| Кроме того, так как легаты от ребра Папы отправлялись в назначенный им путь не на своём, и не на Папском содержании, а между тем, для большей важности, брали с собою большую свиту, для подъёма коей требовалось множество лошадей и прислуги, и так как великолепное по всяком месте угощение и содержание их со всею свитою производилось на счёт Епископов и Аббатов: то бывали случаи, что монастыри для получения денег на угощение и содержите легатов вынуждены были продавать священные церковные сосуды и утварь. Посему Латеранским Собором постановлено было, чтобы легаты, посылаемые от Папского ребра, требовали в провинциях на свой подъем не более 25 лошадей. Но это постановление не принесло никакой пользы. Легаты от Папского ребра нашли способы наживаться не только подарками местных Государей, но даже тяжущихся сторон, так что назначение в легаты для Кардиналов было тоже, что золотые рудники, из которых они извлекали огромное богатство 36 . Наконец всеобщие жалобы на легатов от Папского ребра заставили самих Пап сознаться, что их легаты тягостны для частных Церквей и народов. Папа Александр , в окружной грамоте к Архиепископам Галлии, писал, что Кардиналы собирали святотатским дерзновением большие и непомерные суммы, и с этою целью не только на лица, но даже на целые Епархии налагали запрещения, отлучения и так называемые интердикты 37 . Для ограждения Франции от грабительства легатов, посылаемых от Папского ребра, Французский Король Людовик Св. вынужден был обнародовать прагматическое постановление; a впоследствии Государи стали ограничивать и самовластие Пап договорами под названием конкордатов. Таким образом один из источников Кардинальского обогащения иссяк. Но Папство снова возносит главу, и кто может ручаться, что вскоре не повторятся начертанные в Истории старинные способы обогащения Папских легатов? В той же присяге наречённый Епископ Латинский даёт клятвенное обещание являться, кроме самых важных препятствий, через каждое трёхлетие, в Рим, для представления отчёта во всем, относящемся к пастырской его должности и о всех обстоятельствах его Епархии, а в случае законного к тому препятствия, – давать такой отчёт и доносить обо всём посредством самых верных людей. |
| В это время Китайский Император Шам-Ги, ученик Иезуитов, в 1722 году скончался, оставив престол, по проискам их, четвёртому своему сыну, Ионг-Чину, который казалось благоприятствовал Христианам. Но едва Ионг-Тшин взошёл на престол, как объявил себя противником миссионеров, и приказал всех их изгнать из своего государства. Пред изгнанием их, он сказал им следующее: «Ваши Европейцы хотели уничтожить наши законы и нарушить спокойствие наших подданных: мы должны были прекратить беспорядки. Что бы сказали вы: если бы я послал в ваши земли Мандаринов и Лам проповедовать наши законы? Вы хотите, чтобы Китайцы были Христианами: но что будет тогда с ними? Мы станем рабами ваших Царей 168 . Христиане верят только вам; в смутное время они слушали бы только ваш голос. Я знаю, что теперь нет никакой опасности; но когда корабли будут приходить по тысячам и по десяткам тысяч, тогда могут произойти важные беспорядки 169 . " Но воздвигнутое в Китае против Христиан гонение, не только не прекратило, а ещё усилило споры миссионеров. Иезуиты сперва ссылались на буллу Венедикта XIV, а соперники их на буллу Иннокентия XIII. Впоследствии оказалось, однако же, как доносил один Францисканец, что Иезуиты одинаково ценили ту и другую т. е. отнюдь необязательными 170 . Между тем спокойствие в Китайской империи постепенно снова водворилось вместе с окончательным изгнанием из ней Латинских проповедников, что произошло около того времени, когда Иезуиты удалены были и из России. В Китае остались только Иезуиты престарелые, оказавшие особенные услуги Китайскому правительству, из коих последний похоронен Архимандритом Русской миссии в Пекине. Из соображения действий Латинских миссионеров в Китайском государстве, очевидно усматривается, что одному человеку, какому-нибудь Папе, даже со всеми его конгрегациями, не возможно управлять вселенской Церковью. Но верх искусства показали Иезуиты при обращении Американцев, скрывавшихся от жестокого притеснения Испанцев и Португальцев, в Парагвайской области. Проведав, что жители сей области кротки, и что на них производит чрезвычайное впечатление игра на музыкальных инструментах, Иезуиты, составив оркестр из скрипок, виолончели, флейты и гобоев, расположили музыкантов на большой лодке и отправились в Парагвай по реке Ла-Плате, протекающей по той области. |
| По кончине Ксавиера, Иезуиты тотчас устремились в Японию; а как в ней Кубо, или светские Правители, не скоро успели прибрать в свои руки власть над всеми областями; ибо почти каждый из них усиливался овладеть Императорским престолом, от чего между областными правителями, производили междоусобия, и как Японцы, кроме жрецов, до того были равнодушны к господствовавшим в Японии верованиям, что без всякого размышления переходили от одного к другому: то Иезуиты, по единогласному свидетельству их соперников, Францисканцев и Доминиканцев, приставали то к тому, то к другому областному Японскому Государю, то к большему из них, то к меньшему, смотря по обстоятельствам. Сии Государи дорожили союзом с Иезуитами, в надежде на подкрепление своих видов, при их содействии, оружием Европейских Государей, сперва Португальских а потом Испанских. Это весьма много помогало Иезуитам привлекать к себе Японцев, и располагать к крещению не только простых из них, а даже вельмож и Государей. Впрочем, стараясь овладеть духом Японцев, и давать направление их междуусобиям, соответственно своим целям, Иезуиты нимало не ревновали о том, чтобы Японцы, именовавшиеся Христианами, совершенно отстали от языческих суеверий, и по большой части сквозь пальцы смотрели на то, что их прозелиты одинаково посещали Иезуитские храмы и идолопоклоннические капища. Они напрягали все усилия лишь к тому, чтобы посредством торговых оборотов и приношений в свои храмы, собрать как можно больше драгоценных, местных произведений, особенно денег, коих миллионы ежегодно высылали в Европу своему Генералу. Таким-образом, стремясь единственно к осуществлению своих целей, Иезуиты не только думали озарять Японцев светом истинно-Евангельского учения, но ещё с умыслом скрывали его от них, издав для народного употребления жизнеописание Спасителя нимало несогласное с самим Евангелием; даже долго не показывали Японцам крестов, не сообщали понятия о том, что Иисус Христос претерпел крестную смерть для спасения рода человеческого, и не требовали от Японцев поста по пятницам 162 . А дабы не иметь свидетелей такого апостольства, Иезуиты, в 1585 году Января 28 дня, испросили у Папы Григория XIII буллу, коею решительно воспрещалось монахам других орденов посылать своих миссионеров в Японию. Буллу эту поддержал своею властью и Филипп, Король Испанский. |
| Самое естественное чувство, которым прежде всего должно быть проникнуто сердце ваше, когда вступаем в храмы, посвященные имени Божию, есть благоговение к безпредельному величию Его. – Господь во храме святем своем, взывает один из Пророков, да убоится от лица Его вся земля ( Аввак. 2:10 ). He сказал Пророк: Господь на небеси, чтобы показать, что Богу такое же должно воздавать поклонение во храме, какое воздают Ему на небеси Ангелы. А горние Силы, по свидетельству тайновидцев, с трепетом закрывают лица свои перед величеством славы Господа ( Иез. 1:12 ). Таким же благоговением к Существу Божию были проникнуты Святые. Когда Авраам, благоугождавший Богу во всю жизнь свою, вступил в собеседование с Богом, то в чувстве смирения своего сказал: ныне начах глаголати ко Господу: аз же есмь земля и пепел ( Быт. 18:27 ). А мы далеко не Ангелы, неумолкно прославляющие Господа; далеко не Авраамы, благоугождающие Ему. О пусть бы уж мы были, по крайней мере, не более, как бесчувственной землей! Но мы одарены бессмертной душой; а душа наша осквернена бесчисленными грехами, погрязла в пороках, прилепилась к самым безрассудным привычкам. По сему, кроме благоговения, каким чувством недостоинства должны потрясти нас те вечные истины, что Бог, таинственно приближающийся к нам в храмах, есть Существо всесвятое; что Он свет есть, и тмы в Нем несть ни единые ( 1Ин. 1:5 ); что Он Бог не хотяй беззакония ( Пс. 5:5, 6 ); что посему не водворится у Него лукавнующий, но только поступающий непорочно творящий правду, говорящий истину от сердца своею. При всем однако же сознании ничтожества и греховности нашей, вера наша требует от нас притекать к Богу с полным упованием на Его благость, и с твердой уверенностью, что Он есть Отец наш не столько по созданию, сколько по усыновлению Ему Господом нашим Иисусом Христом; – а с сею целью слово Божие внушает нам, что если плотские отцы не дают детям камня, когда сии просят у них хлеба, – не подают змеи, когда попросят у них рыбы: то тем паче Отец небесный готовь ниспослать нам все блага, просимые у Него ( Мф. 7: 9–11 ); что если Он столько возлюбил нас, что ради нашего спасения не пощадил единородного Сына своего: то ради Его ни в чем уже не откажет нам ( Рим. 8:32 ); если то, чего просим у Него, согласно с Его волею ( Иак. 4:3 ); что все необходимое для настоящей жизни Промысл Божий ниспошлет как бы в добавок, даром, если мы всеми силами будем стремиться к приобретению царствия Божия ( Мф. 6:33 ), станем стараться соделать души и тела наши храмами Божиими ( 1Кор. 6:19 ), будем приносить Богу не только словесное служение, но всецело посвятим Ему дух и сердце наше, чувства и желания наши, занятия и помышления наши, принесем себя в жертву живу, святу, благоугодну Богови ( Рим. 12:1 ). |
| Как уроки Истории сообщают законодателям и правителям указания на то, каким образом управлять народами, и руководствовать целые общества к достижению благотворных целей: так опыты старцев могут умудрять нас для жизни по Богу, и предотвращать от нас многие несчастья. Ибо как жизнь народа, часто продолжающаяся целые тысячелетия, требует для своего наставления вековых опытов: так жизнь частного человека, для своего назидания, имеет нужду в совете старцев. В сем отношении не могут лучше умудрить нас превосходнейшие книги: потому что, с одной стороны, книги не могут обнять всех случаев жизни в многоразличных ее состояниях и приключениях; с другой стороны, хотя настоящий мир старается, но в нем почти всегда являются новые соблазны, новые виды нечестия, a с ними и новые напасти, каких древность, изображенная в книгах, вовсе не звала. Ибо мир сей приходит и образ его; а с изменением личины мира настают другие обычаи, другие нравы и другие бедствия. Но как жизнь ваша естественно связана с жизнью живущих с нами старцев, а приключения, постигающие нас в настоящем, всегда имеют свое начало в прошедшем: то естественно, что опытная мудрость старцев может давать нам самые спасительные уроки для жизни. Притом, старцы, взирая беспристрастным оком на наши поступки, с большей точностью проникают в причины наших бедствий, и потому с большим благоразумием могут обдумывать средства к их устранению. A кто наблюдал приключения своей жизни, тот знает, что Бог нередко посылает такие испытания и такие бедствия, в коих человек не умеет дать себе совета и придумать для себя средств спасительных. Посему, едва ли не во всех обстоятельствах жизни, опытная мудрость спасительнее всех умственных соображений: ибо между тем, как ты придумываешь свои способы, а в твоем воображении сталкиваются бесчисленные средства, из коих, по собственному твоему сознанию, ни одно не может успокоить тебя, опытный скажет одно слово, укажет на одно средство, и прольет утешение в твое сердце. Но от кого естественнее ожидать столь спасительных советов, как не от старцев? «Утверждать противное – не тоже ли, что утверждать», как заметил и языческий мудрец, «будто кормчий, проведший всю жизнь посреди бурной морской стихии, не научился еще управлять кораблем? Нет, великие дела, от коих часто зависит не только частное, но и общественное благо, обдумываются не пылкостью воображения, совершаются не силами и живостью юности, но мудрыми советами и опытностью, коими преимущественно богата старость 3 . |
| По свойству своему любовь вся стремится к тому, что любит: идеже бо сокровище ваше, my будет и сердце ваше ( Мф. 6:20 ), говорит вечная Любовь . Посему, как невозможно в одно и то же время работать двум господам (ст. 24), так не могут быть любимы с равной силой в одно и то же время два предмета. От сего происходит, что кто любит мир, пристрастился к его удовольствиям, следует его правилам: тот не любит уже Бога, противится Его воле, даже не помышляет о Боге, желал бы укрыться от вездеприсутствия Его, боится суда Его, как грозы, готовой разразиться над ним. С другой стороны, пристрастившиеся к утехам мирским показывают, что их бог чрево ( Флп. 3:19 ). Таким образом, миролюбцы не в состоянии и мыслить о чем-нибудь Божественном, душеспасительном ( 1Кор. 2:14 ); потому что помышления их постоянно земные, плотские, чувственные, гнусные, враждебны Богу, до такой степени, что миролюбцы не покоряются закону Божию; ниже бо могут ( Рим. 8:7 ). Так, по свидетельству нынешнего евангельского чтения, Иродиада увлекается беззаконной страстью, и эта страсть вполне порабощает ее, становится ее законом до того, что она забывает Бога, бросив своего муж, предается, вопреки закону Божию, брату его еще при жизни его супруги 5 , не обращает внимания на пересуды самого мира, делается примером бесстыдства, живет жизнью позорной, не помышляет о последствиях, не думает о жизни вечной. Ирод, по-видимому, боится еще Бога, с удовольствием слушает истины, проповедуемые Иоанном Крестителем; но отдавшись в плен чувственности, не в силах уже расторгнуть позорных оков беззаконной связи, предпочитает Иродиаду Пророку и своему спасению до того, что она более имеет силы в сердце Ирода, нежели страх суда Божия. Дочь Иродиады вся дышит самолюбием, полагает славу свою в подражании бесстыдной матери своей, в искусстве уловлять человеческие души на пагубу. Возлежащее с Иродом на пире, пресытив чрево свое, помрачают рассудок свой до того, что ни одному из них не приходит на мысль возразить, что произнесенная Иродом клятва, из-за которой умерщвлен Предтеча Христов, – опрометчива, безрассудна; что просьба плясавицы нагла, кровожадна, достойна наказания. |
| Посему-то Апостолы, обращаясь к первенствующим Христианам, именовали их «сынами света»: ecu вы сынове света есте и сынове дне ( 1Сол. 5:5 ). Бесте ипогда тма, поступая по языческим обычаям и предаваясь беззакониям, ныне же свет о Господе. Якоже чада света ходите ( Еф. 5:8 ). Отложим убо дела темная, и облечемся во оружие света. Яко во дни, благообразно да ходим: не козлогласовании и пиянствы, не любодеянии и студодеянии, не рвением и завистию. Но облецытеся Господем нашим Иисусом Христом, и плоши угодия не творите в похоти ( Рим. 13:13, 14 ). Не бывайте преложни ко иному ярму, якоже невернии: кое бо причастие правде к беззаконию, или кое общение свету ко тме ( 2Кор. 6:14 )? Так учили Апостолы примером и словом своим; и первенствующе Христиане жили так свято, что посреди нечестивых и развращенных народов сияли святостью жизни, как светила в мире ( Флп. 2:15 ), что язычники не могли надивиться, отчего Христиане не участвуют с ними в их нечистом образе жизни ( 1Пет. 4:4 ), не поступают по их нечестивым и растленным обычаям! Вообще же из учения Иисуса Христа и Апостолов Его легко усмотреть, что вышнее выражение, непререкаемое свидетельство, даже можно сказать, сущность Христианства состоит в святости жизни – запечатленных именем Христовым. От всякого Христианина, какого бы он ни был состояния, прежде всего, и паче всего слово Божие требует святости жизни. По звавшему вы Святому, и сами святи во всем житии будите ( 1Пет. 1:15 ): сия бо есть воля Божия – святость ваша ( 1Сол. 4:3 ), говорит Дух Святой. Без сего условия, без усилия преуспевать в святости, всякое образование и просвещение в Христианстве не имеет никакого значения, потому что от запечатленных именем Христовым требуется не мудрование и умственные суждения, а дела, что по слову Христову, только, кто сотворит и научит, тот великим наречется в царствии небесном ( Мф. 5:19 ). Между тем от всякого Христианина требуется быть светом Христовым, назидать своей жизнью всякого, с кем состоит в общении, действовать на видящих и знающих его примером своей жизни и всякого привлекать к добру. |
| Кому из Христиан неизвестно, с какими трудами, изнурениями и подвигами стремились к вечному отечеству Патриархи, Пророки, Апостолы, Мученики, подвижники и все Святые? Многие из них сами себя обрекали гонениям, осмеянию, мукам, заключению в темницах; многие ради царствия небесного были то перепиливаемы, то побиваемы камнями, то посекаемы мечем; иные скитались в кожаных одеждах по непроходимым местам и пустыням, жили в пещерах и горных ущельях, претерпели зной и мороз, всякого рода недостатки и бедствия, не смотря на то, что их не стоит весь мир. Имея в виду такие примеры, на каком основании надеяться нам, братья, войти в царствие небесное, если, по словам вечной Истины, только усильные искатели приобретают его ( Мф. 11:12 ); если к нему нет другого пути, кроме тесного, усеянного тернием скорбей и бедствий? 2. Но неужели, спросит кто-либо, вся сущность усилий к приобретению царствия небесного состоит в перенесении горестей и страданий? Братья, Слово Божие называет путь, ведущий в жизнь вечную, тесным ( Мф. 7:14 ), колючим, потому что он действительно таков, особенно в начале, для греховной нашей природы; но для решившихся по нему идти до того, что встречающиеся на нем злоключения радуют путников. Посему можно сказать, что усилия, требуемые для приобретения вечного блаженства, почти нетягостны. В самом деле, от желающего получить вечную жизнь не требуется ни переносить гор с места на место, ни взбираться на недоступные высоты и стремнины, ни спускаться в недра и пропасти земные... не нужно ничего подобного. Спаситель требует от нас только живой, деятельной любви, – самого сладкого для нас чувства, которое облегчает всякие труды, доставляет самое вожделенное для сердца нашего удовольствие. Отклоняя всякое в сем отношении недоумение, Исуса Христос всякому желающему получить царствие небесное говорит ясно и решительно: возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея, и всею крепостью твоею, и всем помышлением твоим; и ближняго своего, яко сам себе ( Лк. 10:27 ). В сем состоит вся сущность закона и Евангелия, вся сущность учения Пророков, Апостолов и самого Спасителя. Предмет заповеди очевидный, не требующий никаких указаний или объяснений. Вся трудность в употреблении сего средства к поиску вечного блаженства происходит от наших страстей, от гнусных навыков, от превратных мирских обычаев. Если ты не решаешься победить эти трудности, значит не любишь Бога, потому что для угождения любимому предмету любовь облегчает, превозмогает, услаждает все трудности. В этом удостоверяет пример Спасителя и Его последователей, которых ни начала, ни власти, ни огонь, ни меч, ни жизнь, ни смерть, ничто не могло отлучить от любви Бога и ближнего в Боге. |
| Из сказанного доселе легко можете, братья, убедиться, что Бог во всех отношениях так устроил земледельческое состояние, что вам удобно пробрести царствие небесное. Только для сего нужны с вашей стороны усилия благоугождать Богу своею жизнью. Какие же усилия? Подобные тем, которые вы употребляете, возделывая землю, чтобы она принесла плоды. Желающий хорошо вспахать землю не оглядывается назад: в противном случае он избороздит землю вкривь и вкось, и дело тогда не пойдет на лад; нива, хоть засей ее хорошими семенами, не принесет обильных плодов. Подобно сему, если желаете, братья, душевного спасения, всегда, что ни делаете, возносите мысли и сердца ваши к Богу, стремитесь к Нему всеми помышлениями и желаниями, не обращая внимания на суету земную, не теряя времени в праздности и дурных сообществах. Землю возделывают для того, чтобы искоренить дурные травы, которые могли бы заглушить прозябание хлеба, чтобы приуготовить ниву к оплодотворению семян: так и вы, братья, для приуготовления души к принятию истин веры и правил для жизни, старайтесь размышлением о смерти своей, о крестных страданиях Спасителя, и о суде Божием искоренять в себе дурные мысли, желания и привычки, и приносить в них искреннее покаяние. Чтобы собрать в свое время обильные плоды вы засеваете нивы не плевелами, но здоровыми, лучшими семенами: подобным образом, чтобы собрать плоды в жизнь вечную, не слушайте гнилых, безрассудных бесед, не сидите в корчемницах, не помрачайте ума хмельными напитками, а приходите чаще в храмы Божии слушать здесь чтение слова Божия, внимать цирковому пению, и все, что услышите здесь, старайтесь уразуметь, приложить к сердцу, оплодотворить и делать добро, принося плоды, достойные царствия небесного. Делайте, братья, добро по возможности всякому, подражая благости Отца небесного, который солнце свое сияет на злыя и благия, и дождит на праведныя и на неправедныя ( Мф. 5:45 )! А Бог благословит ваши труды и занятия, ваши нивы и пастбища, ваши дома и семейства, и удостоит вас царствия небесного. Аминь. Слово в день Преполовения, перед освящением воды |
| Мария, внимая чудным, непостижимым словам Архистратига, восторженная благоговением, погруженная мыслью в Боге, к соединению с коим сердце Ее порывалось с младенчества, не предается преждевременной радости, все еще пребывает в недоумении, соображает свой обет непорочного девства с словами благовестия, сперва мысленно предлагает самой Себе вопрос: неужели я дам новые законы природе? Затем в спокойном величии своего духа, как бы побуждаемая крайней необходимостью, вопрошает Архангела: совместно ли исполнение его благовестия с данным Ею обетом святого девства, обетом, которым Она уневестилась Богу? Каκο будет сие, идеже мужа не знаю ( Лк. 1:34 )? Возможно ли, чтобы чистый мой обет, принесенный Богу, отринут был Богом святости? Никогда душа моя не была причастна и мысли греховной: допущу ли, чтобы сердце мое пылало другой любовью, кроме Божественной, и при всем том я была матерью? He предлагала подобных недоумений праматерь наша Ева ни самой себе, ни змею-искусителю, – не вопрошала его: может ли быть, чтобы Бог всеблаженный позавидовал в чем-либо тварям своим, воспрещал им то, что могло бы их усовершенствовать? He спрашивала: возможно ли, чтобы я сравнилась с Богом от одного вкушения запрещенного плода? может ли быть, чтобы древо сообщало дивное познание добра и зла, когда ему самому не свойственно ни мыслить, ни говорить? Даже не требовала от обольстителя никаких доказательств в справедливости его обещания; не противоречила ему, не оставалась ни на минуту в нерешимости, но, поверив без всякого размышления искусителю, Ева с особенным вниманием взглянула на запрещенное древо; и от сего взгляда вожделение вмиг, как искра, проникло в сердце ее; разлилось по всем составам ее, как огонь по сухим стеблям; объяло все существо Евы, и темные тучи сомнений налегли на душу ее, мысли одна другой мрачнее толпились в голове ее, и ей показалось, что в целом раю нет древа прекраснее запрещенного, нет плода вкуснее, слаще его; что ничего не может быть вожделеннее познания, которое доставит вкушение плодов его: и виде жена, яко добро древо в снедь, и яко угодно очима видети, и красно есть, еже разумети ( Быт. 3:6 ).. |
|
|
