| Но для чего ж Апостол сказал, что «есть тела небесныя, и тела земныя» (1 Кор. 15:40)? — Кто противополагает нам сии слова Писания, тот должен выслушать и другое, что там же говорит Апостол: «есть тело... духовное» (1 Кор. 15:44); далее: «подобает... тленному сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в безсмертие» (1 Кор. 15:53). В другом месте: «всем... явитися нам подобает пред судищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла» (2 Кор. 5:10). Еще: «что творят , — говорит Апостол, — крестящиеся мертвых ради? Аще отнюдь мертвии не востают, что и крещаются мертвых ради» (1 Кор. 15:29)? И выше сего: «аще воскресения мертвых несть, то ни Христос воста. Аще же Христос не воста; тще убо проповедание наше, тща же и вера наша. Обретаемся же и лжесвидетеле Божии, яко послушествовахом на Бога, яко воскреси Христа: Его же не воскреси, аще мертвии не востают» . Но если мертвые не воскресают, то нет и последнего суда. «Да ямы, и пием, утре бо умрем. Не льститеся , — говорит Апостол, — тлят обычаи благи беседы злы» (1 Кор. 15:32—33). — Слова Апостола: «есть тела небесныя, и тела земныя» , ты должен понимать следующим образом: когда востает тело праведника и изменяется, тогда оно называется небесным, а то, которое не изменяется, называется по природе своей земным. Но выслушай, еще подобныя выражения Апостола. Он негде говорит: «человек духовный востязует... вся, а сам той ни от единаго востязуется» (1 Кор. 2:15). Еще: «сущии... по плоти, плотская мудрствуют: а иже по духу, духовная» (Рим. 8:5). И еще: «егда... бехом во плоти, страсти греховныя, яже законом, действоваху во удех наших, во еже плод творити смерти» (Рим. 7:5). Все сие Апостол говорил о человеке, облеченном плотию и находящемся под влиянием духа. Таким образом и во время воскресения мертвых тела праведных изменятся, — форма земная сокроется в небесную, и назовется телом небесным. Но тело не изменившееся называется земным. — Впрочем я подробнее изложу тебе учение о воскресении мертвых, сколько могу. |
| В Большом Требнике (гл. 75), в Требнике в 2-х частях (гл. 16) и в Иерейском молитвослове есть еще особый чин на разлучение души от тела, когда человек долго страдает перед смертью. Последование этого чина сходно с вышеуказанным последованием канона при разлучении души от тела. ПОГРЕБЕНИЕ УМЕРШИХ Смертный час и погребение, как последний долг живых умершему, сопровождались особыми религиозными обрядами у всех народов. Эти обряды у одних народов дохристианского мира имели высоко-поэтический отрадный характер, у других же, напротив, — более мрачный, что зависело от основных религиозных верований и различных представлений о смерти и загробной жизни. Погребальные обряды у христиан имеют свое начало, с одной стороны, в обрядах погребения древних иудеев и в обрядах погребения Иисуса Христа, а с другой стороны, они возникли в самом христианстве и служили выражением христианского учения о земной жизни, смерти и будущей жизни. Иудеи закрывали глаза умершему и лобызали его труп (Быт. 50, 1), обмывали, обвивали полотном, а лицо покрывали отдельным куском холста (Мф. 27, 59; Ин. 11, 44), клали в гроб, умащали драгоценным елеем и обкладывали благовонными травами (Ин. 19, 34), и предавали земле. Соответственно иудейским обычаям, пречистое тело Спасителя, снятое со Креста, было обвито чистой белой плащаницей, а голова повязана платом, умащено ароматами и было положено во гробе. Кроме того, на развитие погребальных обрядов в христианстве имели влияние христианские воззрения на жизнь и смерть. По христианскому учению, земная наша жизнь есть странствование и путь к Небесному Отечеству; смерть есть сон, после которого умершие восстанут для вечной жизни в обновленном духовном теле (1 Кор. 15, 51—52); день смерти есть день рождения для новой, лучшей, блаженной и вечной жизни. Тело усопшего собрата есть храм Духа Святого и сосуд бессмертной души, который, подобно зерну, хотя возвращается в землю, но после воскресения облечется в нетление и бессмертие (1 Кор. 15, 53). Соответственно таким отрадным христианским воззрениям, погребение умерших в самые первые времена христианства получило особый, собственно христианский характер. |
| Как читать канон над умирающим человеком. Молитвы и прошения, перед которыми есть примечания: «иерей» (священник), «молитва от иерея глаголемая» или «посем начинает иерей» – мирянами не читаются. Канон начинаем читать с предначинательных молитв, иногда кратко обозначаемых в молитвослове: Трисвятое. По Отче наш. Господи, помилуй (12 раз). Далее канон читается по указанному порядку. В каноне девять песней (вторая песнь не читается). В каждой из песней есть коротенькие молитвы-тропари (обращения к Богу, Пресвятой Богородице). Перед ними читается припев, указанный в 1-й песни. Перед ирмосом (первой молитвой каждой песни) припев не читается. Если перед началом тропаря стоит «Слава», то читать следует: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу», если «И ныне» – «И ныне и присно и во веки веков. Аминь». В конце канона читают молитвы: Достойно есть. Трисвятое. По Отче наш. Слава, и ныне. Господи, помилуй (трижды). Для чего читается отходная. В момент смерти человек испытывает тягостное чувство страха, томления. По свидетельствам святых отцов, человеку бывает страшно при разлучении души с телом; особенно тяжело душе первые три дня вне тела. При выходе из тела душа встречает Ангела-хранителя, данного ей при Святом Крещении, и духов злобы (бесов). Вид последних так ужасен, что душа мечется и трепещет при виде их. Родным и друзьям умирающего нужно быть мужественными, чтобы попрощавшись с любимым человеком, постараться молитвой смягчить не столько телесные, сколько душевные его страдания, облегчить душе выход из тела. Обряд погребения Омовение и облачение умершего. Как молиться о человеке в первые дни после его смерти. Вынос тела. Церковное отпевание. Заочное отпевание. Погребение. Омовение и облачение умершего . Ни один народ не оставлял без попечения тела своих умерших, причем погребение всегда сопровождалось приличествующими тому обрядами. Святая вера Христова заставляет с почтением смотреть на христианина и тогда, когда он лежит бездыханен и мертв. Теперь тело этого христианина – добыча смерти, жертва тления, но все равно он член Церкви Христовой. В развалинах этого некогда величественного храма носился, жил и действовал животворящий Дух Божий (см.: 1 Кор. 6: 15—19). Тело христианина освящено приобщением Божественного Тела и Крови Христа Спасителя. Можно ли презирать Духа Святого, храмом Которого был умерший? Впоследствии же это мертвое и тленное тело христианина снова оживет и облечется нетлением и бессмертием (см.: 1 Кор. 15: 53). Поэтому наша Православная Церковь не оставляет чадо свое без материнского попечения и тогда, когда оно перешло из этого мира в далекую и неведомую страну вечности. |
| Этот признак — нетленность. В Первом послании к Коринфянам об этом говорится ясно и недвусмысленно: Но скажет кто-нибудь: как воскреснут мертвые? и в каком теле придут? Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет… Есть тела небесные и тела земные; но иная слава небесных, иная земных. Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе. Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное. Так и написано: первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий. Но не духовное прежде, а душевное, потом духовное. Первый человек — из земли, перстный; второй человек — Господь с неба. Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные. И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного… Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие (1 Кор. 15, 35–49, 53). Преображение человеческого мира в пакибытии является следствием преображения всего мира, всей твари. Поскольку мир будет иной, то и тело у человека будет другим. Мир станет совершеннее, и телесно-душевно-духовное состояние человека тоже станет совершеннее. А то, что преображение всей твари есть ее обожение, тоже очень ясно раскрывается у апостола Павла, который говорит, что в преображенном мире будет Бог все во всем (1 Кор. 15, 28). Особо отметим, что апостол Петр, которого трудно назвать полным единомышленником апостола Павла, говорит о состоянии удостоенного Небесного Царства человека тоже как об об€ожении: …Дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества… ибо так откроется вам свободный вход в вечное Царство Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа (2 Петр. 1, 4, 11). — А в каком возрасте будут воскресать люди — в котором умерли, или же все воскреснут молодыми? — В любом возрасте личность человека обогащается соответствующим опытом. |
| Когда это предстало перед пророческим взором “ветхозаветного евангелиста” Исайи (Ис 53), пророк содрогнулся от несоответствия Божией Премудрости и могущества человеческим о них представлениям. Человеческое мышление неспособно разглядеть в Божией жертвенности Божественное могущество. В этом — причина распятия Христа, причина трудности постижения символов, а стало быть — и приятия спасения, уготованного Богом. В свете откровения Нового Завета искупительная мистерия приоткрылась для человеческого постижения: искупление от греха, упразднение смерти воссиявшей Жизнью и Воскресение — всё это соделано Спасителем мира Христом: поглощена смерть победою (1 Кор 15:54). Верно, конечно, что не человечество Христово было силой, воскресившей Тело Иисусово, но верно и другое: не Божество Христово вкусило смерть. Нераздельным и неразлучным сочетанием (без смешения) естеств Христос возымел возможность выразить послушание Своей человеческой воли воле Бога Отца и тем исправить преслушание Адама. Страданиями же Своими на Кресте Христос истребил человеческий грех, а встречей лицом к лицу со смертью истреблена была смерть. Победа одержана, — воскресло Христово Тело, но потому именно, что нераздельно с Телом пребывало Его Божество. Но акцентировать внимание победы над смертью значением её только для Личности Христа нельзя. Апостол Павел утверждает: Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших, но на этом не останавливается, а сосредоточивает внимание на единстве Христовой плоти со всей человеческой природой: как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут (1 Кор 15:20,22). Стало быть, Воскресение Христово значимо для нас не тем только, что это исключительнейший факт истории, а тем по преимуществу, что оно животворно для нас, ибо в нём — залог нашего воскресения. Потому-то Христос не создал Себе новой плоти, а вписался в родословную человечества, чтобы иметь сущностное отношение к каждому из нас. Но зачем было нужно Второй Ипостаси принимать зрак раба (Флп 2:7) и вкушать смерть? Апостол Павел сообщает потрясающую истину: Умерший освободился от греха (Рим 6:7). Если такое говорится о смерти простого человека, то каково же искупительное значение Воплотившейся и вкусившей смерть Присносущной Жизни? |
| Первый и наиболее заметный образ, к которому прибегают Апостолы, описывая спасительные деяния Христа, — это образ невиновного, умирающего за чужие грехи. Согласно апостолу Павлу, евангельское возвещение состоит в том, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию (1 Кор 15:3–4), то же самое говорит и апостол Пётр: Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных (1 Пет 3:18). Сам Спаситель (Лк 22:37) указывает на то, что пророчество, содержащееся в 53 главе Исайи, говорит именно о Нём, а это пророчество выражает ту же мысль — невиновный умирает за грехи виновных. Пророчество использует самый прямой и недвусмысленный язык, который только возможен: Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас (Ис 53:5–6). Наше прощение обретено тем, что за наши грехи умер другой, невиновный. Сам Господь говорит (а Церковь повторяет на каждой Литургии), что Его кровь проливается “во оставление грехов”, апостол Павел говорит о том, что благодаря жертве Спасителя мы имеем искупление Кровию Его, прощение грехов (Еф 1:7). У современного читателя это нередко вызывает недоумение — почему это было необходимо? Да, Писание говорит, что без пролития крови не бывает прощения (Евр 9:22), но почему? У многих в голове возникает карикатурный образ как бы раздражительного Бога, Который только и ищет, как следует покарать бедных грешников, пока наконец страшная смерть Праведника не располагает Его проявить снисхождение. Образ этот, конечно, не имеет отношения к действительности — Бог всегда и неизменно любит грешников и ищет только их спасения; сама крестная жертва есть проявление этой любви, а не её предварительное условие. Наше непонимание связано с тем, что мы часто понимаем под “прощением” перемену настроения — мы кого-то сильно ненавидели, скрежетали зубами, строили планы мести, а потом успокоились, отдышались, и решили не мстить. С нашей стороны “прощение” состоит в том, что мы оставляем обидчиков в покое и не пытаемся наказать их за то, что они сделали. Но когда мы говорим об отношениях с Богом, навсегда “быть оставленным в покое”, вне богообщения, это и значит погибнуть. Вечность без Бога — это и есть ад. Поэтому Божие прощение, которое действительно избавляет нас от ада, предполагает, что Бог принимает нас в общение с Собою, вводит нас в Свой чертог, признаёт нас Своими. |
| 2), духовно возвышая чаяние Б., тем не менее никоим образом не переводит его в отвлеченно-спиритуалистический план. Тема преображения тела, соответствующего переходу в жизнь вечную, развита в НЗ, в частности в Посланиях ап. Павла (1 Кор 15. 35-53). Еще одно коренное отличие от платонической традиции усматривается в следующем. Поскольку для Платона путь к Б. души неизбежно пролегает через ее освобождение от тела, т. е. через телесную смерть, подлинные философы, по мнению античного мыслителя, именно в надежде «обрести за могилой величайшее благо… заняты, по сути вещей, только одним - умиранием и смертью» (Phaedo. 64a). Между тем в ВЗ смерть и Б. остаются в общем и целом в трагическом противостоянии (напряженность к-рого, как показали тысячелетия, столь созвучна естественному человеческому взгляду на вещи, неизменно обращающемуся к Псалтири, книгам Иова, Екклесиаста и др. ветхозаветным текстам в поисках жизненной мудрости и душевной поддержки). У Екклесиаста сакраментальное memento mori выражено не менее убедительно, чем у Платона; однако смысл памятования о смерти здесь совсем иной, человеческая забота иная. Смерть, вошедшая в мир завистью диавола (Прем 2. 24), опутывает человека на всех путях своими сетями (Пс 17. 6), подстерегает старого и малого, мудрецов и невежд (Пс 48. 11), нечестивых и праведников (Еккл 7. 15) - и вместе с тем, в полноте своего внутреннего смысла, несомненно несет сверх ужаса небытия еще и некий момент всечеловеческого наказания - ужас отпадения от Господа. Не случайно, согласно Моисееву законодательству, само явление смерти признается нечистым, так что всякое соприкосновение с ним требует особого ритуала очищения (см. напр.: Лев 21. 1, 11; Числ 6. 6-12; 19. 11-22). Непреодоленный трагизм в понимании смерти придавал особый импульс жажде Б.- и как символа Божественной избранности, и как состояния, адекватного исполнению призвания, вытекающего из этой избранности, из Завета, заключенного с Господом: «Будьте предо Мною святы, ибо Я свят Господь, и Я отделил вас от народов, чтобы вы были Мои» (Лев 20. |
| Феофил Антиохийский и писал: «Из греха, как будто из источника, изливались на человека болезни, скорби, страдания» . То есть человечество пожинало плоды своего неправильного выбора. И необходимость в посреднике, который сможет установить мир между людьми и Богом, возрастала. Весть о Посреднике и Сокрушителе власти змея-дьявола прозвучала еще в Раю. Как некий воинский клич, прозвучало Перво-Евангелие, и как приговор змию. Вот эти слова надежды, данные еще нашим прародителям в Раю: И вражду положу между тобою (т. е. змеем – О.С. ) и между женою (под «женою» понимается и Дева Мария, и Церковь-Невеста – О.С. ), и между семенем твоим (т. е. теми, которые последуют за дьяволом и примут его сторону – О.С. ) и между семенем ее (т. е. Христом, Который девственно родился от Девы, без участия мужского семени – О.С. ); оно (то есть «семя жены», Христос – О.С. ) будет поражать тебя в голову (т. е. Христос сокрушит идеологию дьявола и его власть – О.С. ), а ты будешь жалить его в пяту (Быт. 3, 15). Что могут означать эти последние слова: а ты (т. е. дьявол – О.С. ) будешь жалить его в пяту ? «Пята», как наиболее близкое к змею место, – это и есть самое слабое и уязвимое место человека. Что в Богочеловеке было уязвимо? Конечно, наша человеческая плоть, Его Тело. И в последующих событиях Страстной Седмицы мы будем наблюдать, как дьявол через своих последователей и слуг уничижал, терзал и мучил Тело нашего Божественного Учителя. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего [было] на Нем, и ранами Его мы исцелились (Ис. 53, 5). И также сказано: первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий (1 Кор. 15, 45). «Последний Адам» – это Христос, Который приходит в этот мир «нас ради человек и нашего ради спасения», чтобы в Себе Самом исцелить, уврачевать и, главное, оживотворить («дух животворящий») нас через очищение Своими Страданиями (Страстями) и Своею Кровью, вернуть нам благодатное общение в Духе Святом с Богом-Отцом. |
| Но этот извечный замысел известен лишь в конце: “Он предназначен еще прежде создания мира, но явился в последние времени для вас” ( 1 Пет.1:20 ). Начало и конец всего не только совпадают во Христе и как Христос, но, как говорит преп. Ириней, он начало, появляющееся в конце (Against the Heresies [=AH] 1.10.3). Христос так является в конце, и поэтому мы в настоящем все еще “познаем Христа”, как говорит апостол Павел ( Еф.4:20 ). Мы оглядываемся назад на последний образ, который есть у нас о Христе в этом мире, на его крест и Страсти, как о них проповедовали апостолы “по Писанию”, но устремляемся вперед навстречу эсхатологическому Господу. Рождение Христа и материнство Церкви Изучая далее то, как апостолы, евангелисты и первые Отцы говорили о встрече с еще грядущим Христом, особенно в терминах Его рождения, мы снова увидим уже отмеченное единство “первого” и “второго” пришествий. И мы снова увидим значение Церкви как Матери или Матери-Девы, в матке (или “чреве”) которой и через которую призванный Богом народ снова рождается, чтобы стать телом Христовым и храмом Духа, тем самым делая присутствующим эсхатологического Господа. Апостол Павел, проповедующий, как мы уже слышали, рождение Сына Божия от женщины, “когда пришла полнота времен” ( Гал.4:4 ), что есть эсхатологическое событие, возвещает также через несколько стихов, что проповедуя евангелие, он сам находится “в муках рождения, доколе не изобразится в нас Христос” ( Гал.4:19 ), то есть, в тех, как говорит он в другом места, кого он (хотя ныне как отец) “я родил благовествованием” ( 1 Кор.4:15 ). Далее он объясняет, как это происходит, пользуясь словами Исайи к Саре в аллегории, в которой она изображает вышний Иерусалим, матерь всем нам: “Возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа, говорит Господь” ( Гал.4:27 ; Ис.54:1 ). Хотя современные знатоки Писания выделяют этот стих в отдельное пророчество из того, что они называют четвертой песнью страждущего раба ( Ис.52:13-53:12 ), их соединяют в литургической традиции Православной Церкви: единственный раз, когда мы читаем слова Исайи о Том, Кто изъязвлен был за грехи наши и предал душу Свою на смерть, на страстную пятницу, мы заканчиваем радостным провозглашением о неплодной, дающей рождение. И снова Страсти Христовы становятся основой того, как мы рассматриваем рождение Христа, и это рождение неотделимо от Его рождения в тех, кому небесный Иерусалим стал теперь матерью — неплодной Девой, которая в результате Страстей Христовых становится Матерью-Девой. Эта тема Павла о рождении Христа в тех, кто принимает Евангелие, — тоже по своему направлению эсхатологическая: оно исполнится только с пришествием Христа. Как уже отмечалось, Павел говорит о нашем ожидании нашего Спасителя, Господа Иисуса Христа и затем добавляет: “Который уничиженное тело наше преобразит [NB — будущее время] так, что оно будет сообразно славному телу Его” ( Фил.3:21 ). |
| Но этот извечный замысел известен лишь в конце: " Он предназначен еще прежде создания мира, но явился в последние времени для вас " (1 Пет. 1:20). Начало и конец всего не только совпадают во Христе и как Христос, но, как говорит преп. Ириней, он начало, появляющееся в конце (Against the Heresies [=AH] 1.10.3). Христос так является в конце, и поэтому мы в настоящем все еще " познаем Христа " , как говорит апостол Павел (Еф. 4:20). Мы оглядываемся назад на последний образ, который есть у нас о Христе в этом мире, на его крест и Страсти, как о них проповедовали апостолы " по Писанию " , но устремляемся вперед навстречу эсхатологическому Господу. Рождение Христа и материнство Церкви Изучая далее то, как апостолы, евангелисты и первые Отцы говорили о встрече с еще грядущим Христом, особенно в терминах Его рождения, мы снова увидим уже отмеченное единство " первого " и " второго " пришествий. И мы снова увидим значение Церкви как Матери или Матери-Девы, в матке (или " чреве " ) которой и через которую призванный Богом народ снова рождается, чтобы стать телом Христовым и храмом Духа, тем самым делая присутствующим эсхатологического Господа. Апостол Павел, проповедующий, как мы уже слышали, рождение Сына Божия от женщины, " когда пришла полнота времен " (Гал. 4:4), что есть эсхатологическое событие, возвещает также через несколько стихов, что проповедуя Евангелие, он сам находится " в муках рождения, доколе не изобразится в нас Христос " (Гал. 4:19), то есть, в тех, как говорит он в другом места, кого он (хотя ныне как отец) " я родил благовествованием " (1 Кор. 4:15). Далее он объясняет, как это происходит, пользуясь словами Исайи к Саре в аллегории, в которой она изображает вышний Иерусалим, матерь всем нам: " Возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа, говорит Господь " (Гал. 4:27; Ис. 54:1). Хотя современные знатоки Писания выделяют этот стих в отдельное пророчество из того, что они называют четвертой песнью страждущего раба (Ис. 52:13-53:12), их соединяют в литургической традиции Православной Церкви: единственный раз, когда мы читаем слова Исайи о Том, Кто изъязвлен был за грехи наши и предал душу Свою на смерть, на страстную пятницу, мы заканчиваем радостным провозглашением о неплодной, дающей рождение. И снова Страсти Христовы становятся основой того, как мы рассматриваем рождение Христа, и это рождение неотделимо от Его рождения в тех, кому небесный Иерусалим стал теперь матерью — неплодной Девой, которая в результате Страстей Христовых становится Матерью-Девой. Эта тема Павла о рождении Христа в тех, кто принимает Евангелие, — тоже по своему направлению эсхатологическая: оно исполнится только с пришествием Христа. Как уже отмечалось, Павел говорит о нашем ожидании нашего Спасителя, Господа Иисуса Христа и затем добавляет: " Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его " (Фил. 3:21). |
|
|
