После захвата Крита (1645) его певч. традиции были перенесены беженцами на Ионические о-ва (к-рые оставались под господством Венеции до конца существования республики в 1797, избежав тур. владычества) и способствовали формированию нового певч. стиля, к-рый был назван местными жителями «критской музыкой». Этот стиль в определенном виде сохранился на Закинфе, еще недавно подобные песнопения можно было услышать также на Керкире (Корфу). Для него характерны импровизированная 3- или 4-голосная гармонизация мелодии, в к-рой основными являются 2 верхних голоса, идущие параллельно в терцию, а также особая версия осмогласия. Тем не менее нельзя утверждать, что полифоническая практика была перенесена с Крита вместе с мелодиями. Подобную практику можно найти и на др. Ионическом о-ве - Кефалинии, но здесь местные певч. традиции не старше XIX в. и лишь опосредованно связаны с «критской музыкой». Ирмологий Баласиса. Начало пасхального канона. XVIII в. (Athen. Bibl. Nat. 934. Fol. 19v - 20) Ирмологий Баласиса. Начало пасхального канона. XVIII в. (Athen. Bibl. Nat. 934. Fol. 19v - 20) В районах тур. владычества 1-й период расцвета церковного пения наблюдался в сер. XVII - нач. XVIII в. Наиболее известные мелурги этого времени - Хрисаф Новый (назван так в отличие от Мануила Хрисафа , жившего в XV в.), Герман , митр. Нов. Патр, свящ. Баласис и Петр Берекет . В сборники было включено много новых сочинений, увеличилось количество рукописей; Анастасиматарий Хрисафа, Стихирари Хрисафа и Германа и Ирмологий Баласиса становятся образцами для подражания. Изредка в этот период прибегают к такому изложению песнопений, при к-ром существующая запись подвергается «разводу» бóльшим количеством знаков. Этот феномен называется экзегезисом (ξγησις букв.- истолкование). Песнопения из более древнего репертуара, подвергшиеся «истолкованию», представляли собой расширенные версии, более мелизматически развитые, чем их оригинальные формы. Эти версии воспринимались как интерпретации (ξηγσεις) древних, выполненные совр.

http://pravenc.ru/text/166461.html

Буддисты приняли и «расселили» на нижних небесах своей вселеннной всех богов индуизма и религий тех стран, в которые они приходили. «Некоторые национальные школы буддизма отождествляют высших будд поздней махаяны и ваджраяны с главными местными богами» . Так, Будда Авалокитешвара (главный персонаж буддийской мифологии в промежутке истории между Буддой Гаутамой и грядущим Майтрейей) истолкован как тот, кто и воплощался в обликах Брахмы, Вишну, Шивы, Ганеши . Показательно, как буддисты обосновали введение повинности мирян содержать монашескую общину. Согласно С. Ф. Ольденбургу, еще в добуддийское время среди индийцев бытовало суеверное представление о претах – ненасытных духах умерших предков, которых постоянно должны кормить ритуальными подношениями живые родственники. В будущем преты могли вновь родиться в своем кровном роду. Буддисты включали претов в генеалогию существ, отведя им особую сферу вселенной, и учили, что подавать милостыню бхикшу, а также делать пожертвования буддистской церкви (сангхе) весьма благочестиво для дарителя и очень полезно для умершего, поскольку о претах «заботятся» монахи . Сам же Будда оппонентами буддизма – вишнуитами – был истолкован как одно из последних нисхождений на землю бога Вишну. Таким образом, не только живые люди становились объектами миссионерства, но и умершие… Так сегодня во всем мире действуют мормоны и активисты т.н. «новоапостольской церкви», сотни раз погружающие себя в крещальную купель с называнием имен усопших знакомых (по их вере такое «крещение за мертвых» действенно, ибо приобщает к «спасительной» вере тех людей, которые при жизни о ней и не слыхивали). Буддисты же считали, что их вере по силам обратить не только души умерших, но и мифологических чудовищ, и богов. По их вере Будда встречал не только людей, но и богов и даже драконов изрыгающих дым и огонь (нагов) - и всех он обращал в свою веру . Некоторые национальные школы буддизма отождествляют высших будд поздней махаяны и ваджраяны с главными местными богами» . И даже Индра превратился в буддолюбивого бога.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=718...

512 Последнее явно не говорится в вышеупомянутом каноне, в котором, похоже, речь идет лишь о почетном превосходстве. Но канон был так понят епископами Константинополя, а также историками Сократом (ν, 8) и Феодоритом (Epist. 86, ad Flavianum), и так истолкован Халкидонским собором (can. 28). Отношения епископа Константинополя с митрополитом Гераклеи, тем не менее, в течение долгого времени оставались неопределенными и на соборе ad Quercum в 403 г. при рассмотрении дела Златоуста Павел Гераклейский председательствовал, хотя там присутствовал и патриарх Феофил Александрийский. См. Le Quien, tom, i, p. 18; Wiltsch, i, p. 139. 513 Так называемом σνοδος δημοσα, то есть советом епископов, проживавших (ενδημοντων) в Константинополе. 515 По свидетельству Созомена, их было тринадцать, по словам Феофила Александрийского на соборе ad Quercum – семнадцать; его обвиняли в этом поступке как в неслыханном преступлении. См. Wiltsch, i, 141. 516 Сократ, H. 1. vii, 28, где этот закон вскользь упоминается. Жители Кизика в Геллеспонте нарушили закон под тем предлогом, что это была только привилегия, дарованная лично Аттику. 517 Среди варварских племен, над которыми имели церковную власть епископы Константинополя, были гунны с Босфора, царь которых, Горда, принял крещение во времена Юстиниана; герулийцы, принявшие христианскую веру в 527 г.; абасги и аланы с берегов Черного моря, примерно в то же время принявшие священников из Константинополя. См. Wiltsch, i, 144 and 145. 518 Это вразумление в адрес римских легатов настолько не нравится римско–католическим историкам, особенно ультрамонтанским, что Баллерини, в их издании трудов Льва Великого , tom, iii, р. xxxvii, sqq., и даже Hefele, Conciliengesch., i, p. 385, и ii, p. 522, бездоказательно называют соответствующий фрагмент греческих постановлений Халкидонского собора более поздним добавлением. Гефеле, который не мог не признать, что латинский перевод расходится с оригинальным текстом шестого никейского канона, считает, тем не менее, что греческий текст не был прочитан в Халкидоне, потому что даже он мог был быть истолкован против возвышения Константинополя, то есть в пользу римских легатов. Но римские легаты, как и Лев в своем протесте против двадцать восьмого халкидонского постановления, основной акцент ставили на римском добавлении Ecclesia Romana semper habuit primatum и считали, что это добавление устраняет всякую возможность уравнивания любого другого патриарха с Римским епископом. Поэтому, когда легаты обратили внимание на никейский канон, грекам прежде всего надо было ответить на их заявление, а потом уже переходить к канонам Константинопольского собора. Только ссылаясь и на то, и на другое, они могли достаточно веско ответить на римский протест.

http://azbyka.ru/otechnik/konfessii/isto...

Гипноз от контрреволюции, гипноз возможности реставрации затемнил сознание действительности той небывалой в мире реакции, которую явил нам большевизм. Не пережитая еще в психологии социалистических кругов традиция мешала усвоить истину, столь просто формулированную недавно Каутским: важно дело контрреволюционеров, а не их происхождение; и не все ли равно – приходят они из среды пролетариата и его глашатаев или из среды старых собственников? Да, можно расстреливать целые «толпы буржуев» и делать контрреволюционное дело... Этой элементарной истины не могли понять, да, пожалуй, не понимают и теперь некоторые русские социалисты. Что же удивляться, если их протесты против террора так долго не встречали отклика среди социалистов Западной Европы или, если и встречали, то соответствовали той половинчатой позиции, которую занимали протестанты. Во время доклада Мартова в 1920 г. при упоминании о заложниках, которые расстреливаются в «отместку за поступки отцов и мужей», собравшиеся в Галле могли кричать: «палачи, звери» 396 и в то же время признавать, что официальный протест «может быть истолкован, как сочувствие контрреволюционным элементам». Это одинаково будет и для британской «Labor Party» и для французской Конфедерации Труда... «Если некоторые социалисты остаются все же немыми свидетелями этого преступления писал 10-го марта 1921 г. И. Церетелли в письме к социалистам по поводу завоевания Грузии – то это можно было объяснить лишь двумя основаниями: не знают правды или боятся, что их протест будет истолкован, как акт вмешательства в русские дела»... Преступление совершилось и началась расправа. И вновь центральный комитет грузинской с.-д. партии взывает к «совести мирового пролетариата» и просит его помощи: «После попрания свободы и независимости грузинской республики теперь физически истребляют лучшие силы грузинского рабочего класса. Единственное средство спасти жизнь грузинских борцов это вмешательство европейского пролетариата. Допустит ли пролетариат Европы, чтобы тысячи его товарищей по классу, жертвовавших своей жизнью делу свободы и социализма, были загублены жестокими завоевателями»? Того отклика, которого ждали и не могло быть, ибо кто, как не социал-демократы и русские и грузинские, выступали перед демократией самыми горячими пропагандистами идеи невмешательства в период гражданской войны, формулы, оправдывающей то нравственное безучастие, с которым мир в большинстве случаев относился к известиям об ужасах террора. В сущности это недавно признала и редакция «Социалистического Вестника», писавшая в статье «Признание и террор»: «В героическую эпоху большевизма, в период гражданской войны западноевропейские социалисты даже весьма умеренного толка были склонны снисходительно относиться к большевицкому террору» 397 .

http://azbyka.ru/otechnik/Sergej_Melguno...

Взаимоисключающие свидетельства мистического опыта. Когда на мистический опыт ссылаются для обоснования системы верований того, кто этот опыт пережил, он лишён всякого значения по той простой причине, что встречается и в конкурирующих системах верований. Ведь если свидетельства одного и того же рода используются для подтверждения противоположных взглядов, то они являются взаимоисключающими. Свидетельство должно быть уникальным, присущим одной системе в противоположность всем остальным, чтобы выделять эту систему из всех остальных. Мистический опыт может быть неверно истолкован. Здесь отнюдь не делается попытка отрицать то, что некоторые люди переживают мистический духовный опыт. Не отрицается и то, что они могут считать его самоудостоверяющим. Мы также не станем оспаривать тот факт, что он может показаться этим людям сам себя разъясняющим, истолковывающим собственную суть. Мы просто укажем, что никаких свидетельств в пользу таких утверждений нет. Сходный опыт у людей с разным °мировоззрением кажется им подтверждением их конкретной мировоззренческой позиции, их религиозной системы. Однако этот факт уже сам по себе показывает, что такой опыт ничего не подтверждает, ведь противоположности не могут быть верны одновременно. Говоря вкратце, подобный опыт отнюдь не истолковывает сам себя и поэтому может быть неверно истолкован теми, кто его переживает. Мистицизм ведёт к °агностицизму. Как признаёт большинство мистиков, у них есть знание только в негативной форме. То есть они знают лишь, каким Бог не является. Но у них нет позитивного знания о том, каков Бог, по крайней мере нет в когнитивном смысле. Словом, они – представители религиозного агностицизма или °акогностицизма. Они могут верить в Бога и ощущать Бога, но у них нет позитивного знания о том, во что они верят и что ощущают. Они осознают сферу мистического, но, подобно Людвигу °Витгенштейну (Wittgenstein), вынуждены хранить о ней молчание. Такая позиция порождает по меньшей мере две серьёзные проблемы. Во-первых, чисто негативное знание невозможно. Нельзя знать не-Это, если не знать, чем является Это. Точно так же, нельзя знать, чему Бог не подобен, если не знать, чему Он подобен. Во-вторых, поскольку религия, по крайней мере в теистическом смысле, предполагает личностные отношения с Богом, затруднительно понять, как они могут возникнуть у того, кто ничего не знает о качествах Возлюбленного Существа. В этом отношении уместен комментарий атеиста Людвига °Фейербаха: «Только тогда, когда человек утрачивает вкус к религии, сама эта религия становится пресным существованием – и бытие Бога становится пресным существованием – существованием без качеств» (Feuerbach, 15).

http://azbyka.ru/otechnik/konfessii/ents...

Промысл Божий устраняет все, мешающее развитию истинного богопочитания, а потому над нравственно-развращен­ными народами открывается Божественный суд. Этот суд наступает именно в момент нравствен­ного упадка известной нации, когда она, вследствие своего падения, становится неспособной исполнять свою историческую миссию. Тринадцатая глава книги пророка Исаии посвящена развитию этой мысли. На­род, сдвинувший себя с своих моральных усто­ев, обезличившийся и развратившийся, понятно, не может играть в истории никакой роли. Он дол­жен или совсем уничтожиться, сделавшись неспособным выполнять предназначенную ему историче­скую миссию, или слиться с другим народом. Та­ков исторический закон. Св. Писание указывает и причину, по которой народ делается негодным для самостоятельного существования. Злые дела, искажение морали – вот основная причина падения народного духа ( Иер. 18:7–10 ). Тогда наступа­ет суд над народами. Евреи являлись орудием праведного суда Божия, истребляя народы, которые, вместе с потерею всего доброго и святого, утратили и самую жизнеспособность. Но не все народы должны были, по определению Божию, погибнуть; лучшие из них должны были приобщиться к Израилю. Вот почему к одним народам закон повелевает от­носиться благосклонно, от общения с другими он повелевает усиленно уклоняться и, наконец, третьих он прямо предписывает истреблять. Евреи исполняли свою историческую задачу, содей­ствуя возрастанию и укоренению доброго в народах и уничтожая то, что не было способно к добру. § 38. О ново-иудействе От истинной и откровенной ветхозаветной рели­гии нужно отличать искаженную ново-иудейскую или талмудическую. Талмуд (учение) составлялся раз­личными лицами на протяжении целых столетий (трех до Р. X. и пяти по Р. X.), а потому в нем нет сходства во взглядах. Историческое происхо­ждение талмуда таково. Плен Вавилонский был истолкован евреями, как наказание за неисполнение закона Моисеева. Поэтому в после-пленный период мы замечаем у евреев стремление к строгому исполнению закона.

http://azbyka.ru/otechnik/Ivan_Nikolin/k...

– Как же тогда объяснить, что вы пишете свои огромные романы на основании какой-нибудь одной газетной заметки и при этом месяцами не выходите из дому? Золя промолчал. Мопассан взял шляпу и вышел. Его уход мог быть истолкован как оскорбление. Но он не боялся этого. Никому, даже Золя, он не мог позволить отрицать воображение. Мопассан, как и каждый писатель, глубоко дорожил воображением – великолепной средой для расцвета творческой мысли, золотоносной землей поэзии и прозы. Оно было животворящим началом искусства, его, как выражались восторженные поэты из Латинского квартала, «вечным солнцем и богом». Но это ослепительное солнце воображения загорается только от прикосновения к земле. Оно не может гореть в пустоте. В ней оно гаснет. Что такое воображение? Легче всего было бы ответить, как отвечал на такие каверзные вопросы Гайдар. Он подозрительно смотрел на собеседника и спрашивал: – Опять ты меня решил подловить? Черта с два! Все равно не скажу. Для того чтобы нам самим стали более или менее ясны некоторые понятия, лучше всего разобраться в них так, как идут разговоры с детьми. Дети спрашивают: «А что это?», «А зачем это?», «А почему это?» Они не успокаиваются, пока не вынудят нас сделать нечеловеческое усилие, чтобы найти на все эти вопросы хотя бы сносные ответы. Если бы у нас нашелся маленький собеседник, который мог бы выговорить слово «воображение», то разговор, очевидно, происходил бы так: – А что это такое, воображение? Если бы мы ответили что-нибудь вроде того, что это «солнце искусства» или его «святая святых», то этот ответ завел бы нас в такие заумные чащи, что из них оставался бы только один выход – бегство от своего собеседника. Дети требуют ясности. Поэтому мы будем вынуждены ответить нашему собеседнику, что воображение – это свойство человеческой натуры. – Какое? – Это свойство человека, пользуясь запасом жизненных наблюдений, мыслей и чувств, создавать наряду с действительностью вымышленную жизнь, с вымышленными людьми и событиями. (Конечно, это надо сказать значительно проще.)

http://azbyka.ru/fiction/zolotaja-roza-p...

– Понял, – серьезно ответил он. – Я все понял. – Произнося эти слова, он с удивлением обнаружил, что страх перед заточением исчез. Она изумленно смотрела на него широко открытыми глазами. – Король не пощадит тебя! – запричитала она вновь. – Я знаю его, он всегда ненавидел тебя, потому что знал о том, что было между нами!.. Ах, все, что он делал для меня ради тебя, родилось из этой ненависти, постоянного чувства, что он должен платить тебе неустойку за утрату меня, – ведь он слишком горд, чтобы просто отнять меня у другого. Теперь, когда он отрекся от меня, он не станет утруждать себя излишней деликатностью. Ты должен уехать! И немедленно, если хочешь вовремя добраться до границы. – Да, я сегодня же отправлюсь в Эг-Морт, – спокойно произнес он. – В Эг-Морт?! – вскричала она в ужасе. – Ты хочешь отправиться в Эг-Морт? Да неужели же ты не понимаешь, что потеряешь последние крохи драгоценного времени? – Напротив, – ответил он. – Я как раз и хочу использовать последние крохи драгоценного времени. Она смотрела на него в немом ужасе. Потом взгляд ее изменился – еще час назад эта перемена лишила бы герцога рассудка, но мир за этот час неузнаваемо преобразился. Маркиза вдруг бросилась к нему на грудь. – Не покидай меня! – молила она. – Ведь я, в сущности, всегда любила только тебя одного! Он мягко высвободился из ее объятий. – Ренет… – сказал он. – Туда, куда лежит мой путь, я не могу тебя взять. Я могу лишь простить тебя, как и ты должна простить меня.   Мы приближаемся к концу этой истории, о котором, однако, следует говорить с особой осторожностью, так как смысл последних событий был очень по-разному истолкован, чтобы не сказать – искажен. Поездка герцога была похожа на бегство: он воспользовался самым невзрачным экипажем, отказался от какого бы то ни было сопровождения и ехал только ночью. Как и в прошлый раз, он приблизился к злополучной тюрьме Эг-Морта ранним утром. Башня возвышалась над унылой местностью, угрожающе подняв свою вершину к небу, и казалась еще более мрачной и отталкивающей, чем тогда. Но на сей раз герцог ощутил вдруг тихую симпатию к этой скорби, объявшей все вокруг. Чувство внутренней принадлежности к ней исполнило его, он готов был принять ее – и готовность эта уже почти переросла в какую-то таинственную радость.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=707...

Но пророчество не сбылось в том смысле, какой вкладывал сам Патриарх, имея в виду скорое свержение советской власти. В наступившее новое смутное время в России не нашлось влиятельного вождя, который бы, подобно Патриарху Гермогену, призвал русский народ на борьбу с узурпаторами. Таким духовным лидером мог бы стать Патриарх Тихон. К сожалению, вынужденная непоследовательность проявилась и в письме в Совнарком, где смелый обличительный пафос под конец сменялся наивной надеждой на диалог. Власть, чью безнравственность св. Тихон отчетливо понимал, не могла и не хотела заняться устроением «порядка и законности», ибо для этого ей пришлось бы отдать под суд почти всех своих вершителей. В конце осени 1918 г. советские лидеры не только не собирались смягчить диктатуру, но напротив – ожесточили её. Опьяненные победами в России и начавшейся революцией в Германии, которую они считали вторым актом моровой революции, большевики чувствовали себя сильнее, чем когда-либо, и менее, чем когда-либо желали идти на уступки. Даже либеральные возражения отдельных соратников, в ком ещё теплилась совесть, уже ничего не значили для победившего радикального (ленинского) крыла большевизма. Мало считаясь с мнением собственных товарищей, В.И. Ленин и его единомышленники вовсе игнорировали мнение «служителя культа». Победить их злую беспощадную силу могла только другая сила – решительная и мощная своим идейным единством. Хотя большевики многократно использовали данный документ против Патриарха и Церкви, как свидетельство их контрреволюционности, он мог быть истолкован и как поиск компромисса, что, безусловно, не добавляло ясности в позиции Церкви относительно советской власти. Вскоре после выпуска Послания – 24 Ноября – Патриарх после произведённого в его покоях чекистами обыска впервые оказался подвергнут домашнему аресту. 6 Декабря 1918 года он направил в Совнарком заявление, в котором указывал, что никаких воззваний, направленных против советской власти не подписывал, никаких подобных действий не предпринимал и предпринимать не собирался: «В качестве Патриарха Всероссийского я, как видно из письма моего в Совет Народных Комиссаров и к председателю Совета В.И.

http://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserk...

Наконец заведующая библиотекой Любовь Семеновна Смирнова предложила ей место библиотекаря. Мама знала литературу, любила книги, и работа среди доброжелательных людей отогревала ее. Атмосфера страха, висевшая тогда над всеми людьми, делала нас, родственников «врага народа», изолированными. Нас сторонились даже хорошо знакомые. Да и мы понимали, что лучше самим сторониться, чем подводить друзей. Более или менее спокойно можно было чувствовать себя с такими же, как мы. Поиски «врагов» заразили общество. Многие, боясь быть причисленными к «врагам», искали возможности обвинить других. Это было время повальной трусости, родившей нескончаемые предательства. Увидеть «врага» и обозначить его значило снять часть возможных подозрений с себя. Поэтому нас, уже «выявленных и заклейменных», с нескрываемым злорадством обвинял любой. Не принять в институт, в училище, засыпать на экзамене, поставить за верный ответ «плохо» (тогда не было цифровых оценок, а были от «отлично» до «очпл» – «очень плохо») – все это было демонстрацией лояльности к политике партии. Я был готов к тому, что любой прохожий может кинуть мне в лицо оскорбление, любой мой поступок может быть истолкован как проступок. Конечно, я был беззащитен, но я знал, что если буду так же, как мать, пугаться, то мне не жить. Знал, что должен что-то – я еще не осознавал, что – в себе перебороть, сломить и, сделав что-то невероятное, жить мужественно, достойно. Разорение храма Я продолжал учиться. Иногда после уроков или в выходной день, сказав, что пойду гулять, я шел в Николо-Покровский храм. После закрытия храма вокруг него, чуть поодаль, чтобы не попадаться на глаза охранникам, сидевшим в сторожке, бродили странные фигуры. Это были не прохожие и не любопытствующие. Они то стояли, то двигались, то соединялись, как близкие, и мгновенно отрывались друг от друга, как чужие. Они бродили там днем и ночью, в непогоду, в будни и в праздничные дни. Это были прихожане храма, сросшиеся с ним, принесшие в него самое чистое и драгоценное – свою молитвенную душу и получавшие здесь духовное удовлетворение, с которым никакие радости не сравнятся. Людей оторвали от храма, и они бродили вокруг, тайно, со страхом и душевной болью наблюдая за тем, что же будет. Раз свергли крест, дальше могло быть что угодно. Могли крушить, могли сжигать, могли устраивать там антирелигиозные гулянья.

http://azbyka.ru/otechnik/Zhitija_svjaty...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010