| Древнеславянский Апостол. Послание святого Апостола Павла, по основным спискам четырёх редакций рукописного славянского апостольского текста с разночтениями ил пятидесяти одной рукописи Апостола XII–XVI вв. Выпуск 1. Послание к Римлянам. Сергиев Посад, 1892; Выпуск 2. 1Послание святого Апостола Павла к Коринфянам, по основным спискам четырёх редакций рукописного славянского апостольского текста с разночтениями из пятидесяти семи рукописей Апостола XII–XVI вв. Издание Отделения Русского языка и словесности Императорской Академии Наук. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1906; Выпуски 3, 4, 5. 2 Послание святого Апостола Павла к Коринфянам, к Галатам и к Ефессянам, по основным спискам четырёх редакций рукописного славянского апостольского текста с разночтениями из пятидесяти шести рукописей Апостола XII–XVI вв. Издание Отделения Русского языка и словесности Имп. Академии Наук, Сергиев Посад, 1908, составленный профессором И.К. Евсеевым. Указанный труд Г.А. Воскресенского – издание древнеславянского Апостола, вып. 1–5, в трёх книгах – представляет естественное завершение давнего исследования автора о славянском переводе Апостола – «Древнеславянский перевод Апостола и его судьбы до XV в. Опыт исследования языка и текста славянского перевода Апостола по рукописям XII–XV вв., М. 1879». Наблюдения и выводы исследования почти без всякого изменения принимаются автором и в издании апостольского текста. Как и в исследовании, автор делит славянский апостольский текст списков XII–XV вв. на четыре редакции («разумея под редакцией не отдельные разночтения, а последовательное, проходящее через весь Апостол исправление или новый перевод» 1 . Редакции эти в общем характеризуются автором таким образом: 1) древнейшая югославянская, более или менее первоначальная, 2) русская XIV века, неизвестного исправителя, 3) русская же XIV в., содержащаяся в списке Нового Завета, писанном собственноручно святителем Алексием (и в другом списке этого перевода – собрания Погодина 27). 4) русско-болгарская XV века, содержащаяся в полном списке Библии 1499 г. и во множестве бумажных рукописей Апостола XV–XVI вв. 2 Как и в исследовании, основными списками этих редакций в издании приняты: для первой редакции – Толковый Апостол 1220 г. Московской Синодальной Библиотеки 7–95; для второй – Толстовский Апостол XIV в., Императорской Публичной Библиотеки, собрания графа О.Л. Толстого 5; для третьей – «собственноручный список Нового Завета святителя Алексия», хранящийся в ризнице Чудова монастыря, XIV в., а со 2 вып., сверх того, и собрания Погодина 27, XIV же века; для четвёртой – полный список Библии 1499 года. |
| Устав, введенный прп. Феодосием в Печерском монастыре, был уставом прп. Феодора Студита в редакции патриарха Алексия, в нем предусматривалось общежительное (киновийное) устройство монастырской жизни . Но судьба Студийского устава в его дисциплинарной части, требовавшей строгой киновии, оказалась весьма печальной: основы монастырского общежития очень скоро преданы были забвению, и монашество почти везде придерживалось особножительства. Впрочем, и идиорритма не всегда становилась основой монастырской жизни, XII–XV вв. можно даже назвать эпохой без монастырского устава, и это хорошо показано в замечательной работе Серебрянского о монашестве Псковской земли в XIII–XV вв. Существует, правда, сочинение под названием «Правила святого Кирилла, Русского митрополита, о монашеском благочинии и о содержании всяком», которое, вероятно, составлено было действительно митрополитом Кириллом, греком по происхождению (XIII в.); оно встречается в рукописях XVI и даже XVII вв. и содержит в себе сравнительно обстоятельный общежительный устав. Вероятно, этот устав не был известен в XIV–XV вв., сомнительно даже, вводился ли он в каком бы то ни было монастыре . По всей вероятности, о нем ничего не знал и прп. Сергий Радонежский, когда занимался устройством иноческого жития в Московской Руси. Вначале он, как говорилось, ввел в своем монастыре особножительный устав и лишь впоследствии, не без сопротивления братии, переустроил монастырский быт на основе общежительного устава. Его ученики следовали примеру преподобного и, основывая новые монастыри, вводили в них строгую киновию, которая, однако, не везде прижилась . Вопрос об основах монастырской жизни был не вполне ясен для русского иночества XIV–XV вв., об этом говорит, например, история Спасо-Каменного монастыря, в котором игумен Дионисий (незадолго до 1389 г. и по 1418 г.) ввел сначала строгий общежительный Афонский устав, но впоследствии и сам он, и некоторые монахи придерживались идиорритмы . В Троице-Сергиевом монастыре общежительный устав продержался недолго. Когда в 1478 г. там некоторое время пребывал прп. Иосиф Волоцкий, монастырь жил по особножительному уставу, что подтверждается некоторыми документами . Хотя мы знаем, что в XIV–XV вв. идиорритма постепенно вытесняла киновию, у нас нет почти никакого материала, который помог бы ответить на вопрос, чт?о представляло собой это особножительство в древнерусском монастыре. Но у нас множество сведений о том, что общежитие не привилось во многих монастырях; сложившийся тогда строй монастырского быта подвергался очень острой критике, а это значит, что в действительности монастырский быт не соответствовал ни нормам подлинной идиорритмы, ни требованиям киновийного устава . |
| 1. Введение Источником литургической традиции Русской Церкви является К-польская Церковь , богослужение которой (см. Византийский обряд) было перенесено на русскую почву в X–XI вв. Помимо К-поля на русское богослужение оказали сильное влияние обычаи мон-рей св. горы Афон. Практика южнославянских Церквей – Болгарской и Сербской отразилась в русском богослужении в меньшей степени, совсем незначительным было латинское влияние. Постоянно изменяясь, пережив в ходе своего развития две крупные реформы, русское богослужение не только обогатилось прекрасными текстами и последованиями русского происхождения, но и сохранило многие сокровища литургического наследия Др. Церкви, забытые другими Церквами. Православное богослужение состоит из двух составляющих: вневременной – литургии и таинств и связанной со временем – служб суточного круга и сложной системы праздников годовых подвижного, неподвижного и седмичного кругов. В христианской Церкви после IV в. выработались два типа богослужения – кафедрально-приходское и монастырское. В IV–X вв. монастырское богослужение сильно отличалось от кафедрального составом служб суточного круга, но литургия в мон-рях совершалась так же, как и в приходских храмах. К Х в. в К-поль-ской Церкви в кафедральном богослужении использовался Устав Великой церкви (церкви Св. Софии в К-поле), а в монастырском – Студийский устав (устав к-польского Студийского мон-ря). Уставы почти не регламентировали чинопоследования литургии и таинств, записывавшиеся в Евхологиях. Основой Студийского устава был Часослов палестинской лавры прп. Саввы Освященного, являвшийся основой также устава самой лавры прп. Саввы – Иерусалимского (савва-итского). Кроме того, студийский устав использовал систему праздников Устава Великой цер-кви, причем скупая гимнография Устава Великой церкви дополнялась песнопениями студий-ских и палестинских авторов. Литургия и таинства в Студийском мон-ре совершались по кафе-дральному Евхологию церкви Св. Софии. Русская Церковь до XIV в. использовала Студийский устав и связанный с ним корпус богослужебных книг. Литургия и таинства до XIV в. совершались по чинопоследованиям к-польского Евхология X–XI вв.; в XIV–XV вв. эти чинопоследования сменились более поздней византийской редакцией XIII–XIV вв. В XV в. Русская Церковь перешла со Студийского устава на поздний вариант Иерусалимского устава – неосавваитский, выработанный на Афоне. Смена уставов прошла без потрясений в силу сходства Иерусалимского и Студийского уставов, имевших одну основу. В XV – сер. XVII в. литургическая традиция Русской Церкви постоянно обогащалась новыми текстами и последованиями, но существенных изменений не претерпела. Находившаяся в XV – сер. XVII в. в составе Литвы и Польши Западнорусская митрополия испытывала католическое влияние, отразившееся в богослужении и в западнорусских литурги-ческих книгах этого периода. |
| История Русского Православного зарубежья. Том I. Русское Православное зарубежье до 1917 г. Книга 1. Русское православное присутствие на христианском Востоке. Х-нач. XX в. Источник Содержание Предисловие к изданию Введение Часть 1. Русское духовное присутствие на землях православных восточных церквей IX – начало XX в. Глава I. Русь и византийский мир. IX–XV вв. I. Источники по истории русского присутствия в Византии в X–XV вв. II. Русско-византийские контакты и образ Руси в византийской традиции IX-XV в. III. Росы в Византии в IX-X вв. и Крещение Руси IV. Русские иерархи в Царьграде. Церковные взаимоотношения Византии и Руси V. Паломничества из Руси в Царьград Глава II. Восточный вопрос в русской политике в XVI – начале XX в. I. Константинополь и Балканы в XVI – начале XX в. 1. «Москва – Третий Рим» 2. Восточный вопрос в XVIII в. 3. Россия и православный Восток в XIX в. 4. Россия, великие державы и Османская империя в конце XIX – начале XX в. II. Россия и Константинопольский Патриархат в XIX – начале XX вв. 1. Русская имперская идея – панславизм или неовизантинизм? 2. Греческая Великая идея 3. Танзимат и реформы в Константинопольском Патриархате 4. Вопрос об имениях Восточных Церквей и монастырей в Молдавии, Валахии и Бессарабии 5. Борьба за праваи преимущества Константинопольской Церкви (1880–1900-е годы) 6. Русские духовные представители в Константинополе 7. Русские общины в Османской империи (Турции) III. «Мирликийское дело» Часть 2. История Русского Афона с древнейших времен до 1917 г. Глава I. Русский Афон XI – нач. XV в. I. Архивы Афона и Русь Русский монастырь св. Пантелеймона Хиландарский монастырь Дионисиев монастырь Дохиарский монастырь Эсфигменский монастырь Иверский монастырь Афонский Протат Ватопедский монастырь Ксиропотамский монастырь Обители, скиты, келлии II. Документы о земельных владениях Русского монастыря и просопографические данные о русских на Афоне в Х1-Х11 вв. III. Русское паломничество на Афон в XI-XIV вв. IV. Русские обители на Афоне в X1-X1V веках Русский монастырь Богородицы Ксилурга Монастырь святого великомученика Пантелеймона. |
| (1271/72 - 22.11.1318), св. блгв. кн. Тверской, вел. кн. Владимирский (пам. 22 нояб., в воскресенье после 29 июня - в Соборе Тверских святых). Сын вел. кн. Владимирского и Тверского Ярослава Ярославича и вел. кнг. св. блгв. Ксении Юрьевны . Основными источниками сведений о жизни М. Я. являются летописи XIII-XV вв. (Рогожская, Симеоновская, Новгородская I, Ермолинская, Московский свод кон. XV в. и др.), а также Житие св. князя, написанное вскоре после его кончины. О рождении М. Я. после смерти отца, умершего по дороге из Орды, сообщается в Московском своде кон. XV в. и в Ермолинской летописи. Летописи не дают уточнений о дате рождения княжича, сообщается лишь, что Ярослав скончался «зимой». Тем не менее дату рождения - 1 нояб.- содержит позднее Похвальное слово М. Я. (2-я пол. XVII в.). Неизвестно, на какие данные опирался его составитель, но В. А. Кучкин определил, что одним из его источников был некий поздний летописный памятник, содержавший в т. ч. ошибочные даты. Имя княжичу было дано, по-видимому, в честь умершего единокровного брата. В летописях, восходящих к Новгородско-Софийскому своду XV в., известие о смерти Михаила Ярославича-старшего следует за информацией о смерти Ярослава. Т. о., как отмечают А. Ф. Литвина и Ф. Б. Успенский, имя Михаил «совмещало в себе функции родового и христианского» ( Литвина, Успенский. 2006. С. 580). Арх. Михаил как небесный покровитель постоянно присутствовал в жизни М. Я. 8 нояб. 1294 г., на Собор арх. Михаила, он венчался с кнж. Анной Дмитриевной, дочерью кн. Дмитрия Борисовича Ростовского (см. св. блгв. кнг. Анна Кашинская ). Сохранились атрибутируемые М. Я. печати с изображением арх. Михаила ( Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси X-XV вв. М., 1970. Т. 2. С. 9, 11-12; Янин В. Л., Гайдуков П. Г. Актовые печати Древней Руси X-XV вв. М., 1998. Т. 3. С. 64, 66-67, 165-166). В княжение М. Я. в нач. XIV в. была построена ц. арх. Михаила «на брезе» (на Загородском посаде на берегу Волги). Неоднократно упоминаются арх. Михаил и его чудесная помощь в Житии М. Я., в т. ч. его автор подчеркивает, что 6 сент., на память Чуда арх. Михаила в Хонех, М. Я. прибыл в Орду, и на ту же дату пришлось погребение останков М. Я. в Спасо-Преображенском соборе Твери. |
| Μ.С. Егорова Аскетический текст в древнерусской традиции: поучения преподобного Исаака Сирина и автокоммуникация Источник История текста поучений преподобного Исаака Сирина в русской культуре насчитывает уже более 600 лет. Самая ранняя рукопись «восточнославянского извода», содержащая полный текст первого тома поучений преподобного Исаака, датируется рубежом XIV–XV вв. Это список, хранящийся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки в собрании М. П. Погодина (Погод. 1028) 1 . В русском списке «Пандектов» Никона Черногорца 1381 г. из Синодального собрания ГИМ также находятся обширные выписки из «Постнических слов» – так обычно именуются в славянской рукописной традиции сочинения сирийского старца. Современного читателя от первых русских иноков, познакомившихся с переводом на славянский язык, отделяет огромная временная дистанция. Что мы знаем о ранней славянской и, собственно, русской рецепции поучении прп. Исаака? Благодаря источниковедческим разысканиям А. в. Горского и К. И. Невоструева 2 архимандрита Леонида (Кавелина) 3 еще в XIX в., И. С. Маслова 4 в начале XX в. и Е. Э. Гранстрем и Н. Б. Тихомирова 5 в 80-е гг. XX в. ранняя история славянской версии памятника оказалась в достаточной степени осмыслена и описана. Все исследователи единогласно связывают появление славянского перевода поучений прп. Исаака с возрождением древних монашеских практик в Византии на рубеже XIII–XIV вв. Распространение среди славян идей исихазма обусловило повышенный интерес к творениям таких святых отцов, как Григорий Синаит , Иоанн Лествичник , авва Дорофей , Никита Стифат , Афанасий Александрийский , Диадох Фотики йский , Исихий, Филофей Синаит, Василий Великий , Симеон Новый Богослов , Дионисий Ареопагит (Псевдодионисии). Особенно активно в начале XIV столетия в многоязычных книгописных мастерских монастырей Константинополя и Афона редактируются старые и создаются новые славянские переводы аскетических текстов. Terminus ante quem для сочинений прп. Исаака Сирина в славянской рецепции – это конец XIII – начало XIV в., когда, возможно в Болгарии, появляется самый ранний перевод с греческого языка на славянский первого тома трудов сирийского старца. Чуть позднее, приблизительно в 30-е гг. XIV в., в одном из монастырей Афона (скорее всего, в Лавре св. Афанасия) создается новый, независимый от первоначального перевод «Постнических слов», содержащий в себе более полный текст поучений Исаака также из 1-го тома 6 . Композиция первого тома разнится в обоих переводах и не находит себе прямого соответствия в греческой рукописной традиции, о чем можно судить на основании последнего исследования греческих списков, осуществленного М. Пираром 7 . В ближайшее столетие тексты сирийского подвижника получают широкое распространение среди южных славян, о чем свидетельствует масса болгарских и сербских списков этого времени. На Руси сочинения прп. Исаака во втором – «афонском» – переводе появляются, как уже было сказано, не ранее конца XIV в. |
| Д.И. Макаров Паламизм до святителя Григория Паламы, спор о филиокве и примат папы в византийской экклесиологии XII-XIV вв.: некоторые наблюдения Источник Введение 1 Несмотря на значительный интерес, наблюдающийся в последнее время к изучению греко-латинской полемики XII–XIV вв., справедливым остается заключение о. Жана Даррузеса (1912–1990) о том, что византийские трактаты, посвященные критике учения о примате папы, «...далеко не полностью изучены как историками, так и богословами...» 2 . Мнение Ж. Даррузеса разделяют издатели писем Иоанна Каматира – А. Пападакис и Э. М. Толбот 3 . Один из путей преодоления подобной ситуации заключается в обращении к фундаментальным догматическим (пневматологическим) основаниям темы примата в византийской протопаламитской и паламитской мысли XII–XIV вв. 4 Нечто подобное имел в виду и о. Ж. Даррузес, когда указывал: «...мы сможем уточнить даты и понятия, если прибегнем к новым источникам и станем их сравнивать между собой» 5 . И прежде всего необходимо попытаться определить соотношение критики византийцами примата и вышеупомянутой протопаламитской и паламитской (фотианской) традиции, а точнее – место данной критики в указанной традиции. Недавно Д. И. Мурешан предложил называть взлет духовно-богословской, культурной и церковно-политической активности исихастов в Византии и Юго-Восточной Европе XIV–XV вв. «политическим фотианством» 6 , и у нас будет возможность убедиться в богословской обоснованности такого наименования (призванного заменить устаревшие термины «политический исихазм» и «социальный исихазм»). Термин «политическое фотианство» смыкается с рядом других устоявшихся в науке терминов, из которых для нас сейчас важнее всего два – «паламизм» и «паламизм до св. Григория Паламы ». Если говорить о триадологии, пневматологии и сотериологии (учении о спасении как обожении), то все более очевидной становится связь учения Паламы с такими выдающимися и пока недооцененными богословами XIII в., как Григорий Кипрский 7 и Георгий Мосхамбар 8 . Традицию «паламизма до Паламы» – во взаимном переплетении указанных разделов догматики, а также экклесиологии – представляется оправданным возводить не только к св. Фотию, но и к столь видному мыслителю XII в., как Николай Мефонский (к которому восходит истолкование Пятидесятницы как снисхождения на апостолов Ипостаси Св. Духа 9 ). |
| Закрыть Наталья Ложкина Читательский рейтинг: 1911 Российский ученый византолог, специалист в области Древнерусской культуры и культуры Московской Руси, историк-искусствовед, кандидат культурологии, автор монографий по культуре Православного Возрождения XIV-nepboй половине XV вв. (Византия, Балканы, Московская Русь). После окончания школы в Санкт-Петербурге, поступила в СПбГУ (1975 год) на исторический факультет, закончила Кафедру Истории и теории искусства в 1985 году. Работает в Государственном Эрмитаже больше 35 лет, специализируется по теме: «Византия. Древняя Русь». Кандидат наук, в 2013 году защитила диссертацию по теме: «Троице-Сергиев монастырь в культурном взаимодействии Древней Руси и Византии в XIV — первой половине XV вв. » Научный руководитель Островская Елена Петровна – профессор ЮНЕСКО, Доктор философских наук, завсектором Южной Азии ИВР РАН, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения Российской академии наук (СПбФ ИВ РАН). Основные положения и выводы исследования содержатся в монографии: «Троице-Сергиев монастырь в культурном взаимодействии Древней Руси и Византии в XIV — первой половине XV вв.» — СПб., 2013. (515 с. текста и 923 иллюстрации). Своими главными учителями считает: профессора Гелиана Михайловича Прохорова, доктора филологических наук, профессора СПбГУ, главного научного сотрудника ИРЛИ РАН; Медведева Игоря Павловича - византолога с мировым именем, Академика, член-корреспондента РАН; Булкина Валентина Александровича-кандидата искусствоведения, руководителя Древнерусского семинара кафедры истории русского искусства СПбГУ СПбГУ; Сергея Ивановича Голубева - ведущего художника-реставратора сектора реставрации древнерусской живописи Русского музея, преподавателя иконописи Санкт-Петербургской Духовной Академии, заслуженного работника культуры РФ, члена рабочей группы Государственной Комиссии по аттестации реставраторов Министерства культуры РФ, члена Союза художников РФ; Светлану Гурьевну Савину, сотрудника Государственного Эрмитажа, профессора Института богословия и философии Санкт-Петербурга. |
| Повесть о Петре, царевиче ордынском Подготовка текста и комментарии Р. П. Дмитриевой, перевод Л. А. Дмитриева «Повесть о Петре, царевиче ордынском» была написана в Ростовской земле, имевшей в XIV–XV вв. свою богатую литературную среду. На основании историко-литературных явлений, отразившихся в «Повести», время ее создания следует отнести к 70–80-м гг. XV в. В основу повести положена легенда об ордынце – основателе монастыря или церкви. По мнению М. О. Скрипиля (Повесть о Петре, царевиче ордынском//Русские повести XV–XVI веков. М.; Л., 1958. С. 430–432), этот тип легенды в сложившемся виде начал бытовать на Руси с XV в. При написании второй части «Повести», как полагает М. О. Скрипиль, были использованы летописные записи, ведшиеся при Петровском монастыре. Литературный талант автора «Повести» проявился прежде всего в том, что он сумел органично объединить названные источники. Последовательность изложения легенды автором «Повести» тесно связана с достоверными фактами из истории Ростовского княжества в пределах от 50-х гг. XIII в. до 20-х гг. XIV в. Следует отметить, что в исторических документах не упоминается ни имени самого Петра, ии его потомков. Симпатии автора на протяжении всей «Повести» явно на стороне Петра и его рода. Произведение было написано не только для прославления Петровского монастыря и его основателя, но и с целью утвердить права на земельные угодья потомков Петра и монастыря. К ростовским князьям автор «Повести» относится с пренебрежением. Это позволяет считать, что произведение было написано в то время, когда ростовские князья теряли свою власть и авторитет, а Москва все больше и больше овладевала ростовскими землями. В «Повести» ни разу ни один ростовский князь не назван по имени. По летописям и документальным материалам хорошо известен князь Борис Васильевич, который при епископе Кирилле (после 1237 г.) стал ростовским князем и скончался в 1278 г.; известны имена его внуков и правнуков, о которых говорится во второй части произведения. Возможно, это тоже своего рода выражение пренебрежительного отношения автора к ростовским князьям. Напротив, ростовским владыкам в «Повести» оказывается большое внимание. Упоминание их имен и позволяет связать описываемые события с конкретной исторической обстановкой. В произведении также названы по именам внуки и правнуки Петра, однако достоверность этого нельзя проверить. При сопоставлении описываемых в «Повести» взаимоотношений между князьями и потомками Петра с датами жизни упомянутых в «Повести» исторически достоверных лиц легко устанавливаются хронологические несовпадения. Поэтому надо признать, что автор памятника пользовался письменными источниками, повествующими о церковной жизни Ростовской епархии в XIII–XIV вв., и совершенно вольно, не обращаясь к документальным материалам, передавал историю династии ростовских князей. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ИВАН (ум. между 1487 и 1490, Великое княжество Литовское?), «крылошанин», писатель, профессиональный книгописец, видный член московского придворного еретического кружка (см. Жидовствующие ). Немногочисленные сведения об И. Ч. сохранились в его записях на рукописных книгах (где он трафаретно-униженно именует себя «Ивашко Чръной, якоже именем, такоже и делы», «Ио(анн) Чръны званием и деанми»), в посланиях Новгородского архиеп. св. Геннадия (Гонзова) и в «Книге на новгородских еретиков» («Просветителе») прп. Иосифа Волоцкого. И. Ч. не следует смешивать (как это делал, напр., Е. Е. Голубинский ) с Иваном Самочёрным, братом архим. Юрьева новгородского мон-ря Кассиана, сожженным в 1504 г. из-за принадлежности к жидовствующим. Известен ряд книг, в переписке и сверке текста к-рых принимал участие И. Ч. и на которых он оставил записи с упоминанием своего имени: Летописец Еллинский и Римский 2-й ред. (РГБ. Пискар. 162/М. 597), 1485 г.; «Лествица» прп. Иоанна Синайского с копией записи митр. св. Киприана 1387 г. (ГИМ. Увар. 447-Q/Цар. 182), 1487 г.; Сборник ветхозаветных книг с Хронографом Троицким (РГБ. Унд. 1), посл. четв. XV в. И. Ч. использовал разработанный, достаточно мелкий и красивый полуустав, восходящий к рус. почеркам, сформировавшимся в 1-й пол. XV в., в эпоху второго южнослав. влияния (см. Южнославянские влияния на древнерусскую культуру ). Редакторские пометы и правка И. Ч. обнаружены также на полях Сборника ветхозаветных книг кон. XIV (?) - нач. XV в. (РГБ. Троиц. Фунд. 2), послужившего оригиналом для рукописи РГБ. Унд. 1 ( Клосс. 1971; СКСРК, XIV, С. 175-176, 65). Нуждается в дополнительном исследовании вопрос о принадлежности И. Ч. глосс (в т. ч. «пермских») на полях рукописи РНБ. F. I. 3, содержащей ветхозаветные книги 16 пророков с толкованиями (см.: СККДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 394). Это украинско-белорусский кодекс с сильно болгаризированной орфографией (даже считающийся в литературе южнославянским или молдавским, см., напр.: ПССРК, XV. С. 87, 439 438); Алексеев А. А. Текстология славянской Библии. СПб., 1999. С. 165), который датируется не ранее рубежа XV и XVI вв. (ПССРК, XV. Доп. С. 47, 438); т. о., речь может идти о копиях глосс И. Ч.; факт, по-видимому, имеет значение для истории пребывания книжника в Литовском великом княжестве (см. ниже). |
|
|
