| Первый арест митрополита Арсения произошел в Москве весной 1919 года, но через неделю без предъявления обвинения его освободили. В ноябре того же года он снова был арестован, а 5 января 1920 года выслан из Москвы в Новгород, где уже 20 января подвергся новому аресту без предъявления обвинения и заключен в тюрьму. Вместе с ним арестовали епископа Алексия (Симанского). Епархиальный совет организовал несколько многолюдных собраний, ходатайствовавших об их освобождении, 27 января преосвященного Арсения освободили, однако церковно-ликвидационный подотдел Новгородского губисполкома взял его деятельность под контроль, ограничив передвижение по епархии. Вынужденные уступать многочисленным просьбам верующего народа, власти периодически выдавали митрополиту Арсению удостоверения на посещение городов и сел епархии. В июне было конфисковано имущество Епархиального совета, помещение опечатано, а в сентябре Совет был упразднен. 1 ноября 1920 года владыка Арсений был привлечен в качестве свидетеля к судебному процессу по делу епископа Алексия (Симанского) и других священнослужителей, которые обвинялись в тайном освидетельствовании мощей. Епископа Алексия приговорили к пяти годам заключения, а остальные обвиняемые получили от двух до трех лет заключения. Однако, согласно постановлению ВЦИК от 6 ноября 1920 года, обвиняемых амнистировали. 11 февраля 1921 года в помещении бывшего Арсениевского дома начался новый судебный процесс по обвинению митрополита Арсения, епископа Алексия, протоиереев Яцковского, Вихрова, Соколова, мирян Финикова и Скородумова в «противодействии мероприятиям Советской власти, во внесении сим дезорганизации в гражданскую жизнь Новгородской губернии, в нарушении Декрета об отделении церкви от государства» 38 . Митрополит Арсений обвинялся в том, что он, несмотря на вступление в силу данного декрета, «утверждал журналы епархиального совета… рассылал указания касательно бракоразводного процесса, судопроизводства церковников» 39 . Против митрополита прозвучало обвинение в том, что изданные им указы о трудовых общинах способствовали сохранению собственности монахов, а поручение строительно-хозяйственных дел благочинным указывало на тот факт, что в епархии велось храмостроительство. |
| С конца апреля изъятие ценностей в губернии пошло полным ходом. Несмотря на предостережения митрополита Арсения, в ходе общей кампании по изъятию церковных ценностей в некоторых местах Новгородской губернии не обошлось без столкновений между отрядами милиции и верующими. Было возбуждено 14 следственных дел о противлении изъятию, по которым привлекалось к ответственности более 150 человек. 11–13 мая в Старой Руссе состоялась выездная сессия губернского ревтрибунала по поводу мартовских беспорядков в ходе изъятии церковных ценностей. Подсудимым священникам приписывалась организация широкого заговора с целью свержения советской власти. На суде звучали обвинения в адрес вызванного на процесс в качестве свидетеля митрополита Арсения в скрытом подстрекательстве к беспорядкам, выразившемся в том, что с его стороны не было дано разъяснений верующим, какие предметы подлежат сдаче. Преосвященный Арсений объяснил, что он не поддерживал каких-либо действий по сопротивлению властям, напротив, в своих воззваниях к пастве призывал избегать какого-либо насилия со стороны верующих. Трое подсудимых были приговорены к расстрелу (впоследствии двое из них – священники В. Пылаев и В. Орлов – были помилованы), остальные получили различные сроки заключения. Трибунал вынес и особое постановление о необходимости привлечения к уголовной ответственности патриарха Тихона (чье послание послужило, по мнению трибуна, основанием для противодействия декрету), митрополита Арсения и викария Новгородской епархии епископа Старорусского Димитрия (Сперовского). Материалы Новгородского ревтрибунала были переданы в Верховный трибунал при ВЦИК для предварительного следствия, который в конце мая вынес решение признать митрополита Арсения виновным в событиях, происшедших в Старой Руссе, и привлечь его к судебной ответственности по делу патриарха Тихона. Во время следствия по делу патриарха Тихона митрополит Арсений почти полгода прожил в Москве на квартире одного из знакомых. 17 февраля 1923 года заместитель начальника VI отделения секретного отдела ГПУ В.И. |
| (Окончание следует). Г. Воскресенский 26 февраля 1899 года И.Н. К-ий [=Корсунский И.Н.] Наречение и хиротония Ректора Московской Духовной Академии архимандрита Арсения [Стадницкого] во епископа Волоколамского, третьего викария Московской епархии//Богословский вестник 1899. Т. 1. 3. С. 471–495 (2-я пагин.) —471— Государь Император, в 16 день января сего 1899 года Высочайше утвердить соизволил всеподданнейший доклад Святейшего Синода о бытии ректору Московской Духовной Академии архимандриту Арсению епископом Волоколамским, третьим викарием Московской: митрополии, с оставлением его в должности ректора: а согласно определению Св. Синода от 20–28 января, в 6-й день февраля Высочайше соизволил, чтобы наречение и посвящение его в епископский сан произведено было в Москве. Архимандрит Арсений, в мipe Авксентий Георгиевич Стадницкий, родился 22 января 1862 года и, следовательно, ко времени назначения его на епископскую кафедру ему только что исполнилось 37 лет. Уроженец Кишиневской епархии, сын священника села Комарова Хотинского уезда. А.Г. Стадницкий в той же епархии получил свое начальное и среднее образование, именно – начальное в Единецком духовном училище, а среднее – в Кишиневской духовной семинарии. В 1880 году, по окончании семинарского курса с отличным успехом и с званием студента, А.Г. назначен был на должность учителя географии, церковного пения и чистописания в родное ему Единецкое духовное училище. Но круг деятельности учителя училища был слишком узок для исполненного высших и более широких стремлений А.Г. Стадницкого. 698 По окончании —472— первого 1880–1881 учебного года А.Г. 15 июня 1881 г., согласно прошению, правлением училища уволен был от занимаемой им учительской должности и поступил, для завершения образования, в Киевскую Духовную Академию. И здесь он учился с отличным успехом, окончив курс наук в 1885 году со степенью кандидата богословия и с правом на магистра без нового устного испытания, по представлении и защите диссертации. По окончании курса А.Г. |
| По окончании Киевской академии в 1885 году, в звании кандидата богословия, Авксентий Стадницкий получил назначение на кафедру греческого языка в родную Кишиневскую семинарию, где также, с сентября 1886 года по октябрь 1892 года, преподавал церковное пение. Кроме того, в семинарии с 1886 года он являлся членом ревизионного комитета, а с 1890 года и членом педагогического правления. 18 сентября 1889 года Авксентий Георгиевич получил чин надворного советника со старшинством, а 7 июня 1891 года был награжден орденом св. Станислава 3-й степени за отлично-усердную службу. В феврале 1892 года он перешел на кафедру догматического богословия. Преподавание догматического богословия и соединенных с ним предметов послужило для молодого преподавателя вторым после путешествия на Афон серьезным шагом к принятию монашества. За безмездное преподавание гражданской истории с октября 1893 года по февраль 1894 года он получил архипастырскую признательность преосвященного Неофита, архиепископа Кишиневского и Хотинского. Особого внимания заслуживает деятельность А.Г. Стадниикого в «Кишиневских епархиальных ведомостях» (как сотрудника с 1885 года, а затем с 12 сентября 1887 года в качестве редактора), благодаря которой значительно повысилось качество издания «Ведомостей» и выросло число их читателей. Помимо трудов по изданию и редактированию «Ведомостей», он являлся на протяжении десяти лет автором большого количества публикуемых материалов: проповедей и речей, статей богословского и церковно-практического содержания, статей по церковному пению, по миссионерству, критико-библиографических заметок, очерков по гражданской и церковной истории Бессарабии и Румынии. Последней теме Авксентий Георгиевич уделял главное место в своих публикациях, желая приумножить в сердцах читателей любовь к родному краю. Для более глубокого знакомства с историей Бессарабии он дважды выезжал за границу – в 1888 голу в Австро-Венгрию и в 1890 году в Румынское королевство. Результатом этих поездок стали сочинения: «Положение православного духовенства в Румынии» (1889), «Румыны, получившие образование в русских духовно-учебных заведениях» (1891) и др. Также Авксентий Георгиевич активно занимался миссионерской работой, участвовал во Всероссийских миссионерских съездах в Москве в 1887 и 1891 годах, а с 1892 года входил в Комитет по наблюдению за деятельностью миссионеров в Кишиневской епархии. |
| Вступив на широкое поприще всероссийской церковной деятельности, преосвященный Арсений, однако, не пренебрегал повседневными епархиальными заботами. Во время ревизионных поездок по городам и весям Псковской епархии он неутомимо служил, произносил поучения в каждом посещаемом им храме, пел вместе с богомольцами, вменяя священникам в обязанность обучать народ общему пению, посещал духовные учебные заведения. 5 мая 1905 года он писал в своем дневнике о посещении Торопца 28–29 апреля: «Торопец – очень интересный в религиозном отношении город: при тысячах семи православных 22 храма, да еще каких великолепных. А звон! Все тысячепудовые колокола. Не напрасно называют Торопец – уголком Москвы. В два часа была встреча в соборе, где я сказал речь об историческом значении в религиозном отношении города, свидетельством чего служит множество храмов, и сравнил с настоящим вообще упадком веры, почему и призывал пастырей и пасомых подражать вере отцов. Затем до десяти вечера осматривал храмы, которые в общем своим великолепием и стариною произвели на меня отрадное впечатление. Большею частью за близостью храмов я пешком ходил, сопровождаемый массою народа. Впечатление получилось очень внушительное и торжественное. В храмах после обычных встреч поучал и заставлял петь весь народ; в некоторых храмах выходило хорошо; а в одном – Рождество-Богородичном, в котором жена священника – певица и учит прихожан, общее пение было прекрасное, на что мною и обращено внимание, и поставлено в пример; заходил еще к этому батюшке и благодарил его и матушку» 19 . Архиепископ Арсений никогда не относился формально к подобным ревизиям, глубоко входил в народные нужды, требовал исправления недостатков. Во время посещения в начале мая 1905 года Великих Лук Владыка, произнося в городском соборе проповедь об истинном значении христианина, «...бичевал горожан за допущение ярмарок по воскресным дням» 20 . Совершая объезд приходов западного района епархии в июле 1905 года, он каждый раз после беседы в церкви экзаменовал школьников по всем предметам, «…чтобы сам народ был свидетелем грамотности своих детей» 21 . |
| В письме к председателю ВЦИК М.И. Калинину от 25 февраля Патриарх призвал власти отказаться от столь неожиданного решения, чреватого непредсказуемыми последствиями 42 . Руководство страны проигнорировало это обращение Патриарха, и тогда 28 февраля он обратился к народу с посланием «О помощи голодающим и изъятии церковных ценностей», в котором осудил предписанное февральским декретом изъятие, назвав его «актом святотатства» 43 . Вспышки народного сопротивления кампании по изъятию церковных ценностей отмечались почти по всей России. Повсеместно одним из основных требований верующих была замена священных предметов хлебом, мясом и другим продовольствием, а также просьба выкупать церковное имущество или обменивать на соответствующее количество золота, денег и т.д. Однако все эти просьбы не были удовлетворены властями. Волнения, забастовки рабочих и крестьян особо острую форму приняли во Владимирской, Калужской, Орловской, Смоленской, Тамбовской губерниях. В Новгородской епархии в марте 1922 года прошли приходские собрания, на которых нередко принимались решения не отдавать церковные ценности. В середине марта 1922 года верующие города Старая Русса оказали сопротивление властям, приведшее к человеческим жертвам. В результате расследования было арестовано 22 человека. Губернские власти предложили митрополиту Арсению обратиться к верующим с воззванием о помощи голодающим. Его послание к новгородской пастве от 21 марта с призывом о помощи во имя Христа было опубликовано в новгородской губернской газете «Звезда» 65). В послании говорилось о том, что Святейший патриарх благословил приносить в жертву голодающим и драгоценные церковные украшения, не имеющие богослужебного употребления. В конце марта владыка Арсений передал в губернский комитет помощи голодающим личные золотые вещи – награды за архипастырские труды: крест с бриллиантами, наперсный крест, панагию и пр. В апреле началось повторное изъятие церковных ценностей из монастырей и храмов Новгородской епархии. В предостережение возможного сопротивления верующих изъятию церковных ценностей митрополит Арсений 22 апреля обратился с новым воззванием к пастве: «...Я уже неоднократно и устно – с церковной кафедры, и письменно, через воззвания, обращался к милосердию верующих о помощи голодающим. |
| Лелея с тех пор мысль о путешествии в Палестину, которой он тогда не посетил по некоторым, не зависевшим от него, обстоятельствам, и главным образом вследствие долговременных карантинов, Преосвященный только теперь нашел удобным и возможным осуществить ее. Причем преосвященному Ректору желательно было привлечь к участию в этом религиозно-образовательном путешествии профессоров и студентов, устроить первую «академическую» паломническую поездку ко святым местам Востока. И действительно, на эту мысль Преосвященного, высказанную им еще летом 1899 года, сочувственно отозвалось несколько профессоров, и вопрос о поездке в Палестину стал обсуждаться среди профессорской корпорации. Сначала охотников находилось много, но по мере того, как вопрос о путешествии с теоретической почвы переходил на практическую и когда наконец, в начале 1900 года, он решен был окончательно, то только трое профессоров решились ехать. Это были: сам инициатор поездки преосв. Арсений, профессора Н. Ф. Каптерев и В. Н. Мышцын . К ним присоединился помощник инспектора академии иеромонах Анастасий. Преосв. Арсений желал посетить Палестину не только как поклонник св. мест, но и как преподаватель Библейской истории, – знакомство с Палестиной было для него важно и с чисто научной стороны. Тоже нужно сказать и о В. Н. М–не. Как преподаватель в академии Св. Писания В. Завета, он желал осмотреть те места, на которых совершались библейские события, те памятники в Палестине, какие в ней оставила библейская старина. Кроме того, он имел особое поручение от Г. Обер-Прокурора Св. Синода – составить опись библиотеки и музея бывшего начальника Иерусалимской миссии архимандрита Антонина, завещавшего библиотеку Св. Синоду, а музей – миссии. Что касается Н. Ф. К–ва, то он был заинтересован поездкой и потому, что ранее специально изучал как вообще сношения России с православным Востоком, так и в частности – историю сношений Иерусалимских патриархов с русским правительством, – почему личное живое знакомство с православным Востоком имело для него особое значение. |
| Если так, то он сильно ошибается. Нужно копать причину поглубже... С внешней стороны в Академии все время было совершенно тихо. Несомненно, это агитационное движение есть дело нескольких лиц, которые и злоупотребляют именем студентов Московской академии. Действуют главным образом из II и III курсов. Студенты IV курса в большинстве открыто высказались против этого, а студенты 1 курса – на распутьи. Перед праздником усиленно собирались подписи для общего протеста, но, кажется, далеко не все подписались. Слышно, что на приглашение наших студентов киевские ответили в большинстве, что они «предпочитают заниматься личным самоусовершенствованием, а не внешними реформами», некоторые, правда, выразили свое сочувствие. Петербургские не дали пока никакого ответа. Пред отпуском был у них сам митрополит Антоний, который просил студентов не принимать участия в неразумном движении, затеянном казанскими и нашими студентами. На многих студентов, говорят, она произвела доброе впечатление, и там начинается противная агитация. Что бы нашему митрополиту приехать к нам в Академию и обратиться к студентам с подобающею речью? А то ты – один, как перст! Спасибо, еще отец инспектор помогает. Профессора – мало интересуются. Живут они какими угодно интересами, по крайней мере большинство из них, только не академическими. Их занимает опера, винт, выпивка, – говорю о большинстве, исключения, конечно, есть... Но все-таки думаю как-нибудь пригласить их к себе частным образом на чашку чая и побеседовать, познакомить их с общим ходом дел, с данными, имеющимися у меня. Авось, может быть, возбужу их и привлеку к совместному действованию и вразумлению на студентов. Я и отец инспектор теперь особенно часто беседуем со студентами, указывая на неразумность их затей и серьезность последствий. Многие из них совершенно ничего не знают и возмушаются, другие, очевидно причастные, сознаются, что тут действует стадность, третьи, самые закоренелые, отмалчиваются... Подробностей этого движения в нашей Академии, содержания прокламаций и переписки по этому делу с нашими властями я не излагаю, так как обо всем этом можно узнать из документов, имеющихся у меня. По ним, если бы понадобилось, вполне можно выяснить историю этого неразумного движения. Перехожу за этим в другую тетрадь – авось она счастливее будет 1098 . ГА РФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 511. Л. 1–80 об., 83. Автограф. 703 Студент IV курса Авксентий Стадницкий закончил КДА десятым по списку выпускников со степенью кандидата богословия (см.: Протокол заседания Совета КДА от 19 июня 1885г./Труды КДА. 1886. 4. С. 99, 102). Магистрант – лицо, выдержавшее экзамен на степень магистра, но еще не защитившее диссертации. |
| Прежде чем рассмотреть принципы, которых придерживались издатели Дневника митрополита Арсения, необходимо сказать несколько слов об его археографических особенностях. Дневник состоит из 14 толстых тетрадей, сплошь исписанных мелким, стремительным и малоразборчивым почерком, и охватывает период с июня 1880 года по ноябрь 1916 года. Первая дневниковая запись, датируемая 10 июня 1880 года, не оставляет сомнений в том, что Авксентий Стадницкий начал вести свои записки ранее 30 марта 1880 года». Порядок записей практически ежедневный или, по крайней мере, еженедельный сохраняется, за редкими исключениями, внутри каждой тетради. Отдельные пропуски от нескольких дней до нескольких лет автор чаще всего отражал ретроспективно. Интересно, что частично пронумерованные им тетради охватывают период времени с июня 1885 года по июнь 1913 года (Д. 511–516), причем после пятой тетради (Д. 515) следует девятая (Д. 516), что указывает на отсутствие в фонде трех тетрадей за 1907–1911 годы. Общий объем Дневника – около 5 млн. знаков (2400 печатных страниц). Хронологические рамки, география и тематика каждого дела (тетради) выглядят следующим образом. Д. 507 : (10 июня 1880г. – 28 августа 1881 г.) – Кишинев, Единцы, Киев. Преподавание в Единецком духовном училище. Поступление в Киевскую Духовную академию. Д. 508: (20 июня – 10 июля 1883 г.) – паломническая поездка на Святую гору Афон по окончании II курса Киевской Духовной академии во время летних каникул. Д. 509: (11 июля – 31 июля 1883г.) – паломническая поездка на Святую гору Афон (продолжение). Д. 510: (15 октября 1884 г. – 8 апреля 1885 г.) – Киев. Обучение на IV курсе Киевской Духовной академии. Проблемы, связанные с введением нового Устава духовных академий в 1884/85 учебном году. Д. 511 : (июнь 1885 г. – 1 января 1902 г.) – Кишинев, Новгород, Сергиев Посад. Преподавание в Кишиневской духовной семинарии. Пострижение в монашество и рукоположение во иеромонаха в Санкт-Петербурге. Первое монашеское послушание – инспекторство в Новгородской духовной семинарии с последующим ректорством и возведением в сан архимандрита. Деятельность в качестве инспектора, затем ректора Московской Духовной академии с возведением в сан епископа Волоколамского, третьего викария Московской епархии. Описание реформационного и агитационного движения в Московской Духовной академии и в других высших учебных заведениях. Путешествие с группой студентов и профессоров МДА на Афон и в Палестину. |
| В первый день на диспуте председательствовал архиепископ Новгородский Арсений. Заслушать успели только отзыв одного Флоренского, поэтому продолжение коллоквиума было перенесено на другой день, когда Арсений уже уехал. – Владыка полагал, – говорил мне потом Глаголев, – что диспут “провернут быстро”, в четыре-пять часов, как бывало раньше”. Но автономная Академия решила показать, что у нее “не иссяк порох в пороховницах”, и затеяла такое словопрение, какого не помнят не только академические старожилы, но и ее летописи... Сам я запомнил из первого дня только, что Флоренский упрекал Туберовского в несколько поверхностном понимании мистицизма, в сухом, чисто профессорском (на немецкий лад) подходе к проблеме, в недостаточном использовании мистики восточной, особенно православной, что делало его труд, по замечанию Флоренского, похожим на “Многообразие религиозного опыта” У. Джемса. Последний тщательно изучил субъективный религиозный опыт даже незначительных сектантских деятелей, однако совершенно не затронул тех богатств, которые имеются в “Добротолюбии” и вообще в святоотеческой письменности. Второй день начался выступлением М. М. Тареева . Здесь надо отметить одну деталь, понятную каждому, кто знал об отношении рецензентов друг к другу, но которая уже с первого момента как бы предопределила развитие дальнейших событий. Обычно на таких коллоквиумах оба рецензента садились рядом за маленький столик возле старинной кафельной печи елизаветинского времени, напротив соискателя, который возвышался перед ними на кафедре. Однако уже в первый день Флоренский находился за этим столиком в одиночестве: Тареев сидел за большим столом вместе с остальными профессорами. Теперь они поменялись местами. Председательствовал недавно избранный в ректоры и уже рукоположенный в протоиереи А. П. Орлов. Тареев начал свой отзыв с указания положений и разделов диссертации, которые считал ошибочными. Таких, к общему удивлению, оказалось немало, хотя все считали Туберовского его единомышленником. Затем рецензент перешел к обсуждению принципиальных проблем и заговорил вообще о характере современного русского богословия, отмечая его достоинства и недостатки. В основном он повторил те мысли, которые высказал в своей статье “Новое богословие”, где обвинил Флоренского в нехристианстве “Столпа”, утверждая, что это не православная, а “спиритическая” философия”. Теперь же, говоря о развитии русского богословия за истекшее столетие, он ставил в заслугу последнему стремление к предельной ясности, использование методов критического мышления, уклонение от модных в последние годы псевдомистических течений, вроде теософии и антропософии. |
|
|
