| Комментарии Женевской Библии на послание к Евреям Введение Автор Автор Послания к евреям хорошо знаком с греческой эллинистической литературной традицией, прекрасно знает Ветхий Завет (в его греческом переводе, представленном Септуагинтой), понимает и глубоко чувствует ход истории искупления, нашедшей завершение в Иисусе Христе. Автор лично знаком с адресатами своего послания (13,22.23) и посвящен в обстоятельства жизни их общины (10,32–34). Как и адресаты послания, его автор пришел к вере в Иисуса Христа не в результате непосредственного общения с Господом, а благодаря проповеди апостолов (2,3.4). И, последнее, что доподлинно известно, он знаком с Тимофеем (13,23). Однако в Послании к евреям не содержится никаких конкретных указаний на автора; его имя окутано глубокой тайной. Восточная церковь во времена Климента Александрийского (примерно 150–215 гг. по Р.Х.) и Оригена (185–253 гг. по Р.Х.) приписывала это послание апостолу Павлу, хотя оба названных богослова отмечали стилистические различия между посланиями Павла и данным посланием. Западная церковь в лице Тертуллиана (примерно 160–225 гг. по Р.Х.) предполагала автором Послания к евреям Варнаву левита из еврейского «рассеяния», который написал свое послание, поскольку к нему, по-видимому, обратились за поддержкой ( Деян. 4,36 ). В ранний период были и другие предположения относительно возможного авторства послания. Среди них Лука и Климент Римский (ок. 95 г. по Р.Х.). В период с V по XVI в. по Р.Х. авторство апостола Павла было принято восточной и западной церковными традициями. В период Реформации Лютер высказал предположение, что автором Послания к евреям является Аполлос, христианин-еврей из Александрии, который был искусен в речах и силен в писании ( Деян. 18,24 ). Версии, выдвинутые в современный период, в круг предполагаемых авторов вводят Прискиллу (см., однако, 13,22, где автор говорит о себе, употребляя глагол мужского рода), Епафраса ( Кол. 1,7 ) и Силу ( Деян. 15,22.32.40 ; 1Пет. 5,12 ). Как ни сложно разобраться в таком количестве вариантов авторства данного послания, куда сложнее прийти к однозначному мнению по этому вопросу. Учитывая авторитет церковной традиции, пожалуй, наиболее вероятным автором следовало бы считать апостола Павла, но, как справедливо отмечал Кальвин, Послание к евреям написано в стиле, отличном от стиля Павла (включая учительную методологию), и автор говорит о себе как об ученике апостолов 2,3, что совершенно не свойственно Павлу, который всегда подчеркивал, что получил евангелие непосредственно от Самого Христа Гал. 1,1.11.12 ). |
| Критика экуменической мысли Зандера Очевидно, что в кратком обзоре невозможно адекватно изложить все сомнения и возражения, которые неизбежно возникают даже при беглом чтении этой книги. При внимательном рассмотрении аргументации первоначальное замешательство лишь усиливается. Это очень личная книга. Она отнюдь не типична для православной позиции. В каком-то смысле это «голос с Востока», но голос, говорящий не «восточное» и не «православное». Автор воспитан в определенной традиции, и его трактовка «экуменической реальности» имеет явственный оттенок его особых убеждений. Возникает вопрос, совместимы ли эти убеждения с основными догматами Православной веры. Более того, совместима ли новая концепция «экуменизма», которой придерживается автор, с главными принципами исторического Экуменического Движения. Автор, по-видимому, не слишком интересуется проблемами «Веры» и «Устройства». Он предпочитает обитание вне догматов, канонов и обрядов. «Экуменизм» в понимании автора, имеет мистическую сущность. Он не связан с внешними событиями и не интересуется историческими достижениями. «Единство, которое составляет его цель, есть единство любви, не осуществимое в какой-то исторической форме, но обещанное в жизни мира грядущего». В этом смысле экуменизм есть «предвидение царства». Экуменизм по сути своей парадоксален и металогичен. «Экуменизм возможен только вопреки логике или, скорее, независимо от нее». Историческое планирование отвергается и порицается. Такой опыт «сравнительного богословия» лишь усугубляет раскол. «Это едва ли можно назвать экуменическим трудом». Никакое «смыкание раскола» невозможно в истории, и все усилия бесполезны. Автор не верит в возможность экуменического прогресса на уровне истории. Нам предлагается некое «эсхатологическое» видение, без призыва к трезвому и ответственному действию. Возникает сомнение: что если это не «видение», а обычное мечтание? «Эсхатологическая интерпретация, с одной стороны, свободна от всяких исторических ошибок. Перспектива “постоянного разделения» для нее не страшна; вся история Церкви есть история разделений и, следовательно, она не может считаться неким предисловием к еще не написанной книге о единстве; историческая трагедия христианства это неизбежное условие грешного человечества – и эта грешная реальность является предметом вечного преображения и будущего parousia» . Автор явно упускает из виду тот факт, что «видимое единство», а именно «единство в вере», составляет один из отличительных признаков Церкви, согласно учению Нового Завета, и Церковь предназначена Христом быть «столпом и утверждением истины». Вопрос не в «неминуемом» прогрессе, а в долге и предстоящей позитивной задаче. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ГЕЛАСИЙ КИЗИЧЕСКИЙ [греч. Γελσιος Κυζικηνς], греч. историк 2-й пол. V в., автор «Церковной истории», посвященной эпохе правления имп. Константина Великого, гл. обр. Вселенскому I Собору в Никее (325). Во всех сохранившихся рукописях (древнейшая - Ambros. gr. 534, XII-XIII вв.) сочинение анонимно. Имя автора - Геласий - приводится лишь в «Библиотеке» патриарха К-польского свт. Фотия ( Phot. Bibl. 15, 88). Первоначальное название кн. «Церковная история», видимо, было заменено в позднейшей традиции на «Повествование о деяниях Собора в Никее» (Τν κατ τν ν Νικα σνοδον πραχθντων σνταγμα). Информация о жизни Г. К. содержится только в тексте его «Истории». Сын пресвитера из г. Кизик в М. Азии, живший в Вифинии при имп. Василиске (475-476), он приступил к написанию книги, чтобы опровергнуть клевету «сторонников еретика Евтихия» (монофизитов), утверждавших, что их учение базируется на вере никейских отцов. В конце предисловия автор обещал написать сочинение по истории правления имп. Констанция Хлора, но о нем ничего не известно. Патриарх Фотий читал церковную историю Никейского Собора в рукописи без имени автора (приводимое начало сочинения не оставляет сомнения, что речь идет именно о труде Г. К.), но он сообщает, что в одной из рукописей он нашел эту же книгу, надписанную именем Геласия , еп. Кесарии Палестинской. Под тем же именем Фотию была известна др. «Церковная история» (не сохр.), автор к-рой был племянником свт. Кирилла Иерусалимского, а также трактат «Против аномеев». Критически сопоставляя все эти сочинения, Фотий предполагал, что существовали 3 различных церковных писателя с именем Геласий, занимавших кафедру Кесарии Палестинской: сын пресвитера из Кизика, племянник Кирилла Иерусалимского и автор сочинения против аномеев. Однако нет веских оснований считать, что Г. К., писавший в Вифинии, стал епископом Кесарии Палестинской. Можно предположить, что Геласий действительно занимал кафедру Кесарии, но не митрополии Палестины, а г. Кесария Германика, находившегося в Вифинии, к востоку от Кизика; определение же Палестинская было вставлено переписчиком ошибочно. |
| В только что полученной нами книжке «Богословский Вестник» за июль–август мы не могли не заинтересоваться статьею профессора Московской Духовной Академии по св. Писанию Ветхого завета В. Н. Мышцына под заглавием: «Раб Иеговы (Исаии 40–66)». В этой статье автор старается доказать, что при изображении Раба Господня Мессии, Искупителя мира, пророк пользовался чертами из жизни пленного Израиля, «и пользовался ими настолько, что трудно сказать, где кончается у него история, и где начинается пророчество» (стр. 435). Против этого в известном смысле ничего нельзя возразить, и мы утверждаем приблизительно то же самое в своей книге: «Единство книги пророка Исаии» (см. напр. стр. 34, 276 и дал.). Но обращает на себя внимание стремление автора показать «генезис» (происхождение) пророчества о Рабе Господа. «Как явилось оно в сознании пророка: узрел ли он образ Раба Божия в далекой перспективе будущего, так сказать, в области неба, скрывавшего тайны грядущего, или осененный Духом Святым он усматривал бледное и слабое отражение этого образа на земле в страдальческой жизни своего народа» (426)? Мы в своей книге разъясняли, что происхождение пророчеств по взгляду самих священных писателей не может быть названо естественным, потому что «никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой» ( 2Петр.1:21 ); однако пророк в созерцании отдаленного будущего исходил нередко из событий своего времени, бывших прообразами будущего (см. 1–6 стр.). Подобной точки зрения на «генезис» пророчеств держится, по-видимому, и автор статьи «Раб Иеговы», судя по вышеприведенным словам его статьи. Но автор ставит в то же время странный вопрос: «в области ли неба», или «в страдальческой жизни пленного народа» кроется источник пророческих созерцаний писателя Исаии 40–66 гл.? Подобная дилемма неуместна при вышеизложенном и, по-видимому, самим автором разделяемом взгляде на происхождение пророчеств: пророчество явилось по вдохновению с неба, но слабое отражение грядущего пророк видел и на земле; следовательно, дилеммы «или с неба, или на земле» не может быть, она уместна лишь при рационалистическом воззрении на происхождение пророчеств. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание Прп. Макарий Махрис. Икона. 1999 г. (ризница мон-ря Ватопед) [Греч. Μακριος Μακρς] (ок. 1383 - 7 янв. 1431), прп. (пам. греч. 8 янв.) , визант. подвижник, церковный писатель, агиограф, полемист, игумен и возобновитель к-польского мон-ря Пантократора. Источники Сочинения, посвященные М. М., по-видимому, стали появляться сразу после его кончины. Так, Слово на смерть М. М. составил Георгий Схоларий (впосл. К-польский патриарх Геннадий II Схоларий ), но оно не сохранилось (Συγγρμματα. 1996. Σ. 13). Однако до нас дошли стихи на смерть М. М., написанные тем же автором ( Georges (Gennade) Scholarios. 1935. P. 379-380). В 1889 г. А. Пападопулос-Керамевс опубликовал Синаксарь из службы М. М. ( Παπαδπουλος-Κεραμες. 1889). Данные, содержащиеся в этой публикации, были в дальнейшем использованы в работах Л. Пти и П. Готье: Petit. 1927 и Gautier. 1974. P. 23-25; краткий очерк истории изучения жизни и творений М. М. см.: Συγγρμματα. 1996. Σ. 14. Важнейшим источником сведений о М. М. является Похвальное слово (Εγκμιον; изд.: L " éloge. 1986. P. 185-236). Оно было написано в К-поле, в мон-ре Пантократора и, по-видимому, обращено к монахам этой обители (Συγγρμματα. 1996. Σ. 15. Σημ. 17). Временем его написания, вероятно, следует считать 1433 или 1434 г. (Ibid. Σ. 15. Σημ. 18). Автор Похвального слова, возможно, был фессалоникийцем по происхождению (Ibid. Σ. 15) и жил в мон-ре Ватопед в те годы, когда М. М. подвизался там, будучи послушником старца Давида (1409/10 - 1421) (Ibid. Σ. 15. Σημ. 20; L " éloge. § 36, 43, 54; ср.: Πασχαλδης. 2012. Σ. 232-233). В дальнейшем составитель Похвального слова вместе с М. М. находился в К-поле, в частности в мон-ре Пантократора (Συγγρμματα. 1996. Σ. 15; Πασχαλδης. 2014. Σ. 46-47). По-видимому, М. М. испытывал большое доверие к автору Похвального слова и делился с ним своими мыслями и даже мистическими переживаниями (Συγγρμματα. 1996. Σ. 15). В тех случаях, когда речь идет о событиях, непосредственным участником или свидетелем которых автор Похвального слова не был, он основывает свое повествование на сведениях, полученных от М. М., или на результатах собственного исследования (Ibid. Σ. 15-16). Написанное вскоре после кончины преподобного и несомненно читавшееся тем, кто были свидетелями по крайней мере некоторых описанных событий, Похвальное слово представляет собой ценный и во многом достоверный источник, позволяющий реконструировать биографию М. М. Жизнь |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Как Сергей Лукьяненко прочел «Код да Винчи», и почему теперь об этом жалеет 10 мин., 03.03.2005 Скоротать вечер в поезде... Давно слышал, что есть такой сверхпопулярный бестселлер — “Код да Винчи” Дэна Брауна. Говорили, что там затрагиваются религиозные темы, что Католическая Церковь возмущена романом, но миллионы читателей очень высоко оценивают эту книгу. Обычно я стараюсь не покупать сенсационных романов, и в данном случае ажиотаж несколько настораживал. Тем не менее мне всегда был интересен жанр умного детектива с конспирологическими мотивами, книги Умберто Эко, Артуро Перес-Реверте. И я подумал, что и здесь — вещь того же уровня. Быть может, неоднозначная, быть может, скандальная — но при этом достаточно любопытная. И вот однажды, когда ехал поездом и нечем было занять вечер, я купил эту весьма толстую книгу. Начало — первые страниц сто — понравилось. Автор — профессионал, он завязал интересную интригу, прекрасно выдерживал логику напряжения сюжета. Было действительно интересно. Но по мере чтения книга стала меня раздражать. Во-первых, идеологическая позиция, исходя из которой была написана книга. Автор, видимо, надеялся, что суть этой позиции читатель поймет в самом конце — но я, например, ее просек довольно скоро. И позиция эта показалась мне довольно слабой. Во вторых — тут уже чисто писательский подход — мне не понравилось, как Браун закончил свой роман. Уже на середине книги стало понятно, кто главный злодей, к чему все в итоге придет... То есть из романа исчезла загадка, кульминация его стала заранее ожидаемой, и дочитывал я книгу уже по инерции. Скажем прямо — это роман довольно низкого уровня. И автор — не Умберто Эко, и роман написан по гораздо более простым, ясным канонам массовой литературы. Леонардо да Винчи? Вот вам Леонардо да Винчи. Масон? Масон! Картина? Какую картину знает каждый? “Мона Лиза”. Вот, значит, в “Джоконде” все и зашифровано. Маньяк-убийца? Вот вам маньяк-убийца бегает. Гнусные и хитрые интриганы из Католической Церкви? Да пожалуйста, вот они. То есть здесь умело собраны все необходимые элементы бульварного романа, претендующего при этом на некую интеллектуальность, даже, я бы сказал, элитарность (“О, это умная литература! Она рассказывает про то, как Леонардо да Винчи был масоном и знал всю правду про жизнь Христа!”). Читать такое считается модным. Читая, человек как бы приобщается к чему-то глубокому и мудрому. На самом деле нет там ничего глубокого и мудрого, есть простейший сюжет и набор штампов. Просто это все подано качественно. Это — хорошо сделанная массовая развлекательная литература. |
| Уже одни эти свойства книги г. Суворова служат достаточным побуждением к тому, чтобы учено-литературная летопись отметила ее на своих страницах, как явление не могущее пройти незамеченным. Но есть в исследовании почтенного автора и другая черта, побуждающая пас в отношении к нему стать не столько в роли рецензента-публициста, содействующего возможно широкому распространению его идей в образованном обществе, сколько в роли критика-исследователя тех оснований, опираясь на которые автор строит свою теорию церковного суда и представляет в качестве последнего слова науки свои относительно его заключения и выводы. Дело в том, что стоя на высоте – как говорится – современной германской (преимущественно протестантской) канонической и церковно-исторической науки, почтенный автор не чужд и тех уже установившихся ее воззрений, которые, не имея за себя неоспоримых данных, переходят однако же из рода в род как традиция, как заповедное начало, как доктрина, отступать от которой ученому не полагается. Вот этот-то штанд-пункт под углом зрения немецкой доктрины и служит причиною того, что почтенный автор, при несомненно воодушевлявшем его стремлении пролить ясный свет на скудно освещаемые источниками явления древней церковной жизни, при всем желании отыскать и указать чистую истину в древних источниках и на них строимых ученых исследованиях, в действительности сам или закрывает глаза пред ясными свидетельствами первоисточников, не ладящими с установившеюся доктриною, или же усиливается найти, прочитать в них то, что требуется найти во имя этой доктрины. – Известную дозу препятствий к беспристрастному отношению автора к первоисточникам составляло невидимому и внешнее положение автора, как профессора специально-юридической школы, voleus-nolens в известной мере обязывающее смотреть глазами современного юриста даже и на те своеобразные явления религиозной жизни, которые, как напр. публичное покаяние древней церкви, «тайная исповедь, да и самая вообще церковь , как внешнее видимое общество, именно по самой своеобразности своей не могут укладываться в предоставленные юридические формулы и схемы, а как скоро насильственно под оные подводятся, утрачивают свой истинный, натуральный характер и предстают в образе, которого в действительности не имели. Благодаря действованию, по-видимому, этой именно причины, весь древний церковный суд представляется, по книге почтенного автора, каким-то нравственно-полицейским учреждением, ведающим забытые государством преступления и грешки своих подданных и вся древняя церковь – точно также учреждением или благомыслящею ассоциацией, фунгирующей с соизволения государства в роли politia morum и заменившею древне римскую цензуру. |
| В марте месяце, текущего года, печать усердно говорила о появлении в свет новой книги, написанной каким-то ученым узником Шлиссербургской крепости. Книга эта, по уверению печати, имела своей целью, путем научных исследований, определить время написания «Апокалипсиса» св. Иоанна Богослова. Печать высказывалась об этом различно. Одни газеты приветствовали появление этой книги, которая, по их мнению, должна пролить свет на историю прошлого; другие же наоборот, хотя и печатали на своих страницах выдержки из этой удивительной книги, но относились к ней скептически. Они заявляли, что автор названной книги, вместе с определением времени написания «Апокалипсиса», задался целью подыскать и другого автора «Откровения» и нашел его, продолжает печать, в лице Антиохийского енископа IV в. – св. Иоанна Златоуста . К этому открытию, продолжает газета, нельзя уже относиться равнодушно, потому что оно в корне подрывает основы многовекового христианского воззрения на эту священную книгу. Все это говорила пресса вскоре после появления этого оригинального сочинения. После звона печати, на окнах книжных магазинов можно было видеть экземпляры книги в причудливой, фантастической обложке. Это и было то новое сочинение, о котором передавала печать, названное сочинителем «Откровение в грозе и буре». Автор, видимо, положил с ней не мало труда, потому что книга получилась довольно объемистая – в 304 стр., снабженная 62 рисунками и снимками с древних астрономических карт. Николай Морозов – так назвал себя автор этой книги – светило, будто бы, современной науки, категорически отрицает значение «Апокалипсиса», как священной книги, таинственно изображающей судьбу христианской церкви. Все сказанное в «Апокалипсисе» он считает простым, хотя и талантливым описанием грозы и бури, пронесшейся над о. Патмосом в конце IV столетия христианской эры. Прежде чем приступить к рассмотрению некоторых сторон названного сочинения, заметим здесь кстати, что честь (?) отрицания «Апокалипсиса» как не принадлежащего, будто бы, перу Иоанна Богослова принадлежит, все-таки, не г. |
| На зависть Чичикову. Еженедельный обзор прессы ПРАВОСЛАВИЕ.RU ПОМЕСТНЫЕ ЦЕРКВИ ВСТРЕЧА С ПРАВОСЛАВИЕМ ВОПРОСЫ СВЯЩЕННИКУ НОВОСТИ АНАЛИТИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ ПРЕССА ИНТЕРНЕТ-ЖУРНАЛ ГОСТЬ САЙТА ДОКУМЕНТЫ ИСТОРИИ ПОЛЕМИКА ENGLISH EDITION СРЕТЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ тематические подборки новые поступления карта сайта авторы анкета поиск НА ЗАВИСТЬ ЧИЧИКОВУ Обзор публикаций СМИ на религиозные темы: 17 - 24 июня. День Святой Троицы. - Церковь и государство. - Правозащитники и Православие. - Компас Андрея Себенцова. - Сколько стоит душа? В воскресенье православные христиане отмечали великий праздник - День Святой Троицы. Он относится к числу 12 главных (двунадесятых) праздников Русской Православной Церкви. Однако большинство средств массовой информации даже не упомянули об этом в новостях. Исключение составил новостной портал РИА-Новости, разместивший краткую информацию об истории праздника в сообщении " Великий праздник Святой Троицы отметят 23 июня православные христиане " . На сайте " infonews " опубликована проповедь Святителя Луки (Войно-Ясенецкого) , произнесенная им в этот день в 1945 году. На этом же сайте можно прочитать интервью священника Украинской Православной Церкви отца Сергия Прочишина . Материал называется " День рождения Церкви " . Он рассказывает о самом событии - сошествии Святаго Духа на Апостолов, о том, почему этот праздник называют днем рождения Церкви. Также отвечая на вопросы корреспондента, священник останавливается и на некоторых вопросах, касающихся отношений между Церковью и обществом. Из печатных изданий празднику Троицы внимание уделила только газета " Pocciя " в своей статье " У дверей - Троица " . Автор Л. Ивакин также довольно подробно останавливается на истории, традициях и значении этого дня. Однако на этом статья не заканчивается. Автор, решив, видимо, что рассказ в православном духе не заинтересует читателей, рассказывает о гаданиях, в день Троицы: " Очень увлекательное действо троицкой недели - гадание по венкам. В Троицын день их вьют с песнями и бросают в воду. Чей венок пристанет к берегу - та останется в девках, чей уплывет - та выйдет замуж, чей потонет - та умрет " . Создается такое впечатление, что буквально сразу после праздничной службы все девушки немедленно бегут к реке и бросают венки. При этом автор ни словом не обмолвился об отношении Православной Церкви к подобным " развлечениям " . Мол, это же не сам Ивакин придумал, а русский народ. |
| еп. Ануфрий К материалам для истории старообрядчества в девятнадцатом столетии Предлагаемая „История о новооткрывшейся Белокриницкой митрополии ” принадлежат перу бывшего старообрядческого епископа Ануфрия (1816–1894), видного деятеля своего времени, а вместе с тем современника и очевидца описанных им событий. Сочинение это писано в начале 60-х гг. прошлого столетия, когда автор его проживал в Москве и хотя еще числился старообрядческим епископом, но уже готовился к переходу в единоверие, которое состоялось в 1865 г. Как можно предполагать оно предназначалось для Н.И. Субботина , собиравшего в это время материалы для своей будущей „Истории Белокриницкой иерархии ” . Имея это в виду, а также зная, что автор „Истории” принимал отчасти и сам участие в изложенных им событиях, за данным сочинением нельзя не признать важного и довольно ценного значения, как одного из первоисточников для истории крупнейшего события старообрядческой церкви XIX столетия. „История ” издается с рукописного оригинала, писанного собственноручно составителем; при этом, по возможности, сохраняется орфография подлинника. В рукописи имеются на полях примечания, принадлежащие близкому другу Ануфрия – И.3. Романову, бывшему секретарю московской старообрядческой архиепископии в конце 50-х и нач. 60-х гг. прошлого столетия. Последнему, по-видимому, был передан автором оригинал „Истории ” для переписки начисто. К тому же лицу относятся обращения автора, в скобках, находящиеся в конце сочинения. Примечания И.3. Романова печатаются под строкой. В печати „История ” Ануфрия в своем полном виде появляется впервые. Напечатанные покойным проф. Н.И. Субботиным в числе „Записок о. Онуфрия ” („Братское Слово ” 1899 г.) две ст.: „Заметки о начале Белокр. Митрополии ” и „Путешествие Павла и Алимпия ” – по-видимому, являются лишь отдельными отрывками настоящей „Истории”. Оригинал сочинения находится в числе бумаг нашего собрания. П. Власов История о новооткрывшейся Белокриницкой митрополии; начало произыде следующим образом |
|
|
