| Впрочем, было бы ошибочно считать, что приезд Елены в Палестину сводился исключительно к паломничеству. Проходившее, вероятно, после убийства в 326 г. Константином своего сына Криспа и жены Фаусты, путешествие его матери Елены по восточным областям империи, включая Палестину (оно датируется 326 – 328 гг. ), имело, вероятно, политическую цель – укрепления авторитета императора в войсках и среди населения. Судя по рассказу Евсевия, Елена, много тратившая на благотворительность и строившая множество церквей, благочестивая, скромная и в то же время щедрая, с успехом достигла целей, которые мог поставить ей ее сын Константин (см. VC 3. 44-45). Приезд в Палестину и ее деятельность там прекрасно вписывается в эту политическую программу, которая, как и у самого Константина, была одновременно политической и религиозной. Благочестие и политика были тесно переплетены. Евсевий, впрочем, подчеркивает в первую очередь роль императрицы в строительстве храмов и их украшении, отмечая, что все это делалось по согласованию с Константином. Речь в первую очередь идет о церкви-базилике в Вифлееме, на месте Рождества Христова (там тоже была почитаемая пещера, но не Гроба, а Рождества) и о церкви на Елеонской горе – месте Вознесения Спасителя (см. VC 3. 41–43). Что касается церковного предания относительно обретения Еленой Животворящего Креста, то современные исследователи почти единодушно утверждают, что это более поздняя легенда (конца IV в.) . В самом деле, у Евсевия об этом ничего не говорится, в то время как, если бы такое обретение Креста Еленой имело место, невозможно представить, чтобы Евсевий, который уделил столь большое внимание роли Креста в жизни Константина, упустил бы такую важную деталь. Не исключено, что Крест (или то, что сочли за него) был обретен еще в последние годы правления Константина, как писал позднее об этом св. Кирилл Иерусалимский , однако, это произошло уже после кончины Елены, и с ней непосредственно никак не связано. Последним храмом из воздвигнутых в Палестине по повелению императора Константина, о котором рассказывает Евсевий, был храм у Мамврийского дуба. Инициатива его возведения принадлежала Евтропии, теще Константина, которая, видимо, тоже побывав в Палестине (уже после Елены, скончавшейся в 327 г., и, скорее всего, по ее следам в качестве паломницы ), увидела, что у Мамврийского дуба – места, священного для христиан, поскольку там было явление Спасителя и двух ангелов Аврааму, нет никакого христианского храма, а вместо этого – языческое капище, оскверняющее это место. Она сообщила об этом Константину, и тот повел епископам, в первую очередь Макарию Иерусалимскому, но и другим палестинским епископам, в том числе Евсевию, устранить это безобразие и воздвигнуть христианскую базилику и на этом святом месте (см. VC 3.51–53). |
| В «Жизни Константина» ( VC ) описанию строительства храмов в Палестине посвящено несколько глав третьей Книги (25–47, 51–53). Сначала рассказывается об указах самого императора Константина, связанных со строительством храма Гроба Господня, а затем повествуется о посещении Палестины его матерью императрицей Еленой и ее деятельности, связанной с храмами в Вифлееме и на Елеонской горе. Наконец, в гл. 51–53 говорится о строительстве по повелению Константина храма у Мамврийского дуба – место явления Спасителя Аврааму (оскверненное язычниками, но заново освященное под христианский храм по велению императора). В целом, хотя в центре его стоит деятельность Константина (Евсевий пишет же именно его житие) и его матери, в повествовании уже, в отличие от Слова на освящение храма Гроба Господня, появляются и другие лица, ответственные за строительство, в частности, за внутреннее устройство и убранство храма Гроба Господня; в первую очередь, это епископ Иерусалимский Макарий (его роль может быть несколько снижена Евсевием, поскольку он мог не хотеть особенно возвышать епископа Иерусалима , тем не менее, умолчать о ней не мог). Исследователи допускают, что именно Макарию, участвовавшему в Никейском Вселенском соборе, принадлежала инициатива по возведению храма на месте крестных страданий Христа . Возможно, он или сам Евсевий (что менее вероятно) подал эту идею Константину во время Собора. Евсевий, впрочем, сообщает, что мысль об этом была внушена Константину «свыше» ( VC 3.25). Как бы то ни было, до нас дошло воспроизводимое Евсевием послание Константина, направленное еп. Макарию и архонтам (т.е. начальникам), о строительстве храма. Но прежде чем предпринять это строительство, как повествует Евсевий, Константин распорядился срыть языческое капище, устроенное на месте распятия Христа и произвести раскопки. Вероятнее всего, память о том, где именно находилась Голгофа и где пещера Иосифа Аримафейского, бывшая Гробом Господним, сохранилась у христиан Иерусалима, по крайней мере существовало какое-то предание на этот счет, и, вероятнее всего, еп. Макарий и сообщил об этом Константину, который сам в Иерусалиме не был. |
| Во всяком случае Евсевий не обсуждает вопрос относительно того, точно ли это то место, где был распят и погребен Христос. Сомнений относительно этого, видимо, не было. Более того, возникновение языческого капища (а известно, что оно было возведено еще при имп. Адриане после 130 г.) на месте Голгофы описывается Евсевием как намеренная попытка придать забвению дело Христа, попытка, совершенная язычниками по демоническому внушению ( VC 3.26). Таким образом, согласно Евсевию, христианам не приходилось сомневаться относительно места Голгофы, коль скоро и сами язычники прекрасно отдавали отчет, где именно и зачем они построили «мрачное жилище для мертвых идолов, тайник сладострастному демону любви» (там же). Речь о храме Афродиты, которую Евсевий явно соотносит с похотью и намеренным осквернением язычниками святого места христиан. Так это было или не так, сказать трудно. Нет сомнений, однако, что язычники явно хотели утвердиться в своей Элие Капитолине, превратив некогда столицу, а затем священный город евреев в языческий город. Одно из господствующих мест (а была сделана специальная большая насыпь) в этом городе, вероятно, его форум, должен был занять языческий храм, причем именно в том месте, которое почиталось христианами. В этом контексте действия Константина по уничтожению этого языческого храма, проведению раскопок с обнаружением пещеры-гроба Иосифа Аримафейского и строительство на этом месте храмового комплекса храма Гроба Господня представляли собой продуманный шаг императора-христианина, который утверждает новую веру и новую идеологию в империи. Интересно то, что Евсевий ничего не пишет относительно судьбы другого храма – Юпитера Капитолийского, который, согласно другим источникам, был воздвигнут при том же Адриане на храмовой горе вместо уничтоженного иудейского храма. Одним из объяснений этого может быть недавно выдвинутая гипотеза, что рассказ о храме Юпитера на храмовой горе (а он имеется у Епифания De mens. 14 и в зависящей от него Пасхальной Хронике, Chronicon Paschale (1, 474)), не достоверен, то есть никакого храма Юпитера там вообще не было (а был он где-то на западе города, на храмовой горе же Адриан поставил свою статую) . Как бы то ни было, Евсевий целиком сосредоточился на строительстве храма Гроба Господня. В отличие от иудейского культа, который в виде храмового богослужения, согласно пророчеству Христа (см. Лук. 21:24), прервался, христиане смогли не только уничтожить языческие капища на святых для христиан местах, но и построить на этих местах свои храмы. Особенно в этом отношении у Евсевия характерно описание строительства храмового комплекса на Голгофе и храма при Мамврийском дубе ( VC 3. 51-53), который тоже был воздвигнут на месте языческого капища, на чем мы еще остановимся ниже. |
| Жизнь имп. Константина, по Евсевию, как раз являет эту связь, но не как «вертикальную», иерархическую, а как «горизонтальную», пронизывающую общей нитью библейские события и современность. Типология Моисея–Константина как прогресс священной истории С начала повествования о Константине (с 12-й главы 1-й книги VC ) Евсевий проводит параллель с жизнью Моисея, рассказывая о детстве при дворе «тиранов» ( VC 1. 19. 1). Бегство Константина от Галерия к отцу, по Евсевию, отражает бегство Моисея из двора фараона ( VC 1. 20. 2). Встретившись с умирающим отцом, Константин перенимает у него власть «по закону природы» ( VC 1. 21. 2). В таком преемстве Евсевий видит непосредственное действие воли Божией: «Константин был единственный василевс, призванием которого не может похвалиться никто из людей» ( VC 1. 24. 1). Здесь возникает параллель с избранием Богом Моисея на служение (Исх 3). Таким образом, избранием свыше на царство Константин становится действующим лицом священной истории. Далее, Константин, подобно Моисею, ведет войну за освобождение богоизбранного народа. Война Константина с Максенцием начинается как противостояние язычества и монотеизма. Особое место занимает видение Константином знамения креста в небе и изготовление победного лабарума (воинской хоругви) ( VC 1. 28–29). Здесь имеет место связь с явлением Моисею неопалимой купины (Исх 3. 13–15) . Рассказ об образе лабарума и его изготовлении ( VC 1, 31) отражает то, что говорится о Ковчеге Завета в книге Исход (Исх 25. 7, ср. также с VC 2. 12). Наконец, как руки Моисея были поднимаемы, чтобы осуществить победу над врагом в битве с амаликитянами (Исх 17. 8–13), так и где лабарум был поднимаем, там была победа над врагом ( VC 2. 7–9, 16, ср. VC 4. 5. 2). Наиболее близкое сравнение Константина с Моисеем Евсевий проводит в описании битвы у Мульвиева моста ( VC 1. 38). Описание победы Константина над Максенцием воспроизводит повествование Исхода о гибели войска фараона в водах Чермного моря (Исх 14. 21–15. 21). Такое предельное описательное сближение историй Константина и Моисея знаменует качественный переход жизни Константина в русле священной истории: узрев знамение буквально креста в небе и сподобившись откровения от самого Иисуса Христа во сне, император переходит от абстрактного монотеизма к христианской вере, становясь ее защитником. |
| После победы над Максенцием Константин становится императором западной части Римской империи. Теперь Евсевий акцентирует личные качества императора, способствующие устроению внутренних дел государства и Церкви. Константин наделяется чертами священника: он «общий, поставленный от Бога епископ», созывающий соборы «божьих служителей» ( VC 44. 1). Подчеркиваются великодушие (eusebeia), скромность, щедрость, рассудительность императора — все это репрезентирует осуществление христианского Разума, открывшегося Константину в видении Креста ( VC 1. 43–47). Здесь вновь проводится типология Моисея: подобно Моисею, Константин называется «Божьим слугой», как и Моисей, он получает откровение и видение Господа ( VC 46; 47. 2. Ср.: Числ 12. 6–8; 12. 3). Бог покоряет врагов Константину, но тот остается кротким и миролюбивым . В характеристике Константина как «кроткого» повторяется соответствующая черта Моисея (Числ 12. 3). Войну Константина с Лицинием Евсевий представляет как новый этап религиозной войны язычества с христианством; это также и новый этап во «врастании» Константина в священный образ. Акцентируется пророческая мудрость Константина в контрасте с безумной недальновидностью Лициния. Вновь мы видим типологическое сходство с библейской историей о Моисее: «безумие» Лициния комментируется цитатой из Исх 7. 3 о фараоне: «Бог ожесточил его сердце», а фигура Константина наделяется чертами ветхозаветного тайновидца: василевс ставит свою палатку вне лагеря, по примеру пророка, поставившего свою «скинию собрания» вне стана ( VC 2. 12. Ср. Исх 33. 7–11). Там он, подобно Моисею, проводит время в молитве и получает откровения о грядущих битвах (ср. с VC 1. 12. 1). Смысл этих действий императора Евсевий объясняет далее, говоря о милосердии царя к пленным: «Своего Бога всегда ставя выше своей души, он старался все делать согласно с Его волей» ( VC 2. 13). Эта мысль еще раз подчеркивается в описании молитвенной и аскетической жизни императора в VC 2. 14. Описывая войну Константина против Лициния, Евсевий представляет религиозную жизнь Константина именно в ее христианской специфике: император «имел неусыпное попечение обо всех и молился за спасение своих не более, чем за спасение врагов» ( VC 2. 14; 2. 13), он милостив к пленным воинам, сторонится не необходимого насилия и не забывает о родственной природе людей ( VC 2. 13). Эти черты создают некий «противовес» фигуре Моисея, хотя и названного «кротким», но действующего порой весьма сурово как с врагами народа израильского, так и с самим «жестоковыйным» народом. Евсевий, таким образом, показывает не только сходство, но и превосходство христианского антитипа над ветхозаветным типом. |
| Статья Евсевий Кесарийский известен как христианский автор переходной эпохи, когда христианская Церковь из гонимой получает право на легальное существование, а в лице императора Константина Великого — наивысшую поддержку государства. Позднее сочинение Евсевия Кесарийского «Жизнь Константина» во многом отражает этот судьбоносный переход, тем самым являясь уникальным памятником христианского миросозерцания. Особенность сочинения Евсевия обуславливается самим его предметом — восхвалением жизни первого христианского императора, с которого начинается новый этап мировой христианской истории или истории Церкви. Исследователи относят VC к двум античным литературным жанрам — панегирику (энкомиуму) и исторической биографии . Эверил Кэмерон называет VC литературным «гибридом» указанных жанров. Отмечается сходство VC с позднеантичными латинскими панегириками императорам в терминологии и аргументации, но также и существенное отличие от них . Та же неопределенность наблюдается в принадлежности VC к жанру исторической биографии . Тимоти Барнес справедливо отмечает, что VC Евсевия может быть рассмотрена как один из первых памятников нового литературного жанра — христианской агиографии . В центре новаторского совмещения Евсевием жанров биографии и панегирика в VC лежит сравнение императора Константина с Моисеем. Это сопоставление уже давно привлекало внимание исследователей. Можно выделить несколько стратегий рассмотрения этой параллели. Первая стратегия — литературно-риторическая. Речь идет о литературных приемах мимесиса (подражания) и синкрезиса (сравнения). Задача последнего — сопоставить главного персонажа произведения с авторитетной фигурой прошлого, показав при этом как сходство между ними, так и превосходство первого над последним . Однако, как замечают исследователи, образ Моисея в VC — это не просто риторическое сравнение c императором Константином, но и определенный прием, формирующий модель святого императора, сравнение в рамках агиографии . «Важно иметь в виду, — пишет Клаудиа Рапп, — что святость императоров — это не то же, что святость святых». «Аура сакральности» императора происходит от имперского служения, воспринимаемого как божественный дар, который сохраняется Божьей благодатью . Христианский император у Евсевия (как и у других христианских историков) изображается благочестивым и религиозным, но главная характеристика святости христианского правителя в том, что он является посредником между Богом и людьми . Поэтому фигура Моисея, совмещающая в себе как религиозное, так и политическое лидерство, становится прототипом для модели святого императора . Целью литературно-риторического сравнения Моисея и Константина становится пробуждение чувства благоговения у читателя, стремление к благочестивому подражанию: Моисей в лице Константина делается образцом имперского imitatio Christi . |
| Если центральная фигура истории обоих Заветов есть Иисус Христос — воплощенный Бог-Слово, то возникает вопрос о продолжении священной истории после Воскресения Христа, между двумя Его пришествиями. И действительно, одной из центральных идей Евсевия, проходящей буквально в каждом его произведении, является мысль о том, что осуществление пророчеств не закончилось в прошлом, но продолжает осуществляться в реальности настоящего времени . Другими словами, священная история может прочитываться в обычной, профанной истории, вплоть до современности. Именно эту идею мы находим лежащей в основании типологического сравнения фигуры императора Константина с библейским образом Моисея в VC . Уже до Евсевия иудейские и христианские авторы находили в Моисее основополагающие черты святого правителя (пророка, законодателя, военачальника) . Сам Моисей, начиная с Евангелия от Матфея, рассматривается как образ (тип) Христа, а история Исхода о бегстве евреев из Египта и переходе через Чермное море становится для христианских авторов одним из основных типологических образов Ветхого Завета, предвосхитивших христианское крещение и победу Спасителя над дьяволом . Особенностью же типологии у Евсевия в VC явилось то, что в типологическое отношение вводится небиблейская (светская) фигура современной автору истории. Если принципом священной истории является реализация вечного во временном, то такой принцип должен быть найден в фигуре императора Константина у Евсевия. Священный образ в истории В начале VC Евсевий говорит об увековечении памяти Константина. Автор указывает на двоякое бытие души в земной жизни — во времени и в вечности . Беря за основу рассуждения о значении надгробных изваяний, которые сохраняют память о предках, Евсевий говорит о двух типах образов: о тленных и нетленных памятниках умершим. Первые — это обычные статуи и изваяния, которые делаются руками человеческими из разных материалов, или надписи на столбах и досках. Но все это — «обманчивые образы тленных вещей, а не запечатлеющие идеи бессмертной души» (φθαρτν τε σωμτων νδλματα, ο μν θαντου ψυχς ποτυποντα δας) ( VC 1. |
| Следует отметить, что именно Константин в послании еп. Макарию, которое приводит Евсевий, употребляет по отношению к найденной пещере Гроба Господня понятие «святого (или священного) места». Константин подчеркивает, что это место священно уже потому, что здесь было явлено воскресение Христово (см. VC 3.25) (пещера была пуста), но святыня оставалась под спудом, более того, осквернена, когда же она чудесным образом была явлена через веру в страдания Христа, она стала еще священнее (т.е. уже для христиан), и именно теперь здесь должны быть построены прекрасные храмы, которые должны явить новые чудеса: « Я хочу убедить тебя особенно в деле, очевидном для всякого, что, то есть, у меня более всего заботы, как бы священное это место (τν ερν κενον τπον) , по воле Божьей очищенное от постыдных принадлежностей капища (букв.: идола – εδλου ), будто от какой тяжести, то место, которое, по суду Всевышнего, было с самого начала святым (γιον) , а когда вера в спасительные страдания озарилась через него новым светом, сделалось еще священнее (γιτερον) , — как бы это место украсить прекрасными зданиями » ( VC 3.30) . Но понятие святого или священного места неоднократно встречается и у Евсевия в его собственных сочинениях, например, в DemonstratioEvangelica . В контексте понятия «святого места», которое использует Константин, не удивительно, как подробно описывается у Евсевия очищение этого места от всяческих следов языческого капища. Не только оно само было разрушено, но слой за слоем была снята земля, не только из-за того, что она скрывала христианскую святыню – святыня была обнаружена позднее, – но прежде всего из-за того, что она была осквернена языческими жертвоприношениями и нечистотой. Земля эта была убрана далеко от священного места(см. VC 3.27), и после этого были произведены раскопки, в результате которых обнаружилась пещера Гроба Господня. Таким образом, еп. Макария Иерусалимского, который, очевидно, наблюдал за этими работами, а, может, и руководил ими, можно считать первым библейским (точнее, евангельским) археологом. В результате приложенных усилий было обнаружено, как говорит Евсевий, «паче всякого чаяния (παρ " λπδα πσαν)» «всесвятое свидетельство спасительного воскресения (πανγιον τς σωτηρου ναστσεως μαρτριον» ( VC 3.28). Речь, безусловно, о пустом гробе-пещере. |
| 51.3 288. Заветныя яблоки 51.4 289. Мудреная девочка 52 Письма к А. Г. 52.1 290. Пасхальное приветствие и объяснение пасхальных песней 52.2 291. Ты просто обленилась! 52.3 292. О келье не заботься 52.4 293. Веруй в Промысл 53 Письма к С. 53.1 294. Пожелание в праздник Рождества Христова быть терпеливою 53.2 295. Терпи скорби и будь откровенной 53.3 296. Не будь забывчива и пиши обо всем прямо 53.4 297. Спасение в терпении и смирении 53.5 298. В скорбях сокровена милость Божия 53.6 299. Не забывай заповеданнаго тебе 53.7 300. Самоукорение легче всх добродетелей 53.8 301. Скорбишь неведомо о чем 53.9 302. Об истинном посте. О страхованиях бесовских 53.10 303. Как твоя торговля духовная? Держись Иисусовой молитвы 53.11 304. Как жить дома 53.12 305. Как жить в келье 53.13 306. Поздравление с принятием Ангельскаго чина 53.14 307. Поздравление с Рождеством Христовым 53.15 308. Не тяготись выговорами 53.16 309. Что значит спасти душу 53.17 310. Кто не терпит искушения от сестер – искушается бесами 53.18 311. Укоряет за постоянное недовольство 53.19 312. Других упрекаешь, а сама не исправляешься 53.20 313. Не ропщи на монастырскую жизнь 53.21 314. Не выносишь правды от тщеславия 53.22 315. На своих не надейся, а жди от Бога 53.23 316. Без скорбей не выучишься монашеству 53.24 317. Учись монашеству. Не скучай о родных 53.25 318. Твори молитву Иисусову и будешь здорова 53.26 319. Самый лучший пост. Будь откровеннее 53.27 320. В чем истинный пост 53.28 321. О высоком звании невесты Христовой. Ищи мира душевнаго 54 Письма к Т. 54.1 322. О правильных слезах. Молиться не забывай 54.2 323. Не писем ищи, а молитвы и слова Божия 54.3 324. Живи не как хочется, а как Бог велит 54.4 325. Спасение не в письмах, а в исполнении заповедей 54.5 326. Правда ли, что ты не спасешься? 54.6 327. Оружие спасения 55 Письма к Е. Д. 55.1 328. Скорбящие здесь, возрадуются на страшном суде 55.2 329. Монах без скорбей–головешка 55.3 330. Чему учит Рождество Христово 55.4 331. Страдающие со Христом, с Ним и прославляются |
| Еще лучше отношение Евсевия к храмам, построенным по повелению имп. Константина в Палестине, видно из описания их строительства в Жизни Константина. 3. Храмовое строительство императора Константина и императрицы Елены в Палестине и описание его Евсевием Обратимся теперь кратко к тому, как Евсевий Кесарийский описывает участие императорской семьи – самого Константина и его матери Елены – в деле строительства христианских храмов в Палестине. Следует отметить для начала, что подробностей участия царской семьи в строительстве храмов нет в речах 335 г. ( LC и SC ). Императрица Елена (которой к тому времени уже не было в живых) вообще в них не упоминается, а о Константине, хотя и говорится, что по его повелению были воздвигнуты эти храмы, но подробности их строительства отсутствуют, что и не удивительно, имея в виду и юбилейность речей (30-летие правление Константина), и момент освящения храма Гроба Господня, приуроченный к этому юбилею. Здесь требовалось высокое богословие, а не детали строительства, которые, к тому же не было смысла рассказывать тому, кто и так их знал, то есть Константину. Иное дело, когда императора не стало, и возникла необходимость увековечить его деяния и деяния его матери, в том числе и связанные с Палестиной для будущих поколений. Именно это мы и находим в Жизни Константина ( VC ) , где обстоятельства строительства храмов в Палестине описываются достаточно подробно, в том числе упоминаются такие детали, которые проливают больший свет и на богословскую концепцию «храма-трофея» у Евсевия. Сразу же следует обратить внимание на одну особенность Жизни Константинапо сравнению с предыдущими сочинениями Евсевия на интересующую нас тему. VC написана уже после смерти Константина Великого, в правление его сына и наследника имп. Констанция ΙΙ, которому, как отмечает Ж. Дагрон, приписывали куда большую склонность к цезаропапизму, чем его отцу. Считается, что Констанций ΙΙ уже не хотел довольствоваться той ролью «епископа внешних» или «епископа внешних дел», которую сам себе, по словам Евсевия, или же сам Евсевий усвоил императору Константину. Вместо этого он хотел именоваться или понимать себя как «епископ епископов» . Тот же исследователь замечает, что, когда Евсевий специально подчеркивает в VC I.44, что Константин себя именовал «епископом внешних», имея в виду, что внутренними делами Церкви ведают епископы, а его роль состоит в том, чтобы внешних Церкви (т.е. язычников) подводить к принятию ее учения и надзирать над нравами в империи, то, по мнению Дагрона, «высказаться таким образом… значит наделять в христианской империи императора минимальной ролью» . |
|
|
