| Лев I не был бы достоин своего прозвания Великий, если бы пошел на то, что просили у него восточные. Римские епископы уже давно сознавали опасность для своего положения, коренившуюся в принципе соответствия церковного значения города его гражданскому рангу. Мало было утешительного в заявлении сановников по поводу протеста папских легатов, что πρ πντων τ πρωτβα и ξαρετος τιμ без всякого сомнения принадлежат римскому епископу. Для папы здесь дело шло не об этикете! Один примас для востока в Константинополе – представлял для папы серьезную опасность 3877 . Лев Великий отлично это сознавал. Канон 28-ой опирался на тождество в происхождении власти. Постановление 451 г. было более важно, чем константинопольский канон 381 г. Между тем в Риме и относительно 3-го константинопольского канона не обманывались и вследствие этого не признавали его 3878 . При таких обстоятельствах Лев решил идти навстречу событиям. Получив послание собора, Лев затаил гробовое молчание. Это было затишьем перед бурей. Желая разрядить удар, Анатолий константинопольский в декабре 451 г. 3879 обратился к папе с новым посланием. Превознося здесь папу и его догматическое послание, Анатолий располагает его к принятию канона 28-го. Дело в том, что увеличение власти константинопольского иерарха, по словам Анатолия было общим желанием императора, императрицы, сената, клира и народа. Канон 28-й это только восстановление канона 3-го константинопольского собора 381 г. При издании этого канона предполагалось даже, что его святейшество честь константинопольской кафедры сочтет за свою собственную, так как апостольский престол с давних времен всегда заботился о константинопольской кафедре и бескорыстно его поддерживал. Признавая несомненным преимущества древнего Рима, Анатолий пытался склонить папу к утверждению канона 28-го указанием на то, что честь, присвоенная константинопольской кафедре, должна рассматриваться, как свет, заимствованный от римского престола. Что же касается постановления собора о посвящении им митрополитов в азийском, понтийском и фракийском диэцезах, то это, по мнению Анатолия, даже не увеличение, а урезка тех прав, которые в этих диэцезах принадлежали Константинопольскому епископу 60 – 70 лет тому назад, когда он там поставлял не только митрополитов, но и епископов. В заключение Анатолий жалуется на легатов, заявивших протест в обидной для него форме и просит папу об утверждении соборных определений 3880 . |
| 102 Составили ли новый символ отцы второго вселенского собора, приняли ли, допустив какие-либо изменения в нем, прежде существовавший символ, – остается несомненным, и в том, и в другом случае, что они ставили себе вопрос, в каком отношении символ II вселенского собора должен находиться к символу никейскому, изложению в нем догматов веры. А если так, то они критически относились к никейскому символу по его букве, а эта то мысль для нас, собственно, и была нужна. Она то и лежит в основе наших суждений о II вселенском соборе. 107 Caspari. Quellen zur Geschichte des Taufsymbols. В. I, 40. 136 Christiania 1866 Herzog. Encykl. VIII, 217 (2-ое изд.). 112 Можно, кажется, делать догадки и о том, кем произведено указанное изменение в «Якоре». Заключительные слова «Якоря» читаются так: «приветствуют вас рабы Господни, в особенности, я, Анатолий, который нависал эту книгу, коей имя «Якорь». Кто такой Анатолий, выставляющий себя как бы писателем «Якоря? «Ни откуда не видно, чтобы Епифаний носил еще другое имя – Анатолия. Следовательно, Анатолий был каким-либо позднейшим переписчиком «Якоря», позволившим себе наложить руку на сочинение Епифания, в чем-нибудь изменить его, почему, в некотором роде, и усвояет себе даже написание «Якоря». Не он ли изменил последние главы Анкората, поставив вместо, прежде существовавшего здесь одного символа вселенского, другой, вместо никейского символа – константинопольский? Это тем легче было сделать, что символы помещены в самом конце «Якоря», как бы в виде приложения. (Нельзя думать, что Анатолий был просто переписчиком у Епифания, потому что Анатолий, прежде чем сделать вышеприведенную приписку, говорит с обычной скромностью о своем «скудоумии», но разве такое замечание прилично переписчику?). К сожалению, мы не знаем, какой взгляд существует в науке на ту приписку от лица Анатолия, на какую мы указали, если только существует какой-либо взгляд на это. По нашему мнению, эта приписка проливает новый свет на композицию «Якоря». 113 Conciliengeschichte В. II, 9 (Изд. 2-ое). По словам о. Иванцова, это же мнение разделяет и наш русский ученый Чельцов (211). Удивительно, откуда мог о. Иванцов почерпнуть подобное сведение? Как мы видели на предыдущих страницах, Чельцов держится совсем другого взгляда. Замечательно, о. Иванцов сам читал сочинение Чельцова о символах, как это можно заключить из того, что он не раз цитирует труд этого ученого (и заметно пользовался им), но, тем не менее, приписывает ему мнение, которого и следа нельзя найти у покойника. Видно, стоит только нашему критику пропустить какое-либо сведение сквозь фильтр его мышления, чтобы сведение потеряло свой истинный смысл! |
| Анатолий спешил. Он желал добиться своей цели до замещения александрийской кафедры. Он всячески старался добиться согласия Рима. Он привлек на свою сторону папского апокрисария Юлиана и сделал его своим ходатаем у папы 3881 . Его льстивые слова были подкреплены усиленными просьбами императора и императрицы, которым Лев неохотно отказывал. Из послания Маркиана к Льву 3882 явствует, что император не менее Анатолия был заинтересован в каноне 28-м и утверждение его считал столь же важным, как и утверждение догматических определений 3883 . Наконец, Анатолий побудил обратиться с той же просьбой к папе многих восточных епископов, особенно тех, против которых был направлен этот канон 3884 . Но папа Лев оставался тверд. В своих письмах к императору, императрице, Анатолию и Юлиану от 22 мая 452 г., он подробно изложил те основания, которые заставляют его отказать в признании канона 28-го 3885 . Константинопольский епископ не имеет никакого права на такое увеличение своей власти и чести, так как Константинополь – императорская резиденция, но не апостольская кафедра, что только одно служит основой церковных преимуществ 3886 . Канон этот, явно нарушая преимущества Александрии и Антиохии, а также права митрополитов, противоречит никейскому собору (канон 6-й) и всем постановлениям Отцев 3887 . Ссылка канона 28-го на постановления константинопольского собора 381 г. не имеет никакого значения, так как они никем не признаны 3888 . Весь канон – это результат честолюбия и поведет только к церковной смуте 3889 . Со времени посвящения на константинопольскую кафедру Анатолий не имел никакого права стремиться к какому бы то ни было преимуществу, кроме преимущества в добродетели 3890 , а его притязание тем более преступно, что он не только не послушался вразумлений римских легатов, но доселе вопреки канонам упорно настаивает на своем 3891 . Нет ничего хорошего в том, что путем соблазна или запугивания многие епископы подписали те определения, которые они не в праве были принять 3892 . Несправедливо пользоваться – уничижением и вакантностью александрийской кафедры для причинения ей вреда, а собором, созванным по поводу религии – для своекорыстных целей 3893 . Это не все. Поведение Анатолия послужит для будущего весьма дурным примером, подражание которому может повести к самым печальным последствиям и это тем более, что сам Анатолий может оказаться в таком же положении, если будет стремиться к чужому, которое ему не принадлежит 3894 . |
| Послания канонические. Сюда принадлежат следующие: Во 1-х послания: к Еп. Тусции, Пицены и др. (4), к Анастасию Еп. Фессалоникийскому (6), к Еп. Мавритании Цезаринской (12), к Рустику Еп. Нарбонскому (167). Во всех сих посланиях св. Лев преимущественно дает правила, какие должно наблюдать при избрании и рукоположении Епископов, пресвитеров и диаконов, а также предписывает правила жизни священнослужителям и клирикам. Неуклонно следуя словам Апостола, св. Лев не позволяет ни двоеженцев, ни женатых на вдовах, оставлять в сане священства; запрещает также возводить в сей сан рабов, не получивших еще свободы. Во 2-х послания к Еп. Иллирийским (5 и 13), к Еп. Виенским (10), к Анатолию Еп. Фессалоникийскому (14), к Еп. Арелатским (66), к Феодору Еп. Фороюлийскому (108). Сии послания содержат в себе правила о чиноначалии и суде церковном вообще, и о правах Римского престола в особенности. В сем последнем отношении особенно замечательно 10-е послание, писанное по случаю суда над Иларием. К сему же отделу, принадлежат частью и послания к Императору Маркиану (104 и 111), к Императрице Пульхерии (105), к Анатолию Патриарху Константинопольскому (106), к Юлиану Еп. Койскому (107), к Отцам Собора Халкидонского (114), к Максиму Еп. Антиохийскому (119), в которых св. Лев, хотя не предписывает правил, входит однако же в рассуждения о преимуществах и правах епископских престолов в Церквах, основанных Апостолами. В 3-х к Епископам: Септимию Альтинскому (2-е), Януарию (18) и Никите (159) Аквилейским, Юлиану Койскому (81), Неонию Равеннскому (166) и к Анатолию, Патриарху Константинопольскому (80 и 85) и окружное к Еп. Италийским (7). В сих посланиях заключаются пастырские наставления, как обращать от заблуждения еретиков, и руководственные правила, какие должно наблюдать при разрешении падших и при наложении на них запрещений. В посланиях к Никите и Неонию предлагаются правила о вступивших в новый брак, когда муж или жена, находясь в пленении, почитаемы были умершими, но в последствии оказались живыми, также о крещенных или перекрещенных, во время пленения, еретиками. |
| Анатолий не был вынужден к миру; он сам желал и искал мира. Это совершенно ясно открывается из письма Льва к апокрисиарию Юлиану еще в марте 453 года, где папа заявляет, что Юлиан просил его не ссориться с Анатолием и не прерывать с ним переписки 827 . И сам Анатолий скорбел и огорчался молчанием папы 828 . Если же примирение наступило только по окончании поднятого Львом дела об Аецие и Андрее, то это объясняется влиянием Маркиана на папу. Получив письмо от папы, наполненное упреками против Анатолия за возведение Андрея в сан архидиакона, император видимо не совсем поверил Льву, потому что в ответе и нему ходатайствовал за Анатолия и ручался за его православие 829 . Судя по одному заявлению Льва, можно думать, что просьбы Маркиана примириться с Анатолием и продолжать с ним переписку были очень настойчивы 830 . Однако, первым вступил на путь примирения все таки Анатолий. В апреле 454 года он отправил к папе письмо, в котором жаловался на то, что Лев о деле, касающемся его – Анатолия, сносится с посторонними лицами, а не обращается к нему самому, хотя он совсем не отказывался удовлетворить справедливые желания папы (ut ilia vobis obediendo complerein, quae vestris omnifariam perfectissimis sensilms placita videbantur); уже из письма к императору он узнал, чего хочет и требует папа, и для сохранения мира он с готовностью исполнил его требования: Аеция назначил на прежнюю должность, а Андрея отставил, хотя последний не виноват в том, в чем обвиняет его папа; в заключение Анатолий просил Льва обрадовать его возобновлением переписки и не гневаться на него за канонические постановления Халкидонского собора, потому что на них настаивали клирики константинопольские и сами отцы собора, а не он Анатолий, всего больше в своей жизни любивший покой и тишину 831 . В ответ на письмо Маркиана Лев не высказал ничего определенного; он обещал примириться с Анатолием, хотя и не выражает уверенности в искреннем исправлении его 832 . Письмо к самому Анатолию интересно в том отношении, что довольно прозрачно выдает основные мотивы, двигавшие Львом в его борьбе с патриархом. |
| Подчеркнутые места передаются: „Суждение... надобно будет письменно передать Еп. Македонии и всем прочим“. Остальные же подчеркнутые слова, совсем пропускаются, а вслед за „восточных церквей“ читается: „Согласно желанию их, мы дадим им опору и оружие, чтобы стоять всем“... а в чем именно состояли опора и оружие, которых епископы Македонии только ждали, об этом осторожно умалчивается. Подобная осторожность весьма опасна, а пренебрежение тем словом, которое признавалось востоком, как и западом, надежной опорой и сильнейшим оружием церкви, лишило восток единственной общей церковной опоры“ 314 . Сличение казанского перевода с приведенным выше латинским текстом дает видеть всю неосновательность этих замечаний. Подчеркнутые слова автор считает пропуском казанских переводчиков. В действительности же они должны быть считаемы измышлением самого автора. В подлиннике их нет, и откуда они заимствованы, неизвестно. А интересно бы знать, по какому изданию читал автор оригинальный текст послания Кириллова, переданного им на русский язык в таком извращенном виде? Более важный пропуск автор находит в переводе деяний IV вселенского собора. Собирая из древней церковной литературы доказательства в пользу папского догмата, сочинитель книги О церкви встретил несколько почтительных выражений о римской кафедре в послании Анатолия константинопольского к папе Льву I. Это дало ему повод напечатать в своей книге полный перевод его, который занял целых пять страниц 315 . По какому изданию читал автор оригинальный текст послания Анатолия, неизвестно. Только он придает своему открытию большое значение и в укор казанской академии замечает: „в русском переводе Соборных Деяний послание епископа Анатолия выпускается“ 316 . Однако этот упрек нельзя признать основательным. Автор делает его, не справившись с иностранными изданиями соборов и не уяснив для себя самого вопроса, обязана ли была редакция русского перевода соборных Деяний помещать послание Анатолия в своем издании. Дело в том, что казанский перевод вселенских соборов выполнен по изданиям Ляббея и Гардуина. |
| Итак, все обвинения Анатолия со стороны Льва в честолюбивых происках должны быть признаны плодом недоразумения, «следствием незнания действительного положения вещей на Востоке, а затем боязнью «покушений на достоинство его лица», нежеланием иметь и видеть рядом с собою в церкви иерарха, обладающего такой же властью и привилегиями, которые принадлежали ему самому. Само собой разумеется, что неверное истолкование поведения Анатолия в Риме должно было доставлять ему огорчений несравненно более, чем если бы оно отвечало действительности. Но упомянутыми четырьмя посланиями, компрометирующими Анатолия, огорчения, причиняемые ему из Рима, еще не кончились. По поводу послания Анатолия и отцов собора папа писал Анатолию, Маркиану и Пульхерии, но не отвечал прямо собору. Этим обстоятельством воспользовались приверженцы Евтихия и стали распускать слух, что определения Халкидонского собора вообще отвергнуты Львом. Маркиан, обеспокоенный вновь поднимавшимися смутами, в феврале 453 года отправил к папе письмо, в котором выражал свое удивление, что он так долго не отвечает собору и тем дает пищу для козней недовольных собором 811 . Лев во всем обвинил Анатолия. Императору и императрице папа объяснил, что свое мнение о догматических определениях собора он высказывал давно уже в письме к Анатолию, но так как в том же письме он осуждал Анатолия за честолюбие, то последний «пожелал лучше умолчать о моем одобрении (вероопределения собора), чем сделать известным всем свое честолюбие». 812 Насколько справедливо такое обвинение и из какого желания оно вышло, это ясно видно из того, что и в письмах к Маркиану и Пульхерии в мае 452 года, где находятся жалобы на Анатолия, мы видим такое же одобрение догматических определений собора, как и в письме того же времени к Анатолию 813 . Отсюда ясно, что сам Маркиан считал недостаточнымъ для уверения еретиков согласия папы, выраженного в письме к частному лицу. Между тем папа не упрекнул Маркиана и Пульхерию за то, что они не воспользовались его письмами к ним для достижения той же цели, для которой, по его мнению, могло и должно было служить его письмо к Анатолию. |
| В любом случае 28-ое правило не дает Константинополю никакой всемирной юрисдикции. К тому же оно уже совершенно неактуально во второй своей части. Единственно, что еще актуально в 28-ом правиле, это его первая часть – Константинополь – Новый Рим, и его епископ второй после Римского, а значит первый в Православном мире после разделения Церквей. Правда, те причины, которые лежат в основе 28-ого правила и привели к возвышению столичного епископа, уже полностью отсутствуют: нет империи ромеев, нет императора, Константинополь не столица, не центр Восточного христианства. Однако традиция называть Константинополь Новым Римом осталась; место Константинопольского патриарха в диптихах, как определили его отцы Халкидонского Собора своим 28-м правилом, осталось и до сих пор уважается и признается всеми поместными Православными Церквами. Но вопроса о всей диаспоре и о юрисдикции над ней правило 28-ое ничего совершенно не затрагивает. в. Нет необходимости касаться здесь комментариев к канонам 3 Второго, 9 и 17 Четвертого и 36 Шестого Вселенских Соборов, ибо согласно докладам они не относятся к вопросу диаспоры. Каноны 3 Второго и 36 Шестого Вселенских Соборов ссылаются на преимущество чести Константинопольского Престола, а каноны 9 и 17 Четвертого Вселенского Собора никакого отношения к диаспоре не имеют. Они говорят лишь об апелляционных правах Константинопольского Престола. Аргументы святейшей Русской Православной Церкви в ответ на доклад Александрийской Патриархии следуют той же логике: а. оспаривается формальный канонический характер 28 канона Четвертого Вселенского Собора, и б. выборочно цитируются комментарии византийских канонистов о пределах юрисдикции Константинопольского Престола, куда входили варварские народы, которые согласно докладу не рассматриваются как находящиеся за пределами юрисдикции. В этом духе в докладе утверждается, что: Церковная территория Константинополя, установленная отцами Халкидонского Собора и простиравшаяся на Центральную Европу до Сардикии нынешней Софии, и до Анатолии и Трапезунда в Малой Азии, долгое время оставалась неизменной. |
| Что такое акафист со стороны его внешнего построения? Это–соединение икосов и кондаков, составленных на одну тему и размещенных в порядке алфавита. Подобно полным кондакарным произведениям Романа, состоящим из 24 строф, и наш акафист (Богоматери) также состоит из 24 отделений, из которых одни оканчиваются: „Радуйся», и другия: „аллилуия» (из 12-ти кондаков и 12-ти икосов, которые чередуются между собою и начинаются каждый новой буквой в порядке алфавита). В древности эти строфы назывались икосами, а кондаком только первая песнь, стоящая вне акростиха или алфавита. Этот кондак есть известная песнь: „Взбранной воеводе». Разделение акафиста на кондаки и икосы основывается на различной структуре этих строф и появилось уже в позднейшее время. К какому времени относится происхождение стихир, и что это за род церковных песнопений? По принятому мнению, эта отрасль гимнографии самым ранним своим представителем имеет Константинопольского патриарха Анатолия (половины V в.). Основанием для такого мнения служит надписание воскресных стихир октоиха: νατολικ, т. е. произведения Анатолия, но в нашем славянском октоихе это обозначение переводится словом: „восточныя», т. е. стихиры. Нет никакого основания считать Анатолия Константинопольского за писателя наших „восточных» стихир, потому что имя этого писателя нигде не соединяется с эпитетом патриарха. Кроме того это предположение ведет в некоторых случаях к анахронизмам. Так именем Анатолия надписываются стихиры: Иоанну Милостивому († 620), мученику Арефе, пострадавшему при Юстиниане, и св. Авксентию († 470), тогда как патр. Анатолий скончался еще в 458 году. Гораздо вероятнее предположить, что под этим именем скрывается какой-либо позднейший Анатолий и, может быть, студийский песнописец этого имени, о котором упоминает Фабриций в списке греческих средне-вековых гимнографов. Анатолий студийский жил в IX веке и по самой принадлежности своей знаменитому монастырю, имевшему сильное влияние на обработку церковной службы, имел все средства и подготовку для такого рода занятий. |
| По смерти Флавиана Александрийский апокрнсиарий был выдвинут кандидатом на столичную кафедру. Кандидатуру эту объясняют различно. Жизнеописатель Анатолия утверждает, что она была всецело делом Диоскора и его приверженцев: позорная расправа с Флавианом естественно могла возбуждать в них опасение, что преемник Флавиана не оставит дела без расследования. Выдвигая Анатолия на столичную кафедру, враги Флавиана также естественно могли рассчитывать, что он не станет разоблачать козней против своего предшественника из признательности к тем, усердием которых занял столь высокий пост 767 . По существу согласно с этим объяснением сообщение Феодора чтеца : «Диоскор вопреки канонам рукополагает на Константинопольскую кафедру некоего Анатолия, апокрисиария Александрийской церкви. В Сослужении с Диоскором был и Евтихий. Анатолий, не зная, что из этого выйдет, с благодарностью сказал ему: где ты ни являлся, везде посвящал» 768 . По рассказу самого Анатолия в письме к папе Льву дело было несколько иначе: император Феодосий по смерти Флавиана предложил столичному духовенству выбрать из своей среды достойнейшего для занятия кафедры. Но когда из-за этого возникли несогласия и разделения, Феодосий в видах прекращения их приказал, чтобы кандидат был избран из клириков не константинопольских. Выбор пал на Анатолия 769 . Католические исследователи отказываются верить этому рассказу Анатолия и объясняют возвышение Анатолия только влиянием Диоскора 770 . Нам кажется, что различные известия в данном случае не трудно примирить: естественные стремления Диоскора и императора, стоявшего под влиянием партия последнего, могли совпадать с выбором клира, когда император приказал ему сделать этот выбор из кандидатов не константинопольских: Анатолий уже давно проживал в столице, и его способности, оцененный при дворе, едва ли могли остаться незамеченными и среди столичного духовенства; самый факт долгого его пребывания в Константинополе, давшего ему, конечно, знакомство с столичной паствой, должен был скорее, чем к другим, привлечь к нему внимание избирателей. В самом конце 449 года Анатолий сделался константинопольским патриархом (хронология его установлена выше). |
|
|
