| Prince of Wales makes stop at historic church during summer tour admin 04 July 2013 July 4, 2013 The Prince of Wales braved a heavy downpour to visit an ancient church in Gwynedd earlier this week. He was accompanied by the Duchess of Cornwall for the visit to St Beuno’s Church, Pistyll, in the north-west of Wales. The hospice church dates back to the 6th century and was frequented by pilgrims on their way to Bardsey Island, an important religious site in medieval times owing to the monastery built there by Saint Cadfan in the sixth century. During the royal visit, the floor was covered with wild medicinal herbs and rushes as is tradition at the church during Christmas, Easter and the harvest festival Lammas. The visit to the church was made as part of their summer tour of Wales. The Prince and Duchess also made a visit to the set of BBC1’s Doctor Who show in Cardiff, where they met members of the cast and production team. Prince Charles was to officially open the new headquarters of the Prince’s Trust Cymru in Cardiff. Source: Christianity Today Tweet Donate Share Code for blog Prince of Wales makes stop at historic church during summer tour admin July 4, 2013 The Prince of Wales braved a heavy downpour to visit an ancient church in Gwynedd earlier this week. He was accompanied by the Duchess of Cornwall for the visit to St Beuno " s Church, Pistyll, in the north-west of Wales. The hospice church dates back to the 6th century and ... Since you are here… …we do have a small request. More and more people visit Orthodoxy and the World website. However, resources for editorial are scarce. In comparison to some mass media, we do not make paid subscription. It is our deepest belief that preaching Christ for money is wrong. Having said that, Pravmir provides daily articles from an autonomous news service, weekly wall newspaper for churches, lectorium, photos, videos, hosting and servers. Editors and translators work together towards one goal: to make our four websites possible - Pravmir.ru, Neinvalid.ru, Matrony.ru and Pravmir.com. Therefore our request for help is understandable. |
| Св. Морвенна Корнуоллская, витраж. По преданию, святая Морвенна родилась около 460 года и обучалась в Ирландии, была одной из дочерей святого Брихана, короля Брекнока. Позднее перебралась в Корнуолл, где вела отшельническую жизнь в Хеннаклифе (что значит «Вороний утес») рядом с морем, на вершине утеса на краю обрыва. Сейчас это место и называется Морвенстоу. Святая славилась многими совершенными ею чудесами. Там, где морские волны обычно очень большие, а в ясные дни виден берег Уэльса, Морвенна построила себе крошечную келью и соорудила каменную церковь для местных жителей – всё своими руками. Подвижница на голове приносила тяжелые камни с берега на вершину утеса. Рядом с ее церковью сохранился источник, забивший еще при жизни святой из камня по ее молитве. Перед смертью преподобную Морвенну навестил ее родной брат – святой Нектан Хартлендский. Святую Морвенну почитают в деревне Морвенстоу, но и находящийся поблизости населенный пункт Марханчерч (или, как его называли в древности, Марвенчерч), вероятно, тоже имеет отношение к этой святой. Первая приходская церковь в Морвенстоу была построена еще в саксонский период – от нее сохранилась лишь купель. На месте храма сегодня стоит другая, но тоже древняя церковь, освященная во имя Иоанна Крестителя и святой Морвенны. Роберт Стивен Хокер. В середине XIX века в течение 40 лет в церкви Морвенстоу служил необыкновенно добросердечный пастырь и поэт – Роберт Стивен Хокер (1803–1875). Его знали как чистого, искреннего и честного человека – необычайно талантливого, хотя и чудаковатого. Так, одно время он одевался в армянские облачения, наивно веря, что армяне – православные . Благодаря ему в английских церквях был возрожден праздник урожая . Он хотел восстановить и древнюю службу в день праздника урожая (Lammas-service), но, согласно новому календарю, этот праздник выпадает на 1 августа, когда еще слишком рано для первых плодов . И хотя официально Хокер не принадлежал к православному исповеданию, душой он был православным христианином, прослыл молитвенником, провидцем, не понаслышке знал о существовании демонов и боролся с ними. |
| Интересно заметить, что, согласно церковному календарю, день памяти этого святого англичанина, апостола языческой Европы, совпадает с датой битвы при Ватерлоо – 5/18 июня. Примечательно, что из примерно 1000 приходов Уэльса половина начинается с «Ллан», что означает «дом», то есть первоначально «келья, домик, место отшельнической жизни святого». Это не преувеличение – говорить о границе между Англией и Корнуоллом (хотя, на самом деле, конечно, ее нет: Корнуолл является частью Англии. – Примеч. пер. ); до сих пор многие жители Корнуолла, когда собираются поехать в Девон, говорят, что едут в Англию. До сих пор словом «православный» злоупотребляют многие так называемые «церкви», вводя наивных людей в большое заблуждение. При встрече с тем, кто называет себя православным клириком, иногда необходимо спросить у него, кто его правящий архиерей, чтобы выяснить, действительно ли он православный. Праздник урожая – традиционный; отмечается в конце сентября или начале октября; церкви украшают снопами, караваями хлеба, плодами. – Примеч. пер. «Lammas» (от староанглийского «loaf-mass» – «праздник хлебов») – это праздник первых плодов, первого урожая. Ошибка Хокера была в том, что он использовал новый календарь. Если бы он использовал старый календарь, то в Англии XIX века праздник урожая выпадал бы на 13 августа. В современном Православии праздник «Lammas», когда освящаются первые плоды урожая, выпадает на 19 августа, то есть на праздник Преображения Господня. Примерно 50 лет назад святой архиепископ ходил по улицам Лондона. Мы говорим о прославленном не так давно святителе и чудотворце Иоанне (Максимовиче; 1896–1966), чья епархия простиралась до наших островов. Какой сильной должна быть его молитва, если мы теперь призываем его в своих! скрыть способы оплаты Смотри также Комментарии Helen 30 марта 2018, 14:51 Прекрасная статья! И так кстати сегодня в контексте действий политиков. Своего рода - " наш ответ Чемберлену " ) Вся Русская православная церковь празднует с прошлого года повсеместно память святого Патрика. |
| Кроме того, Гао сравнил исследования генетиков и высказал предположение, что некогда где-то на землях нынешнего Западного Китая жил балтийско-финско- китайский народ, который был носителем общих генов и говорил на едином балтийско- финско- китайском праязыке. Затем балтийско- финско- китайская семья разделилась на западную и восточную группы, предполагает Гао. Западная группа пошла на северо-запад и вышла к Балтийскому морю. По пути от нее отпочковались остальные уральские народы. Восточная группа распространилась до Восточно-Китайского моря, образовав народы Китая. По-эстонски " rõõm " (радость), а по-китайски подобное значение выражается словом, которое произносится " rzomm " . Эстонец говорит " panema " , китаец - " pan " . Овца по-эстонски " lammas " , а по-китайски " lam " ; дуб - " tamm " - китайцы называют " thamm " .» Подтверждает это высказывание и то, что коми больше всего живет не в так называемой коми республике, а в Сибири - как Западной, так и Восточной. По всей сибири есть села, где население говорит на коми языке. Река Зыряновка протекает в Омской области. Есть и села с названием Зыряновка - на Алтае и в Иркутской области. Таким образом получается, что коренной народ, туземцы республики Коми на самом деле русские, которые здесь жили еще тысячу лет назад, что и подтверждается письменными источниками. Жили в той древности там и многие другие народы, потому что русский народ, по точному наблюдению писателя Ивана Солоневича, из всех народов мира наверное единственный владеет уникальной способностью мирно уживаться со всеми окружающими его народами. Протоирей Борис Прокофьев, настоятель храма Иерусалимской иконы Божией Матери с. Сторожевск Корткеросского района Сыктывкарская епархия Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . target="" > Поделиться РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Закрыть Закрыть Сообщение для редакции Закрыть Закрыть Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. |
| 2797 Это название происходит от того, что подать эта платилась в праздник ап. Петра ad Vincula (Aug. 1), обыкновенно называемый Lammas от поручения «паси агнцев Моих». Подобным же образом деньги, собиравшиеся в Благовещение, назывались «рентой Богородицы». 2808 Подобные правила, против вторжения даже на приходские священнические места, со стороны мирян встречаются при Мировингах. Conc. Rem. 625 г., с. 19. 2809 Собор павийский при императоре Людовике от 850 года постановляет, чтобы повсюду поставлены были архипресвитеры (благочинные). Епископы не должны противиться этому на том основание, что они сами могут принять на себя все попечение о своих диоцезах, но архипресвитеры должны строго подчиняться им, и должны представлять им отчеты (с. 13). Это постановление было возобновлено в капитулярии императора Ламберта в 898 году (с. 12). Pertz Leges, 1:565. 2817 Собор вормский от 829 года, вследствие жалоб, возбужденных против епископов за отказ рукоположения в капелланов, постановляет, что миряне должны избирать достойных лиц, и что епископы не должны отвергать кандидата без достаточного основания (Pertz. Leges 1). 2830 Это был единственный известный тогда смысл слова beneficia (Ducange под словом beneficium). Самое раннее употребление слова beneficium в смысле церковной бенефиции сделано собором менцским от 813 года. 2831 См. Cone. Tolet. 4, от 633 года, с. 33; Capit. от 799 г., с. 13. Трехчастное деление было известно под названием испанского обычая; четырехчастное называлось римским (см. папы Симилиция Ер. 3 от 475 г. Patrol. 58), и есть указание на епископов, которые заявляли, что хотя они и имеют право на третью часть, как это предписано каноном толедского собора, однако же они находят возможным удовлетворяться четвертой частью, согласно с обычаем римским (напр. Гейтон Базельский, около 820 года; Hard. 4:1243). То же самое известно о ломбардских епископах в Павии, от 856 года (Pertz, Leges. 1). 2836 Сс. 12, 48. Это считается некоторыми первым церковным законом в этом отношении, хотя ему предшествовал гражданский закон Юстиниана (См. выше). |
| Apart from the numerous monasteries on the Irish mainland, smaller ones were established on some of the islands off the west coast of Ireland. The most famous of these was Skellig Michael (Michael’s Rock), named after the Archangel Michael. It rises steeply like a pyramid out of the sea and is only accessible by boat on certain summer days, making it ideal for a life of asceticism and contemplation. Skellig Michael was plundered by the Vikings early in the 9th century, after which it fell into disuse. During the early Middle Ages the Irish monasteries became famous for their high level of learning. They imported books from major Christian centres such as Alexandria and Antioch, thereby maintaining the spiritual links with the rest of the Orthodox Church already referred to. Furthermore, the Irish monasteries created their own books in writing rooms called scriptoria . Among the most influential monastic schools were those at Inishmore (founded by St Enda), Bangor (founded by St Comgall), Clonard (founded by St Finian) and Clonmacnoise (founded by St Ciaran). Greek, Latin and Hebrew were taught at these centres. Some evidence has survived of the impressive geographical and astronomical knowledge of the Irish monks. Early in the 9th century Dicuil of Clonmacnoise wrote a book on the measurement of the earth, in which he mentions the midnight sun in the north and describes the Nile. Furthermore, Dungal of Bangor was invited to teach in Pavia in 825 because of his great knowledge. He had written a letter to Charlemagne in 810 in which he explained a double eclipse of the sun in that year by means of what we now call 'Copernican' ideas. It took 50 years after the ruling at Whitby for the monks of Iona to accept the Roman date for the calculation of Easter. In 802 Iona was attacked and plundered by Vikings, and five years later monks fleeing the island founded the monastery of Kells in County Meath. There they completed the most famous Irish literary product of the Middle Ages, the Book of Kells . It was illuminated with brilliant decorations at Iona only a year or two before their flight. In it the four Evangelists are portrayed by their traditional symbols: St Matthew by a man, St Mark by a lion, St John by an eagle, and St Luke by a calf. Their Orthodox feast days correspond precisely with the Irish seasons: St Matthew (16 November) is commemorated during Samhain, St Mark (25 April) in Imbolc, St John (8 May) in Beltaine, and St Luke (18 October) in Lammas. This is another connection between the Irish spirit and the rest of Orthodox Christianity. |
| Another known rite, of relic ablution on Good Friday, is performed by a bishop at a cathedral. That public worship could have, to an extent, influenced the emergence of the characteristics of the private ritual. Episcopal service-books of Novgorod, Moscow, Kholmogory and Nizhni Novgorod, 1530–1777, refer to the service, with detailed descriptions of the ritual beside prayers said during it. In its principal aspects, the rite of the ablution of relics, which is characteristic of private service, coincides with what we find in the books of episcopal service at cathedrals. The influence of public service on the private is reflected in the use of many stichera, which were sung during processions at cathedrals. As we assume, the two rituals took source in the service of apomuridzo (muridzo) tois leipsana (Vat. gr. 1970), which envisaged pouring holy oil on relics in public and private worship alike. South Slavonic worship borrowed the private, «therapeutic» ritual of relic ablution, with holy water replacing oil. Ablution of relics on Good Friday was a liturgical innovation of Muscovy in a specific substitute of worship of local shrines on that day in the cathedrals of the Eastern Patriarchies. It was worship of the Cross in Jerusalem, and of the Lance in Constantinople, though an ablution did not accompany either. That was a reflection of the desire to assimilate the Russian liturgical order to the Byzantine in conformity with the Imitatio Regni Byzantinorum, as shown by the time and arrangement of the ablution. The exclusive character of the ritual and relic worship in mediaeval Russia made the Russian public mind regard it as blessing of water by holy relics. Church hierarchs and common laymen alike considered such water more sacred than water blessed on the Epiphany (the Great Agiasma), though that treatment of the ritual clashed with the original Orthodox doctrine. The opinion appeared with the emergence of specifics of Russian Church culture and dogmatic mentality, which lay at the core of the 17 th century Church schism. The reforms of Patriarch Nikon left the ritual only in the service of Good Friday so to restore its original content. At present, the Russian Church does not use the ritual. George P. Majeska |
| Katherine’s Cathedral in Tsarskoye Selo, 31 whereby his dream of resuming service as a parish pastor in the motherland was fulfilled. Tsarskoye Selo. St. Katherine’s Cathedral Tsarskoye Selo, which had become the remarkable incarnation of a whole epoch in the history of Russian culture, happily combined in itself the qualities of a quiet provincial town with those of the resplendent capital of St. Petersburg. St. Katherine’s Cathedral occupied a special place in the town; of the parish churches there, which were predominantly parishes of the imperial court and of the military, it was the largest. In becoming a member of the clergy at St. Katherine’s Cathedral, and taking up residence there together with his matushka and five children (the oldest son, Vladimir, was at the time fulfilling his military service), 32 Fr. John received, at last, his longed-for chance to be immersed fully in the life of a parish priest in one of the most notable churches of the St. Petersburg diocese. Having been warmly and respectfully received by the flock of St. Katherine’s, Fr. John, from the first months of his service there, showed himself to be zealous and inspiring not only as a celebrant of the divine service, but also as an eloquent and well-informed preacher, who gathered under the eaves of St. Katherine’s Cathedral Orthodox Christians from all around the town of Tsarskoye Selo. 33 It seemed that so successful a beginning of parish service at St. Katherine’s Cathedral would open for Fr. John a new period in his priestly service. In this period, Fr. John’s pastoral inspiration and sacrificial demeanor, so characteristic of him in his former activity, might be combined with the daily routine of the outward conditions of his service and with the spiritual and harmonious personal relationships between a diligent pastor and his numerous pious flock. But the cataclysms of the February Revolution that burst out in Petrograd just three months after Fr. John’s assignment to St. Katherine’s began little by little to involve Tsarskoye Selo in the treacherous vortex of revolutionary events. |
| On Easter Sunday, May 6th (April 23rd according to the Church calendar), – which ominously fell that year on Saint George the Victory-Bearer’s Day, Serbs, Greeks and Russians gathered at the Catholic Priests barrack. Although Russians comprised about 40 percent of the Dachau inmates, only a few managed to attend the service. By that time “repatriation officers” of the special “Smersh” units had arrived in Dachau by American military planes, and begun the process of erecting new lines of barbed wire for the purpose of isolating Soviet citizens from the rest of the prisoners, which was the first step in preparing them for their eventual forced repatriation. In the entire history of the Orthodox Church there has probably never been an Easter service like the one at Dachau in 1945. Greek and Serbian priests together with a Serbian deacon adorned the make-shift “vestments” over their blue and gray-striped prisoners uniforms. Then they began to chant, changing from Greek to Slavonic, and then back again to Greek. The Easter Canon, the Easter Sticheras – everything was recited from memory. The Gospel – “In the beginning was the Word” – also from memory. And finally, the Homily of Saint John Chrysostom – also from memory. A young Greek monk from the Holy Mountain stood up in front of us and recited it with such infectious enthusiasm that we shall never forget him as long as we live. Saint John Chrysostomos himself seemed to speak through him to us and to the rest of the world as well! Eighteen Orthodox priests and one deacon – most of whom were Serbs, participated in this unforgettable service. Like the sick man who had been lowered through the roof of a house and placed in front of the feet of Christ the Saviour, the Greek Archimandrite Meletios was carried on a stretcher into the chapel, where he remained prostrate for the duration of the service. The priests who participated in the 1945 Dachau Easter service are commemorated at every Divine Service held in the Dachau Russian Orthodox Memorial Chapel, along with all Orthodox Christians, who lost their lives “at this place, or at another place of torture” (“na meste sem i v inykh mestakh mucheniya umuchennykh i ubiennykh”).The Dachau Resurrection-Chapel, which was constructed by a unit of the Russian Army’s Western Group of Forces just before their departure from Germany in August, 1994, is an exact replica of a North-Russian “tent-domed” (Shatrovyie) church or chapel. |
| Less than a year after the celebration of the tenth anniversary of Fr. John’s priestly service he was granted by the highest Church authority one of the most honorable priestly orders, which deservedly crowned his genuine exploits in the Diocese of North America and the Aleutians. By order of the Holy Synod on May 6, 1906, Fr. John was elevated to the dignity of Archpriest. 22 Thus, there began a qualitatively new period in Fr. John’s service: having become one of the most respected archpriests of the Diocese thanks to his outstanding pastoral work in his parish and in diocesan administrative activities, Fr. John, at the initiative of Bishop Tikhon who valued him highly, became more and more deeply involved in resolving the most pressing issues of diocesan administration. In May 1906, Fr. John was appointed dean of the New York area of the Eastern States, 23 and in February 1907, he was destined to be one of the most energetic participants of the first North American Orthodox Council in Mayfield, which dealt with the rapidly increasing conversions within the Diocese of North America and the Aleutians in the Russian Orthodox Greek Catholic Church in America, which was the basis on which the Orthodox Church in America was later founded. During the period 1903-1907, the Chicago-Streator parish, built by his labors, was transformed into one of the most self-sufficient and flourishing diocesan parishes. But however successful the external circumstances of Fr. John’s service in North America may have seemed, his deep, fervent homesickness for his beloved Russia, which he had only seen once for a leave of several months in recent years, and the necessity of providing his three elder children with an undergraduate education in Russia, compelled Fr. John to think about the possibility of continuing his priestly ministry in his native Russian land. A rather significant circumstance furthering Fr. John’s submission of an application for transfer back to Russia was the insistent request of his elderly and seriously ailing father-in-law, who was a clergyman of the Diocese of St. Petersburg, and who dreamt of handing over his parish to the guidance of such a deserving priest as Fr. John had shown himself to be. In accordance with his application, Fr. John received, on May 20, 1907, a release from his service in the Diocese of North America and the Aleutians, whereupon he began preparing himself for his move back to Russia. The week before their departure, however, Fr. John and his family had to bear some sudden startling news from Russia: Matushka Alexandra’s beloved parent had succumbed in advance of their return. In July 1907, leaving the Chicago-Streator parish which was so dear to his heart, and where he had given twelve years of missionary service, Fr. John set out for the unknown future that awaited him in his motherland, where he would spend the rest of his priestly service from thenceforth. 24 |
|
|
