| Батезатул счел меня революционером за то, что я не отправился немедленно, оставив все дела, к заболевшему исправнику, и постановлением управы я был уволен со службы. Это, однако, не обошлось благополучно. В базарный день один из вылеченных мной слепых влез на бочку, произнес зажигательную речь по поводу моего увольнения, и под его предводительством толпа народа пошла громить земскую управу, здание которой находилось на базарной площади. Там был только один член управы, от страха залезший под стол. Мне, конечно, пришлось поскорее уехать из Фатежа. Это было в 1909 году. В 1907 году в Любаже родился мой первенец - Миша. А в следующем, 1908 году родилась моя дочь Елена. Должность акушерки мне пришлось исполнять самому. Из Фатежа я уехал в Москву и там немного менее года был экстерном хирургической клиники профессора Дьяконова. По правилам этой клиники всё врачи-экстерны должны были писать докторскую диссертацию, и мне предложена была тема " Туберкулез коленного сустава " . Через две-три недели меня пригласил профессор Дьяконов и спросил, как идет работа по диссертации. Я ответил, что уже прочел литературу, но у меня нет интереса к этой теме. Умный профессор с глубоким вниманием отнесся к моему ответу и, когда узнал, что у меня есть собственная моя тема, с живым интересом стал расспрашивать о ней. Оказалось, что он ничего не знает о регионарной анестезии, и мне пришлось рассказывать ему о книге Брауна. К моей радости, он предложил мне продолжать работу над регионарной анестезией, оставив предложенную тему.[ 5 ] Так как моя тема требовала анатомических исследований и опытов с инъекциями окрашенной желатины на трупах, то мне пришлось перейти в Институт топографической анатомии и оперативной хирургии, директором которого был профессор Рейн, председатель Московского хирургического общества. Но оказалось, что и он не слышал и ничего не читал о регионарной анестезии. Скоро мне удалось найти простой и верный способ инъекции и к седалищному нерву у самого выхода его из полости таза, что Генрих Браун считал вряд ли разрешимой задачей. Нашел я и способ инъекции к срединному нерву и регионарной анестезии всей кисти руки. Об этих моих открытиях я сделал доклад в Московском хирургическом обществе[ 6 ] , и он вызвал большой интерес. |
| В Любаже мне встретилось несколько редких и весьма интересных хирургических случаев, и о них я там же записал две мои первые статьи: " Элефантиаз лица, плексиформная неврома " и другую - " Ретроградное ущемление при грыже кишечной петли " . Чрезмерная слава сделала мое положение в Любаже невыносимым. Мне приходилось принимать амбулаторных больных, приезжавших во множестве, и оперировать в больнице с девяти часов утра до вечера, разъезжать по довольно большому участку и по ночам исследовать под микроскопом вырезанное при операции, делать рисунки микроскопических препаратов для своих статей, и скоро не стало хватать для огромной работы и моих молодых сил. Заслуживает упоминания и моя первая трахеотомия [Трахеотомия - вскрытие трахеи и введение в ее просвет специальной трубки для восстановления дыхания.], сделанная в совершенно исключительных условиях. Я приехал для осмотра земской школы в недалекую от Любажа деревню. Занятия уже кончились. Неожиданно прибежала в школу девочка, неся в руках совершенно задыхающегося ребенка. Он поперхнулся маленьким кусочком сахара, который попал ему в гортань. У меня был только перочинный ножик, немного ваты и немного раствора сулемы. Тем не менее, я решил сделать трахеотомию и попросил учительницу помочь мне. Но она, закрыв глаза, убежала. Немного храбрее оказалась старуха-уборщица, но и она оставила меня одного, когда я приступил к операции. Я положил спеленутого ребенка к себе на колени и быстро сделал ему трахеотомию, протекшую как нельзя лучше, вместо трахеотомической трубки я ввел в трахею гусиное перо, заранее приготовленное старухой. К сожалению, операция не помогла, так как кусочек сахара застрял ниже - по-видимому, в бронхе. Земской управой я был переведен в уездную Фатежскую больницу, но и там недолго пришлось мне поработать. Фатежский уезд был гнездом самых редких зубров-черносотенцев [Редакция, стремясь по возможности сохранить подлинный текст воспоминаний, не всегда разделяет взгляды автора.]. И самым крайним из них был председатель земуправы Батезатул, задолго до войны прославившийся своим законопроектом о принудительной эмиграции в Россию китайских крестьян для передачи их в рабство помещикам. |
| В конце XIX – начале XX веков в Китае начала проповеднеческие труды православная миссия, и это вызывало радость у наших святых, как то видно из рассказа преподобного Варсонофия Оптинского: «Когда я ехал по Сибири к Мукдену, смотрел в окно вагона и думал, что вот там, к востоку, начинаются неведомые нам страны – Китай, Корея – со своими обычаями, своими нравами. Прежде эти страны коснели во тьме язычества, теперь просвещаются светом Христовым» (Беседы с духовными чадами, 30 июня 1911 года). Политическое отношение к Китаю Священномученик Андроник (Никольский) После случившегося в начале ХХ века «боксерского восстания» в Китае и последовавшего за этим военного его усмирения США, европейскими державами и Россией, священномученик Андроник (Никольский) писал: «С Китаем, может быть, уладится, но только на самое короткое время. А между тем с ним-то нам и нужно бы мирить, ибо следующий этап истории будет в Китае, с которым мы исторические друзья-соседи» (Письмо архиепископу Арсению (Стадницкому) от 16 марта 1911 года). Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) И, хотя это уже в меньшей степени относится к теме, можно привести пример того, как иронично священноисповедник Лука (Войно-Ясенецкий) отзывался о некоторых «инициативах» в отношении китайцев, предлагаемых патриотами начала ХХ века: «Фатежский уезд был гнездом самых редких зубров-черносотенцев. И самым крайним из них был председатель земуправы Батезатул, задолго до войны прославившийся своим законопроектом о принудительной эмиграции в Россию китайских крестьян для передачи их в рабство помещикам» («Я полюбил страдание»). Теперь, всего лишь 100 лет спустя, подобные инициативы вряд ли стали бы высказывать люди патриотических кругов: отношение к китайской иммиграции изменилось до прямо противоположного. В подлинных словах святых я не встретил ничего подобного тем страшилкам, которые ныне распространяются в интернете от лица неких схимонахинь: «Китайцы злые очень, будут резать без пощады. Они половину земли возьмут, им ничего больше не надо. У них земли не хватает» и т.п. |
| В 1844–1846 гг. устроен новый иконостас в храме, на что употреблено около 3000 р. сер. Купец Александр Скрынников устроил при сем серебренные ризы на две иконы иконостаса, ценою в 600 р. серебром. Благовещенская церковь, " градский собор " с 1846 по 1863 г., как и все приходские церкви Харькова, долго была однопрестольной. Необходимость ее расширения почувствовалась только в тридцатых годах, когда подверглись перестройкам и остальные старые харьковские церкви. В 1836 г. началась, а в 1839 г. окончилась постройка придельных алтарей, одного в честь св. Иоанна Воина, и другого — св. великомученицы Варвары. Душою дела был купец А. Скрынников, прослуживший старостою при церкви в течение 15 лет. Благовещенская церковь вышла из рук своих строителей в очень благолепном виде. Старанием подполковника М. И. Батезатула главы на церкви, иконостас, горнее место, жертвенник и сень над престолом были вызолочены " лучшим червонным золотом " . На украшение церкви жертвовали много и усердно. Так, в 1831 г. помещица Н. Н. Дунина, местная прихожанка, которой в то время принадлежал, весь нынешний Благовещенский базар, устроила серебряные " шаты " наместной иконы в 3000 руб. ассигн., староста купец Нехаев устроил серебряные вызолоченные ризы на иконы Благовещения и Николая Чудотворца. В сороковых годах устроен новый иконостас, обошедшийся в 3000 р. Староста Скрынников пожертвовал при этом ризы на обе наместные иконы нового иконостаса. Купчиха П. Тамбовцева, щедро жертвовавшая почти на все харьковские храмы, пожертвовала и на Благовещенскую церковь для обеспечения ее духовенства. В виду все более увеличивающегося роста прихода, в 1858 г. был возбужден вопрос о реставрации церкви, но остался открытым, а церковь была только несколько расширена. В таком виде она просуществовала до начала текущего столетия, когда была заменена обширным, каменным храмом. В сравнении с другими церквами старая Благовещенская церковь особенно отличалась своим благоустройством, украшением, богатством и вместимостью. Новая церковь поражает громадностью размеров. Иконостас в ней из белого каррарского мрамора, стены расписаны изображениями святых. Из старой церкви в новую перенесены наиболее чтимые образа Спасителя, Божией Матери, Николая Чудотворца, Иоанна Воина, великомученицы Варвары. Из икон старого письма укажем на иконы Нерукотворного Образа и Иверской Божией Матери - дар И. Г. Бесчетвертнова, бывшего старосты Благовещенской церкви. |
| Харьков. Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы. Благовещенская церковь /// Объект утрачен Добавить фотографии На фото запечатлено непродолжительное соседство двух Благовещенских церквей Харькова - ещё не разобранной старой церкви (1789) и уже построенного нового собора (1901), 1901 г., вид со стороны Купеческого спуска Елена Григорьева 1 июня 1901 Карта и ближайшие объекты To navigate, press the arrow keys. Добавить статью Первая церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы была заложена около 1655 года, одновременно с Николаевской и Рождественской. Деревянный храм был выполнен в классических украинских трёхкупольных формах с отдельно стоящей деревянной рубленной колокольней. Вместо ограды собор был обнесён плетнём. Бурное развитие поселения способствовало расширению прихода: согласно Куряжским актам 1720 года, в штате церкви находились уже двое священников. После крупного пожара в 1738 году церковь восстановлена в оригинальном виде. Изображение сохранилось на плане города 1787 года. В 1789 году был заложен новый каменный однокупольный Благовещенский собор в стиле раннего классицизма по проекту П.А. Ярославского, освящённый 8 сентября 1794 года. Как и остальные церкви Харькова, он был однопрестольным до 1830-х гг., когда рост населения потребовал расширения старых харьковских храмов. В 1836-1838 гг. были пристроены приделы во имя св. великомученика Иоанна Воина и св. великомученицы Варвары. Идейным прародителем был церковный староста купец Александр Дмитриевич Скрыпник, прослуживший старостою при церкви 15 лет. На украшение церкви жертвовали много и усердно. Так, в 1831 г. помещица Н.Н. Дунина, местная прихожанка, которой в то время принадлежал весь нынешний Благовещенский базар, устроила серебряные " шаты " намеетной иконы в 3000 рублей ассигнациями, староста купец Нехаев устроил серебряные вызолоченные ризы на иконы Благовещения и Николая Чудотворца. В 1844-1846 годах осуществили капитальный ремонт и реставрацию собора. Благовещенская церковь вышла из рук своих строителей в очень благолепном виде. Старанием подполковника М.И. Батезатула главы на церкви, иконостас, горнее место, жертвенник и сень над престолом были вызолочены " лучшим червонным золотом " . Староста Скрынников пожертвовал при этом ризы на обе наместные иконы нового иконостаса. Купчиха П. Тамбовцева, щедро жертвовавшая почти на все харьковские храмы, пожертвовала и на Благовещенскую церковь для обеспечения её духовенства. |
|
|
