| Андроник III Младший, уже сопричисленный к царской власти, откровенно взволновался, да и не он один. Многие сановники и аристократы откровенно не спешили дать требуемую присягу, желая посмотреть, чем закончится неожиданно возникшее противостояние двух Андроников – деда и внука. Наполненные западноевропейскими политическими понятиями, они не желали, чтобы столь важный вопрос о Римском царе был решен императором без консультаций с ними. Фактически напоминанием о своих прерогативах Андроник II Палеолог невольно сформировал против себя довольно сильную партию, недовольную игнорированием их существования. Император понял, что его требование к внуку и придворным дать слова клятвы почти неминуемо приведут к политическому заговору, а потому на время перестал вообще вспоминать об этом. Для спокойствия за Андроником III Младшим василевс направил присматривать некоего Сиргианна – преступника, выпущенного специально для этого из тюрьмы 539 . Увы, император грубо ошибся: проникшись ненавистью к Андронику II Палеологу за годы несвободы, Сиргианн решил столкнуть лбами двух царей и под шумок самому попытать счастья. Он явился к Андронику III Младшему и заявил: «Царь поручил мне, как какой-то собаке, следить за тобой. Он готовит тебе петли и кандалы, а ты, ничего не зная, занимаешься детскими забавами. Забудь их и доверься мне, а я дам тебе добрый совет. Если ты примешь его, в скором времени получишь скипетр самодержавия. Беги во Фракию и подними фракийцев на деда, которого они не любят». Взамен своей лояльности и помощи Сиргианн попросил богатое поместье, почести и слово Андроника III, что, став царем, тот никогда не станет без него решать государственные дела. Юноша дал согласие и подписал с Сиргианном договор, скрепленный тремя высшими сановниками – Великим папием (смотрителем дворца) Иоанном Кантакузеном, доместиком при царском столе Феодором Синадином и доместиком Запада Алексеем Апокавком. Друзья детства, они «как бы выпили из одного кубка», «составили нерасторжимое братство» 540 . |
| столицы в К-поль в 1261 г. вскоре привело к падению значения Н. и ослаблению обороны вост. границы империи. В последний раз внимания визант. монарха Н. удостоилась в 1290 г., когда город посетил имп. Андроник II Палеолог , выделивший средства на реконструкцию стен города и пограничных крепостей Вифинии. Однако уже в 1302 г., в ходе коллапса визант. владений в сев.-зап. регионах М. Азии, тюрки из бейлика султана Османа I Гази приступили к блокаде Н. Окрестности города регулярно подвергались грабежам, под стенами стояли тюрк. лагеря, но вначале в блокаде находилась только часть города. Большое число беженцев из Н. и окрестностей переселялось в К-поль и на Балканы. В 1304-1305 гг. османы лишили Н. сухопутных путей сообщения с К-полем и начали строить крепости и форпосты вокруг Н. с целью усиления осады. В 1329 г. визант. имп. Андроник III Палеолог попытался вернуть силой контроль над Вифинией, но в битве при Пелеканоне (близ Никомидии) потерпел поражение от султана Орхана I (1326-1359). 2 марта 1331 г. Н., к тому времени в значительной мере опустевшая, сдалась. Султан сохранил христ. населению жизнь. Захваченная Н. была описана в 30-х гг. XIV в. араб. путешественником Ибн Баттутой. Она находилась в руинах, большинство горожан ее покинуло. Однако вскоре жизнь в Н. была возрождена, и еще в течение почти столетия она оставалась важным политическим и экономическим центром. С 1331 по 1365 г. Н. служила главной резиденцией османских султанов. В XIV в. в городе было построено неск. мечетей и медресе высокого архитектурного качества; Османы выделяли значительные средства на развитие Н. Одновременно митрополия Н. быстро приходила в упадок. В отличие от иерархов большинства крупных епархий М. Азии, постепенно исчезавших, иерархи Н. еще регулярно упоминаются в визант. источниках, что, вероятно, объясняется близостью Н. к К-полю и ее особым положением как места проведения Соборов. В 1338 и 1340 гг. Синод К-польской Церкви во главе с патриархом Иоанном XIV принял 2 обращения к правосл. |
| правая сложена в крестное знамение; рядом – коленопреклоненный Метохит. Бледное, продолговатое лицо с узкими, слегка раскосыми глазами, темная борода, длинные темные волосы. Он одет в пышные пестрые одежды, как подобает высокому византийскому сановнику. В руках у него модель храма святой Софии – символ единения всех материальных и духовных ценностей византийского государства. Ценность этой мозаики тем выше, что это – один из немногих случаев некоторой достоверности в византийской портретной живописи. Благополучие Метохита стало жертвой гражданской войны, вызванной борьбой за престол между Андроником II и Андроником III Палеологами. Сначала Метохит уговаривал старого императора уступить престол внуку, но, видя упорство в верхах, переменил мнение, и Андроник III с обидой удалился из столицы, собрал войска и двинулся против деда. Началась длительная война, исход которой решило внешнеполитическое положение Византии. К этому времени турки одержали серьезные победы в Вифинии и Никомидии, и Андроник II почувствовал свое дело проигранным. Когда же войска под предводительством внука вошли в Константинополь, среди населения начался мятеж. Метохит скрылся в царском дворце. После воцарения Андроника III его сослали в Дидимотейхос, откуда он вернулся в 1331 г., когда Никея и ее окрестности были захвачены турками. Последние годы жизни Метохит провел в монастыре Хоры, где и умер под именем монаха Теофлета, приняв постриг. Во время, междоусобной распри полностью был разрушен дворец Метохита. Несмотря на большую и постоянную занятость государственными делами, Метохит никогда не оставлял занятий наукой. Его эрудиция и разносторонность интересов были необыкновенными не только для тех времен; ему могли бы позавидовать люди поздних эпох. Его любимый ученик, а впоследствии известный византийский писатель, Никифор Григора, дает ему такую характеристику: «Он был живой библиотекой и ясной отгадкой для загадок; сколько людей ни прикасалось к наукам, он всех обгонял в короткое время». Однако тот же Григора отмечает, и притом с сожалением, что Метохит ни на ком из древних не смог остановиться как на непререкаемом авторитете и лучшем для себя образце. Начав с риторики, освоив технику особенно популярных тогда «прогимнасм», Метохит уже в довольно пожилом возрасте обращается к изучению математики и астрономии. Он был знаком с сочинениями выдающихся эллинских астрономов – Феона, Птолемея, Евклида. Во многих его сочинениях ясно ощущается его преклонение перед Платоном, хотя знал он решительно все, что было известно в его время из классической науки. Занятия наукой Метохит ценил безусловно выше, чем занятия политикой. Плодом его ученых занятий явилось колоссальное количество сочинений, часть которых по сей день не издана. Все наследие Метохита делится на следующие жанровые группы: 1) философские сочинения смешанного характера; 2) риторические сочинения; 3) сочинения по астрономии и математике; 4) эпистолярное наследие; 5) поэзия. |
| Г. П. был первым ребенком в семье сенатора Константина Паламы (PLP, N 21549). Семья принадлежала к аристократическому роду, к-рый эмигрировал в кон. XII в. из М. Азии в К-поль ( Philotheus. Encomium//PG. 151. Col. 553; Cantacus. Hist. 2. 39). Имп. Андроник II Палеолог доверил Константину Паламе, к-рый входил в ближайшее окружение императора, воспитание своего внука, буд. имп. Андроника III Палеолога . После кончины Константина (1301), принявшего на смертном одре постриг ( Philotheus. Encomium//PG. 151. Col. 558), имп. Андроник II взял Г. П. под покровительство. Тогда же буд. святитель сблизился с юным Андроником III, к-рый впосл., став императором, оказывал ему содействие. Г. П. получил классическое образование, закончив общеобразовательную программу (γκκλιος παδευσις) в имп. ун-те, где изучал грамматику, физику, риторику и логику. Филофей сообщает о его глубоком знании сочинений Аристотеля (Ibid. Col. 559-560). О том же свидетельствует рассказ Г. П. в ответ на адресованное ему Никифором Григорой обвинение в «неграмотности» и оставлении учебы в 15 лет (Против Григоры//ΓΠΣ. Τ. 4. Σ. 242. 8-17), как он еще в 17-летнем возрасте привел в восторг придворных мудрецов своим природным дарованием, произнеся в имп. дворце речь о логике Аристотеля. И позже, в соч. «150 глав», Г. П. демонстрировал знакомство с естественнонаучными сочинениями Аристотеля, ссылался на его «Метафизику», упоминал о теореме Евклида ( Sinkewicz. 2002. P. 132). В то же время изучение сочинений Платона не входило в общеобразовательную программу, а т. к. Г. П. не продолжил обучения (против воли Андроника II, к-рый готовил ему светскую карьеру), то, вероятно, на тот момент не был знаком с ними. О духовной жизни Г. П. в период обучения известно немногое. Согласно Филофею, он общался с приезжавшими в К-поль афонскими монахами, по совету к-рых «изменил свои прежние привычки», отказавшись от аристократического образа жизни и ревностно предавшись «воздержанию, посту и бодрствованию» (Encomium//PG. 151. Col. 561). Однако утверждение биографа о том, что в то время учителем и наставником Г. П. был Феолипт , митр. Филадельфийский (PLP, N 7509), скорее всего является анахронизмом ( Sinkewicz. 1992. P. 11). Начало монашеской жизни |
| XV в. (Vatop. 483. Fol. 2r) Сильное влияние канонического права отмечается в новеллах имп. Ираклия от 612, 617, 619 и 629 гг., имп. Ирины между 780-790 и 797-802 гг., иконоборца Льва V и его сына Константина 819/20 г. (Reg. Imp. N 165, 175, 199, 212, 338, 358, 359; Τρωινος. 1999. Σ. 104-105). Активную законотворческую деятельность развил имп. Лев VI Мудрый (886-912), из 113 новелл к-рого 35 посвящены Церкви, в частности вопросам приспособления светского права к соборным канонам VII-VIII вв., не учтенным в юстиниановском законодательстве ( Τρωινος. 1999. Σ. 160-167; Stolte. 1991. S. 233, Anm. 5). Тесная связь с каноническим правом также в новеллах имп. Исаака I Комнина (1057-1059) и Константина X Дуки (1059-1067) (Reg. Imp. N 943, 944, 961), Никифора III Вотаниата (1078-1081) (Ibid. N 1048), Алексея I Комнина (1081-1118) (Ibid. N 1085, 1116, 1167, 1168b, 1177, 1214b), Мануила I Комнина (1143-1180) (Ibid. N 1333а, 1372, 1468) ( Τρωινος. 1999. Σ. 167-170; Соколов. 1907). Следует упомянуть также новеллу Андроника II Палеолога (1282-1328) о запрете кандидату в епископы делать подарки участвующим в его поставлении архиереям (Reg. Imp. N 2159 - ср.: каноны Халк. 2 и Трул. 22) и новеллу Андроника III, в к-рой наряду с вопросами наследственного, процессуального, уголовного, брачного и договорного права трактуются вопросы церковной дисциплины (Ibid. N 2295). Взаимодействие канонического и светского права не ограничивалось влиянием первого на второе. Светское право в свою очередь также сыграло определенную роль в формировании церковных институтов. Так, по-видимому, влиянием светского права можно объяснить появление в Церкви института апелляционного суда (Ант. 12, Сард. 3-5; Халк. 9, 17; см.: Troianos. Der Apostolische Stuhl. S. 252-253). Появление нового юридического жанра - имп. «божественных законов», касающихся Церкви,- неизбежно должно было поставить перед церковными властями проблему сбора и тематической классификации (кодификации) юридического материала, относящегося к церковным делам. |
| Странным образом, несмотря на то что протяженность Империи сильнейшим образом сократилась, все чаще дает о себе знать потребность раздела высшей власти. Столь малой территорией уже невозможно было управлять из одного центра, и единовластие императора превращается в многочленный семейный режим правящего дома. Это происходит либо посредством мирного соглашения, либо путем деления между противниками в гражданской войне. Византийские владения в Морее на Пелопоннесе Кантакузин передал своему второму сыну Мануилу 1221 . Его старший сын Матфей получил в западной Фракии, теперь граничившей с Сербией, собственное владение, которое простиралось от Дидимотиха до Хрисополя. Ясно, что действиями Кантакузина руководило стремление укрепить свою новую династию перед лицом законного правящего дома Палеологов. Руководящим при проведении этой меры было, пожалуй, то обстоятельство, что распадающиеся части Империи не позволяли держать себя вместе иначе как посредством создания сильной родовой власти 1222 . Так созданная Кантакузином система правления, предпосылки возникновения которой встречаются уже в более раннее время, была сохранена и развита его преемниками из дома Палеологов. Перед лицом крупных феодалов правитель стремится опереться на членов своего дома, поскольку в феодальном государстве правящая династия в сущности является всего лишь наиболее сильной среди многочисленных конкурирующих семей магнатов. Внешняя политика Кантакузина обнаруживает достойную внимания преемственность. В качестве великого доместика при Андронике III, затем в качестве узурпатора во время гражданской войны и, наконец, в качестве правителя он по существу следовал одним и тем же принципам. Это проявляется как в сотрудничестве с турками, которого он до конца прочно придерживался, так и в дружественной по отношению к Генуе линии, которая при некоторых колебаниях представляла собой отличительную черту его политической позиции. Чтобы иметь возможность противостоять подавляющему могуществу Генуи, был необходим собственный флот, и тем самым в качестве первой и наиболее спешной задачи вставала проблема создания флота. |
| Юные наследники, без всякого сомнения, признавались царями, и им оказывали положенные их статусу знаки внимания. Но осуществлять свои властные полномочия они не могли, а потому на время их публичная дееспособность переходила к другим лицам. Это все вполне соответствовало бы современным представлениям о дееспособности несовершеннолетних граждан, если бы не одно «но»: почти все из указанных выше опекунов являлись императорами, то есть императорская дееспособность была одновременно (или параллельно) доступна и малолетним царям, и взрослым императорам и императрицам. Но их дееспособность различалась весьма существенно. Нередки были также ситуации, когда одновременно правили несколько взрослых императоров. Михаил IX Палеолог (1295–1320) соцарствовал своему отцу Андронику II Старшему Палеологу. В свою очередь, отец Андроника II Михаил VIII Палеолог (1261–1282) после венчания сына на царство разрешил тому самостоятельно издавать императорские указы. Он даже даровал царственному юноше царский жезл – символ власти . Император св. Маркиан соцарствовал со св. Пульхерией, и они негласно разделили свои полномочия; царская правоспособность при этом, разумеется, оставалась неизменной. Св. Маркиан взял на себя внешнюю защиту государства, которому угрожали враги, а его венценосная супруга приняла внутреннее управление и руководство Церковью. Делили императорскую власть, хотя опять же неформально и негласно, Андроник III Младший (1328–1341) со своим дедом Андроником II Палеологом. Впрочем, таких ситуаций возникало немало. Иногда это обуславливалось амбициями нескольких лиц или необходимостью обеспечения преемственности власти. Но нередко многоцарствие возникало в силу естественной потребности восполнить недостатки одного лица за счет достоинств второго царя, дабы вместе они максимально соответствовали образу римского императора. В специальной литературе нередко отстаивается то мнение, будто императорство как разновидность единоличной власти выступает некоторой противоположностью государственным органам, чья жизнь совершается под контролем и при содействии права. Иногда в качестве образчика самодержавной тирании, презиравшей право и права, ставившей во главу угла собственный интерес и своеволие, называется Римская (Византийская) империя. Весь тон подобного рода выступлений является чрезвычайно оскорбительным для этой беспрецедентной империи, ставшей колыбелью христианской цивилизации. Иногда, как это делал Э. Гиббон, историю Римской империи делят на два периода. Первый – языческий, сугубо «римский», прогрессивный, знаменитый своим правом. И второй – христианский, «угасающий», где довлел уже не закон, а «тирания» византийского императора. |
| Итак, на дворе у нас конец XIII века – 1296 год и на престоле в Константинополе сидит император Андроник II Палеолог. Это был мудрый и решительный человек, который смог собрать вокруг себя очень образованных и честных людей, что говорит о нем еще и как о хорошем администраторе. Среди его придворных особо выделялся один – сенатор Константин Палама. Он был выходцем из Малой Азии, по национальности греком и принадлежал к старинному аристократическому роду. Константин обладал по меньшей мере двумя добродетелями – он был очень умен и весьма набожен. К примеру, если его одолевали какие-то сомнения, он вместо того, чтобы вступать в спор в Сенате подобно всем присутствующим, мог запросто отрешиться от окружающего мира и начать молиться о даровании ответа на злободневный вопрос. Этим он подкупил императора, и тот доверил ему воспитание своего внука и наследника – Андроника III. «Одна из главных задач поста - научить человека послушанию» Но не только в работе был удачен Константин, но также и в семье. Бог благословил его прекрасной супругой – Каллонисой, которая стала преданной спутницей сенатора и родила ему пятерых прекрасных детей (троих сыновей и двух дочерей). Старшим сыном в семье был Григорий (« Γρηγορω» – с греческого языка его имя переводится как «бодрствую»). О которым мы с вами сегодня и поговорим. Он родился на стыке времен. Ему не суждено было узнать отцовское воспитание, потому что после рождения пятого ребенка, в 1303 году сенатор Константин Палама неожиданно скончался. Его вдова была безутешна, и, хотя семья не осталась без денег, но лишилась своей опоры. Император Андроник II принял деятельное участие в жизни молодого Григория, и потому, сочувствуя горю семьи, взял его на воспитание во дворец, где позволил ему учиться со своим внуком – Андроником III. Светские дисциплины и основы философии с богословием Григорий Палама изучал под руководством лучшего учителя той эпохи – великого логофета Константинополя Феодора Метохита. Этот ученый был прекрасным оратором, увлекался греческой философией и трудами античных астрономов. Он воспитал двух поистине великих людей – упоминаемого нами ныне святителя Григория Паламу и историка Никифора Григору. |
| Он слыл в обществе под именем мудреца и философа ( σοφς, φιλσοφος), являлся любимым для молодёжи профессором. У него учились лица всякого звания, состояния и возраста, не только студенты и начинающие учёные, но и закончившие своё образование философы, астрономы и риторы. Школа Григоры существовала и в следующее царствование – Андроника Младшего. Школами славилась и Фессалоника, куда прибыл из Калабрии известный противник Григоры – Варлаам, стремившийся пополнить свои познания греческим образованием. Потом Варлаам явился в Константинополь и открыл здесь свою школу для греческой молодёжи. Варлаам хвалился перед слушателями своими познаниями и превозносил себя сравнительно со всеми византийскими учёными. Он унижал даже Метохита и Григору и предложил последнему помериться с ним своими научными силами. Григора принял вызов дерзкого пришельца. Был устроен диспут, при торжественной обстановке в присутствии императора Андроника и целого собрания учёных. Во время состязания Григора довёл своего противника до сознания, что он вовсе не знаком ни с астрономией, ни с грамматикой, ни с риторикой и искусством поэзии. Вместе с тем византийский учёный доказал, что Варлаам недостаточно знает и философию Аристотеля, хотя тот и хвастался, что в совершенстве изучил её. Григора был провозглашён победителем и занял первое место среди византийских учёных, а его противник Варлаам, видя своё унижение, удалился в Фессалонику. Научное оживление в Византии, существовавшее при Андронике II, продолжилось и при его преемнике Андронике III Младшем (1328–1341), который также покровительственно относился к просвещению и унаследовал общую Палеологам любовь к знанию и учёным. При его дворе также происходили собрания учёных, среди которых первенствовал Никифор Григора. Когда в 1333г. в Византию явились от римского папы Uoahha XXII два латинских епископа для обсуждения вопроса о соединении Восточной и Западной церквей, то патриарх Иоанн Калекас возложил на Григору почётную миссию вступить в богословское состязание с латинянами. |
| Главный бой, в котором приняли участие около 150 кораблей греческих, венецианских, арагонских, генуэзских, произошел в начале пятидесятых годов в Босфоре, не дав решительного результата; обе стороны приписывали себе победу. Сближение генуэзцев с турками-османами заставило Иоанна Кантакузена отказаться от союза с Венецией и примириться с генуэзцами, которым он обещал не помогать впредь Венеции и соглашался расширить генуэзскую колонию Галаты. Однако, утомленные войной Венеция и Генуя, после нескольких столкновений, заключили между собой мир. Последний, не решив главного вопроса в споре между двумя республиками, продолжался недолго; снова вспыхнула между ними война, которую можно назвать Тенедосской войной. Тенедос, один из немногих островов Архипелага, остававшихся еще в руках византийских императоров, получил, благодаря своему положению у входа в Дарданеллы, первостепенное значение для государств, имевших торговые сношения с Константинополем и Черным морем. С тех пор как оба берега пролива перешли в руки османских турок, Тенедос сделался прекрасным наблюдательным пунктом за их действиями. Венеция, уже давно мечтавшая о занятии этого острова, после целого ряда переговоров с императором, наконец, получила от него согласие на это. Но на уступку Тенедоса Венеции не могли согласиться генуэзцы, которые, чтобы воспрепятствовать выполнению этого плана, успели поднять в Константинополе восстание, низложив, как было упомянуто выше, Иоанна V и посадив на престол на три года его старшего сына Андроника. Разразившаяся война между двумя республиками, изнурившая последние и разорившая все государства, которые имели торговые интересы на Востоке, закончилась, наконец, в 1381 г. миром в Турине, главном городе Савойского герцогства. До нас дошел подробный и обширный текст Туринской конференции, 888 занявшейся, при непосредственном участии Савойского герцога, разработкой и решением разнообразных общих вопросов столь сложной в то время международной жизни и выработавшей условия мира; из последних для нас интересны лишь те, которые, решив спор между Венецией и Генуей, имели отношение к Византии. Венеция должна была очистить остров Тенедос, укрепления которого были срыты; остров в определенный срок должен был перейти в руки Савойского герцога (in manibus prefati domini Sabaudie comitis), находившегося в родстве с Палеологами (по Анне Савойской, супруге Андроника III). Таким образом, ни Венеция, ни Генуя не получали этого важного стратегического пункта, к обладанию которым они так сильно стремились. |
|
|
