| В обоих же изданиях Словаря (т. I. стр. 26–28 но 1 изд. и т. I, стр. 35–37 по 2 изд.) статья о Братановском значительно пополнена и увеличена, что, по нашему мнению, объясняется тем обстоятельством, что в 1807 г. была издана 4-я часть проповедей Анастасия и при ней обстоятельное жизнеописание его, присовокупленное H. H. Б.-Каменским (2-е изд. словар. т. I, стр. 36–37); здесь же фактическое доказательство и занятий последнего нашими писателями и иерархами. 515 Известно, впрочем, что письменный сношения Евгения с Качановским, не смотря на все несочувствие первого скептическому направлению второго, не прекращались еще и в декабре 1828 г. 5 числа этого месяца он посылал письмо Н. М. Снегиреву и тут же приложил письмо на имя Каченовского. (Старина русской земли, Спб. 1871 г. вып. 1). 516 Чтобы понять эту заметку Калайдовича, нужно иметь в виду, что он, сравнительно с другими московскими знакомыми Евгения, был более коротко знаком с тамошнею синодальною библиотекою, где он и открыл, между прочим, своего «экзарха». Войдя в Румянцевский кружок, Калайдович, говорит Кочубинский, «стал посредником между канцлером и недававшейся ему синодальной библиотекой» (Начальные годы русского славяноведения. Од. 1887–1888 г., стр. 255–256 и 261). Пользуясь своею близостию к московской синодальной библиотеке, Калайдович не мало помогал и Сопикову в его, подобно Евгениевскому, библиографическом труде (см. письма Сопикова к Калайдовичу в 45 т. записок Имп. Ак. Наук, 1883 г., стр. 7, 11, 14, 15, 19, 21, 25 и 26). 517 Поговорив в нем (т. I, стр. 249–251) об Иоанне Болгарском Евгений прямо в копии статьи ссылается на «Исследование (об этом экзархе) К. Ф. Калайдовича», сделав, таким образом, из него самый маленький экстракт. – О печатании наследования исследования см. «Переписку Евгения с Румянцевым», стр. 98, 99 и 110. Посылая Евгению 28 сентября 1824 г. только что отпечатанный экземпляр его, Румянцев писал (стр. 110) : «И кому же первому сделать мне таковое приношение? Я в Вас имею себе друга и Вы у нас лучший судья в сем деле». |
| 1432 Каковой перечень автор обобщает в таком заключении: «Вся же сия предложенныя исповеди свойства, удобнейшаго ради в памяти содержания, могутся сокращенно описати в стихах сих: исповедь буди: скора, часта, произвольна, нелицемерна, тайна, смиренна, слезна, обличающа, ясна, стыдиа, мужественна, всецело достоверна, разсудна, послушна (Ibid., л. 10 об.). 1433 Весь этот трактат помещен в ркп. на л. 1–33 об.; ср. в цит. книге «Мир с Богом» стр. 5–24; 64–65 и 431–435. 1434 Компилятивный способ составления, однако, проглядывает здесь сильнее, потому что заимствования в порядке указываемых источников делаются компилятором с большею откровенностью и соединяются между собою чисто механически. (Ibid., л. 40–45). 1438 Применительно к чему здесь вообще и имеется четыре самостоятельных группы вопросов с соответствующими надписаниями. (Ibid. л. 95 об. – 107 об.). 1439 Ibid. л. 114–129. Чинопоследование списано так, как оно издается в Малом Требнике, включая сюда и молитву, разрешительную от запрещения (Значит, здесь нет увещаний пред-исповедью и по оной, а сверх того опущено и «Предисловие»). 1446 Экземпляр этого издавая мы знаем в библ. Архиеп. Иннокентия при Одесской Дух. Семинарии. Издание (в малую 4, на 200 стр.), по-видимому, сохранилось в целости, однако о времени и месте его выхода не имеется никакого указания. В известных нам библиографиях изданий славянской печати, – это издание не обозначается. 1448 Нам известно две таких рукописи в совершенно тождественных списках, это – в ркпп. Московск. Синод, библ. 668 (Учение о покаянии на л. 21–43) и 683 (О покаянии, л. 53–88). По этой последней ркп. мы и сообщаем теперь дальнейшие сведения. 1449 Вообще, на этот раз содержание данной книги вполне имеется в не раз цитированном нами сочинении Гизеля «Мир с Богом», с которым оно во многих случаях совпадает даже буквально. 1453 Филарет, архиеп. Черниговский. Обзор Русской духовной литературы. Кн. I, Спб. 1884, стр. 203. 1456 Сообщение об издании этой книги имеется у Сопикова , который при этом замечает, что книга «редка». |
| 2 . Регистрация иностранных книг, имевших отношение к России и напечатанных за её пределами (Rossica); 3. Учёт изданий на славянских языках (Slavica); 4. Роспись журналов, газет и рецензий в разделе «Летопись периодических изданий». Торопов был хорошо знаком с состоянием библиографического дела за рубежом. Представляя издание «Книжной летописи», он отмечал, что образцовая немецкая библиография уступает русской как в полноте регистрации выходящих изданий, так и тщательности их описания. «Книжная летопись» получила весьма положительную оценку на высочайшем государственном уровне. Начальник Главного управления по делам печати А.В. Бельгардт, вручая Государю Николаю Александровичу первый том «Книжной летописи», подчеркнул, что «это издание является первым полным библиографическим журналом в России», что было одобрительно воспринято высочайшей особой. 30 Более всех осознали достоинства «Книжной летописи» сами библиографы. К.Н. Дерунов выразил мнение многих своих современников, назвав «Книжную летопись» «самым ценным приобретением русской новейшей (с конца 70-х годов) специальной журналистики и всей библиографии нашей вообще». 31 С её появлением была создана база для составления многих библиографических работ – общих и специальных ежегодников (И. В. Владиславлева , Е.М. Чарнолусской и др.), списков новинок специальной литературы, текущей библиографии второй степени. Рост книжной продукции выдвинул в очередной раз задачу создания репертуара русской книги, который бы продолжил «Опыт российской библиографии» В.С. Сопикова. С 1889 по 1917 г. созданием репертуара русской книги занималось Русское библиографическое общество. Было составлено около 300 тыс. записей, но работа осталась незавершённой. Одновременно над репертуаром русской книги работал С.А. Венгеров, известный историк литературы и библиограф. На основе созданной им картотеки русских книг (около 250 тыс. карточек) Венгеров начал выпускать указатель «Русские книги» за период с 1708 по 1893 г. Указатель издавался на средства красноярского купца-мецената Г.В. Юдина. Вышло 30 выпусков, которые составили 3 тома. В 1898 г. издание прекратилось на слове «Вавилов». |
| Я вовсе чужд мысли считать свой труд полной библиографией в данной области; наоборот, я вполне сознаю его неполноту, (вина отчасти лежит не на мне, а на московских библиотеках, не заключающих в себе всего запаса нашей печатной литературы). Для своей работы мне пришлось просмотреть каталоги библиотек: 1) Московского Публичного и Румянцевского музеев; 2) Московской Епархиальной; 3) Исторического музея (библ. Черткова, Голицына и др.) и 4) Московской Синодальной Типографии. И все-таки весь наличный запас книг по нашему предмету, находящихся во всех этих вместе взятых библиотеках, оказался меньшим того, который указан ниже. Благодаря скудости наших библиотек и возможно, что некоторые книги и брошюры у меня не отмечены. Не все также издания той или другой книги я мог установить: мне попадалось напр. 3-ье издание, но я не мог достать 1 или 2-го издания, или получить о них какое-либо сведение. Библиотечная скудость была причиной того, что я обратился за пополнением своих сведений к различным библиографическим работам. Так с этой целью мною были просмотрены: 1) Сопикова – Опыт российской библиографии (до 1813 г.), ч. 1–5; 2) Губерти – материалы для Русской библиографии за 1725–1800 гг., вып. 1–3; 3) Березина-Ширяева: а) Материалы для русской библиографии, вып. 1–8; б) Последние материалы для библиографии и в) Описание русских и иностранных книг., СПб., 1873 и 1876 гг.; 4) Смирдина – Роспись Российским книгам (до 1832 г.) и 1 и 2 прибавления к ней; 5) Ольхина – Реестр Российским книгам за 1831–1846 гг.; 6) Плавильщикова –Каталог русских книг; 7) Межова: а) Систематич. каталог русских книг, продающихся у Базунова; б) Литература русской географии, статистики и этнографии за 1859–1880 гг., вып. 1–22 и в) Русская историческая библиография за 1865–1876 гг.; и 8) Ламбиных – Русская историческая библиография за 1855–1864 гг. – Все эти пособия доставили, конечно, весьма много дополнений к наличному запасу наших московских библиотек. Я, главным образом, имел целью отметить все те издания, которые заключали в себе исключительно только речи по нашему предмету, другими словами – все отдельные издания о Преп. Сергии и Троице-Сергиевом монастыре. Из изданий, в которые эти речи входили только как составная часть, мной указаны главнейшими, содержащие более подробные сведения; но учебники, руководства и курсы Русской Истории – гражданской и церковной намеренно опущены. (Желающие навести справку о содержащихся в них сведениях благоволят обращаться или непосредственно к ним или к изданным указателям Шилова (к истории C. М. Соловьева), Строева (к истории Н.М. Карамзина ) и др.). Я собирал сведения о печат. литературе до наших дней включительно; но должен заранее предупредить читателя, что из большого количества изданий, появившихся ко дню пятисотлетия со дня кончины Преп. Сергия, мной отмечены только те, которые мне известны. Полное же обозрение их может составить предмет особой работы. |
| К вологодским работам пр. Евгения надобно причислить и библиографические: по преданию было известно, что он помогал Сопикову в составлении Опыта Российской библиографии (1-я часть, посвященная книгам церковной печати, вышла в 1813 г.); в том же удостоверяют и письма пр. Евгения. В Вологде он обратил внимание на несколько замечательных рукописей, между прочим, на две пергаменные: Апостол и Евангелие, как он думал, XIII века 21 , имел под рукой и выписки из других древних памятников, между прочим и из Остромирова Евангелия, и сличением их наведен был на вопрос о древнем переводе Св. писания на славянский язык. Рассуждение, им написанное об этом, было им послано в Российскую Академию после того, как он избран был ее членом, – возбудило много толков, не допущено к печати, и, сколько доселе известно, в том виде как послано в Академию, не сохранилось 22 . С 12 сентября 1813 года пр. Евгений переселился в Калугу как епископ Калужский, оставался там до весны 1816 года и снова должен был посвящать значительную часть времени на дела епархиальные. В письме от 25 сент. 1814 г. он писал к Городчанинову: «Муза ваша не стареет. А я по новости епархии и множеству дел ничем ученым не занимаюсь»; в другом письме от 24 ноября того же 1814 года повторено то же: «Муза ваша не стареет. А я от епаршеских хлопот не успеваю ничем литературным заниматься»; в письме от 7 Февр. 1815 г. сказано то же еще яснее: «Сила и охота заниматься науками уже проходят; да и досугу от должностей и знакомств моих (нет)». Как ни искренни впрочем были эти дружеские признания, и как ни мало времени оставалось пр. Евгению в Калуге для того, чтобы, устроивши свои епархиальные обязанности, пользоваться временем для научных трудов, и любовь и привычки брали свое: не осталось бесплодным в его жизни и это время. С самого начала возобновления деятельности Общества истории и древностей, в начале 1815 года, пр. Евгений, как член-соревнователь этого общества, стал вносить в него свои вклады. Между ними замечательны: древние и старинные русские монеты с их описанием 23 , списки со старинных грамот с исследованиями о соборах 24 , рукописи с пометами 25 . Самый замечательный из вкладов пр. Евгения в Общество в это время был его труд над Хождением игумена Даниила: пр. Евгений, издавна собирая списки этого важного памятника древней русской литературы и видя в них ошибки писцов, неполноты и вообще отличия, нашел нужным для лучшего уразумения подлинника исправить одни списки другими, и свел таким образом шесть списков. О получении этого труда заслушано в Обществе в заседании 1 апр. 1816 г., но без всякого внимания к нему 26 , – и уже только в 1834 году, чуть не через двадцать лет, вспомнил о нем один из членов по случаю предложения об издании Хождения 27 . |
| (Чт. в Обществе Истории и Др. Р., 1884 г., кн. 4, стр. 33–35, между «Письмами разных ученых знаменитому Иннокентию Борисову , архиеп. Херсонскому»). 772 В библиотеке с. Синода (в С.-Петербурге) мы, однако, не нашли службы преподобному Савве Крыпецкому. Нет ее и в Императорской публичной библиотеке. 773 Копия с этих примечаний на 1, л. л. хранится в рукописном сборнике Киево-Софийской соборной библиот. 594 с пометою руки Евгения: «Послано к Сопикову 1814 г. в Гонваре». Замечания относятся к стр.: 46, 52, 57, 80, 90, 109 (введения), 59, 202, 579, 809, 901 и 1057, стр. 245, 272 и 274 (самой книги). Замечания эти опубликованы г. Шмурло в «Библиографе» 1889 г. 775 Две копии «Хождения» – одна с поправками руки преосвященного Евгения, справлявшего ее с оригиналом – хранятся теперь в библиотеке Киево-Софийского собора, за 155 и 156. 777 В переписи Евгения с Калайдовичем не нашлось этого письма и потому оно не обнародовано Бессоновым. 778 Эти многие: Софийский-Новгородский, Макарьевский-Патриарший, один из Синодальных, Новоспасский и пр См. Труды и Летописи Общества Истории и Древностей Российских, ч. VIII, стр. 346–347, Сахарова – «Сказания русского народа», т. II., книга 8, стр 8 и M Л. Веневитинова – «Хождение игумена Даниила в св. землю в начале XII в.» (Летопись занятий Археографической коммиссии. 1876–1877 г. Вып. 7, Спб. 1884 г., стр. 18). Последнее исследование – самое лучшее. Отчасти пользуясь им, мы имеем в виду сделать некоторые к нему дополнения. 780 Варианты эти едвали не тот самый сводный список, который с 1817 г. был у Тимковского а, может быть, передан им, пред своею смертию, Калайдовичу. (Веневетинов, стр. 19). 781 Копия его, с пометами руки Евгений, хранится теперь в библиотеке Киево-Софийского собора за 157. Так как, кроме Евгениевских, есть тут поправки (корректурные) руки Амвросия Орнатского , то, надо полагать, «Странствие» списано при участии последнего. – После «Странствия» помещено Стефаноно же «Сказание о пути от Царя-града к Иерусалиму»; но, замечает Евгений, «это все списано из Паломника Даниила игумена.» 783 Мы нарочно цитуем оба издания «Словаря духовных писателей» с целию показать, что взгляды Евгения на летопись была одни и теже в 1818 и в 1827 году. |
| Кроме того, мной изучены с палеографической стороны некоторые древние (XII–XV вв.) рукописи в библиотеках Импер. Публичной и Синодальной Типографской. II. История русской литературы – предмет очень широкий по своему содержанию, в применении к древнему допетровскому периоду охватывающий историю всей русской письменности во всех её видах и формах. Поэтому историю древнего периода литературы я старался изучать по возможности вместе и параллельно с изучением церковно-славянского и русского языков. История русской литературы и история этих языков, представляя собой две отдельные науки, в то же время тесно связаны между собой, как общностью источников, памятников древней письменности, так и некоторым сходством методологических принципов. Научное изучение русской литературы началось только с XIX в. Появлявшиеся до того времени обзоры литературы были просто каталогами писателей и их произведений. Таким обзором было составленное в конце XVII в. „Оглавление книг, кто их сложил“, приписанное Ундольским Сильвестру Медведеву, теперь же считаемое трудом Епифания Славинецкого. К XVIII в. относится сочинение —54— Новикова – „Опыт исторического словаря о росс. писателях“. Слабая сторона этого, важного для своего времени, труда заключается в сравнительной скудости сведений о древнем периоде литературы. В начале XIX в. появились ценные труды подобного же характера, принадлежащие митр. Евгению: „Словарь историч. о писателях духовн. чина“ (1818) и „Словарь рос. светских писателей“ (2-ое изд. М. 1845). Очень важны также каталоги древних и новых книг, составленные книгопродавцами – Сопиковым („Опыт-российской библиографии“ 1813–1821) и Смирдиным („Роспись российским книгам“). К началу XIX в. относятся и первые попытки представить, на основании библиографического материала, цельную картину истории литературы, каковы, напр., сочинения – Греча, „Опыт краткой истории русской литературы“ (1822), и Максимовича, „История древнерусской словесности“ (1839). Умение правильно разбираться в древних памятниках литературы у наших исследователей появилось благодаря открытиям и трудам Востокова, Калайдовича, Строева и других филологов. |
| Я позволю себе остановить ваше внимание на одной книге, вышедшей с Московского Печатного Двора в XVII столетии, хранящейся ныне в Библиотеке Московской Синодальной Типографии. Сведения о ней помещены недавно умершим нашим сочленом, известным знатоком старопечатных книг, И. Каратаевым, в его последнем труде, изданном Императорской Академией Наук, «Описание славяно-русских книг, напечатанных кирилловскими буквами» (СПб., 1883г.), под 663. По его определению, это – Служебник, изданный в Москве в 1650 году. На это издание Служебника (1650 г.), впервые указал Сопиков в своем «Опыте российской библиографии» (ч. I, СПб., 1813 г., стр. 231, 1360, «Москва, 1650 г. в 4°»), но никто из последующих библиографов, ни И. П. Сахаров 1 , ни В. М. Ундольский, ни А. Е. Викторов , ни А. Ф. Бычков 2 , ни сам И. Каратаев, в своем раннейшем труде 3 , не могли указать экземпляра этого издания и довольствовались обыкновенно ссылкой на Сопикова. Причина та, что ни в одном из общественных и частных собраний старопечатных книг не было и нет этого издания. Только в 1883 году И. Каратаев, говоря о Московском Служебнике 1650 г., сделал ссылку на экземпляр Служебника, хранящийся в Библиотеке Московской Синодальной Типографии под 1005 (по новому каталогу). Считая эту книгу за Служебник 1650 года, он, нужно думать, руководился приложенным к ней выходным листом, в котором говорится, что книга начата печататься 25 сентября, а закончена 5 декабря 7159 (т. е. 1650) года. Таким образом, настоящая книга должна бы была представлять из себя замечательную библиографическую редкость, так как это – единственный, известный во всем мире экземпляр издания. Но, на самом деле, она не представляет такой редкости, так как она вовсе не то издание, за которое принимается. Она даже и не могла быть им, потому что никакого издания Служебника в Москве в 1650 году не было. Настоящая книга, во всяком случае, будем ли мы принимать ее за то или другое издание, неполный, разбитый экземпляр, что и отметил И. Каратаев в своем труде. |
| В нач. XIX в. попытку отражения новых рус. изданий - книг и журнальных статей (за период 1801-1805) - сделали А. К. Шторх и Ф. П. Аделунг в «Систематическом обозрении литературы в России» (СПб., 1810-1811. 2 вып.). По их данным, за указанный период на рус. языке было издано 1304 названия, из них 213 - по богословию (или 16,3%). Идея создания национального репертура рус. книг была реализована книготорговцем, а затем библиотекарем имп. Публичной б-ки в С.-Петербурге В. С. Сопиковым ( Сопиков В. С. Опыт российской библиографии. СПб., 1813-1821. 5 ч.; переизд. В. Н. Рогожиным, 1904-1908: Ч. 1: Книги церковной печати; Ч. 2-5: Книги гражданской печати (включает сочинения авторов - духовных лиц)). В указателе описано более 13 тыс. книг и журналов (без аналитической росписи), изданных на рус. и церковнослав. языках в России и за границей со времени возникновения книгопечатания и до 1813 г., а также частично в 1813-1818 гг. В собирании библиографических материалов для Сопикова принимали участие митр. Евгений (Болховитинов), К. Ф. Калайдович, В. Г. Анастасевич и др. Несмотря на неполноту и отдельные неточности, «Опыт» остается основной рус. национальной библиографией за 250 лет книгопечатания в России и единственным (до сих пор) реализованным национальным ретроспективным сводом книг. За период с 1810 по 1860 г. в России вышло в свет в 3 раза больше книг, чем за предшествующие 250 лет. В кон. 50-х гг. XIX в. библиографом Г. Н. Геннади была предпринята еще одна попытка создания национального репертуара рус. книг, однако удалось составить только биобиблиографический «Справочный словарь русских писателей и ученых…» (см. далее) и «Список русских анонимных книг с именами их авторов и переводчиков» (СПб., 1874), а также указатель 2-й степени «Литература русской библиографии» (СПб., 1858), к-рый подвел итоги работы в этой области с 1710 по 1858 г. В 90-х гг. XIX в. С. А. Венгеров, готовивший материалы к составлению «Критико-библиографического словаря русских писателей и ученых», на основе своей картотеки начал выпускать универсальный указатель «Русские книги» (СПб., 1895-1898. |
| 379), в которые или между которыми якобы делался перевод этот; тогда как в Словаре Евгения (т. I, стр. 201) совершенно верно указан один 1793 г. (Сопиков, 9,064, Смирдин, 388). «Политиколепная Апофеосис» Филаретом приписана одному Феофилакту Лопатинскому (стр. 306), а Евгением – и справедливо – ему же, но вместе и академической московской корпорации, во главе которой стоял тогда (1709 г.), как ректор, будущий тверской архиепископ (Сл. II, стр. 325). Год издания (1761) Георием Конисским катихизиса Ф. Прокоповича (с своими дополнениями) вернее указан Евгением (Сл. 1, 94) и неверно Филаретом (1768 г., – стр. 368) 592 . Таким образом, ясно для каждого, что с такими недостатками и пробелами «Обзор» преосв. Филарета не может заменить собою Евгениевского «Словаря», в котором мы находим и лишние сравнительно биографии, и порою более верные, точные и полные библиографические сведения. Не даром и г. Пономарев, проштудировавший сочинение черниговского архиепископа, писал по поводу его: «Нам не раз приходится поверять сказания пр. Филарета по Словарю м. Евгения, сказания, относящиеся к 1861 г., но данным 1827 г., и видеть, что сказания новые часто уступают по правдивости старым известиям» (стр. 507). К этому мы должны прибавить еще, что большинство биографий в труде покойного киевского митрополита, будучи полнее биографий «Обзора», заманивают нас прямо к Словарю духовных писателей, особенно, если иметь в виду, что для многих простых читателей и даже специалистов не только любопытно, но иногда, и необходимо знать малейшие подробности из жизни интересующего писателя, – подробности, от сообщения которых отказывается преосв. Филарет (Предисловие к Обзору, стр. 2) 593 . Подробности же эти, сообщаемые в Словаре, далеко не всегда, как мы знаем, теже самые, что и в формулярных списках, как то можно бы подумать из вышеприведенных слов архиепископа Филарета. Да и авторские формуляры под час не лишнее знать, так как в них указаны, например, те ученые общества, членом которых состоял известный писатель (см. ст. о Феофилакте Русанове – II, стр. 330–331; ср. Обзор, стр. 428) и самая принадлежность к которым по большей части рекомендует уже этого последнего. Ордена, конечно, не прибавляют ума писателю, как справедливо заметил об этом пр. Филарет, но все же иногда говорят об уме писателя, так как в человеческих обществах и ум, проявившийся в литературных произведениях, оценивается нередко вещественными знаками в форме орденов, упоминание которых, в Словаре писателей мы находим, поэтому, возможным, и пронизировало над этим черниговского архиепископа по меньшей мере бесцельным. – Сам м. Евгений писал Анастасевичу 8 ноября 1818 года: «Пусть граф С. П. (Румянцев?) замарывает послужные списки (в Словаре): но когда они помещаются и в иностранных Словарях, и в академических похвальных словах умершим ученым, то это не лишнее и в моей книге: а на вкус всех угодить нельзя. Мой словарь о писателях, а не о книгах одних». |
|
|
