Заключение. ΧΙХ век в религиозном отношении Представленный выше обзор церковной истории отдельных народов Востока и Запада даёт достаточно яркую картину церковно-религиозной жизни христианского мира в течение XIX века. Нам остаётся только обобщить отдельные черты её в краткой характеристике религиозного состояния минувшего века. Хотя деление на века представляет собой нечто условное и искусственное, однако каждый век носит на себе яркую печать индивидуальности, резко отличающую его от других. Такую же печать носит на себе и век XIX, который в религиозном отношении резко отличается от предшествовавшего ему века и притом в благоприятном для религии смысле. XVIII век в сущности был веком бурного отрицания как в политической, так и религиозной области, и своими идеями, выработавшимися на почве поверхностного просвещения, потрясал все основы и духовной и материальной жизни. Передовые глашатаи этих идей думали совершить крутой переворот в истории человечества, освобождая его от связывавших его религиозных и политических уз, которые притом казались им не прочнее паутины, раскинутой условностью, рутиной и своекорыстием. Действительность, однако, скоро показала им, что основы человеческой жизни, выработанные и укреплённые веками, далеко не так легко разрушимы, как им казалось, и потому неизбежно должна была наступить реакция, которая и началась с зарёй XIX века и, несмотря на некоторые колебания в средине, придала основной тон всей его истории. Отсюда, если XIX век сравнить в религиозном отношении и с предшествующим ему XVIII, то, в общем, он окажется более религиозным. XVIII век – время деистов и сенсуализма Локка в Англии, энциклопедистов и Вольтера во Франции, рационалистического просвещения в Германии, – значительно охладил религиозное чувство в Европе и отчуждил европейские народы от христианской церкви. Французская революция, как злое детище этих идей, произвела разрыв между обществом и религией, из-за своей вражды к римско-католическому духовенству и папе выступила против самой религии, и провозглашённой ею свободой пользовалась даже для государственного подавления христианства во Франции.

http://azbyka.ru/otechnik/Lopuhin/istori...

Разделы портала «Азбука веры» Прослушать стихотворение 0:50 Не плоть, а дух растлился в наши дни, И человек отчаянно тоскует… Он к свету рвется из ночной тени И, свет обретши, ропщет и бунтует. Безверием палим и иссушен, Невыносимое он днесь выносит… И сознает свою погибель он, И жаждет веры… но о ней не просит… Не скажет ввек, с молитвой и слезой, Как ни скорбит перед замкнутой дверью: «Впусти меня! – я верю, Боже мой! Приди на помощь моему неверью!..» 1851 Беседа прот. Андрея Ткачева о сегодняшнем времени на примере стихотворения Ф. Тютчева “Наш век” 52:43 Расшифровка беседы прот. Андрея Ткачева о сегодняшнем времени на примере стихотворения Ф. Тютчева " Наш век " Передо мной стоит задача поговорить о сегодняшнем времени. Это задача с одной стороны легкая, потому что мы все в нём живём. Чего проще — надо рассказывать только о том, что на глазах. С другой стороны, задача всё-таки трудная, потому что мы все живём в разных временах, и человек не живет только в том времени, в котором он сейчас пребывает. Поэтому задача, в общем-то, даже непосильная — с одной стороны легкая, а с другой — непосильная. Ну и на помощь себе я выбрал старого учителя Фёдора Ивановича Тютчева. У него есть стихотворение «Наш век». Наш — это XIXй. XIXй — то время, которое мы благополучно считаем во многих положениях прогрессивным по отношению к нашему, то есть прогресс — это нелинейное понятие. Есть эпохи древние, которые были прогрессивнее наших, если мы ставим перед собой какие-то моральные вопросы. То есть эпоха, в которую врачи не делали абортов, как это, допустим, у Драйзера в «Американской трагедии», когда там после того, как нежелательная беременность началась, молодой человек оббегает кучу клиник и везде встречает недоумённые взгляды: «Как? Вы что — хотите, чтобы я сделал аборт?», — а некоторые просто хотят его полиции сдать. То есть это XIX век, американская действительность — она, конечно, прогрессивнее чем XXI век и в Америке, и в России. Но, тем не менее, Тютчев пишет стихотворение «Наш век», XIX век. Вот картина мира глазами не самого последнего человека. Он пишет:

http://azbyka.ru/fiction/nash-vek-tyutch...

1901 г. Новый год и новый век 1 За длинной вереницей минувших столетий уходит теперь в вечность вместе со старым годом и старый XIX век. Но столетия в жизни человечества не отделяются одно от другого механически; между ними остается органическая связь, хотя, конечно, на протяжении ста лет, при смене нескольких поколений, всегда можно выделить одно или несколько влияний века, которые можно назвать его характеристическим признаком. Последнее из них есть как бы завет отходящего в невозвратную вечность столетия его юному преемнику. Минувший век по справедливости можно назвать много пожившим и много испытавшим, в смысле разнообразных направлений и течений мысли; слишком сложна была его духовная жизнь, слишком много разнообразных наслоений заключает она в себе, чтобы возможно было легко и безошибочно подвести их под одно всеобъемлющее начало. Основные запросы человеческого духа не изменяются с переменой столетий; все те же они, эти вопросы высшего порядка, вопросы о смысле и цели бытия, нередко затеняемые ежедневною сутолокою жизни, но никогда не умирающие: так, среди калейдоскопических перемен в окружающей природе, среди явлений временных, иногда мгновенных, существуют длительные, вековые, относительно вечные процессы жизни. И как в природе во все века, возвышаясь над всеми переменами ее жизни, неизменно действует вложенный Богом закон всемирного тяготения, так в человеческом богоподобном духе, не умирая, действует всечеловеческое и всемирное тяготение его к бесконечному центру мира… Отшедший от нас XIX век в движениях мысли не дал окончательного разрешения великих вопросов о смысле и цели бытия. И к нему приложимо слово поэта: «Стараясь в сомнениях о великих тайнах, идут невозвратно века за веками; у каждого века вечность вопрошает: чем кончилось дело? Вопроси другого, каждый отвечает». Но справедливость требует сказать, что минувший век нельзя упрекнуть в недостатке пытливости и энергии в этой вековечной работе. И нужно отказаться совсем от веры в обладание истиной и осудить, таким образом, дух человека на невозможное для него самоубийство, нужно совсем отказаться от веры в человека, чтобы не видеть глубоко важного значения в этой тяжелой духовной работе века. Плоды ее не сразу вместимы в разум и не сразу могут броситься в глаза, но во всяком случае эта сложная духовная работа не прошла даром.

http://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Vostorgo...

Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Когда же наступит Новый год? (комментарий в цифрах и фактах) Линейка с юлианским и григорианским календарями (1600-1620 гг.) Указ Ватикана от февраля 1582 года декларировал, что 10 дней должны быть выброшены с октября 1582 так, чтобы 15 октября следовало немедленно после 4 октября, после чего должен был использован реформированный календарь. Реформа была почти сразу принята всеми католическими странами. Это соблюдалось в Италии, Польше, Португалии, и Испании. Другие католические страны последовали позднее. Что касается протестантских государств, то они долгое время исходили из постулата, что “лучше разойтись с Солнцем, чем сойтись с Римом”. Православные же страны не меняли календарь до начала этого столетия. Юлианский календарь сохранился лишь в религиозных целях в России, Греции и в патриархатах Восточно-христианского мира. Переход на новый календарь требовал следующего пропуска дней (в зависимости от века): XVI век – 10 дней, XVII век – 10 дней, XVIII век – 11 дней, XIX век – 12 дней, XX век – 13 дней. Переход на григорианский календарь в различных странах Европы: Албания — декабрь 1912 г.; Австрия (в зависимости от региона) — после 5 октября 1583 г. следовало 16 октября 1583 г., а после 14 января 1583 г. - 5 января 1583 г.; Бельгия (по разным источникам) — после 14 декабря 1582 г. следовало 25 декабря 1582 г., после 21 декабря 1582 г.- 1 января 1583 г.; Болгария (по разным источникам) — после 18 марта 1916 г. (1912 г. или 1915 г.) следовало 1 апреля 1916 г. (1912 г. или 1915 г.); Великобритания и колонии (одновременно была перенесена дата Нового года на 1 января) — после 2 сентября 1752 г. следовало 14 сентября 1752 г.; Венгрия — после 21 октября 1587 г. следовало 1 ноября 1587 г.; Германия (различные немецкие государства переходили на григорианский календарь в разное время) — католические немецкие государства – в 1583-1585 гг., протестантские – после 18 февраля 1700 г. следовало 1 марта 1700 г., Пруссия – после 22 августа 1610 г. следовало 2 сентября 1610 г.;

http://sedmitza.ru/text/395763.html

Закрыть itemscope itemtype=" http://schema.org/Article " > «Век приходящий может стать веком России» Татьяна Москалькова об успехах аппарата уполномоченного по правам человека в уходящем году 30.12.2016 603 Время на чтение 4 минуты «Начало неведомого века» — так когда-то назвал Константин Паустовский третью книгу своей автобиографической «Повести о жизни». Повествование в ней начинается с событий февраля 1917 года. Многие историки и писатели еще в самом начале двадцатого столетия говорили о том, что новый век не начался с двенадцатым ударом часов в ночь с 31 декабря 1900 года на 1 января 1901-го — это все еще девятнадцатое столетие. Новый век, по их мнению, ведет свой отсчет не от календарной даты, а от коренных изменений в сознании людей, в политике и в самом устроении государств, перекройки всей карты мира. Эти думающие люди доказывали, что XIX век воцарился только в 1815 году, после Венского конгресса, на котором полностью изменился политический расклад в Европе, и ждали чего-то похожего. Как это всегда получается — дождались... События 1914, 1917, 1918 годов подтвердили справедливость теории. Какой станет политическая картина мира XXI века, что изменится в экономике и общественной жизни, разумеется, очень интересно, но, прежде чем подглядывать в замочную скважину Господа Бога, стоит подумать: с каким багажом мы вступаем в этот неведомый век? В частности, что я, как уполномоченный по правам человека в Российской Федерации, сделала для того, чтобы грядущие события года с довольно угрожающим численным значением не застали нас врасплох и что предстоит сделать? Этим итогам и перспективам посвящена моя предновогодняя колонка. Недавно ведущее информационное агентство РФ назвало мое назначение российским омбудсменом — уполномоченным по правам человека в Российской Федерации среди шести крупнейших политических событий уходящего года. Оценка представителей «четвертой власти» очень лестна, но результаты своей деятельности в первую очередь оцениваю по числу людей, которым удалось помочь. Это и есть критерий моей работы. Не единственный, но — самый главный.

http://ruskline.ru/news_rl/2016/12/30/ve...

Из итогов века. Литературно-философская характеристика XIX столетия с богословской точки зрения Источник § I. Тихо и бесшумно отходил в вечность XIX век. Но на самом рубеже, отделяющем его от века грядущего, он смутил сердца ожиданием возможных бед: на Дальнем Востоке собралась грозная туча, которая, хотя и пролилась местным дождём, но, как многим не без основания казалось и кажется, грозит всеобщею, мировою бедою... Правда, пока беда, по-видимому, отодвинута и, может быть, надолго. Да и вообще не сама по себе, не своим стихийно-разрушительным внешним характером, она смущает, но – теми помышлениями христианско-европейских умов и сердец, которые в этой беде открылись. Ибо со всею смущающею ясностью обличились при этом чисто земные идеалы, своекорыстно-низменные вожделения и аспирации некоторых «носителей европейской культуры и цивилизации», их чисто земная алчба и жажда. Вот чем событие симптоматично и поучительно! И вот почему не будет, кажется, преувеличением, если мы сопоставим его, – по его нравственному и идейному смыслу, – с шумной и страшной, кровавой катастрофой конца XVIII века, с Великой Французской Революцией. Да, есть много в этих великих катастрофах общего. И там, и здесь багровый свет яркого кровавого пламени, озаряя далеко уклонившуюся от норм жизнь прошлого, настойчиво зовёт, под угрозою неотвратимых бед, к лучшему будущему... Оставим, однако, в стороне XVIII век, – о нём уже более чем достаточно, говорено и писано, – и попытаемся подвести, конечно, лишь эскизный и самый общий, итог, веку XIX, преимущественно с той стороны, которая касается его внутренней, идейной и нравственной жизни, того, что называется духом века. И независимо от тревожных событий на Дальнем Востоке, ознаменовавших собою самый конец века, так сказать его последние дни, есть в его, сравнительно тихом и спокойном, течении нечто значительное и невольно приковывающее к себе внимание. Тихие и спокойные воды вообще глубоки и таинственны. Но в последние годы истекшего века всеми заметно овладевало не только это смутное и безотчётное обаяние глубины и таинственности, но и более определённое настроение; чувствовалось в этом размеренном, настойчиво-упорном и в себе уверенном движении всё вперёд и вперёд что-то холодно-рассчитанное и систематическое, какая-то бесповоротная решимость на что-то радикальное и безвозвратное.

http://azbyka.ru/otechnik/Aleksej_Vveden...

Когда занималась заря XIX столетия, свободомыслящие люди Европы бодро и смело смотрели в будущее они верили, что начинается новая эра в истории человечества, что в близком будущем восторжествует свобода – политическая и научная, и что вместе с исчезновением политического рабства рассеются и религиозные суеверия. Воображению свободолюбивых философов конца XVIII века рисовался свободный сын XIX столетия, сын не имеющий никаких господ и не знающий властей и авторитетов, кроме авторитета своего разума. Ещё раньше, чем солнце XVIII века зашло, один из сынова этого века (Вольтер) сказал: «пройдет сто лет и христианство сделается достоянием истории“. Разуму этого философа христианство представлялось явлением антиразумным, антирациональным, и он был убежден, что свет науки скоро покажет всему человечеству эту антиразумность и антирациональность христианских доктрин, что на место стесняющей совесть догмы станет охраняющее совесть право, на место скрывающей истину религии станет исследующая истину наука. Желанные сто лет прошли. И XIX век отходит в вечность, как назад сто лет отходил в вечность XVIII век. Исполнилось ли приведенное пророчество? Вы, господа, собравшиеся сюда в эту скромную аудиторию, свидетельствуете своим присутствием здесь, что это было не пророчество, а только мечта, что эта мечта не осуществилась, и что имеются люди, которые признают безумием и горьким делом её осуществление. Вы явились сюда, чтобы изучать православно-христианское богословие, православно-христианскую религию, но изучать не как исторический памятник, не как оставленную грезу, а как живое и действенное учение, которое должно осуществлять в жизни и в осуществлении которого заключается истинное благо и истинная жизнь. Но может быть мы с Вами только немногие и печальные исключения, только старые тени, пережиток прошлого? Может быть современное научное откровение еще не проникло с своим светом в ту умственно низкую ложбину, в которой живем мы, и в то время, как в других местах, солнце знания делает для всех явной истину, мы, блуждающие в тени, живём еще верой в старые призраки?

http://azbyka.ru/otechnik/Sergej_Glagole...

Сортировать по Исключить новости Теории обоснования нравственности Опубликовано в альманахе «Альфа и Омега», 22, 23, 1999 — 2000 30 июня, 2012 Опубликовано в альманахе «Альфа и Омега», 22, 23, 1999 — 2000 Осмысление темы в европейской традиции XIX–XX вв. Слова нравственная природа человека указывают на то, что человек — не просто природное существо, что он не просто “животное общественное и разумное”, как его в древности определял Аристотель 1 . Сказать, что человек по природе своей есть существо нравственное — значит дать определение человека как существа, различающего добро и зло. И в таком случае именно этика становится фундаментальной наукой о человеке, ибо, по справедливому слову Н. О. Лосского, она “есть наука о нравственном добре и зле и об осуществлении его в поведении человека” 2 . В одной статье невозможно осветить все многообразие подходов к рассмотрению проблем этики в XIX и XX веках. Придется ограничиться лишь некоторыми из них, но при этом так, чтобы увидеть наиболее существенные линии, по которым шло развитие нравственной философии этого периода. Представляется интересным остановиться на той полемике, которая уже более двух столетий ведется между двумя направлениями в этике; с известной долей условности их можно обозначить как натуралистическое и антинатуралистическое , или метафизическое обоснование нравственности. Первое ищет предпосылки этических принципов в природе, которые не вполне одинаково трактуются у различных представителей натурализма. Второе пытается обосновать абсолютную этику , не считая возможным свести нравственное начало к чему бы то ни было другому. В XIX в. натуралистическая этика представлена в учениях утилитаризма , наиболее известными представителями которого являются Иеремия Бентам (1748–1832) и Джон Стюарт Милль (1806–1873), эволюционизма , обоснованного в трудах Чарльза Дарвина (1809–1882) и Герберта Спенсера (1820–1903), и философии жизни , возникшей в последней четверти века, получившей разные формы у Фридриха Ницше (1844–1900), Вильгельма Дильтея (1833–1911) и Анри Бергсона (1859–1941), творчество которого в основном приходится уже на ХХ век. Сюда же с некоторыми оговорками можно отнести и социоцентристские концепции этики; наиболее значительными представителями социоцентризма в XIX в. были Огюст Конт (1798–1857), Карл Маркс (1818–1883) и Эмиль Дюркгейм (1858–1917).

http://pravmir.ru/teorii-obosnovaniya-nr...

Рубрики Как русские философы спорили о Боге 30 мин., 05.07.2019 Поделиться Павел Флоренский, Владимир Соловьев, Сергий Булгаков, что они говорили о Боге, о чем и как они спорили в начале XX века? Об этом рассказывает Алексей Козырев, кандидат философских наук, доцент кафедры истории русской философии, заместитель декана по научной работе философского факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Меня зовут Алексей Козырев, я — доцент кафедры истории русской философии философского факультета МГУ имени Ломоносова. Мы говорим сегодня о Боге и мире в русской философии. И сейчас, во второй части, мы поговорим о времени систем, то есть, собственно говоря, о том периоде, который называется Серебряным веком. Серебряный век — это больше термин для обозначения истории русской поэзии. Гумилёв его предложил, по-моему, да. А вот в философии это время называется русским религиозным Ренессансом, то есть для философии является золотым веком, если Серебряный век в поэзии себя отмеряет от Пушкина, именно пушкинское время — это золотой век, то в пушкинское время философии еще не расцвела. Да, был Сидонский, вот, Чаадаев написал свои философские письма, Киреевский писал свои первые философские работы, но это, конечно, не было расцветом русской философии. Это было скорее временем ее становления. А вот конец XIX — начало XX века во многом благодаря усилиям Владимира Соловьева, возникновению первого профессионального журнала «Вопросы философии и психологии» — это 1889 год. В философии происходит такой этап становления семимильными шагами. Когда по сути она выходит на европейский уровень. И вот если попытаться представить так панорамно или, наоборот ,в виде диаграммы эту проблему, обычно лектор должен дать классификацию, выделить направления. Три способа решения этой проблемы в Серебряном веке. Я бы обозначил их так: это имяславие, это софиология, это символизм. Три таких узловых течения философских, богословско-философских. И мы постараемся сейчас рассказать о каждом из этих течений. Поскольку мы говорили о паламитах в конце нашей предыдущей части и об исихазме, я думаю, имеет смысл начать с имяславия.

http://foma.ru/bog-i-mir-v-russkoy-filos...

Он был таким русским!.. Памяти профессора, доктора исторических наук А.Ф. Смирнова (1925-2009) Источник: Столетие.Ru Анатолий Филиппович Смирнов был человеком своей эпохи. Но вместе с тем – и это одна из главных особенностей его личности и его вклада в науку – он принадлежал к тем русским людям и ученым, в чьих переживаниях и исканиях непосредственно воплотилась преемственность отечественной духовной культуры. И как личность, и как ученый он не отделял себя ни от дореволюционной России, ни от советского периода. Человек крови и плоти своего века, рожденный в алтайском селе с прекрасным названием – Родино, он вместе с державой пережил ее взлеты и падения державы, грехи и заблуждения, надежды и разочарования русской мятущейся души. В 15 лет он стал школьным учителем истории, в 17, когда началась война, пошел в артиллерийское училище, бежал на фронт, был возвращен и строго наказан, но всю жизнь помнил «сороковые грозовые, свинцовые, пороховые…», учился экстерном, будучи офицером. Но наука звала все более и более властно. Первые исторические изыскания были связаны с историческими судьбами народов Белоруссии, Литвы, Польши. «Бунташный» и судьбоносный XIX век, золотой век русской культуры, русской мысли Анатолий Филиппович не просто знал досконально, можно сказать, он в нем жил! Он не искал легких и «успешных» тем, ему было трудно ограничивать свою мысль и просто возделывать узкий надел на академическом поле – слишком созидательного склада была наполнявшая его натуру жажда деятельности и, наверное, поэтому он успешно осваивал все новые и новые сферы: от классической истории и русской философии к славяноведению, истории освободительного движения XIX века, к истории русской правовой мысли и истории становления демократических институтов в России – Государственного Совета и Государственной Думы и – через все и неизменно – дума о русском мужике, о русском мире, о совести, о Боге. А.Ф. Смирнов оказался одним из очень немногих историков, изучавших революционную и советскую проблематику, сознание которого оказалось неподвластным «марксистско-ленинскому» тотальному нигилизму ко всему русскому, православному и традиционному.

http://pravoslavie.ru/39265.html

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010