| Галина 24 октября 2021, 00:58 Галина И. 23 октября 2021, 18:11 Иеромонаху Арефе (Гарбузову).О. Арефа, простите, но я думаю, в том, что издано и активно реализуется в православном образовательном пространстве УМК о. Илии, есть и наша вина. В 2018г. я изучила и прошла весь курс проекта " Академия веры " , его IV уровня. Удостоверение мне не было нужно. По материалам таблиц оформила 2 стенда в храме. Однако целый ряд материалов вызвали глубокое недоумение (перечислены в данной статье). Также и некоторые корявые и крайне спорные утверждения, например, о смерти.Промолчала - кто я такая? Не суди и не судим будешь. Но приведенные в статье цитаты из УМК уже не входят ни в какие рамки. Бороться со злом нам надо своевременно, чтобы не было заражения всего организма. иеромонах Арефа (Гарбузов) 22 октября 2021, 21:24 Впечатление от приведенных цитат из «УМК», тяжелое. Диакон Илья утверждает, что они вырваны из контекста, переосмыслены в негативном ключе. Но даже при самом благожелательном отношении к трудам отца Илии, тексты остаются текстами. Конкретным сочетанием слов. Смыслов. Аллюзий. И процитированные в статье тексты, на мой взгляд, не выдерживают критики. Сомнительные обороты, сомнительные отсылки, двусмысленные сравнения, иногда на грани кощунства. Если это предлагается в качестве нормы современного миссионерства и катехизации, то это катастрофа и миссионерства, и катехизации. Давайте искать другие подходы. Наши ошибки слишком дорого обойдутся будущим поколениям. Тимофей 22 октября 2021, 17:36 Мария, 22 октября 2021, 13:58: пособие по-настоящему уродливо, как бы вы его не защищали. Мария 22 октября 2021, 17:24 УМК Кокина не соответствует принципам христианской морали и нравственности. Вышеприведенные цитаты даже в контексте смотрятся ужасно. Неужели это нужно доказывать? С нетерпением ждем реакции Священноначалия на данный УМК! Катерина 22 октября 2021, 15:42 Я вот не рискую шутить переделанными цитатами из Нового Завета, в которой упоминается и затем выбрасывается имя Спасителя... впрочем, бывшие ученики о. диакона, вероятно, уже не испытывают ни страха Божьего, ни благоговения. Главное, что смешно. |
| Послы тюркютов во главе с Маниаком прибыли в Константинополь в конце 568 г., вручив императору послание от своего кагана по имени Мугань. Они сообщили императору, что авары – это их взбунтовавшиеся рабы. Послы предлагали Юстину союз против общего врага Ирана и заключение торгового договора, по которому тюркюты обязывались охранять Шелковый путь из Китая на запад. В следующем году император направил своих послов во главе с комитом Востока Земархом в сопровождении Маниака в Согдиану, где находилась ставка Мугань-хана. Послы императора вернулись в Константинополь с дорогими подарками хана. Дипломатические контакты продолжались, но реального военного союза между империей и Тюркютским каганатом не получилось – в своих операциях против Ирана союзники действовали самостоятельно, без согласования, каждая сторона на свой страх и риск, преследуя свои интересы. Еще одной зоной противостояния между Ираном и Римской империей была Счастливая Аравия, или Йемен: часть местных арабов – химьяритов была недовольна господством в Йемене христиан-эфиопов. Для укрепления союзнических отношений с империей в Константинополь приходили послы из Эфиопии, от «гомеритских индов» 486 , а затем император Юстин направил своего посланника Юлиана «с сакрой (то есть с договорной священной грамотой) к Арефе, царю эфиопскому» 487 . Колоритный рассказ о нем содержится в «Летописи» Феофана: «Юлиан шел к Арефе от Александрии рекой Нилом и Индийским морем и был принят у царя Арефы с великой радостью, ибо Арефа дорожил дружбой царя римлян. Возвратившись, сам Юлиан рассказывал, что во время аудиенции царь Арефа был голый и на чреслах имел льняную златотканую одежду… а на чреве накладку из драгоценных камней, а на плечах по пяти обручей, а на руках золотые запястья, а на голове льняную златотканую повязку, от обоих узлов которой спускались четыре шнурка. Престол же царя был таков: четыре слона были заложены в четырехколесный экипаж, на котором возвышалась эстрада, обитая золотыми листами. Царь стоял на этом возвышении, держа позлащенный щит и два золотых дротика. |
| Выясненная письмом к Григорию партийная позиция Арефы в отношении Феофилакта дает возможность установить участие Арефы в коварном низложении патриарха Трифона. Когда, по достижении Феофилактэм совершеннолетия, предложили Трифону отказаться от патриаршества, а он не согласился, то к нему, прикинувшись другом, обратился архиепископ Кесарийский ( Ο ΚαισαρειαV ; по Зонаре, QεοjαηνV ο ΚαισαριοV по Глике, ο ΚαισαρειαV QεοjανηV по Кедрину) и разъяснил ему, что единственным основанием для низложения могут быть слухи о малограмотности Трифона, и посоветовал Трифону в присутствии собора дать полную патриаршую подпись. Когда же тот это сделал и попросил первопрестольного (т. е. архиепископа Кесарии) показать подпись императору, первопрестольный приделал к подписи грамоту об отречении. Так был устранен Трифон. Участие архиепископа Кесарии в подлоге не подлежит сомнению, но в это время архиепископом Кесарии продолжал быть Арефа (см. письмо к Григорию Ефесскому). Но тут возникает затруднение, как согласовать имя Феофана с именем Арефы. Нужно считать имя Феофана вторым именем Арефы, принятым в монашестве (см. еще об этом ниже в примечаниях к апологетику, 70–72). И не какому-нибудь Феофану, а всего вероятнее, Арефе принадлежало прозвище cοιρινοV, сообщенное Гликой и Кедрином: оно исходило от врагов Арефы, которого современники основательно считали сторонником многобрачия; это прозвище могло быть также ответом противников Арефы на памфлет против Хиросфакта (см. Византийский сборник, 1945, стр. 236–241). Намерение Романа сделать патриархом Феофилакта встретило отпор. Хотя некоторые писатели и сообщают нам, что после низложения Трифона, исключительно за несовершеннолетием Феофилакта, патриарший престол пустовал в течение семнадцати месяцев – с 931 по 933 г., но так как Трифон был удален единственно для того, чтобы предоставить место Феофилакту, то мы должны объяснять перерыв в замещении престола длительной борьбой церковных партий, причем Роману пришлось обратиться за содействием к римскому папе Иоанну XI (см. |
| Всякая мистика, кроме ортодоксально христианской, с его точки зрения не может принести истинной вере ничего, кроме вреда, между тем как толковая и не претендующая, что очень важно, на самостоятельную религиозную ценность логика Стагирита способна оказаться для христианина полезным подсобным инструментом. Платон был подозрителен уже по своей связи с неоплатониками, последними защитниками язычества . В плане словесности Платон повинен в поэтизации прозы, за что его корили еще в античные времена ; мы только что видели на примере разбора Евномия, что к этой вольности Фотий относится очень нетерпимо — никаких слов из «поэтического слога» и «дифирамбического рода» в честной прозе! Ученик Фотия Арефа Кесарийский обвиняет в 907 г. Льва Хиросфакта, любителя античности, отошедшего от фотиевской линии, не только в измене православию, но и в отступничестве «от наилучшего в эллинских учениях» ; «наилучшее»— это аристотелизм, между тем как Платон в этом памфлетном обращении к Хиросфакту назван «вашим мудрецом» , да еще не без иронии над платоновским мифотворчеством. Далее, и Фотий, и его ученики выбирают из античной литературы почти исключительно ораторскую прозу как практический пример для ритора, а за пределами прозы — Гомера, без которого эллинской словесной культуры все равно невозможно помыслить, и дидактических, нравоучительных поэтов типа Феогнида; лирика более страстного характера, а также трагедия им явно неинтересны. Причины все те же: поэзия драматического рода, любовная и хоровая лирика, во–первых, не имеют прямого отношения к нуждам обучения искусству говорить придворные речи и писать по всем правилам письма и потому бесполезны; во–вторых, несут в себе «греховную» патетику и однозначные ассоциации с языческими культами и мифами и потому опасны. В полемике против Хиросфакта Арефа не без остроумия обыгрывает миф об Афине, проклявшей экстатическую, дионисийскую флейту, которая исказила ее ясный лик. «Дуй, пожалуйста, во флейту, если только тебе позволит это достолюбезная Афина… После этого прибегни к театрам, к мимам, к лицедеям и ко всяческой подобной мерзости, с ее помощью выводя мудрость на позорище, если уж угодно тебе ликовать с Дионисом и бесами!.. |
| Хосров I на троне Война продолжалась пять лет, оба противника были основательно истощены ею без того, чтобы добиться очевидного и прочного успеха. Поэтому переговоры, состоявшиеся в 545 году, закончились подписанием договора о перемирии на пять лет. Хосров потребовал от Юстиниана в качестве предварительного условия уплаты 20 кентинариев золота (около 400 миллионов современных рублей) и врача по имени Трибун, который в прошлом удачно лечил шаха. Император выполнил эти условия, и перемирие вступило в силу. Во время этого перемирия, правда, их вассалы арабские шейхи Арефа и Аламундар продолжали воевать между собою, но Юстиниан и Хосров уже не вмешивались в их распри. Победу в этой войне одержал римский вассал Арефа. Шах не вступился за Аламундара, но три года спустя после заключения перемирия военные действия между великими державами все-таки возобновились, на этот раз на Кавказе. К северу от Лазики, на южных склонах Большого Кавказского хребта, там, где он упирается в Черное море, обитал народ абсилиев, абасгов, которых современные абхазы считают своими прямыми предками. Над этим народом властвовали два племенных вождя, или царя, один из которых правил на западе страны, а другой – на востоке, и они оба, в свою очередь, зависели от царя лазов, в ту пору Губаза, который хотя и изменил Юстиниану и признал над собой верховенство Хосрова, но вскоре уже вместе со своим народом стал тяготиться персидским господством. Во всяком случае Юстиниан считал по-прежнему и лазов, и абасгов своими подданными. Между тем абасги были язычниками: по словам Прокопия, они «почитали рощи и деревья» , и поэтому император видел свой долг в обращении их в христианство. Но прямой проповеди им Евангелия предшествовало искоренение зловредной практики царей абасгов, от которой страдал народ. По рассказу Прокопия, «оба… царя замеченных ими красивых и лицом, и фигурой мальчиков… отнимали от родителей и, делая их евнухами, продавали в римские земли тем, кто хотел купить их за большие деньги. Родителей же этих мальчиков тотчас же убивали для того, чтобы кто-нибудь из них не попытался в будущем отомстить… Таким образом, красота их сыновей осуждала их на гибель… Поэтому-то большинство евнухов у римлян и главным образом в царском дворце были родом абасги» , так что император прекрасно знал об этом страшном зле от дворцовых евнухов. |
| Между этими мучениками был начальник города, которого большая часть мусульманских авторов называет Абдаллахом, сыном Тамира. Церковные же писатели называют его Арефа, сын Халеба, 18 он был причислен к лику святых. Нет ничего невероятного, что эти два названия относились к одному и тому же лицу, потому что Абдаллах принадлежал, без сомнения, к фамилии Хариса, сына Каба, которая долгое время господствовала в Наджране. Название «Арефа, сын Халеба», которое очень схоже с название «Харис, сын Каба» быть может, было именем фамилии, а Абдаллах собственным именем. По греческим и сирийским сказаниям, император Иустин I узнал о разграблении Наджрана через одного возвратившегося посла Авраама, сына Ефразиуса, отправленного к Мундиру, царю Хиры, арабскому князю, которого сам Дзу-Новас известил об этой новости письмом, и еще от христианина, пришедшего из Йемена. Иустин тотчас же написал патриарху Александрийскому, чтобы тот побудил царя акедмитов, или абиссинцев выступить на помощь христианам Аравии. Мусульманские историки говорят, что один из знатных жителей Наджрана Дус Дзу-Толабан, избежавши смерти, прошел Аравию, Сирию, Малую Азию и пришел в Константинополь, явился к римскому императору Юстину I, изложил пред ним жестокости Дзу-Новаса, показал ему вполовину обгоревшее Евангелие, которое он, будто, спас от пламени и, требуя мщения во имя религии, возбуждал его к помощи своим единоверцам. Император ответил ему: «твоя страна очень далеко от нас, но я напишу об этом царю эфиопскому (абиссинскому), поскольку он исповедует также христианскую религию, и притом ближе нас к Аравии». И действительно, он написал эфиопскому царю письмо, в котором побуждал его отправить войска свои в Йемен, чтобы наказать Дзу-Новаса за жестокость. Дус с письмом Юстина пришел к Наджаши, или дарю Абиссинии. В это время царствовал здесь, судя по греческим писателям, Елесбой, и по эфиопским Халеб, 19 или Амда. 20 Этот князь, уступая желанию императора, сделал приготовления для экспедиции, но и Дзу-Новас, будучи извещен своими вассалами, с своей стороны приготовился к битве и вздумал было вызвать войска Сэйля, находившиеся тогда в разных частях Счастливой Аравии. Но те отказались присоединиться к войскам его и отвечали, что пусть каждый защищает свою страну. |
| Апологетик характеризует Арефу, равно как и борьбу среди духовенства. Примечательны самовосхваления Арефы, оправдание которым он видит в словах апостола Павла (см. примечания к тексту Апологетика). Вот пример этих самовосхвалений: «Кто я? Архиерей первого и величайшего престола, занимаю второе место по патриархе, с детства изощрен по божьей милости в самых прекрасных добродетелях, зримый, как некий светильник благочестия, в духе Христовом,» или в другом месте: «Вам известны мои дела. Каковы они? Почтенны, целомудренны, для всех завидный пример, и их вы поносите, им делаете вред, но не дано руке грешников столкнуть меня». Противники Арефы выдвигали против него политическое обвинение, обоснованное, по словам Арефы, на плястографии: «Я подвергаюсь клевете на основании подделки грамот», «Он [Симватий] сочиняет грамоты, примазывая меня к тираническому заговору». Обвинителями были духовные лица, и дело разбиралось церковным судом. Арефа пытается объяснить причину клеветы враждой к нему духовенства. Раскол среди духовенства очевиден. Приводим эти любопытные места: «Да не победит клир грешников», «И какая причина, что мои церковнослужители выступили с обвинением против меня? Воздаяние злом, ибо мы следуем за благом, воздерживаемся от общения с преступлениями неких людей. Разве не должны бы они чтить и высоко ценить истолкователя этих деяний?». Особенно важно место: «Но кто и с какой целью пустился на подобные выдумки? Это дело безумцев и беспринципных монахов. Не осмеивал ли я их всяким смехом, не издевался ли всегда над ними, называя их апокалюптариями ( αποκαλυπταριοι)... Что же могло быть после этого? Непримиримая вражда произошла у нас, и мы безжалостно двинулись друг против друга». Апологетик приводит замечательные строки о двух группах духовенства: нового, светски-образованного, карьеристов и сторонников силы – с одной стороны, монашеской массы – с другой. Враги Арефы воспользовались Симватием, который предоставил им материал против Арефы. Кто такой Симватий и в каком отношении стоял он к Арефе? Симватий, по данным Апологетика, также духовное лицо. |
| Для того чтобы нам научиться легко и радостно умирать, надо чаще думать о смерти, вспоминать о ней, не страшиться ее. Еще надо крепко верить в Бога, любовно, по-детски стремиться к Нему, как ребенок к своей матери. И побольше, побольше иметь за душой своей добрых дел. Да поменьше суетиться, поменьше прилепляться к земным вещам. Да смотреть подальше вперед очами веры и искать себе счастье на Небесах. Отец Арефа все отдал для Бога: и всю жизнь, и свои силы и способности, и все свои думы. Для Него он жил, для Него трудился, Ему служил. И не прогадал. Не ошибся… Отец Арефа лежал в своем новом гробике. Смуглое чернобородое лицо его сияло светлой, ясной улыбкой. Он даже как-то помолодел, стал красивее. Торжественное спокойствие запечатлелось на его кротком лице. Казалось, что светлый Ангел принес ему с Неба самую радостную весть. Старца звали туда, где были все его мысли и чаяния. Туда, где успокаиваются самые смелые мечты. Его звал к Себе Тот, для Кого он трудился, жил, страдал. Его звал к Себе Бог. Звал для того, чтобы наградить. Любезный и милый мой друг, живи и ты для Бога. Посвяти Ему свою жизнь: детство, цветущую юность, зрелость, старость – всю жизнь целиком, без остатка. Когда ты это сделаешь, тогда и усвоишь себе великую науку – помнить всегда о своей смерти, о Страшном Суде и вечных муках. И не только помнить, но и научиться тихо, светло, спокойно умирать. Будем стараться и просить Бога, чтобы Господь помог нам в этом великом, важном деле. «Христианския кончины живота нашего безболезненной, непостыдной, мирной… у Господа просим». Аминь. Смирение пред Богом Иеромонах Питирим (Степан Яковлевич Полухин) (1871–1960) Светом Божественным осияем, и со ангелы ныне на небесех водворяяся, поминай верою чтущих память твою… (Стихира Преподобному Сергию) Иеромонаху Питириму было восемьдесят девять лет, когда он закрыл свои очи на этот грешный мир. Целых восемьдесят девять лет он шел по земному пути через трудности, превратности и скорби. Он, как путник, пустился в дальнюю дорогу, как мореплаватель – в большое морское плавание. Восемьдесят девять долгих лет он учился одной науке, такой большой-большой науке… |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Слово 22. Об Арефе-черноризце, как украденное у него ворами богатство в милостыню ему вменилось, благодаря чему он получил спасенье Был черноризец в том же Печерском монастыре, именем Арефа, родом полочанин. Много богатства имел он в келии своей, и никогда ни одной цаты, ни даже хлеба не подал убогому, и так был скуп и немилосерд, что и сам почти от голода умирал. И вот однажды ночью пришли воры и украли все богатство его. Арефа же этот так сильно жалел о потере золота, что хотел сам себя погубить, тяжкие обвинения возвел на неповинных и многих ни за что мучил. Мы все молили его прекратить розыск, но он и слушать не хотел. Блаженные же старцы, утешая его, говорили: «Брат! Возложи на господа печаль свою, и он поддержит тебя». Он же досаждал всем жестокими словами. Через несколько дней впал он в недуг лютый и уже при смерти был, но и тут не унялся от роптания и хулы. Но господь, который всех хочет спасти, показал ему пришествие ангелов и полки бесов, и начал он взывать: «Господи, помилуй! Господи, согрешил я, все твое, и я не жалуюсь». Избавившись же от болезни, рассказал он нам, какое было ему явление. «Когда, — говорил он, — пришли ангелы, то пришли также и бесы, и начали они спорить об украденном богатстве моем, и сказали бесы: «Так как не обрадовался он, но возроптал, то теперь он наш и нам предан». Ангелы же говорили мне: «О окаянный человек! Если бы ты благодарил бога о своей потере, то вменилось бы тебе это, как Иову. Если кто милостыню творит, — великое это дело пред богом, но творят по своей воле; если же кто за взятое насилием благодарит бога, то это больше милостыни: дьявол, делая это, хочет довести до хулы человека, а он все с благодарением предает господу,— так вот это более милостыни». И вот, когда ангелы сказали мне это, я воскликнул: «Господи, помилуй, господи, прости! Господи, согрешил я! Господи, все твое, а я не жалуюсь». И тотчас бесы исчезли, и ангелы, возрадовавшись, вписали мне в милостыню пропавшее серебро». |
| Это обстоятельство служит одним из немногих хронологических признаков его истории. Когда Павел, спустя три года после своего обращения, бежал из Дамаска, Дамаск находился во власти Арефы, царя Аравии Каменистой ( 1Кор. 11:32 ). Но так как он собственно принадлежал к римской провинции, то Арефа мог и владеть этим городом только по особенным обстоятельствам. Эти обстоятельства вероятно были таковы: император Тиверий, как союзник царя Ирода Агриппы, которого войско было разбито Арефой, велел сирийскому наместнику Вителлию представить царя аравийского живым или мертвым в его руки (Ioseph Antiqu 18:5.1). Между тем как Вителлий приготовлялся к исполнению этого повеления и потом во время самого похода был задержан некоторыми обстоятельствами, – получено было известие о смерти Тиверия, который умер в марте 37 года, и Вителлий, получив известие, остановился предпринятием войны. Этим-то временем Арефа воспользовался и завладел римским городом. Но невероятно, чтобы он долго владел этим захваченным у Римлян городом: очень вероятно, что, когда во второй год правления Калигулы (38–39) дела аравийские были приведены в порядок, и Дамаск не был оставлен без внимания. Итак если мы отнесем бегство Павла к 39 году, то годом его обращения будет 36-й, потому что бегство его последовало чрез три года после обращения. В этом трехлетнем пространстве мы должны поместить и мученическую кончину Стефана. По недостатку определенных хронологических сведений об обстоятельствах этого времени хотя и не можем с достоверностью определить таким образом год обращения Павлова, однако предположение, что оно последовало в 36 году, имеет и то в свою пользу, что для событий, случившихся между Вознесением Господним и мученической кончиной Стефана, соединенной с обращением Павла, оставляет ни слишком краткий, ни слишком длинный период времени. Разноречие ( Деян. 9:24 иудеи стрежаху и 2Кор. 11:32 языческий князь (ϑνρχης) Арефы царя стрежаше) объясняется содействием градоправителя Дамасского, поставленного Арефой, который владел тогда городом, содействием, какое оказывал он Иудеям, раздраженным против Павла |
|
|
