоясался Иисус Христос на тайной вечери, умывая ноги ученикам. |
| Семнадцатая маркова глава содержит устав о том, как надобно отправлять богослужение в том случае, если Благовещение будет в Великую субботу. Отправлять его надобно именно так. В пяток в 10 час. дня следует петь великую вечерню. На ней – Благословен Бог... Аминь. Слава тебе, Боже... Царю небесный... Трисвятое. Пресвятая Троице. Отче наш... Яко твое есть царство... Аминь. Господи, помилуй 12. Слава, и ныне. Приидите поклонимся 3. Благослови, душе моя, Господа... Слава, и ныне. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава тебе, Боже 3. Миром Господу помолимся... Яко подобает тебе... Аминь. Господи, воззвах во глас 1-й. Стихиры самогласны дне на 6 и праздника на 4. Слава – дне: О како беззаконное... И ныне – праздника: Послан бысть... Вход с евангелием. Премудрость, прости. Свете тихий... Вонмем. Мир всем. Премудрость, вонмем. Прокимен дне: Разделиша ризы... Премудрость. Исхода чтение. Вонмем. Глагола Господь к Моисею... Вонмем. Прокимен дне: Суди, Господи.. Премудрость. Иова чтение. Вонмем. Господь благослови... Премудрость. Пророчества Исаина чтение. Вонмем. Тако глаголет Господь... пять паремий праздника. Вонмем. Прокимен: Положиша мя... Премудрость. К Коринфяном послания... Вонмем... Братие, слово крестное... Мир ти. И духови твоему. Премудрость. Аллилуиа 3 и аллилуарий: Спаси мя, Боже... Премудрость, прости, услышим святаго евангелиа. Мир всем. И духови твоему. От Матфеа святаго евангелиа чтение. Слава тебе, Господи, слава тебе. Вонмем. Во время оно совет сотвориша... Слава тебе, Господи, слава тебе. Ектения: Рцем вси... Яко милостив и человеколюбец... Аминь. Сподоби, Господи... Исполним вечернюю молитву... Яко благ и человеколюбец... Аминь. Мир всем. И духови твоему. Главы наша Господеви приклоним. Тебе, Господи. Буди держава царствия твоего... Аминь. Стихиры на стиховне дне: Егда от древа тя; стих: Господь воцарися... Егда во гробе нове..; стих: Ибо утверди... Егда во гробе плотски..; стих: Дому твоему... Егда силы зряху... Слава – праздника: Днесь радость... И ныне – дне: Тебе одеющагося... Ныне отпущаеши... Трисвятое... Пресвятая Троице... Отче наш... Яко твое есть царство.... Аминь. Тропарь праздника: Днесь спасения нашего главизна... Слава, и ныне. Благобразный Иосиф... Вынос плащаницы. Премудрость. Благослови. Сый благословен... Аминь. Утверди, Боже... Пресвятая Богородице...Честнейшую херувим... Слава тебе, Христе Боже. Слава, и ныне. Господи, помилуй 3. Благослови. Отпуст: Иже нас ради человеков и нашего ради спасения... Многолетие. |
| Справедливости ради надо сказать, что ограничения в пище все-таки пришлось на себя наложить. Но это была диета, а не пост. От многих излишеств пришлось отказаться, и ради постного времени, и ради здоровья будущего малыша. Не буду оценивать итоги. Было всякое: и периоды сосредоточенности, духовной собранности, и расслабление, невнимание и праздность. Зато выход из поста был гораздо более гладким, чем обычно. Я не набрасывалась на скоромную пищу, поскольку отказалась от нее только на время Страстной, и не успела «проголодаться». Не было эйфории и какой-то расслабленности от того, что «все можно» — тех ощущений, которые так мучили в прошлые годы. Тогда казалось, что все собранное по крохам за время поста, с таким трудом налаженная духовная жизнь – все рассыпалось и растерялось за несколько недель после Пасхи. Это мучительно и обидно, но с этим никак не удавалось справиться. Теперь же переход получился гладким. И конечно, очень поддержало духовную радость посещение крестных ходов на Светлой седмице. Как и в прошлом году, взяла отгулы на четверг и пятницу, но причаститься в Великий Четверг не удалось: пришлось вести дочку Аришу на собеседование в школу. Зато были 12 Евангелий, вынос Плащаницы и Чин Погребения (на который ходили с детьми), литургия Великой Субботы (которая далась как-то трудно, было душно и тошнило), потом – освящение куличей, яркое, солнечное, радостное – предвкушение великого Праздника! И наконец, Пасхальная Ночь! Время летит незаметно, усталости не чувствуешь: все захлестывает великая Радость! Потом – краткий сон: часа три спокойно, и еще пару часов под визг и смех проснувшихся детей. А после – пора и им прикоснуться к Пасхальной радости! Снова едем в храм, и все в нем такое родное, что никуда не хочется уходить, так хорошо! Мучительно покидать храм, но какое счастье, что праздник не заканчивается Воскресеньем! Впереди еще Светлая Седмица, и можно будет каждый день ходить на крестный ход, петь: «Христос Воскресе!» и звонить в колокола!.. Читайте также: Великий пост: как поститься беременным женщинам и детям? |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Когда Страстная пятница в 2024 году 1 мин., 15.02.2024 Страстная пятница в 2024 году приходится на 3 мая. В Страстную пятницу верующие вспоминают страдания и Крестную смерть Спасителя, искупившего Своей кровью грехи человеческие. Накануне вечером в храме совершается Утреня Великой пятницы, иначе называемая «служба Двенадцати Евангелий». На ней прочитывается двенадцать фрагментов, которые дают возможность проследить весь Страстной путь Христа, начиная от прощальной беседы с учениками и молитвы за верующих в Него до Распятия на Голгофе, моления Христа о врагах (« Отче! прости им, ибо не знают, что делают» , Лк. 23:34), смерти и, наконец, запечатывании первосвященниками и фарисеями гроба (« чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых», Мф. 27:64). В Страстную пятницу нет Литургии , а утром служатся Царские Часы с чтением фрагментов из Евангелий, рассказывающих о суде над Иисусом и Его Распятии. Днем (обычно в 14.00) совершается Вынос Плащаницы , эта служба символизирует смерть Спасителя и снятие Его с Креста. Плат с изображением тела Христа помещается в центре храма и будет находиться там до пасхальной полунощницы в память о трехдневном нахождении Господа во гробе. Вечером в пятницу на Утрене Великой Субботы происходит Чин Погребения, во время которого совершается крестный ход с Плащаницей. Страстная пятница – самый скорбный день для христиан в году. В Великий Пяток, как еще называют этот день, верующие держат строжайший пост, а до Выноса Плащаницы не вкушают никакой пищи вообще. Сохранить Поделиться: Поддержите журнал «Фома» Журнал «Фома» работает благодаря поддержке читателей. Даже небольшое пожертвование поможет нам дальше рассказывать о Христе, Евангелии и православии. Особенно мы будем благодарны за ежемесячное пожертвование. Отменить ежемесячное пожертвование вы можете в любой момент здесь Читайте также © Журнал Фома. Все права защищены, 2000—2024 Наверх |
| Кто б ни был ты, покойный лютеранин, Тебя легко и просто хоронили. Был взор слезой приличной затуманен, И сдержанно колокола звонили. И думал я: витийствовать не надо. Мы не пророки, даже не предтечи, Не любим рая, не боимся ада, И в полдень матовый горим, как свечи. Поэт здесь — не со стороны, но изнутри воспринимает совершающееся, с горечью переживает теплохладностъ своего времени вообще. И всё же он знает, где можно обрести одоление подобных соблазнов — в вере глубокой и полной. Люблю под сводами седыя тишины Молебнов, панихид блужданье И трогательный чин, ему же все должны, — У Исаака отпеванье. Люблю священника неторопливый шаг, Широкий вынос плащаницы И в ветхом неводе Генисаретский мрак Великопостныя седмицы. ……………………………… Зане свободен раб, преодолевший страх, И сохранилось выше меры В прохладных житницах, в глубоких закромах Зерно глубокой, полной веры. Вот пример подлинного религиозного переживания, противопоставленного мелкости времени. Мандельштам переживает в себе и человеческое, и, еле ощутимо, Божеское. Осенний сумрак — ржавое железо Скрипит, поёт и разъедает плоть… Что весь соблазн и все богатства Креза Пред лезвием Твоей тоски, Господь! Или: Душный сумрак кроет ложе, Напряжённо дышит грудь… Может, мне всего дороже Тонкий крест и тайный путь. Это — поединок с самим собою, бунт против своего же антропоцентризма, своих стремлений. Христово слишком дорого, чтобы не заметить и отринуть Его радость истинную. Богослужения торжественный зенит, Свет круглой храмины под куполом в июле, Чтоб полной грудью мы вне времени вздохнули О луговине той, где время не бежит. И Евхаристия, как вечный полдень, длится — Все причащаются, играют и поют, И на виду у всех божественный сосуд Неисчерпаемым веселием струится. Сколькие поэты как о недостижимом грезили: остановить время. И вот здесь совершается то, что только здесь и может совершиться: прикосновение к Горнему отменяет время (Ср.: Отк. 10:6 ). Русская православная — райская — вера переживается поэтом в какие-то моменты с особою остротою, воплощённая в особо воспринятом облике Кремля: |
| На повечерии же этих двух дней отпустом служит молитва «Владыко многомилостиве...». «Грядый Господь на вольную страсть...» произносится также в среду в конце утрени и после Литургии, отпуст же изобразительных в этот день также совершается молитвой «Владыко Многомилостиве...», а после малого повечерия полагается обычный малый отпуст «Христос, Истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых...». В четверг на утрени и на Литургии полагается отпуст «Иже за превосходящую благость путь добрейший смирения показавый...», на изобразительных же и на повечерии — обычный малый. (В книге «Службы на каждый день Страстной седмицы» в Великий Четверг на утрени и на изобразительных указан отпуст «Грядый Господь на вольную страсть...», что противоречит Служебнику (см. «Отпусты Владычних праздников, глаголемии в вечерню, во утреню и в Литургию по чину») и менее соответствует содержанию богослужения утрени этого дня, чем отпуст «Иже за превосходящую благость путь добрейший смирения показавый, внегда умыто ноги учеников...»). В пятницу на утрени, или, что то же, на последовании Святых Страстей, положен отпуст «Иже оплевания и биения и заушения...», а на Часах и на вечерне («вынос Плащаницы») — «Иже нас ради человеков и нашего ради спасения Страшныя Страсти и Животворящий Крест...» На повечерии же опять малый отпуст. В субботу на утрени, как и в пятницу на часах и на вечерне, произносится отпуст «Иже нас ради человеков и нашего ради спасения Страшныя Страсти...», что вполне соответствует содержанию самого богослужения этой утрени. На изобразительных в этот день произносится обычный малый отпуст. Открытым стоит вопрос с отпустом Литургии Великой Субботы. В старопечатных московских Служебниках для Великой Субботы имелось два отпуста: «Иже нас ради волею положивыйся во гробе Христос, Истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Его Матере и всех святых, помилует...» (Служебник. 1601. Л. 85) и более пространный «Иже нас ради и нашего ради спасения, смирив Себе и в нашу нищету облечеся и волею страсти претерпе и смерть вкусив и во гробе положивыйся Христос, Истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Его Матере и всех святых, помилует...» (там же, л. |
| Теперь бы только радоваться и забыть все в мире, все окружающее. И о.Тихон забыл его. Но – на малое время. А вскоре, при новой встрече с Сашей, как только ее увидел, прежняя любовная тоска охватила сердце, и сладкая отрава стала вливаться в его кровь. Мне нечего расписывать здесь все перипетии любовной страсти Гавриила. Каждый, кажется, испытал, в той или другой степени, приступы этой горячки. Мое дело обратить внимание на то, что это было, повторяю, не простой «интрижкой», легким увлечением или малозанимательной любовной забавой. Это была мука, он не знал, что делать со своим телом и со своим сердцем. Уже после, глубоким старцем, он в письме к одному духовному сыну, академику-монаху, писал, намекая на свое искушение: «Я изнемогал в борьбе с собой, с порывами страстной моей плоти». Нет, победа досталась ему не даром. Так прошел целый унылый год. Опять Великий пост . Снова почернели дороги, захрустели под ногами тонкие кромки льда на лужицах, когда он шел по утрам в Охотный ряд. Подошла Страстная седмица. Народ наполнил храмы. Масса говеющих толпилась по церквам. В их тесноте и духоте и от собственного огня размягчались медовые свечи и оплывали, капая на руки горячими растопленными слезами воска. Двенадцать Страстных Евангелий, вынос Плащаницы. Утреня Великой Субботы… Но о.Тихону облегчения все нет и нет. После одной из таких великих служб, на которой он изнывал и изнемогал от борьбы с собой, он вернулся в свою пустынную келью и, не выдержав, пал на колени и взмолился об избавлении от своей страсти. Это была не молитва , а отчаянный вопль, надрывный стон исходящего кровью сердца. «Господи, Ты знаешь, как я Тебя одного люблю и не хочу никого другого… Я страдаю, может быть, еще больше буду страдать, но к кому мне идти? Глаголы живота вечного имаши ( Ин.6:68 ). Я недостоин иметь божественную Твою любовь в своем смрадном и нечистом сердце. Но я хочу иметь ее. Оживи меня, оживотвори!». Подобным же образом он молился и к Пречистой Деве Марии. Она обещала быть его помощницей, он получал от Нее видимую помощь. И в изнеможении после долгой службы и своей взявшей все его силы молитвы заснул. |
|
|
