| Но многим Бог дал и вернуться из мест заточения. Протоиерей Николай Шенрок, получив двадцать лет, был освобожден через одиннадцать из того же казахстанского лагеря, в котором скончался Кирилл Зайц. Вернулся из того же лагеря протоиерей Сергий Ефимов. Священник Иаков Начис, получив десять лет лагерей и отбыв их от звонка до звонка, стал служить в единственном действующем православном храме в республике Коми, потом в Мурманской области в церкви, превращённой в храм из лагерного барака. Многие из священников Псковской Православной миссии при наступлении советских войск эмигрировали и окончили дни свои за границей, кто в Швеции, кто в Германии, кто в Америке. Такова судьба Ревельского митрополита Александра Паулуса, Рижского митрополита Августина Петерсона, протоиереев Георгия Бенигсена, Алексия Ионова, Владимира Толстоухова, Иоанна Лёгкого и десятков других. У кого повернётся язык их осудить?.. Отец Александр Ионин из села Закаты полгода ждал приговора в «Крестах». Наконец, ему присудили двадцать лет исправительно-трудовых лагерей и повезли далеко от родных мест, в красноярскую глубинку. Не помогло ему даже то, что двое его сыновей доблестно воевали и отдали свои жизни на фронтах войны — Даниил погиб в Севастополе, Андрей не уцелел в мясорубке подо Ржевом. Дмитрий умер от голода в блокадном Ленинграде. И только старший, Василий, по-прежнему служил в храме Рождества Христова в селе Измайлове на окраине Москвы. После войны он ездил в Латвию, оттуда на Псковщину, нашёл село Закаты и могилу своей матери Алевтины Андреевны. Ему рассказали о батюшке отце Александре, о его многочисленных попятах, которые по-прежнему жили в одном доме. Теперь под опекой Алексея Луготинцева и его жены Евы. Но о судьбе отца Александра после ареста отец Василий смог узнать только после смерти Сталина в пятьдесят пятом, когда из далёкого сибирского лагеря пришло неожиданное письмецо. Отец Александр писал, что он жив и здоров, что его любит лагерное начальство и не обижают прочие заключённые. Алексей Луготинцев, вернувшись с войны, женился на Еве Иониной. Миша, Коля, Саша, Витя, Люда, Виталик и Леночка воспитывались в их доме. Соседи и односельчане, все бывшие прихожане отца Александра помогали им, чем могли. Да и сама семья была дружная, некогда было ребятишкам долго засиживаться в детстве, и в школе учились, и работали, содержали скотину, поддерживали хозяйство. И жили. |
| Но оккупировавшие эти территории советские войска, прежде всего, обрушили свои репрессии на представителей господствующих классов – представителей государственного аппарата, местных помещиков, буржуазии – всех тех, кто подлежал в первую очередь уничтожению. Что же касается церковной жизни, то, конечно, было запрещено преподавание Закона Божия в школах, все церковное имущество было объявлено государственным. Начались аресты – хотя и немногочисленные – среди духовенства. Некоторые храмы закрывались, кратковременно арестовали нескольких архиереев. Но ситуация была такова, что находившиеся на этих территориях православные церкви были в разном положении. На Западной Украине и в Западной Белоруссии храмы эти были в юрисдикции Польской автокефальной Православной Церкви. В Эстонии и Латвии православные епархии входили в юрисдикцию Вселенского Патриарха. И только в Литве митрополит Елевферий (Богоявленский) сохранял юрисдикцию митрополита Сергия. Конечно, православное духовенство этих территорий, нередко, кстати сказать, состоявшее из русских эмигрантов, отдавало себе отчет в том, что репрессии все равно обрушатся и на них. И единственная надежда связывалась ими с тем, чтобы перейдя в юрисдикцию митрополита Сергия, сохранить свое существование. Ведь, в конце концов, сохранился же он каким-то образом в Советском Союзе! И вот почему митрополит Таллиннский Александр (Паулус), митрополит Рижский Августин (Петерсон) и архиепископ Волынский Алексий (Громадский) вместе со всеми своими архиереями перешли сразу в юрисдикцию митрополита Сергия, надеясь таким образом сохранить себя от репрессий. Репрессии эти все равно начались. Было закрыто несколько десятков храмов, арестовано к тому времени не более двухсот священнослужителей, хотя расстреляно уже несколько десятков священнослужителей. Это, конечно, было уже довольно много в первые годы советской оккупации. Но затем ситуация изменилась – война перешла в другое качество. Митрополит Сергий, конечно же, принял в свое общение всех перешедших к нему архиереев. |
| Одна находилась при Богоявленском монастыре в Кременце (Волынская епархия), а вторая – при Свято-Онуфриевском монастыре в Жировицах (Гродненская епархия) и их судьбе школьная реформа не угрожала. Кроме того, в несколько раз выросло число правящих православных архиереев в СССР, только в республиках Прибалтики их было восемь: митрополит Эстонский и Таллинский Александр (Паулус), епископ Нарвский Павел (Дмитриевский), епископ Печерский Николай (Лейсман), заштатный, не признававший автономии Эстонской церкви, бывший Печерский епископ Иоанн (Булин) 260 , митрополит Рижский и Латвийский Августин (Петерсон), архиепископ Елгавский Иаков (Карп), епископ Якобштадтский (Ерсикский), Александр (Витол), митрополит Ковенский и Литовский Елевферий (Богоявленский). Семь архиереев имелось в бывших польских восточных областях: архиепископ Виленский и Литовский Феодосии (Феодосиев), архиепископ Полесский и Пинский Александр (Иноземцев), архиепископ Волынский и Кременецкий Алексий (Громадский), епископ Острожский Симон (Ивановский), епископ Камень-Каширский Антоний (Марценко), епископ Луцкий Поликарп (Сикорский) и бывший епископ Пинский и Новогрудский Пантелеймон (Рожновский), за непризнание автокефалии Польской Православной Церкви находившийся в заточении в Жировицком монастыре 261 . Перед советским руководством встал острый и неотложный вопрос определения своей религиозной политики на новых территориях. Решение его проходило в свете необходимости ассимилировать и политически нейтрализовать миллионы новых, в основном православных граждан. Правительство сознавало, что этого невозможно достигнуть открытой антицерковной кампанией. Обычно советские пограничные зоны контролировались особенно тщательно – церкви там закрывались полностью. Но ликвидировать тысячи приходов и десятки монастырей западных областей в обозримые сроки было нереально. От обычной политики пришлось отказаться. Рисковано для советской власти было массовое недовольство населения гонениями на церковь , когда германская армия стояла у границы. |
| Одна находилась при Богоявленском монастыре в Кременце (Волынская епархия), а вторая – при Свято-Онуфриевском монастыре в Жировицах (Гродненская епархия) и их судьбе школьная реформа не угрожала. Кроме того, в несколько раз выросло число правящих православных архиереев в СССР, только в республиках Прибалтики их было восемь: митрополит Эстонский и Таллинский Александр (Паулус), епископ Нарвский Павел (Дмитровский), епископ Печерский Николай (Лейсман), заштатный, не признававший автономии Эстонской церкви бывший Печерский епископ Иоанн (Булин) 266 , митрополит Рижский и Латвийский Августин (Петерсон), архиепископ Митавский Иаков (Карп), епископ Якобштадтский (Ерсикский) Александр (Витол), митрополит Ковенский и Литовский Елевферий (Богоявленский). Семь архиереев имелось в бывших польских восточных областях: архиепископ Виленский и Лидский Феодосий (Федосьев), архиепископ Полесский и Пинский Александр (Иноземцев), архиепископ Волынский и Кременецкий Алексий (Громадский), епископ Острожский Симон (Ивановский), епископ Камень-Каширский Антоний (Мерценко), епископ Луцкий Поликарп (Сикорский) и бывший епископ Пинский и Новогрудский Пантелеймон (Рожновский), за непризнание автокефалии Польской Православной Церкви находившийся в заточении в Жировицком монастыре 267 . Перед советским руководством встал острый и неотложный вопрос определения своей религиозной политики на новых территориях. Решение его проходило в свете необходимости ассимилировать и политически нейтрализовать миллионы новых, в основном православных граждан. Правительство сознавало, что этого невозможно достигнуть открытой антицерковной кампанией. Обычно советские пограничные зоны контролировались особенно тщательно – церкви там закрывались полностью. Но ликвидировать тысячи приходов и десятки монастырей западных областей в обозримые сроки являлось невозможным. От обычной политики пришлось отказаться. Возникновение массового недовольства населения в результате гонений на Церковь при наличии германской армии по другую сторону границы представлялось слишком рискованным. |
| Оккупанты сразу же начали подчинять себе церковные структуры. Были случаи, когда гестапо прямо принуждало священнослужителей к сотрудничеству. На оккупированных территориях действовали разные церковные юрисдикции. Юго-западные районы Украины и Молдавия находились в ведении Румынской Церкви. Восстановление церковной жизни здесь взяли на себя сначала архимандрит Юлий (Скрибан), затем митрополит Виссарион (Пую). Однако православное строительство и просвещение шли параллельно с румынизацией населения. В Карелии храмы находились в подчинении Финляндской Церкви, которая являлась автономной по отношению к Вселенскому Престолу. Часть прибалтийских приходов во главе с митрополитом Рижским Августином (Петерсоном) и митрополитом Таллинским Александром (Паулусом) после прихода немцев перешла в подчинение Константинопольской Патриархии. В основном в их ведении оказались эстонские и латышские православные приходы. При этом на оккупированной территории допускалось существование приходов Московской Патриархии. Прибалтийский экзарх митрополит Сергий (Воскресенский) не стал покидать Ригу вместе с отступавшими советскими войсками. Оказавшись недоступным для советских карательных органов, митрополит Сергий тут же начал обличительную антикоммунистическую проповедь. Иерарх призывал и к совместной борьбе русского и германского народов против коммунизма. Антибольшевистский политический курс митрополита Сергия не мешал ему оставаться в подчинении Московской Патриархии. Экзарх продолжал поминать патриаршего местоблюстителя, а священникам, служившим на территории Ленинградской епархии, разрешал молиться за митрополита Алексия (Симанского). Такое поминовение было прекращено только после того, как с советского самолета были сброшены листовки, подписанные митрополитом Алексием и призывавшие к борьбе с Германией. Гитлеровцы терпели митрополита Сергия (Воскресенского), во-первых, из-за его антисоветской позиции, во-вторых, ради разобщения населения по юрисдикционному принципу. Сам митрополит Сергий сумел убедить гитлеровцев, что его подчинение Москве для Германии выгоднее подчинению Вселенскому Патриарху. «Не таких обманывали, – говорил митрополит в узком кругу. – А этих колбасников обмануть нетрудно». |
| Отношение митрополита Сергия к «эстонской автокефалии» раскрыто в Указе местоблюстителя Патриаршего Престола от 1 марта 1941 г.: «Характеристику, данную эстонскому расколу митрополитом Александром и членами Синода, нельзя не признать изложенною очень смягченно. Правда, конечно, что эстонская иерархия пошла на раскол под давлением тогдашних политических обстоятельств (и, вероятно, еще более под давлением политических деятелей) и вопреки желанию православной паствы. Правда и то, что имя Святейшего Патриарха Тихона по-прежнему возносилось митрополитом Эстонским (конечно, лишь до кончины Святейшего 25 марта/7 апреля 1925 г.), а «в храмах Эстонской Церкви не переставали возносить молитвы о Русской Церкви и поминать ее святых». Но не подлежит сомнению и то, что из двух сторон, образовавшихся в следствие раскола: с одной стороны, Московская Патриархия, а с другой – отколовшиеся от нее Латвийская, Польская, Финляндская Церкви и эмигрантские группы в Европе, Америке и пр. – Эстонская Церковь все время неизменно держалась второй стороны, а не первой. Наиболее яркие примеры: А) по смерти архиепископа Латвийского Иоанна (Поммера) управление церковной Латвией Московская Патриархия поручила митрополиту Елевферию. Вопреки этому поручению латвийские политики приглашают Эстонского митрополита, и он отнюдь не отказывается; Б) хиротония нового Латвийского митрополита 125 была грубым нарушением канонических прав Московской Патриархии и вместе вызывающей демонстрацией против Русской Церкви вообще. И среди совершителей хиротонии мы опять видим эстонских архиереев, хотя ни в первом, ни, в особенности, во втором случае участвовать им никакой необходимости не было: приехавшие греки совершили бы хиротонию и без эстонцев. Не будем доискиваться других примеров, чтобы показать, что Церковь Эстонская держалась раскола не в теории только, но и весьма практически, активно» 126 . Иначе говоря, сомнения в искренности митрополита Александра у местоблюстителя Патриаршего Престола оставались. Вероятно, именно этим, а также просьбами православных верующих, не доверявших митрополиту Александру, о присылке архиерея из Москвы обусловлено решение митрополита Сергия назначить (в связи с кончиной митрополита Елевферия) нового митрополита Литовского Сергия (Воскресенского) быть экзархом Латвии и Эстонии, сохранив, впрочем, на своих кафедрах вернувшихся из раскола митрополитов Александра (Паулуса) и Августина (Петерсона) 127 . |
| Позиция священномученика Иоанна не устраивала многих. В ночь на 12 октября 1934 г. священномученик архиепископ Иоанн был убит на пригородной даче. Убийство иерарха открыло путь для включения Латвийской Церкви в ведение Константинополя. 11 марта 1936 г. Латвийским митрополитом был избран гарнизонный священник из Даугавпилса протоиерей Августин Петерсон. Протоиерей был пострижен в рясофор без изменения имени, 29 марта рукоположен во епископа и возведен в сан митрополита. Хиротонию возглавил митрополит Фиатирский Герман из Константинопольского Патриархата. Без уведомления Московской Патриархии Латвийская Церковь была принята в ведение Константинопольской Церкви. § 5. Церковная жизнь в Литве Положение Церкви в Литве также напрямую зависело от политической обстановки. После Первой мировой войны и конфликта между Польшей и Литвой часть литовской территории (Виленский край) была включена в состав Польши. В 1919 г. в Вильнюс был назначен архиепископ Елевферий (Богоявленский). Несогласие с польской автокефалией стало основанием для преследований архипастыря. В том же году после всенощного бдения на праздник Покрова Пресвятой Богородицы он был арестован, заключен в католическом монастыре, а спустя три месяца выслан за пределы Польши. Вместо него польское церковное руководство назначило на Виленскую кафедру бежавшего из Советской России архиепископа Смоленского и Дорогобужского Феодосия (Феодосиева), согласившегося с автокефалией Польской Церкви. Архиепископ Феодосий возглавлял Виленскую епархию до 1939 г. Изгнанный из Польши архиепископ Елевферий до 1923 г. находился в Берлине, пока не получил предложение переехать в Ковенскую Литву. Архипастырь прибыл в Каунас, где сразу же приступил к организации епархиальной жизни. Положение православия в Литве было незавидным. Согласно законам нового государства, в одной только столице, Каунасе, было отобрано у Православной Церкви более десяти зданий. Среди них был Александро-Невский собор, Петропавловский военный крепостной собор, а также целый ряд приходских, школьных и больничных храмов. Единственной действующей православной церковью в городе осталась кладбищенская Воскресенская церковь . Этот храм, рассчитанный на 200 человек, стал кафедральным собором. При храме поселился и правящий архиерей. |
| Положение Православной Церкви на территориях, присоединенных к СССР Отношение Зарубежного Синода к войне будет непонятно без рассмотрения вопроса о положении Московского Патриархата в первые годы после начала боевых действий. 1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу, а две недели спустя в эту страну вошли и советские войска. В период с 1939 по 1940 г. к СССР были присоединены Прибалтика, Западная Белоруссия, Западная Украина, Бессарабия, Северная Буковина и часть Финляндии с их право славными епархиями, монастырями и приходами. Начало войны несколько улучшило положение Церкви в Отечестве. Количество приходов Московской Патриархии сразу же выросло до 3742, 250 большая часть которых находилась на территориях Западных Украины и Белоруссии. По мнению историка В. И. Алексеева, именно раздел Польши между Германией и СССР спас Московскую Патриархию от полного и окончательного уничтожения. 251 Патриархия теперь рассматривалась государством как один из элементов контроля над населением вошедших в состав СССР регионов. Так, назначенные соответственно на Западную Украину и в Прибалтику экзархи Николай (Ярушевич) и Сергий (Воскресенский) имели поручение от НКВД организовать здесь агентурную сеть. 252 На старых территориях такая сеть к тому времени уже была создана. Во всяком случае, в декабре 1941 г. в Киеве была арестована большая группа священников и мирян Московской Патриархии по подозрению в шпионаже. Под подозрение попали 49 священнослужителей и 95 мирян. Подвергся аресту и глава Украинской автономной Церкви архиепископ Алексий (Громадский). Два священника, Александр Вишняков и Павел Остринский, признались, что являлись осведомителями НКВД и имели задание следить за настроениями на оккупированной территории, а также влиять на эти настроения. У священников была обнаружена прокламация, подписанная митрополитом Сергием (Страгородским) . Оба священника были расстреляны, с остальных была взята подписка о неучастии в антигерманской работе. 253 По мнению Алексеева, создание на присоединенных территориях больших экзархатов следует рассматривать в общем контексте советской антицерковной политики. Дело в том, что на территории Западной Украины, Западной Белоруссии и Прибалтики накануне войны было несколько епархий и архиереев. Создав здесь экзархаты, Советское государство, по сути, поставило местных архиереев в положение викариев. Иными словами, самостоятельные епархии были фактически упразднены. При этом некоторые иерархи предпочитали устраняться от дел или уходить на покой, как, например, митрополит Рижский Августин (Петерсон) и архиепископ Пинский Александр (Иноземцев). 254 Церковная власть на новых землях, таким образом, сосредоточилась в руках двух митрополитов – Николая (Ярушевича) и Сергия (Воскресенского). |
| Препятствуя усилению Русской Церкви, нацисты способствовали укреплению национальных структур, например «Украинской автокефальной Церкви». 305 Страх перед единой Русской Церковью был у немцев столь велик, что они отказывались от ее организации даже в мае 1944 г., когда Германия стремительно теряла захваченные земли. 306 Оккупированные Германией территории России в церковном отношении были подчинены разным юрисдикциям. На северо-западе церковной жизнью руководил экзарх Прибалтики митрополит Сергий (Воскресенский), формально находившийся в подчинении митрополита Сергия (Страгородского) . Экзарх не стал покидать Прибалтику после вступления туда немецких войск и развернул активную миссионерскую деятельность. В проповедях архипастыря звучало обличение коммунистического режима и призыв к совместной борьбе русского и германского народов против коммунизма. 307 Сам экзарх поминал митрополита (затем Патриарха) Сергия на богослужениях. Более того, своему духовенству, служившему на территории Ленинградской епархии, митрополит предписал молиться за митрополита Алексия (Симанского). Поминовение последнего прекратилось только после того, как с советского самолета были сброшены подписанные митрополитом Алексием листовки с призывами бороться против захватчиков. По мнению В.И. Алексеева, гитлеровцы терпели позицию митрополита Сергия (Воскресенского), во-первых, по причине его антисоветских выступлений и, во-вторых, из желания максимально разделить православное население. Помимо этого, митрополиту Сергию удалось убедить немцев, что его подчинение Москве для них выгоднее, чем подчинение Вселенскому Патриарху. 308 В Москве заявления Прибалтийского экзарха вызывали возмущение. В сентябре 1942 г. Московская Патриархия предписала прекратить поминовение имени митрополита Сергия (Воскресенского) в московской Преображенской церкви, где он был ранее настоятелем. 309 Часть прибалтийских приходов во главе с митрополитом Рижским Августином (Петерсоном) и митрополитом Таллинским Александром (Паулусом) с началом немецкой оккупации перешла в юрисдикцию Константинопольского Патриарха. 310 |
| Протокол допроса от 14 августа 1941 года. В.: Объясните, почему вы не работали? О.: Я несколько раз просил у митрополита Сергия назначить меня в епархию, но он всякий раз мне отказывал, объясняя это тем, что я был в лагерях. В.: Скажите, на какие средства вы существовали? О.: Источником средств моего существования были – присылка денег верующими гг. Москвы и Орла, а так же периодическая материальная помощь, которую мне оказывал митрополит Сергий и мои родственники. В.: Расскажите о своей антисоветской деятельности. О.: Я признаю себя виновным в том, что неоднократно в присутствии ряда лиц из среды духовенства и верующих в антисоветском духе высказывал недовольство политикой партии и советской власти в отношении церкви. Считал политику партии и советской власти неправильной и заявлял, что советское правительство против воли верующих закрывает церкви и применяет репрессии к невинному духовенству в целях разгрома церкви. Мне, посвятившему всю свою жизнь церкви, было больно это [видеть], в связи с чем я так болезненно реагировал. В.: Вы многое не договариваете. Расскажите, какую еще антисоветскую деятельность вы проводили? О.: К тому, что я показал выше, больше сказать не могу. Протокол записан правильно, с моих слов, мною прочитан. Могилевский. Допросил следователь 5 отделения следчасти НКГБ СССР лейтенант госбезопасности Солошенко. Протокол допроса от 20 августа 1941 года. В.: Вы встречались с епископами, приезжавшими в г. Москву из западных областей Украины, Белорусии и Прибалтийских республик? О.: Да, встречался. В.: При каких обстоятельствах вы с ними встречались? О.: В марте 1941 года митрополитом Сергием были вызваны митрополиты и епископы западных областей Украины, Белорусии и Прибалтийских республик для решения церковных вопросов. Я был так же приглашен. В.: Назовите фамилии приехавших священнослужителей. О.: Я знаю, что на приеме у митрополита Сергия были: Митрополит Николай (Ярушевич) Митрополит Александр (фамилию не знаю) .... [Паулус (К. В.)]... Митрополит Августин (фамилию так же не знаю) ... [Петерсон (К. В.)]... |
|
|
