| Афанасия Афонского 509 видно, что на Афоне почти всю центральную часть храма занимают клиросы, расположенные полукружиями от боковых стен храма; в них стоят стасидии для певцов, а в центре каждого – аналой для канонарха. Места за клиросами с западной стороны близ колонн, поддерживающих центральный купол, занимают старцы, а за ними – в ряд вдоль западной стены храма иеродиаконы и богомольцы. Трое дверей, задергиваемые во внебогослужебное время завесами, отделяют эту часть храма от литийного притвора, который по величине своей почти не уступает центральной части храма. В литийном притворе за богослужением стоят простые монахи. Литийный притвор отделяется дверями от внешнего притвора, который, в свою очередь, отделяется стеной от портика (крыльцо). Диакон, выйдя из алтаря, кадит проскинитарий, затем – игумена, далее идет на правый клирос и кадит крестовидно перед его аналоем и затем- стоящих на клиросе монахов, каждого в отдельности. Тем же порядком он кадит левый клирос, затем – старцев, стоящих за клиросами, иеродиаконов и паломников, после чего идет в литийный притвор кадить прочую братию. В духе данного уставного указания о порядке каждения Парфений сообщает: «На клиросе начали петь „Господи, воззвах к Тебе» и прочее протяженным и умиленным гласом, греческим напевом, весьма сладкогласно, все три псалма на глас, по стихам. Диакон же в то время кадил. На кадиле на цепочках прицеплены бубенчики и бряцают весьма звонко. Диакон кадил иконы, каждую – троекратным каждением, Игумению же (т. е. образ Божией Матери) – трижды по трижды, а всю братию – каждого двукратным крестообразным каждением, и каждому делал низкое поклонение, и кадил не борзясь, но тихо и кротко; такожде и братия каждый ему поклонялся и привлекал к себе рукою фимиам» 510 . Типиконы не указывают еще одной особенности афонского каждения, очевидно, как общеизвестной: ношения кадящим иереем или диаконом особого ковчежца с фимиамом. «Егда кадит священнык, обходя всю церков, носит в руце левой ковчежец сребрян или позлащен, с кадилом, и лепоти ради церковной, и употребления, егда сгорит, еже в кадилницы. |
| Рядом с такими типом заботливо-рачительного о благоустройстве своей келлии хозяина в русском келлиотстве на Афоне, весьма резко обнаруживалось другое направление, не сродное строгому иночеству. Некоторые келлиоты, благодаря нажитым на Афоне денежным средствам появляются на Афоне в келлии редким гостем, а большею частью по делам келлии проживают в Константинополе или в Солуни, проводя самый свободный, и нередко в прямо зазорный в нравственном отношений образ жизни. Имена таких келлиотов хорошо известны, так как они предавались публичной гласности в официальных правительственных извещениях 2 . Как келлиоты первого типа, так особенно келлиоты второй категории в одинаковой степени вызывали тревогу и опасения на Афоне у обителей, на землях которых имели они свои келлии. Первые своими произвольными расширениями и постоянными грандиозными сооружениями и возрастающими приростом насельников вызывали неизбежные столкновения с монастырем, который неукоснительно старался напоминать старцу келлии об омологиях и о том, что он выходить произвольно без всякого стеснения из границ ему дозволенного, чем и подвергали себя всякого рода несправедливыми жалобами и нареканиям с их стороны. Вторые своими разгульными образом жизни в городах прямо чернили афонское иночество и служили предметом соблазна для живущих в миру. Такие факты, как скандальная история келлиота Феодосия с астраханскою казачкою девицею Татьяною не могли пройти без последствий для судьбы афонского келлиотства. С целью положить предел беспорядкам в афонской келлиотской жизни, греческие монастыри начали всеми мерами ограничивать русских келлиотов и добились, наконец, издания в свет в 1911 г. покойными вселенским патриархом Иоакимом III, которому, по личному опыту, хорошо были известны темные стороны современной келлиотской жизни на Афоне, особого запретительного сигиллиона. По этой грамоте в келлии не могло жить насельников-иноков более шести человек. Этот патриарший сигиллион показался русскими келлиотам крайне стеснительным и суровым и, и они начали горько и громко всюду сетовать на притеснения, чинимым им якобы со стороны греческих монастырей. Жалобами этими русские келлиоты переполняли свои многочисленные прошения в русское консульства в Солуни и в Константинополе и в русское константинопольское посольство, а в конце прошлого года издали даже особую брошюру по этому вопросу с целью обратить внимание на себя нашей Государственной Думы. Вся эта брошюра, состоящая из подтасовок и преднамеренных искажений документальных исторических фактов, рассчитана, очевидно, на простаков и людей доверчивых, совершенно незнающих ни истории афонского монашества вообще, ни больного келлиотского вопроса на Афоне в частности. |
| Относительно последней строки 4 § французский уполномоченный Вадингтон, напоминая о приобретенных правах Франциею в святых местах, представляет конгрессу следующую редакцию, которая должна окончить 4 §: «Приобретенные Франциею права сохраняются неприкосновенно, и решено, чтобы никакое посягательство не было делаемо против status quo в святых местах». Предложение это было принято единогласно. Итальянский уполномоченный Убри требует, чтобы в 5 § за словами «монахи Афонской горы» следовали слова «какова бы ни была их родина». Эта прибавка была принята конгрессом. Переработанное таким образом предложение маркиза Солсбери составило LXII статью берлинского трактата, которая читается следующим образом: «Так как Высокая Порта выразила твердое намерение соблюдать принцип религиозной свободы в самом широком смысле, то договаривающиеся стороны принимают к сведению это добровольное заявление. Ни в какой части Оттоманской империи различие вероисповедания не может подавать повода к исключению кого-либо или непризнанию за кем-либо правоспособности во всем том, что относится до пользования гражданскими и политическими правами, доступа к публичным должностям служебным занятиям и отличиям, или до отправления различных свободных занятий и ремесел. Все будут допускаемы, без различия вероисповеданий, свидетельствовать в судах. Свобода и внешние отправления всякого богослужения обеспечиваются за всеми, и никакие стеснения не могут быть делаемы в иерархическом устройстве различных религиозных общин и в сношениях их с их духовными главами. Духовные лица, паломники и иноки всех наций, путешествующие в Европейской или Азиатской Турции, будут пользоваться одинаковыми правами, преимуществами и привилегиями. Право официального покровительства признается за дипломатическими и консульскими агентами держав в Турции как по отношению вышепоименованных лиц, так и их учреждений духовных, благотворительных и других на святых местах и в других местностях. Права, предоставленные Франции, строго сохраняются за нею, и само собой разумеется, что status quo на святых местах не может подвергнуться никакому нарушению. |
| На этот вопрос, по нашему мнению, стоит ответить отрицательно. Как мы показали выше, многие списки русского Диатаксиса первого и второго вариантов претерпевают существенную редактуру. Русская редакция Диатаксиса смешивается как с редакцией Евфимия ( Соф. 859 ), так и с Афонской редакцией ( Соф. 970 ). Вполне понятно, что и редакция Евфимия претерпевает правку по русскому переводу, что и отражает список Син. 268. Это свидетельствует, на наш взгляд, о том, что в русской рукописной традиции, где были известны все версии Диатаксиса, возникла необходимость унификации текста, что и привело к смешению редакций. Такое смешение вряд ли могло возникнуть при Киприане, поскольку Киприан был инициатором литургических реформ и составителем редакций некоторых богослужебных книг. Процесс смешения редакций между собой, скорее всего, явление более позднее, относящееся к первой половине XV в. Это подтверждает и тот факт, что во всех смешанных редакциях имеется тропарь третьего часа, появившийся, по-видимому, в русском богослужении после Киприана при митрополите Фотии (1408–1430). Примечательно, что южнославянские списки Диатаксиса не содержат тропаря 3-го часа, думается, что завоевание Балкан турками привело к ослаблению литургических связей с Константинополем, поэтому данное нововведение никак не отразилось в южнославянских служебниках начала XV в. Гипотеза о составлении ранней версии Диатаксиса Алексием, по нашему мнению, не находит никаких подтверждений в русской рукописной традиции. Во-первых, если митрополит Алексий ориентировался на богослужебную традицию храма св. Софии Константинопольской, как считает А. М. Пентковский, то как объяснить обряд целования трапезы и святых Даров, не соответствующий этой традиции, а также Афонские особенности поминовения на третьей просфоре. Служба митрополиту Петру была составлена Киприаном [Дробленкова, Прохоров 1988: 466], поэтому логичнее предположить, что именно Киприан ввел упоминание митрополита Петра на третьей просфоре в русский перевод Диатаксиса. Распространение в славянской традиции Диатаксиса Филофея можно отнести к самому концу XIV в., т. к. южнославянские списки Диатаксиса датируются концом XIV – началом XV в. Сербская рукопись Погод. 37, созданная предположительно в третьей четверти XIV в., а также рукопись Q.I.1178:1370-x гг., еще содержат дофилофеевский тип устава литургии. Алексий, умерший в 1378 г., должен был составить свою версию Диатаксиса раньше, чем она была переведена у южных славян. Как мы писали выше, русская версия Диатаксиса имеет совпадения с Афонской редакцией, составленной не ранее конца XIV в. |
| В нашем очерке нередко цитируются и другие письма афонских старцев, писанные ими или собственноручно, или только подписанные их руками и адресованные частным лицам: монахам или мирянам. Письма эти собраны нами на Афоне. Владельцам их мы выражаем нашу сердечную признательность. Киев. 1892, 18 января 3 Линк И. В. Города Тульской губернии. Ч. I. Историко-статистический взгляд на города Тульской губернии. Тула, 1841. С. 113–114. 4 Троицкий Н. И. Святые храмы города Тулы. Тула, 1888; Тульские епархиальные ведомости. 1868. 16. 7 Русская Пантелеимоновская обитель на Афоне принадлежит к числу 20 святогорских монастырей. Живя своею особой самостоятельной внутренней жизнью, в то же время она принимает самое живое и непосредственное участие в делах, касающихся всей Афонской Горы целокупно. Как член Карейского протата или синода (в просторечии кинота), где выдаются подобные дела, Русская Пантелеимоновская обитель на Афоне подает равноправно с остальными обителями Св. Горы свой решающий голос, но зато в тех случаях, когда она сама является нарушительницей общесвятогорских интересов, она становится подсудной и обязана защищаться пред этим судилищем. Вот поэтому-то, приступая к изложению судьбы русской общины на Афоне, нам необходимо было бы для большей ясности в рассказе предпослать очерк внутреннего устройства Св. Афонской Горы, но сделать это мы не могли по следующим соображениям: 1) этот очерк нас отвлек бы далеко от прямой цели и 2) интересующиеся могут составить понятие об этом устройстве на основании обширной истории Афона преосвященного Порфирия Успенского . Для читателей же нашего очерка внеобходимых случаях мы помещаем разъяснения в подстрочных примечаниях к нему и для желающих обстоятельно уяснить себе сущность этого устройства в конце очерка намерены напечатать в I приложении целиком: «Общий канонизм Святые Горы Афонския, составленный Протатом». 8 Главный хранитель этих документов – архив Русского Пантелеимоновского монастыря на Афоне – доселе не разобран и не приведен в порядок. При всем нашем желании проникнуть в него, мы получили решительный отказ и поэтому вынуждены были довольствоваться лишь теми документами, которые случайно остались на руках частных лиц. |
| «Афонские монахи русского происхождения сохранят свои имущества и прежние льготы и будут продолжать пользоваться в трех монастырях, им принадлежащих, и в зависящих от них учреждениях теми же правами и преимуществами, которые обеспечены за другими духовными учреждениями и монастырями Афонской горы». Эта вставка в XXII статью сан-стефанского договора привела в полное негодование враждебную в свое время русским инокам на Афоне константинопольскую газету «Фраки», и она без стеснения позволила назвать приведенные слова договора «стратегическою шуткою» графа Н.П. Игнатьева, хотя и отлично понимавшего глубокое различие на Афоне монастыря от скита, но пожелавшего «одним выстрелом убить две дичи: возвести скиты, в монастыри и их же, как принадлежность русскую, утвердить». Одно это обстоятельство – возведение русских скитов Андреевского и Ильинского в монастыри, по мнению газеты, может считаться «достижением полнейшего успеха русского господства над Афонскою горою» и является «явным попранием церковных и народных прав» греческой национальности («Фраки», 1878 года 1251). «Создатель новой Болгарии генерал Игнатьев, пишет по тому же поводу «Неологос», почитая полуостров Халкидики спицею в глазах Болгарии, несмотря даже на то, что совершенно он отделялся от материка, нашел средство и его ославянить, определяя трактатами русское покровительство над членами русской церкви в Афоне и химерические, никогда не существовавшие, права русских обителей на св. Горе. Лихорадочное нетерпение генерала открыло свету, что он за человек, и что это за цели, к коим стремились все те в Константинополе махинации, которые называются «болгарский вопрос» и «вопрос об обители св. Пантелеймона», к которым были притянуты иные как жертвы, а иные и по необходимости участвовали в оных» (1878 г., 2745). С той же враждебной России точки зрения на указанную статью посмотрел и известный английский дипломат маркиз Сольсбери, заподозривший в ней нарушение международных отношений и интересов европейских держав, заинтересованных во всех частях Оттоманской империи «На подобные договоры, по словам маркиза Сольсбери (от 1 апр. 1878 г.), не могут посмотреть с удовольствием ни греческое правительство, ни державы, для которых все части Оттоманской империи – предмет общего интереса. Общим последствием этой части трактата будет усиление могущества Русской империи в странах и на прибрежьях, где господствует греческое население, не только к ущербу этой нации, но и всякой страны, имеющей интересы на востоке Средиземного моря» («Москов. Вед.» 1878 г. 80). Поэтому, несмотря на специальную промеморию к нашим послам за границею от 28 марта князя Горчакова, объяснявшую неправильность понимания сан-стефанского договора, маркиз Сольсбери в заседании Берлинского конгресса XXII статью сан-стефанского договора предложил к рассмотрению в такой редакции: «Монахи Афонской горы сохранят свои владения и прежние преимущества и будут пользоваться без всякого исключения полным равенством прав и прерогативов». |
| 386 По её поручению, написаны «указание художникам русским при посещении св. горы Афонской» (Книга бытия моего, 40;II, 158) и его работы об иконописных подлинниках Дионисия Фурно-Аграфиота, (Там же 159–163, 170). 387 «Неумолимая судьба уже приблизила меня к Великим, пишет арх. Порфирий княгине Витгешшгейн 20 февраля 1858 г., Александр, Мария, Елена, Константин и Мария-вот пять ярких звезд» (Богосл. Вестн.1904, X, 246). 882), 59, 21, 16, 18–20, 2В, 37, 73; VII, 99. 400 Там же, 157. «День этот был у меня день Божий, радостный». (Арх. Порфирий. Второе путешествие по св. горе Афонской. стр. 3 М. 1880). 402 H. А. Благовещенский состоял в это время при арх. Порфирие в качестве рисовальщика с натуры и старинных художественных предметов, чтеца при сличении рукописей с печатными книгами, изредка даже переписчиком рукописей и заслужил своим «поведением и послушанием» полное одобрение своего «старца» (Книга бытия моего, VII, 175, 188). Сам г. Благовещенский оставил по себе память в литературе книгою: «Среди богомольцев. Наблюдения и заметки во время путешествия по Востоку» (2 изд. Спб. 1872 г.), написанной не без литературных достоинств, но тенденциозно – с целью осмеять внутренний монашеский быт святогорцев. Книга эта пришлась по вкусу светской читающей публике и выдержала с успехом два издания, но принесла обитателям Афона, радушно принимавшим в своих монастырях автора книги и арх. Порфирия, бесспорно делившегося и своими наблюдениями и знанием жизни монастырской на Св. Горе со своим спутником, немало обидных огорчений, вызвавших в свое время протест даже в печати. Книга Н. Благовещенского, дополняющая во многом сведения арх. Порфирия о путешествиях его по Востоку в это время, бесспорно, набросила некоторую тень и на личность арх. Порфирия, отплатившего неблагодарностью за радушный прием и многочисленные весьма обязательные услуги старцев и простых иноков... К глубокому сожалению, в памяти насельников Св. Горы арх. Порфирий и его спутник Благовещенский Н.А. отожествляются и все, что находится в книге последнего, приписывается и арх. Порфирию, о котором и доселе можно слышать на Афоне отзывы не вполне благосклонные и даже обидные для памяти этого почтенного труженика науки... |
| Вход в пещеру Антония Эсфигменского Вход в Самарийскую пещеру Антония Эсфигменского с надстроенной над ней русскими паломниками в сер. XIX в. одноименной часовней Самарийская пещера-грот Антония Эсфигменского, внутренний вид Не существует ни одного факта, ни одного предания, которое бы связывало Самарию с преподобным Антонием. Зато существуют реальные исторические факты, связывающие ее с именем другого, не менее известного исторического лица, также носившего иноческое звание, — с именем Варлаама Калабрийского . Именно здесь, на этой горе, в уединенной келлии подвизался этот инок, «позоривший святогорцев и смущавший верующих своим неверным учением» . Варлаам Калабриец — единственное яркое историческое лицо, с именем которого тесно переплетена история Самарийской горы. Своим недальновидным и наивным подлогом насельники Эсфигмена пытаются обелить, реабилитировать историю этого места, «спекулируя» на имени одного из выдающихся русских святых. Рассмотрев подробно Эсфигменское предание о преподобном Антонии и изучив Эсфигменскую псевдо-пещеру, скажем несколько слов о святогорском пещерном подвижничестве в целом и о принципе устройства Афонских пещер. Все афонские пещеры отличаются от Киевской пещеры преподобного Антония и многих других пещер Киевской Руси принципом своего устройства. На Святой Горе, где достаточно расселин, практически все пещеры естественного происхождения, реже — выложены руками из камня или пристроены к скале. Киевские же пещеры вырыты в земле и представляют собой систему коридоров с кельями, где может обитать целое братство. Напротив, святогорские пещеры служили местом уединения, как правило, одного подвижника. На Святой Горе не существует аналога Киевских пещер. Пещеры природного происхождения на Святой Горе Афон Пещеры природного происхождения на Святой Горе Афон Пещеры природного происхождения на Святой Горе Афон Пещеры природного происхождения на Святой Горе Афон Следует заметить, что пещерный образ жизни, хотя и встречается среди пустынников Святой Горы того времени, но в целом Χ–ΧΙ века являлись эпохойсамого расцвета общежительного монашества. Если бы миссия Антония осуществилась в VIIuлu IX веках, то было бы вполне правдоподобным и вероятным, что он принес бы на Русь и учредил отшельнический, пещерный образ жизни. По мнению еп. Порфирия (Успенского), около 300 лет — с 675 по 970 год — Святая Гора была средоточием отшельнического, безмолвного жития. Все насельники Афона той поры жили уединенно, каждый по своему порядку и уставу . Но, как мы уже говорили, в X и XI веках, со времени основания Великой Лавры преподобного Афанасия, такой образ жительства не был уже характерной чертой Афонского подвижничества, благодаря принятию которой происходило бы приобщение к святогорской традиции. |
| Устав святогорский . В конце Х в. преп. Афанасий ввёл в своём монастыре порядок студийский и дал ему устройство по образцу краткого Начертания 184 . Но это не был буквальный перевод «Υποτσωσις», а по местам значительная его переработка с дополнениями, приноровлёнными к местным условиям, что особенно нужно заметить относительно дисциплинарной части. Судя по переводу арх. Антонина, в отношении правил о посте начертание Афанасиево отличается большей строгостью и занимает как бы средину между порядками студийскими и позднейшими иерусалимскими. Так, в Петров пост запрещается по понедельникам, средам и пятницам употреблять масло; к постным дням, вопреки студийской записи, присоединяется понедельник. В мясоед от праздника св. Апостолов до св. Филиппа не бывает вкушения масла и вина, в пятницу первой недели Великого поста совершается литургия преждеосвященных, а на трапезе полагается горячее со сливами, но без масла. Сравнительно со студийской записью эти правила отличаются большей требовательностью. Подобного положения держались святогорцы и в XI–XII b., когда в своих сношениях с Николаем Грамматиком отстаивали существующие у них обычаи, ссылаясь на правила Феод. Студита и Афанасия Афонского . В этом направлении идёт дальнейшее развитое афонского устава, отклоняясь понемногу от студийских обычаев и приближаясь к порядкам иерусалимским, согласно с судьбой самых этих уставов, из которых первый постепенно терял своё значение, а последний всё больше усиливался и расширял круг своего влияния. Никон Черногорец нередко ссылался на святогорский устав, как на один из главных источников литургического порядка наравне со студийским и иерусалимским. При крайней бедности положительных данных касательно содержания этого устава и при отсутствии его записей, сведения, сообщаемые Никоном Черногорцем, являются одним из важнейших источников, но, к сожалению, указания, которые он делает, очень неполны, отрывочны и касаются главным образом стороны дисциплинарной. В 57 гл. пандект он приводит три выдержки из этого устава: а) от типика св. горы о снедех и питиих количества и качества, б) о праздницех егда ямы масло и пием вино и в) от собрания (синаксаря) рекше типика св. горы, о праздницех и о работе. Судя по этим извлечениям, святогорский устав, сравнительно с его первоисточником, сделал значительный шаг вперёд относительно обработки и заключал такие подробности, каких мы напрасно стали бы искать в студийском и иерусалимском типиках 185 . Сюда вошли целиком некоторые пункты из студийского Начертания (например, § 26 о том, как входят и рассаживаются братия за столом; из устава Афанасия – о службе и пище рабочих), но в общем тоне замечается иной характер, иное изложение, иные нравы и порядки, впрочем, всё ещё значительно тяготеющие к образцам студийским 186 . |
| То ли потому, что греческий порядок был знаком, то ли потому, что в столицах всё делается не так размеренно, показалось, что служба пролетела быстро. Мы приложились к иконам и уже выходили из храма, как приметили монаха, взявшего под опеку братьев-украинцев и теперь рассказывающего что-то двум батюшкам и молодому комсомольцу. Мы подошли в самый нужный момент, когда монах произнёс: — А теперь пройдём к главной святыне нашего монастыря — мощам преподобного Афанасия Афонского . Мощи Афанасия Великого покоились в левом приделе. Тут же появился настоящий греческий монах, сухонький, бодренький, с проседью в чёрных волосах и улыбающийся, стал что-то объяснять нам, пытаясь нет-нет да и вставлять русские слова, отчего понять его совсем было невозможно, но слушалось с удовольствием. Приведший нас монах немного поморщился, ответил улыбающемуся монаху, тот закивал головой, и наш покровитель кивнул: — Ну, прикладывайтесь. Сначала приложились священники, потом — мы. И никто нас никуда не торопил. Стой сколько хочешь! Ведь только стоило попросить… Господи, будь всегда так милостив ко мне. Впрочем, я знаю: Ты всегда и так был милостив, просто я не замечал этого. Мне не о чем больше просить Тебя. А вот Алексей Иванович знал, что просить. После того, как все приложились и стояли присмиревшие и тихие, он наклонился к греку: — Иелеесу бы. Монах оживился и снова что-то быстро заговорил, откуда-то появилось несколько пузырьков и длинная палка с крюком, которой он осторожно снял лампаду над мощами святого Афанасия и прямо оттуда стал наливать масло. Господи, неоценимы дары Твои! Встрепенулся и наш монах и что-то стал объяснять греку. Общение их было живо и, как обычно, непонятно, то ли они препирались, то ли рассыпались в благодарностях. В итоге появилось ещё несколько пузырьков, монах снял ещё одну лампаду и, разлив из неё масло, передал нашему руководителю, а тот торжественно вручил их смиренному батюшке. — Вот, всем остальным раздашь. Тот поклонился. — А сейчас надо готовиться к трапезе, а после я вам экскурсию проведу, — объявил наш монах. |
|
|
