| 4. Как любовь Бог открылся роду человеческому в откровении о единстве Святой Троицы, Отца и Сына и Святого Духа — Единого Бога и через воплощение Бога Слова. В Ветхом Завете, а это Завет Закона, Бог как Святая Троица еще только предугадывается; также точно и Любовь еще неприметно и как бы мимоходом поставлена среди многих других заповедей Закона (Втор. 6, 5; Лев. 19, 18). Мир еще не созрел для принятия учения о Святой Троице, следовательно, и о Любви. А эти два понятия — нераздельны. Заповедь о любви, последняя среди заповедей Ветхого Завета, стала первой в Новом Завете. 5. В языческом мире существовала вера в троицу, но не во святую и не в единую. Индусы верили и теперь верят в Тримурти, т. е. в три верховных божества, из которых один, Шива, дьявол и разрушитель того, что создают первые два, Вишну и Брама. В Египте также верили в троичное божество, но как в семью, соединенную плотской любовью Озириса и Изиды, родивших сына Хоруса, которого Озирис убил, из-за чего этот чудовищный брак распался. До Христа люди могли своим умом и энергией создать великие цивилизации по всему миру, но не могли дойти до правильного понятия о Боге как о Святой Троице, соединенной в единстве, следовательно, и о Боге как о Любви. 6. Ислам, несмотря на то, что он является одной из относительно высших религий, совершенно не терпит учения о Боге как о Святой Троице. В Коране такое понятие высмеивается. На мечети Омара в Иерусалиме высечена на стене такая заповедь: «Правоверные, знайте, что Аллах не имеет Сына». И именно потому, что по этой вере Бог не имеет Сына, в Коране нигде не говорится о любви Божией, но только о правде Божией и милосердии. Несмотря на то, что свои понятия Мухамед почерпнул из Ветхого Завета, он не заметил слов Всевышнего: «Ужели Я, Который отворяет утробы, не могу родить? Ужели Я, Который дарует жизнь, останусь без наследия?» (Ис. 66, 9). И этого не заметили не только Мухамед, но и древние ариане и современные унитарии. 7. Знай и помни, дочь моя: Тайна Святого Триединства — внутренняя тайна Божественной природы. Эту Свою сокровенную тайну Бог не мог открыть людям ни помимо закона, ни через закон, ни через людей, ни через великих пророков. Он мог только через избранных пророков предвозвещать, довольно ясно и определенно, сошествие на землю и воплощение Сына Своего, через Которого «земля наполнится познанием Господним, как море полно воды» (Ис. 11, 9; Аввак. 2, 14). А главное знание, которое принесет Сын, будет знание о Боге как о Святой Троице, одно из имен Которого Любовь. |
| Сам и ныне, Владыко, премени от прелести царя Алексея беднаго от новаго злодея Никона с дьяволом и даждь ему очищение и освящение и душевное прозрение. Устави смущение души его, яко воды морския, колеблющияся ветры вольными. Приими жертву его слезную паче, нежели Авелеву. Приклони ухо Твое к молению нашему и возглаголи благая в сердца наша, отец наших и братии о нем к Тебе, Богу и Спасу всех, яко милостив еси и щедр Боже наш и Тебе славу возсылаем в Троице славимому Богу“ (Сочин. Аввак. т. VIII, 42). Была молитва , более на заговор похожая, и о царе Петре I, составленная неизвестной крестьянкою Еленой Ефимовой. «Услышь, святая соборная церковь со всем Херувимским престолом и с Евангелием и сколько в том евангелии святых слов,– все воспомяните о нашем царе Петре Алексеевиче. Услышь, святая соборная, апостольская церковь , со всеми местными иконами и с честными мелкими образами, со всеми с апостольскими книгами и с паникадилами, и с местными свещами, и со святыми пеленами, и с честными ризами, с каменными стенами и железными плитами и со всякими плодоносными деревами. О молю и прекрасное солнце, возмолись Царю Небесному о царе Петре Алексеевиче! О млад светел месяц со звездами! О небо с облаками! О грозныя тучи с буйными ветрами и вихрями! О птицы небесныя и поднебесныя! О синее море с реками и с мелкими источниками и с мелкими озерами! Возмолитесь царю Небесному и о царе Петре Алексеевиче. И рыбы морския и скоты польские, и звери дубровые, и поля, и вся земнородныя возмолитеся к Царю Небесному о царе Петре Алексеевиче» (Сборн. Есипова II, 193). 11 Едва-ли кроткие, а более упорные поносители всего священного, готовые под влиянием невежественного фанатизма, и в брак вступить с антихристом, а по невозможности бегущие от страха, идеже не бе страх. 12 Какой же закон?... А внешне-обрядовые действия и молитвенные выражения искони веков изменялись. 13 Не в этом, конечно, дело. Есть по сему и бедности много, которой составитель стихов не приметил. 14 Какие же это уставы. Ведь они – одни и теже, что и прежде. |
| К первым принадлежат: 1) „Чин совершения вечерни Господней (The order for the administration of the Lord Supper or Holy Communion»), 2) „Чин совершения повседневного утреннего богослужения» и 3) „Чин совершения повседневного вечернего богослужения». Порядок совершения вечери Господней уже изложен мною при раскрытии учения американской церкви о таинстве причащения и потому я опускаю его. Что касается утреннего богослужения, то оно начинается произнесением отдельных стихов из Библии ( Аввак. 2:20 ; Псалм. 121:1; 18:15 и Фил. 1:3 ), и чина исповедания и отпущения грехов, уже изложенного мною при раскрытии учения американской церкви о таинстве покаяния. По окончании исповеди и прочтения „Отче наш...» поются или читаются псалом 94-й и другие псалмы, положенные на каждый день по уставу. Затем следует „первое чтение» мест из Ветхого Завета, положенных по календарю, пение или чтение славословия „Тебе Бога хвалим...», или песнь трех отроков, бывших в пещи Вавилонской: „благословите, вся дела Господня Господа..» ( Дан. 3:57–88 ). Потом совершается „второе чтение», заимствованное из Нового Завета опять по календарю, сопровождаемое пением или чтением Лк. 1:68–79 : „благословен Господь Бог Израилев»... или псалма 99-го: „воскликните Гоеподеви, вся земля»... После этого читается апостольский или никеоцареградский символ со вставкою слова filioque, произносятся краткие ектенийные возгласы и читается целый ряд коллект: а) коллекта дня, в коей испрашивается, чтобы Господь очистил мысли и сердца молящихся, б) коллекта о мире, в которой испрашивается, чтобы Господь избавил верующих от врагов, в) коллекта о благодати, в которой испрашивается, чтобы все наши деяния были управляемы промыслом божественным. Далее читаются несколько молитв: 1) за гражданскую власть, во главе с президентом, в которой испрашивается, чтобы Господь „благословил Своего раба – президента Соединенных Штатов... и исполнил его благодатью Св. Духа, дабы он постоянно следовал Его воле и ходил по Его путям...”; молитва за клир и народ, в которой испрашивается, чтобы Господь „излил животворный Дух благодати на епископов, священников и на все общины, вверенные их попечению, дабы они могли благоугождать Ему“...; молитва о соединении верующих, в которой испрашивается, чтобы Господь всех людей привел к познанию истины (христианской) и соединил их воедино. |
| Таким образом чудно или дивно имя Господне по тем сверх естественным действиям, которыми сопровождается его призывание; страшно же потому неизглаголанному могуществу, которое проявляется в этих действиях. Обратите внимание на то, как пророк Давид, в этом названии Господа—Господом нашим, сопричислил к нам и самого себя, провидя без сомнения тайну будущего и ту спасительную веру в распятого, которая впоследствии охватила все концы мира. Но чем оправдаются сами иудеи против того, что имя Бога Вседержителя в прежнее время было в пренебрежении у большей части народов, и притом в пренебрежении по той собственно причине, как говорит сам Бог чрез пророка Исаию, что имя Его ради их (или то есть ими иудеями) хулилось во языцех (Ис.52, 5)! Отсюда между прочим становится очевидным то, что сказанные выше слова,—где, говорится, что имя Господне чудно по всей земли,—без всякого сомнения относятся ко времени христианскому. Яко (ибо) взятся (вознеслось) великолепие Твое превыше небес. Великолепием пророк называет здесь вочеловечение Божие, которое и в самом деле полно величия, превосходящего всякий ум. Это самое великолепие возвысилось, говорит он, над самыми силами небесными, как непостижимое для них и изумительное. И изумляются такому таинству Божию не только люди, но и самые ангелы небесные. Или иначе: пророк, желая показать нам беспредельное могущество божественной природы, говорит: вознеслось великолепие Твое превыше небес, так как земля не могла вместить этого великолепия. О чем другой пророк говорит в следующих выражениях: Покры небеса добродетель Его и хвалены Его исполнь земля (Аввак.3, 3). 3. Из уст младенец (детей) и ссущих (сосущих молоко) совершил (устроил) ecu хвалу. Пророк предсказывает здесь хвалебную песнь детей, воспетую никогда ими в честь Господа. Из всех чудес и знамений, которые совершил Иисус Христос на земли, он указывает только на изумление детей при виде воплотившегося Бога, выражавшееся в хвалебной песни, указывает на это одно, как на особенно поразительное чудо. |
| Аввакум же писал такие хулы: „Тяжела просыпка пившему чашу ту (полну мерзости чашу Апокалипсической блудницы), триперстную бл.»... (Послание Авв. к Симеону); а перстосложение именословное – предание врага и адова уза, Малаксы протопопа (Сочинение о сложении перстов). Развращенная Малакса печать антихристова (О Мельхиседеке послание; Паки и паки). Кому Малакса поп на чело наложит, тот не проснется до судного дня (Послание к Симеону. Описание рукописей ч. 2, стр. 49, 50). О Св. Церкви он писал, что в ней „столпи поколебашася наветом сатаны, патриархи изнемогоша, святители падоша и все священство еле живо. Бог весть, али и умроша (Послание Аввак. к царю Феодору Алексеевичу); Никониане из церкви все выбросили и жертву переменили, молитвы и пение, все на антихристово лице устроили; дети антихриста отцу своему, углаждающие путь, предотечи его жиды Богоубийцы». „Никониане, любя ветхая с Римляны, опресноки и прочие обычаи и поступки закона Моисеова, упразднились от Христа и благодати отпали (Соч. о Мельхиседеке). В храмах у Никониан доброму человеку послушать нечево (Рассужд. Авв.: Послание ко всем верным на всем лице земном); Никонианы нечестивы, Богоотступны и Богомерзки (Книга всем горемыкам). И все это зло сделал Никон, еретик... Мерзки книги и догматы его, и укрепляющи их ученики его ненавидимы суть от Христа Бога и Святых Его (Сказ. свящ. протоп. Авв.). (Описание рукописей в пользу раскола ч. 2, стр. 48, 49). О пении православной Церкви тот же ересиарх писал: любя пение партесное, Никониане упразднились от Христа (Послание к Маремьямне). Зело Богу гнуснонынешнее пение (Послание к рабам Христовыми) (там же стр. 51). В конце же концов последовало от Аввакума безумное дозволение даже на блудное сожитие: „Молю вас, – писал он, – не прикасайтесь ересям (т. е. священников православной церкви)... аще же венчаеми бывают у них, то не браки, а прелюбодеющи. Аще кто не имать иереев, да живет не венчавшеся». Лжеучения Аввакума, как потворствующие вожделениям своенравия и возводящие в религиозное правило даже разнузданность животных страстей и похотей были в его время подхвачены другими бунтовщиками против Св. Церкви. С ним на Московском Соборе 1666 и 1667 гг. по 10 и 11-му правилам Карфагенского собора, повелевшего пресвитеров, производящих раскол, предавать анафеме, были осуждены: Суздальские попы Никита Пустосвят и Лазарь, Московский диакон Феодор, монах Ефрем Потемкин, Соловецкий чернец Епифаний, иеромонах Сергий, Григорий и Авраамий, Муромский архимандрит Антоний, Смоленский протопоп Серапион, игумены Сергий Салтыков и Феоктист и старцы Боголеп и Герасим Фирсов. Но соборное осуждение не ужаснуло восставших на Св. Церковь и не угасило разыгравшейся фантазии невежд. |
| Южная церковь — нумидийская, она и есть кафолическая. В свою очередь, донатисты для решения этого вопроса избирали такой исходный пункт, на который неохотно становились их противники. Донатисты истинную церковь определяли прежде всего как церковь святую в субъективном смысле (т. е. как состоящую из людей святых) и в эмпирическом осуществлении своего идеала (т. е. уже теперь очистившую себя от греховного сора). В доказательство святости донатисты приводили, во–первых, тот факт, что из своей среды они гонят явных грешников; во–вторых, тот, что самих донатистов их противники преследуют; понятно, что «нечестивый преобидит праведного» (Аввак. I, 4): если бы они не были праведны, то их не гнали бы. Кафолики были traditores et persecutores, следовательно, их церковь не святая и потому не кафолическая, и кафолическою церковью должны называться донатисты. Кафолики, разумеется, тоже признавали свою церковь святою, и святою in actu, а не только in potentia. Доказывать только последнее, именно, что церковь обладает освящающими человека таинствами, было невозможно по самому существу спора: это было бы petitio principii, так как весь спор в том и состоял, где истинная церковь, в которой есть истинные освящающие человека средства. Кафолики поэтому доказывали ненадежность критерия донатистов, потому что в своем определении как «святая», церковь еще не дана эмпирически. Историческая церковь, по учению Августина, есть непременно тело Господне, истинное, но смешанное, или истинное и кажущееся (Domini corpus verum et permixtum, verum et simulatum). Видимая церковь всегда заключает в себе не только истинных своих членов, но и лиц, принадлежащих ей только по–видимому. Своих знает только Сам Бог. Он, конечно, мертвые члены отсекает от Своей церкви, но это акт глубоко таинственный и для человека неповторимый. Видимая церковь не может исключить из своей среды всех грешников уже потому, что не знает всех их, и даже те, которые вновь войдут, может быть, сделают это по притворству, которого еще не может раскрыть церковь. В ответ на это возражение донатисты укоряли кафоликов, что они вводят две церкви, во–первых, истинную и, во–вторых, смешанную. Но это возражение Августин, конечно, без труда устранял замечанием, что здесь речь идет об одной церкви, но в двух моментах ее бытия: in statu viae et in statu gloriae, в моменте странствования и в моменте славы. |
| После молитвы: «Спаси, Боже, люди Твоя» Устав назначает петь канон. Эта часть утрени есть особенно праздничная, торжественная. Под именемканона разумеется собрание священных песнопений, составленных в честь празднуемого лица или события. Канон состоит из ирмосов (сцепление, связь), тропарей празднуемому событию или святому и песней Св. Писания, которые перемежевываются с песнями и тропарями. Канон состоит из девяти песней. Для того, чтобы понять содержание и смысл канонов, необходимо знать происхождение песней Св. Писания. Посему включаем в наши заметки описание построения и припевов канонов. «Под песнями Св. Писания разумеются гимны Господу Богу, находящиеся в Библии, — гимны, которые были воспеты, главным образом, в Ветхом Завете по случаю благодеяний Божиих, ниспосланных Иудеям. Песней Священного Писания десять. Содержание ирмоса первой песни заимствовано из благодарственной песни Моисея и Мариамны — сестры его, воспетой по переходе через Чермное море: «поим Господеви, славно бо прославися» ( Исх.15:1-19 ). Вторая песнь заключает угрозы и обличения Моисеем непокорных Иудеев, она начинается словами: «вонми небо, и возглаголю» ( Втор.32:1-43 ). Как песнь обличительная она поется только во время святой четыредесятницы. Содержание третьей песни заимствовано из благодарственной молитвы матери Самуила Анны, воспетой после рождения ею сына. Начальные слова этой песни: «утвердися сердце мое в Господе» ( 1Цар.2:110 ). Четвертая песнь заимствована из песни пророка Аввакума, который изображает явление Иисуса Христа под образом багряного солнца, восходящего из-за горы, осененной лесною чащею: «Господи, услышах слух Твой и убояхся» ( Аввак.3:1-19 ). Пятая песнь заимствована из песни пророка Исаии, в которой заключаются пророчества об Иисусе Христе и благодарность Богу за благодеяния, имеющие открыться чрез явление Мессии: «От нощи утреннюет дух мой к Тебе, Боже» ( Ис.26:9-19 ). Шестая песнь заимствована из песни пророка Ионы бывшего три дня во чреве китове и потом выброшенного на сушу: «Возопих в скорби моей к Господу Богу» ( Иона 2:17 ). Седьмая песнь — трех отроков в пещи: «Благословен еси Господи, Боже отец наших» ( Дан.3:26-56 ). Восьмая песнь — тех же отроков: «Благословите вся дела Господня, Господа пойте и превозносите Его во веки» ( Дан.3:57-72 ). |
| Князь скончался жертвой мщенья, С той поры он всюду чтим. Михаила за мученье Церковь празднует своим. ( " Дума " ) Его может процитировать учитель, воспроизвести политик или припомнить на проповеди священник. В 95% случаев никто ничего не заметит, поскольку авторитет Церкви в этом вопросе несомненен, а выше упоминавшиеся дискуссии относительно государственной успешности князя продолжаются. Существует – и в последние годы не умаляется – большой историографический соблазн идеализации прошлого Церкви, особенно в той её части, что касается церковно-государственных взаимоотношений и их объективного отражения в агиографии русских святых. Здесь немало натяжек, неточностей и досадных ошибок. Если бы меня попросили провести один-единственный урок-проповедь о св. Михаиле в классе школьников, более или менее с тверской историей знакомых, я бы проигнорировал лозунги, патриотические обороты речи ( " отечестволюбец " , например), призывы " чтить " , " не забывать " , оставив единственный – понять, то есть вникнуть в суть того, что сокрыто за облаком кадильного дыма и монументально-скульптурной символикой. Будет неплохо, если школьник поймёт, что св. князь был " человеком Книги " , не учёным монахом-переписчиком, не толкователем, но христианином, из Св. Писания знавшим: все войны и сражения начинаются по воле Божией (в том числе и Бортеньевская сеча) и касаются не только людей, но Церкви, которая есть тень, земная ипостась небесной (Августин). И события реальной жизни церковных людей находят свою символическую предысторию в Священном Писании и Преданиях, в т.ч. Ветхого Завета. В этом месте " урока " можно открыть книгу пророка Аввакума (7 в. до Рождества Христова), чтобы прочитать отрывок, рассказывающий о халдеях, врагах Божьего народа, людях порочных, обречённых наказанию. Аввакум видел: " Народ жестокий и необузданный, который ходит по широтам земли, чтобы завладеть не принадлежащим ему селением. Он страшен и грозен… быстрее барсов кони его… издалека приходят всадники его… весь он идёт для грабежа… забирает пленников как песок… и князья служат ему посмешищем… сила его – бог (идол) его " (Аввак. 1:6-11). Но далее " народ " этот будет повержен, а " праведный своей верой жив будет " (Авв. 2:4). Под " праведным " Писание и св. Михаил, читавший-слушавший перед смертью другую ветхозаветную Книгу – Псалтирь, – подразумевает не столько доброго, благочестивого человека, но того, кто верит в Промысел Божий, обетование святым. – Князь это просто знал. Ещё он понимал, что праведники оправдываются через веру, ту, что засвидетельствована делами, подвигами, жертвами – то есть исповеданием, подражанием Христу, " положением души " . Для него, как для любого средневекового христианина, была очевидна истина: Библия не отвлечённый исторический рассказ, а Слово Божие, обращённое к человеку, " образу Божию " . Он верил и поступил согласно очевидным урокам веры. |
| Узнаем, как и находящимся в аде явилось благовестие. Что же? Ужели Бог, сошедши во ад, спасает всех без разбора? Нет, Он и там спасает одних уверовавших. Вчера являл Он дела строительства, а ныне — дела владычества; вчера дела немощи, а ныне всемогущества; вчера дела человечества, а ныне дела Божества; вчера Он был заушаем по ланитам, а ныне сиянием Божества потрясает жилище адское; вчера был связуем, а ныне Сам связует тирана неразрешимыми узами; вчера был осуждаем, а ныне дарует свободу осужденным; вчера над Ним насмехались слуги Пилатовы, а ныне, увидев Его, привратники адовы задрожали от страха. Но выслушай существенную причину страдания Христова; и выслушав, воспой, прославь и проповедуй великие чудеса Господни; как закон уступает свое место благодати, как проходят образы и исчезают тени, как солнце наполняет вселенную, как состарелся Ветхий Завет, и Новый утверждается, как древняя мимоидоша, и зацвело новое! Во время страдания Христова в Сионе было два народа — Иудеи и язычники; два царя — Пилат и Ирод; два Архиерея — Анна и Каиафа; две пасхи совершались — ветхозаветная, которой должно было окончиться, и новозаветная, которая с сего времени началась; в тот же вечер две жертвы приносились, потому что совершилось спасение живых и мертвых; Иудеи, связывая агнца для заклания в жертву, устремляли взоры свои к тени, язычники прибегали к солнцу правды — Богу; первые, связав Христа, пересылали Его один к другому, а последние с готовностию приняли Его; одних жертва состояла из скота жертвенного (κτηνοθυτν), других — из Богоплотнаго (Θεοσωμον); Иудеи воспоминали исход свой из Египта; а язычники провозглашали освобождение от заблуждения. И все где? В Сионе, граде Царя великаго, в коем соделал спасение посреди земли, посреди двою животну (Аввак 3:2) познанный Иисус Богочеловек, источник жизни посреди двух источников жизни Отца и Духа — живот от живота; рожденный в яслях посреди Ангелов и людей; лежащий краеугольным камнем посреди двух народов; проповедуемый вместе посреди закона и Пророков, явившийся на горе посреди Моисея и Илии; распятый посреди двух разбойников, но исповеданный Богом от благоразумного разбойника: как вечный Судия, Он возседит посреде жизни настоящей и будущей; посреди живых и мертвых ныне соделал двоякую жизнь и спасение. |
| Захария, спустя три месяца после первого откровения, данного ему, имел в одну и ту же ночь несколько видений, которые стояли в тесной связи между собою и составляли одно целое. Пророк не спал, и картины, проходившие пред его духовными очами, не были сновидениями. Его состояние было состоянием экстаза (восторга). В молчании ночи, его душа сосредоточилась пред Богом, и так как она вероятно погрузилась в размышление о таинственных судьбах избранного народа, то вышла из своего обычного состояния и пробудилась к новой жизни. Чувства телесные не ставили уже пророка в сношение с внешним миром; он не мыслил и не рассуждал более – он видел: духовное око, обыкновенно закрытое, открылось для небесного света, и божественные предметы отразились в нем, как в чистом зеркале. Захария сам именует подобный восторг именем бдения, сравнивая наше обыкновенное состояние с самым глубоким сном (IV, I), и Кирилл после него говорит нам, что «наше состояние есть не что иное, как сон в сравнении с состоянием ангелов». Во время этих видений, Захария имел подле себя Ангела, который неизменно означается словами: ангел, который говорил не с ним, но в нем ( Аввак.2:1 ; Числ.12:6 Иер.31:20 ). Он говорил на языке внутреннем, звучавшем не в его ушах, но внутри его. Этот Ангел находится вне зрелищ, которые видит пророк, и его дело состоит давать истолкование в виденном. Также говорится об Ангеле именуемого Гавриилом в книге Даниила, (VIII, 16; IX, 21), который различен от Михаила, и от Ангела Всевечного, а в Откровении Иоанна Богослова, мы видим также Ангела, которому Иоанн хотел поклониться, но который называет себя сослужителем его и братьев его пророков (XXII, 9 XIX – 10). Захария равным образом отличает его от Ангела Всевечного (Мессии), и не приписывает ему никакого божественного действия. Ангел не властен приводить пророка в состояние восторга, но может поддержать в нем экстаз или пробудить пророка среди усыпления (IV, 2), и утончить во время видения его духовное чувство так, чтобы он мог понимать все виденное очами и уяснить слышанные речения (11:9). Видение также вовсе не происходит от Ангела, не он показывает что либо пророку, а только дает ему нужные объяснения. Он не дает от своего имени Захарии никакого устного откровения, но передает ему слова Превечного (1, 13, 17; IV, 6:7) или Ангела Вечного (11, 4–17). |
|
|
