| 79 Ср.: «Может быть, самым характерным отличием современной русской революции от французской 1789 года является отсутствие того антирелигиозного течения, которое замечалось тогда.. Это терпимое отношение к религии тем более замечательно, что официальные представители господствующей церкви заявили себя в большинстве такими угодливыми слугами властей предержащих, так безропотно поддавались вмешательству их в дела веры и допустили такую бесцеремонную эксплуатацию религии в интересах старого порядка, что психологически была бы понятна даже слепая вражда к самой религии из-за её недостойных представителей» (Езерский Н. Религия и политика. Русская мысль. 1907. 1. С. 106). Предощущения были верны – народное терпение лопнуло через 10 лет... 80 Развитие мысли Достоевского («неустанная жажда единения во имя Христово») повлияло на митр. Анастасия (Грибановского) : «Русская революция есть... исконная неутолимая жажда полной правды на земле у простого народа» (Беседы с собственным сердцем. М., 2007) и неоднократно муссировалось Бердяевым: «Жажда абсолютной правды у лучшей части интеллигенции может утолиться призрачно – бесовщиной, реально – религией» (Бердяев Н. Духовный кризис интеллигенции. СПб., 1910. С. 78); «...великая правда русских в том, что они не могут примириться с этим градом земным, градом, устроенным князем этого мира, что они взыскуют Небесного Иерусалима, сходящего на землю» (Бердяев Н. Собр. соч. Т. 5. Париж, 1997. С. 199); «Эта всепожирающая жажда правды на земле была глубоко русской, национальной: ценность души выше ценности царств мира» (Бердяев Н. О «левости» и «правости»//Биржевые ведомости. 1915. 16 июля. 14968). 81 Великое сострадание русское у Н. Ф. Фёдорова выродилось в материалистическую теорию всеобщего воскрешения собственными усилиями человечества, в типично карамазовский бунт против Бога и отвержение благодати. 82 Фил. 2, 7 . Это место в церковно-славянском переводе цитирует Эрн в гл. 5 статьи «Идея катастрофического прогресса» (1909). Ср. также стихотворение «Эти бедные селенья...» (1885) Ф. И. Тютчева: «Всю тебя, земля родная,/В рабском виде Царь небесный/Исходил, благословляя». |
| 103-летний Ростислав Полчанинов (†8.10.2022): «Я преподносил Врангелю цветы...» In memoriam 8 октября 2022 г. Ростислав Владимирович мирно отошёл ко Господу 7 октября портал Православие. Ru опубликовал воспоминания 103-летнего Ростислава Владимировича Полчанинова , посвященные его знакомству со всеми семью Первоиерархами Русской Зарубежной Церкви. А уже на следующий день Ростислав Владимирович, незадолго до этого перенесший коронавирусную инфекцию, мирно отошёл ко Господу . Мы призываем читателей помолиться об упокоении новопреставленного раба Божия Ростислава и в память об этом замечательном человеке публикуем интервью, которое было взято ещё в прошлом году и ждало лишь нужного часа для своей публикации... Ростислав Владимирович Полчанинов Перед Ростиславом Полчаниновым прошла едва ли не вся история русской эмиграции. В свои 103 года он отлично помнил людей и события, о которых мы теперь в основном можем только читать или смотреть фильмы. Ребенком он дарил цветы и сидел на руках генерала Врангеля, в организацию русских скаутов вступил 90 лет назад, устраивал встречу в Сараево одному из основателей Русской Зарубежной Церкви митрополиту Анастасию (Грибановскому). «Я родился в Новочеркасске в 1919 году, а покинул Россию вместе с армией Врангеля 15 ноября 1920 года. Конечно, я этого не помню, даже смешно говорить об этом — мне и двух лет не было. Но дальнейшие события я помню достаточно хорошо», — рассказывает Ростислав Владимирович, с улыбкой добавляя, что на память он не жалуется. Несмотря на то, что почти всю свою более чем вековую жизнь Полчанинов провел вне России, ему удалось сохранить русские корни, православную веру, русскую культуру и язык, которые он передал и своим дочери и внуку. О том, как удалось сберечь эту русскость, Ростислав Владимирович поведал в интервью Православие.ру. Врангель поднял меня под потолок — впечатление было грандиозное — В детстве вам довелось побывать на руках у генерала Врангеля — сейчас уже мало кто может похвастать этим. Помните, как это произошло? |
| Одним из видов источников для работы над темой стали материалы столичных изданий периодической печати, издававшиеся на территории России в начале XX в. Оперативность и непосредственный характер реагирования на происходящие события, наличие обратной связи с читателями, публикация информации с мест, материалы по злободневным социальным проблемам, хроника местной жизни делают периодическую печать важнейшим источником изучения общественных настроений, взглядов, массового сознания различных слоев населения. Необходимо учитывать специфику воздействия периодической печати на психологию и общественное настроение людей, поскольку в то время периодическая печать была практически единственным средством массовой информации, формировавшим у читающей публики представления и взгляды на основные общественные проблемы. В частности, газета «Церковные ведомости» (официальный орган Святейшего Синода) являлась еженедельным изданием с «Прибавлениями», издававшимся в 1888–1918 гг. В его основной части публиковались высочайшие повеления, определения Св. Синода, а в «Прибавлениях» – статьи на актуальные церковные темы: о церковно-религиозной жизни в России, проблемах народного досуга, освещалась просветительская деятельность духовенства различных епархий. При Санкт-Петербургской духовной академии печатался «Церковный вестник», бывший до 1888 года официальным органом Святейшего Синода. Редакторами его в 1903–1914 гг. были профессора и доценты духовных академий: проф. А.П. Рождественский, проф. Д. П. Миртов , доц. Б.В. Титлинов. В нем публиковались все постановления и распоряжения Св. Синода, а в дополнениях – рассказы духовного содержания, проповеди , статьи на актуальные церковные темы. «Московские церковные ведомости» – еженедельная газета, издававшаяся с 1871 г. и состоявшая из официальной и неофициальной частей, в которых публиковались списки всех учащихся духовных заведений, распоряжения о назначении и переводе духовенства Московской епархии, отчеты братств и попечительств о бедных, распоряжения Московской Духовной Консистории. В «Прибавлениях» печатались статьи на различные злободневные темы: о социализме, крестьянстве, событиях епархиальной жизни, освещалась работа Государственной Думы по религиозным вопросам и деятельность в ней духовенства. Редакторами официальной части были секретари Московской Духовной Консистории А.И. Проволочин, П.П. Беллавин, И.Н. Барилов. Редакторами неофициальной части были такие знаменитые представители духовенства, как прот. И. И. Восторгов , архимандрит Анастасий (Грибановский) , епископ Арсений (Жадановский) . В 1906–1910 гг. издавалась газета «Колокол», которая была выразителем мыслей и чувств крайне правой части церковной общественности. Ее издатель чиновник духовного ведомства В.М. Скворцов стремился не противоречить взглядам верхов. На страницах «Колокола» начиная с 1907 г. постоянно публиковались статьи о необходимости созыва Поместного Собора. |
| А. М.) в Москву, признать Высшее церковное управление, участвовать в суде над патриархом Тихоном, словом, сделать все, что нужно Высшему церковному управлению, вплоть до низложения Тихона “по всем каноническим правилам”. Он дал понять, что в общем итоге это стоит: возвращения к моменту прибытия в Москву “его святейшества” дома Константинопольского патриархата и 10.000 турецких лир» . Весной 1924 г. Фанар издал целый ряд угодных большевикам постановлений. Проживавшим в Константинополе русским архиепископам Анастасию (Грибановскому) и Александру (Немоловскому) было предписано поминать за богослужениями только Константинопольского Патриарха и, соответственно, не поминать Святейшего Тихона Московского. « По приглашению со стороны церковных кругов Российского населения» (имелись в виду обновленцы) в Москву из Стамбула должна была отправиться «особая патриаршая комиссия», причем специально оговаривалось, что она «в своих работах должна опираться на те тамошние церковные течения, которые верны существующему в России правительству». Одновременно NampuapxГpuropuй VII пожелал , чтобы Патриарх Тихон «пожертвовал собой, немедленно удалившись от управления церковью», и чтобы вообще московское патриаршество было упразднено, «как родившееся во всецело ненормальных обстоятельствах в начале гражданской войны, и как считающееся значительным препятствием к восстановлению мира и единения» . Раскол в Русской Церкви, ее дезорганизация, упразднение в ней патриаршества – всё это было на руку фанариотам, поскольку вполне соответствовало их планам по установлению гегемонии в православном мире. Очень выразительно действия греков тогда прокомментировал управляющий русскими западноевропейскими приходами митрополит Евлогий (Георгиевский) в письме архиепископу Рижскому Иоанну (Поммеру): «Документально доказано, что Цареградская Патриархия действует в контакте с большевиками и при живейшем участии Евдокима (Мещерского, председателя обновленческого лжесинода, – свящ. А. М.). Подкладка такая: Патриархию выпирают из Конст[антинополя]; цепляясь за свое место, она хочет опереться на сов[етскую] власть, а последняя обещает ей поддержку под условием разложения нашей церковной организации за границей. |
| В середине апреля появилось Воззвание Союза, которое помимо братьев Шереметевых и князя Щербатова подписали ректор Московской Духовной семинарии архимандрит (будущий митрополит и глава РПЦЗ) Анастасий (Грибановский), Д.А.Хомяков, Иван Федорович и Федор Иванович Тютчевы (сын и внук великого русского поэта), историк Д.И.Иловайский, экономист, известный славянофил С.Ф.Шарапов, князь В.М.Волконский, будущий товарищ министра внутренних дел, известный священник Иосиф Фудель, которому посвятил свою известную работу о национальном вопросе К.Н. Леонтьев, профессора Московского университета И.Т.Тарасов, П.И.Мрочек-Дроздовский и Е.А.Нефедьев и др. влиятельные московские общественные деятели. В Воззвании так определялись задачи Союза: 1) содействовать законными средствами единению Церкви, Престола и Народа; 2) без корысти выбирать достойных людей; 3) одолеть внешнего врага и водворить порядок. Следующим этапом в определении задач Союза стало Обращение-призыв к объединению в СРЛ, появившееся 2 мая 1905 г. Там подчеркивалось, что русскому обществу теперь, «более чем когда-либо, нужно создать крепкое единение всех коренных сил страны». Отправными точками к объединению названы три принципа: 1) «Россия и Самодержавие неразделимы»; 2) «содействие установлению между Престолом и народом тесного и живого общения»; 3) «противодействие всеми законными средствами течениям, стремящимся навязать России чуждые ей формы правления». Наконец, был принят Устав СРЛ, в котором цель Союза уже отлилась в чеканную формулировку, напоминавшую славянофильские идеи: «Содействовать законными средствами правильному развитию начал Русской Церковности, Русской Государственности и Русского народного хозяйства на основе Православия, Самодержавия и Русской Народности». Средствами к достижению этой цели провозглашались: организация совещаний, распространение документов Союза через печать и личные связи, содействие обсуждению в печати важных для государства и народа вопросов. Вопросы членства в Союзе Устав решал в традиционном для русских монархистов духе: членами Союза могли стать православные (и старообрядцы) русские (по происхождению) люди обоего пола; нерусские и инославные принимались только по решению общего собрания (евреи в члены СРЛ, как и в другие монархические организации, не допускались, тут надо заметить, что речь о евреях в религиозном смысле, т.е. об иудеях, а не о крещёных евреях, которые переставали быть евреями). |
| Епископ Митрофан (Зноско-Боровский) Владыка Митрофан (Зноско-Боровский), несколько лет прожил в Марокко с 1948 по 1959 гг. В сане протоиерея он возглавлял русскую православную общину в Касабланке. С его именем связан определенный период расцвета в деятельности колонии наших соотечественников, второй эмигрантской волны, если можно применить это слово, к духовной жизни вынужденных страдальцев-изгнанников. Родился отец Митрофан в 1909 г., в западнорусской духовной семье, его отец служил священником в г. Брест-Литовске. М. Зноско-Боровский, для получения образования поступил на богословский факультет Варшавского университета. В 1932 г. переехал в Белград, как стипендиат Сербского патриарха Варнавы для учебы на богословском факультете университета. Затем, по возвращении в Польшу, Зноско-Боровский преподавал и с 1935 г. служил диаконом, а с 1936 г. священником в Никольской Братской церкви Бреста где ему пришлось пережить советскую, затем немецкую оккупацию Вместе с отступавшими немецкими войсками, перед угрозой Красной армии, протоиерей вместе с семьей ушел на Запад. В августе 1944 г. Германский митрополит Серафим (Ляде) выдал отцу Митрофану удостоверение о принятии в клир РПЦЗ. Зноско-Боровский с семьей проживал в это время в Вене, откуда по субботам и воскресеньям ездил в лагерь фирмы " Лейхметалл " в Берг-Энгерау, где опекал угнанных на принудительные работы соотечественников В 1947 г. он оформлял документы для выезда в США, готовился принять приглашение на должность разъездного миссионера. Однако, как сообщает он в своей автобиографии: " дело закончилось отказом, в июне того же года архиепископ Виталий ответил: " что, к сожалению, не может выписать вас в Америку, ибо ему трудно обеспечить содержание такой большой семьи, как ваша " Митрополит Анастасий (Грибановский) получил в апреле 1947 г. от владыки Нафанаила (Львова) письмо, в котором последний просил о назначении протоиерея Зноско-Боровского в Марокко. Таким образом была решена судьба священника и вместе с тем наметились последующие страницы касабланской русской церковной истории. Прот. Митрофан прибыл в Марокко в 1948 г., и оставался здесь до 1959 г., когда выехал в США (в 1989 г. протоиерей овдовел и с 1992 г. призван к архиерейскому служению). Преосвященный владыка Митрофан был епископом Бостонским, викарием Нью-Йоркской и Восточно-Американской епархии, преподавал в Свято-Троицкой духовной семинарии в Джорданвилле. Скончался владыка в 2002 г. |
| В то же время выступления Н. с восхвалениями советского режима вызывали резко негативную реакцию у значительной части рус. зарубежной общественности, в т. ч. церковной. Его прямо обвиняли в грубом искажении правды о положении Церкви в СССР, в том, что в своих выступлениях он ни слова не говорил «о разрушенных храмах, замученных епископах и других священнослужителях, о переполненных концлагерях, рабском труде и других характерных особенностях советского режима» (из рождественского послания 1953 г. первоиерарха РПЦЗ митр. Анастасия (Грибановского) ). При том, что в кон. 40-х - нач. 50-х гг. ХХ в. борьба за мир считалась приоритетной во внешнецерковной деятельности, Н., как главе ОВЦС, приходилось решать текущие вопросы руководства зарубежными Экзархатами, епархиями, миссиями и приходами, положение которых крайне осложнилось во время «холодной войны» (напр., в США число приходов РПЦ в этот период сократилось в 4 раза). Важным направлением работы Н. также было урегулирование канонического статуса и укрепление положения православных Церквей в странах Вост. Европы, где были установлены просоветские режимы «народной демократии». В 1948 г. РПЦ предоставила каноническую автокефалию Польской Православной Церкви, в 1951 г.- Православной Церкви Чехии и Словакии (находилась в юрисдикции Московского Патриархата с 1948). РПЦ координировала свою деятельность по присоединению к Православию униатов с Польской, Чехословацкой и Румынской Церквами. В 1952 г. состоялась передача Болгарской Православной Церкви приходов и мон-рей РПЦ на территории Болгарии, где было упразднено благочиние рус. правосл. общин. Стали постоянными контакты с Восточными Патриархами, к-рые получали через РПЦ финансовую и материальную поддержку со стороны СССР. В то же время связи с К-польской, Элладской и Кипрской Церквами оставались формальными. После смерти в 1953 г. Сталина и особенно с сер. 50-х гг. происходило улучшение государственно-церковных отношений. Заметным событием, демонстрировавшим изменение отношения советского руководства к Церкви, стало награждение иерархов РПЦ высокими гос. |
| Когда гнев Божий возгремел над Русскою землею и власть тьмы водворилась в ней, дыша неистовою злобой против всего, что пыталось стать на ея пути, тогда лучшие русские люди принесли себя в жертву во искупление Отечества. Господь потребовал прежде всего такой жертвы от Государя, как первого сына и верховного вождя России – и он безропотно принес ее, вместе со всею своею семьею, которую справедливо можно назвать его «домашнею церковью». Государь мужественно взошел на свою Голгофу и в кроткой покорности воле Божией вкусил мученическую смерть, оставив после себя в наследие ничем не омраченное монархическое начало, как драгоценный залог, полученный им от своих царственных предков. Такому Государю, в воздаяние за его царственный подвиг, нельзя было воздвигнуть лучшого памятника, как храм Божий, где непрестанно будет возноситься безкровная жертва об упокоении Его души. Мы должны сожалеть только о том, что этот дорогой для нас памятник создан не на родной нам русской земле, а в чужой, хотя и дружественной и гостеприимной для нас стране. Что хотела сказать этим воля Божия, без соизволения которой не совершается ни одно, ни великое, ни малое событие на земле? Прежде всего, дерзаем думать, то, что русская земля, обагренная невинною кровию Царя-Мученика и множества других верных сынов России, оскверненная богохульством и многими другими тяжелыми грехами и преступлениями, недостойна иметь у себя такой священный памятник, пока она не очистится от своих беззаконий горькими покаянными слезами и не примирится с умученным на ней Государем через принесеннсге перед ним глубокое всенародное покаяние. Вместе с тем Промыслу Божию, быть может, было угодно напомнить современной Европе, в сердце которой воздвигнут ныне наш храмъ-памятник, о том, что покойный Государь пошел на распятие не только для спасения своего народа, но и всей Европы, обязанной ему избавлением от величайших опасностей в наиболее трудные для нея дни первой мировой войны. Он остался верен своим союзникам даже тогда, когда они сами оставили его, предоставляя его собственной участи. Самая мученическая кончина его не вызвала у них глубокого сострадания, которого она заслуживала. Они заботились только о том, чтобы умыть свои руки перед всеми, показав, что они чисты от его невинной крови. |
| Некоторые исследователи полагают, что Лермонтову неведомо было покаянное чувство. Так, М. Гершензон в статье «Мудрость Пушкина» пишет: «Пушкин знал “змеи сердечной угрызенья”». Все помнят стихи: И, с отвращением читая жизнь мою, Я трепещу и проклинаю, И горько жалуюсь, и горько слезы лью, Но строк печальных не смываю. «Такого покаянного псалма, — утверждает Гершензон, — никогда не мог бы написать Лермонтов. В его поэзии нельзя открыть ни малейших признаков покаяния. Чувство греха чуждо ему» . Тех же мыслей держался известный джорданвилльский культуролог архимандрит Константин (Зайцев). Он писал, что у Лермонтова «раскаяния, того раскаяния, которое примирило Пушкина с Богом, — нет!» Другой исследователь творчества Пушкина и Лермонтова, знаменитый первоиерарх РПЦЗ митрополит Анастасий (Грибановский), разделяя взгляд Гершензона на личность Лермонтова, настаивал на том, что «Пушкин, несомненно, ближе, чем Лермонтов, подошел к православно-христианскому мировоззрению» . Можно было бы привести и иные примеры похожих высказываний. Подобное отношение к величайшему поэту является свидетельством непонимания отличительных особенностей его внутренней жизни. Покаянная деятельность, выражаемая в сокровенных самообличениях, в тайных воздыханиях о собственном несовершенстве и совершаемая личностью в потаенных глубинах своего духа, присуща любому мыслящему человеку, наделенному инстинктом правды. Лермонтов, как известно, обладал редчайшей способностью видеть любую фальшь как в самом себе, так и в окружавших его людях. Его глубокое знание человеческого сердца, его беспощадный, не знавший снисхождения самоанализ были уникальными свойствами его личности. Нельзя забывать и о том, что Лермонтов был также наделен способностью духовного созерцания божественного мира. Такие стихотворения, как «Ангел», «Молитва» («В минуту жизни трудную…»), «Ветка Палестины» и некоторые другие, говорят о том, что религиозно чуткая душа поэта в иные мгновения достигала чистого боговедения и удостаивалась высших откровений. «И в небесах я вижу Бога», — говорит лирический герой стихотворения «Когда волнуется желтеющая нива…». Русская поэзия ни до, ни после Лермонтова не достигала такого удивительно дерзновенного и в то же время простого приближения к Творцу. Никто из русских поэтов, даже Пушкин, не смог бы повторить за Лермонтовым этих глубоко волнительных и искренних строк: «…я вижу Бога». Лермонтов — единственный поэт, которому дано было испытать тайну мироздания с такой поразительной откровенностью, какой не удостаивались не только другие поэты, но и многие религиозные деятели, посвятившие свою жизнь непрестанному служению Богу. |
| У этих архипастырей - владыки Лавра и владыки Антония - было невероятное литургическое чутье, живое восприятие богослужения, с одной стороны, древнего и неизменяемого, а с другой - всегда нового и живого. Они меня научили, какой должна быть церковная жизнь по духу, как работает механизм церковного сотрудничества и соборности. В отношении соборности и церковного управления они строжайшим образом придерживались духовному завещанию Блаженнейшего Митрополита Анастасия (Грибановского) относительно 34-го Апостольского как краеугольного камня для построения отношений между старшим иерархом и его собратьями-архиереями. Я этих архиереев считаю не только своими духовными наставниками, но и духовными отцами. К ним я и теперь часто обращаюсь с просьбой помолиться за меня перед престолом Божиим, направить и вразумить в трудных вопросах и обстоятельствах. В 90-х годах минувшего столетия Вы начали посещать Россию и общаться с духовенством Русской Церкви на Родине. Расскажите о своих впечатлениях, о людях, с которыми Вам довелось встретиться. Как Вас тогда воспринимали? - Я впервые попал в Россию в декабре 1989 года. Это была первая поездка туда, весьма неожиданная - я никогда не думал, что когда-либо попаду на родину, и мои тогдашние эмоции и чувства передать, конечно, трудно. Те первые встречи в России были, в основном, с клириками, чьи взгляды были близки к позициям Зарубежной Церкви в отношении почитания Новомучеников, Царственных мучеников, которые считали революцию и все, что за ней последовало, не столько естественным продолжением русской истории, сколько глубочайшей катастрофой, переломом. Некоторые из них стремились перейти под омофор архиереев Русской Зарубежной Церкви. Время показало, кто из этих людей был искренен, а кто искал личной выгоды или был просто проходимцем, если не провокатором. Честно говоря, мы были тогда наивными, не до конца понимали реалии жизни в Советском Союзе, в том числе и церковной. Тем не менее, надо было пройти этот путь. Думаю, благодаря тому опыту и ошибкам, благодаря тому, что нас иногда вводили в заблуждение, мы к 2000 году пришли уже иными - неплохо осознавая положение дел в церковной жизни России. И на путь восстановления церковного единства вступили без мечтаний и иллюзий, а трезво и рассудительно. |
|
|
