Благословение (освящение) нового креста. Гравюра. Нач. XIX в. Благословение (освящение) нового креста. Гравюра. Нач. XIX в. Хотя все христиане - «царственное священство» (1 Петр 2. 9), однако уже в «Апостольских постановлениях» (ок. 380) Б. рассматривается как исключительная обязанность священников (II. 57; III. 20; VIII. 28), мирянам же и низшим клирикам (чтецам, певцам, привратникам и проч.) благословлять запрещается (III. 3. 10), поскольку это апостольский дар, к-рый передается только епископам и пресвитерам через возложение рук (Деян 8. 16-20). Неправильно рукоположенные или запрещенные в служении иереи также не могут и благословлять (27-е прав. Васил.- Ep. 199//PG. 32. Col. 723D). Тем более запрещено принимать Б. от еретиков, не имеющих апостольского преемства (32-е прав. Лаодик.), а «благословлять языческими богами - все равно, что проклинать Именем Божиим» ( Tertull. De idololatr. 22//PL. 1. Col. 693). Кроме Б. в составе служб в церковной практике широко распространены Б. верующих по их просьбе священниками и епископами, а также Б. родителями своих детей. На Руси издавна существовал благочестивый обычай передавать Б. потомкам через родовые святыни (обычно кресты и иконы); такое Б. обычно преподается при вступлении детей в брак или на смертном одре. На Западе термин «Б.» применяется в том же смысле, что и на Востоке, но здесь также существует целый ряд чинопоследований Б. различных предметов (напр., церковных сосудов, новых строений и т. п.) либо к.-л. начинаний людей (путешествия, начала нового дела и т. п.) (см. Сакраменталии ). Католич. богословие противопоставляет такое Б. (benedictio) освящению (consecratio), к-рое употребляется только по отношению к важнейшим священнодействиям - Евхаристии, рукоположениям и проч. Кроме того, католич. богословы различают Б. конститутивные, влекущие за собой изменение в отношениях вещи или человека с окружающим миром (напр., освящение евхаристических сосудов или принесение монашеских обетов), и инвокативные (Б. пищи, больных и т. п.), действие к-рых ограничено временем и пространством (CIC. Canon 1148. 2; см.: Darragon. P. 642-643; Кунцлер. Т. 1. С. 284). Особым обрядом считается торжественное епископское Б. во время службы, преподаваемое в определенные дни; впервые оно появилось в галликанском обряде . Одним из проявлений важной для католич. духовности практики поклонения (adoratio) Св. Тайнам вне мессы является Б. Св. Дарами.

http://pravenc.ru/text/Благословение.htm...

    Славянская кормчая. В блуде был святитель, или в клятве, или в татьбе, да извержется, а не отлучится в купе.     Толкование. Епископ, или презвитер, или диакон, или которыи причетник, аще ят будет в блуде, или в клятве, или в татьбе, довольно есть ему осуждение, еже извержену быти от сана, и неподобает таковаго отлучити, да не дващи муку претерпит, еже есть отнюдь не человеколюбное. Глава 26 Повелеваем, да из вступивших в клир безбрачными, желающие вступают в брак одни только чтецы и певцы.     Зонара. Пресвитеров, диаконов и иподиаконов пред рукоположением спрашивают, желают ли они вести жизнь целомудренную и, если обещают это, их рукополагают; если же нет, то им дается дозволение прежде рукоположения вступить в брак, и после вступления в брак, их рукополагают. Но если указанныя лица после рукоположения берут жен, извергаются. Только чтецам и певцам, и после причтения к клиру, дозволяется сочетаться браком и оставаться опять в своем состоянии. Но им сочетаться браком с иноверною женою возбраняет 14-е правило 4-го вселенского собора.     Аристен. Имеющий быть причтенным к священному чину, если желает, пусть вступает в брак, а из причтенных в священный чин может вступить в брак только чтец или певец. Никому после принятия священства не возможно вступать в брак и оставаться в сем сане. Одним чтецам и певцам это дозволяется.     Вальсамон. Прежде рукоположения всем дозволяется сочетаться браком с женами, и таким образом рукополагать таких в пресвитеры, диаконы и иподиаконы; а после рукоположения дозволено вступать в брак одним чтецам и певцам.     Славянская кормчая. В причет прежде брака пришедшим, велим чтецам и певцам, аще хотят, да женятся.     Толкование. Несть достойно пресвитеру, или диакону по поставлении жениться, но прежде священия к браку приходити, и потом приятии таковый сан. Токможе единым чтецам и певцам, прежде освященным бывшим, сиречь, поставленным в той чин, и потом жениться подобает. Глава 27 Повелеваем епископа, или пресвитера, или диакона, бьющего верных согрешающих, или неверных обидевших, и чрез сие устрашать желая, извергать от священного чина. Ибо Господь отнюдь нас сему не учил: напротив того Сам быв ударяем, не наносил ударов, укоряем, не укорял взаимно, страдая, не угрожал.

http://lib.pravmir.ru/library/readbook/4...

1-й привратник. Ваше величество, у нас лица не постные! Король. А какие же? 1-й привратник. Мечтательные. Король. Врешь! 1-й привратник. Ей-богу, правда! Король. О чем же вы мечтаете? 2-й привратник. О предстоящих удивительных событиях. Ведь будут чудеса нынче вечером во дворце на балу. 1-й привратник. Вот видите, ваше величество, о чем мы размышляем. 2-й привратник. А вы нас браните понапрасну. Король. Ну ладно, ладно. Если бы ты был королем, может, еще хуже ворчал бы. Подай мне корону. Ладно! Так и быть, остаюсь на престоле. Значит, говоришь, будут чудеса? 1-й привратник. А как же! Вы — король сказочный? Сказочный! Живем мы в сказочном королевстве? В сказочном! 2-й привратник. Правое ухо у меня с утра чесалось? Чесалось! А это уже всегда к чему-нибудь трогательному, деликатному, завлекательному и благородному. Король. Ха-ха! Это приятно. Ну, открывай ворота! Довольно чистить. И так красиво. Привратники поднимают с травы огромный блестящий ключ, вкладывают в замочную скважину и поворачивают его в замке. И ворота, повторяя ту же мелодию, с которой раздвигался занавес, широко распахиваются. Перед нами — сказочная страна. Это страна прежде всего необыкновенно уютная. Так уютны бывают только игрушки, изображающие деревню, стадо на лугу, озера с лебедями и тому подобные мирные, радующие явления. Дорога вьется между холмами. Она вымощена узорным паркетом и так и сияет на солнце, до того она чистая. Под тенистыми деревьями поблескивают удобные диванчики для путников. Король и привратники любуются несколько мгновении своей уютной страной. Король. Все как будто в порядке? А, привратники? Не стыдно гостям показать? Верно я говорю? Привратники соглашаются. Король. До свидания, привратники. Будьте вежливы! Всем говорите: добро пожаловать! И смотрите у меня, не напейтесь! Привратники. Нет, ваше величество, мы — люди разумные, мы пьем только в будни, когда не ждешь ничего интересного. А сегодня что-то будет, что-то будет! До свидания, ваше величество! Бегите, ваше величество! Будьте покойны, ваше величество!

http://pravmir.ru/article_346.html

Жавер вышел из кареты первым, бегло взглянул на номер над воротами и, приподняв тяжелый кованый молоток, украшенный по старинной моде изображением столкнувшихся лбами козла и сатира, громко постучал. Дверь приоткрылась. Жавер распахнул ее. Из-за двери, зевая, выглянул заспанный привратник со свечой в руке. Весь дом спал. В Марэ ложатся засветло, особенно в дни уличных волнений. Этот мирный старый квартал, перепуганный революцией, искал спасения в сне; так дети, в страхе перед букой, поспешно прячут голову под одеяло. Жан Вальжан с помощью извозчика вынес Мариуса из кареты; Жан Вальжан держал его под мышки, а извозчик за ноги. Неся его таким образом, Жан Вальжан просунул руку под его разорванное платье и удостоверился, что сердце еще бьется. Оно билось даже немного сильнее, словно движение экипажа вызвало у раненого приток жизненных сил. Жавер спросил привратника резким тоном, как и подобало представителю власти обращаться со слугою бунтовщика: – Живет тут кто-нибудь по имени Жильнорман? – Живет. Что вам угодно? – Мы привезли его сына. – Сына? – тупо переспросил привратник. – Он умер. Показавшийся за спиной Жавера оборванный и грязный Жан Вальжан, на которого привратник уставился с ужасом, сделал ему знак, что это неправда. Привратник, казалось, не понял ни слов Жавера, ни знаков Жана Вальжана. Жавер продолжал: – Он пошел на баррикаду – и вот, доигрался. – На баррикаду?! – вскричал привратник. – Его там убили. Поди разбуди отца. Привратник не трогался с места. – Ступай же! – повторил Жавер. И добавил: – Завтра тут будут похороны. Для Жавера все события общественной жизни были распределены по категориям, с этого начинаются попечение и надзор; любой случайности было отведено определенное место; возможные события хранились, так сказать, в особых ящиках, откуда появлялись вместе или порознь, судя по обстоятельствам; на улицах, например, могли происходить нарушения тишины, бунты, карнавалы и похороны. Привратник ограничился тем, что разбудил Баска. Баск разбудил Николетту, Николетта разбудила тетушку Жильнорман. Но деда не тревожили, решив, что чем позже он узнает новость, тем лучше.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=132...

Когда Фродо со спутниками подошли к деревне, было уже темно и в небе высыпали яркие звезды. У ворот пришлось стучать. Привратник с фонарем глянул в окошечко. – Куда вас несет? Чего надо? - не очень-то любезно осведомился он. – Идем на восток. Надо гостиницу, - в тон ему ответил Фродо. – О! Хоббиты! Аж четверо. И по разговору - из самого Шира, - бурчал привратник, внимательно их разглядывая, потом неспешно открыл ворота и впустил их. - Ширские гости у нас в диковинку, - продолжал он. - И зачем это вам на восток? Как звать-величать, опять же интересно. – Что за дела да как звать - про то нам знать. - Фродо не нравился привратник и его вопросы. – Дык кто ж говорит, - согласился человек, - дела-то ваши мне без надобности, а вот прозвание выяснить - тут уж извините, моя забота, с меня спрос. Теперь вмешался Мерри: – Что непонятно? Хоббиты из Заскочья идут на восток и хотят остановиться в гостинице. Я - Мериадок Брендискок. Хватит вам этого? Мне рассказывали, в Брыле путешественникам всегда рады. – А кто ж спорит, - благодушно замахал руками привратник. - Я ведь к тому, что вы в «Пони» не единственные гости сегодня. Народу там полно, и разного. Все равно расспрашивать будут. Он пожелал им доброй ночи, и они распрощались. Обернувшись через минуту, Фродо увидел, что привратник стоит у раскрытых ворот, внимательно глядя им вслед. Потом ворота стукнули, закрываясь, и Фродо вздохнул с облегчением. Он принялся гадать, чего хотел привратник. Может, кто уже спрашивал про них? Кто? Гэндальф? Маг вполне мог обогнать караван, пока они шарахались по Древлепуще да Упокоищам. И все-таки что-то во взгляде ли привратника, в тоне ли его настораживало. Человек же у ворот еще раз поглядел вслед хоббитам и вернулся в сторожку. Стоило ему скрыться за дверью, как через стену бесшумно и ловко перемахнула высокая темная фигура и мигом растворилась в уличной тени. Хоббиты проехали вверх по Дороге, миновали несколько домов и остановились у гостиницы. Сэм глянул на трехэтажный дом со множеством окон, и сердце у него упало. В пути он не раз представлял себе встречу с великанами или еще с кем пострашнее, но сейчас, в конце утомительного дня, при виде здешних высоченных домов ему стало совсем худо, а воображение быстренько дорисовало стоящих в гостиничном дворе злобных черных коней и Всадников, наблюдающих за ним из верхних окон.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=690...

В годовщину Сониной смерти, в октябре, мы поехали на кладбище. Соня была похоронена на территории старого крематория, вблизи Донского монастыря. Крематорий уже полтора года был закрыт. Москва сжигала где-то в другом месте, за городом. Говорили, что далеко, неудобно, неуютно. То-то был уют здесь, у Донского! На кладбище пускали до семи вечера, а мы приехали без десяти семь. Такси остановили на площадке перед воротами. Тьма была на земле, угольно-темными стояли деревья, угольно темнела стена, но небо еще пылало сумеречно и жило — с криком летали вороны. Привратник громыхал железом, собираясь запирать ворота, и в эту минуту мы подошли. Я вел старика под руку. Привратник не хотел нас пускать. Начался спор в темноте. Мы угрожали, упрашивали, пытались дать ему денег, но привратник отвечал все более грубо и неуступчиво. Ганчук упирал на то, что он персональный пенсионер, что ему восемьдесят шесть и он может умереть каждый миг, а привратник хриплым, злобным голосом орал, что он тоже человек и хочет приходить домой вовремя. — Но вы не имеете права без десяти минут… — А продуктовые без пятнадцати закрывают! — Да как вы сравниваете? У вас есть совесть? — А вы не учите! Можно сравнивать. Подумаешь, сравнивать нельзя. — Дайте вашу фамилию! — кричал слабым голосом Ганчук. — Немедленно назовите. Я буду писать. — Прохоров! — рявкнул привратник. — Лев, к примеру, Михайлович! Ну и что? Куда писать будете? На тот свет? — Шулепа… — сказал я тихо. — Пусти нас. Человек, неразличимый во мраке, замолчал и откачнулся от проема ворот. Мы прошли. В тишине, нарушаемой криком ворон, скрипели мои каблуки и шуршали подметки Ганчука, которыми он вез по асфальту. Двигались мы очень медленно. Вот так же, наверно, он ходил на лыжах. Когда удалились от ворот шагов на двадцать, я сказал Ганчуку: — По-моему, это парень из нашего класса. Ну да шут с ним. Обогнули черный, недышащий крематорий и стали искать могилу, что оказалось в потемках делом небыстрым. Старик наклонялся и ощупывал камни. Наконец произнес, тяжело дыша:

http://azbyka.ru/fiction/dom-na-naberezh...

– Эй, привратник! Принимай гостей! В ожидании ответа он снял шляпу и стряхнул с ее полей толстый слой снега. – Может, он и нытик, – шепнул Ерш Джил, – но в смелости ему не откажешь. Дверь, отворившаяся в глубине двора, дивно отсвечивала пламенем очага; появился привратник. Джил закусила губу, чтобы не закричать. Это был не такой уж большой великан – повыше яблони, но пониже телеграфного столба. У него были всклокоченные рыжие волосы, он носил кожаный камзол со множеством металлических пластинок, которые образовывали что-то вроде кольчуги, и какие-то краги на голых ногах с волосатыми коленями. Он наклонился и вытаращил глаза на Лужехмура. – А ты что за создание? – спросил он. Джил собрала всю свою храбрость. – Простите, – она возвысила голос, – дама в зеленом уборе приветствует короля добрых великанов. Она послала нас, двух детей с юга, и этого квакля-бродякля по имени Лужехмур на ваш осенний пир. Если мы вас не потесним, конечно, – добавила она. – Ого! – сказал привратник. – Тогда совсем другое дело. Входите, малявки, входите в дом, а я пока доложу его величеству. – Он посмотрел на детей с любопытством. – Какие у вас лица синие. Противно даже. Ну, друг другу-то вы наверняка нравитесь. Одних жучков всегда к другим тянет. – Это мы от холода посинели, – объяснила Джил. – На самом деле мы не такого цвета. – Тогда ступайте греться. Заходите, коротышки, – сказал привратник. И они последовали за ним. Когда сзади опустилась огромная дверь, они перепугались, но тут же об этом забыли – потому что увидели то, о чем мечтали со вчерашнего вечера – огонь! И какой это был огонь! Он выглядел так, словно в нем пылало зараз штук пять толстенных деревьев, и был такой жаркий, что подойти к нему ближе, чем на несколько шагов, путники не могли. Они улеглись на теплом кирпичном полу и вздохнули с облегчением. – Вот что, юноша, – приказал привратник великану, сидевшему в глубине комнаты и глазевшему на пришельцев так, что у него глаза вылезли на лоб, – беги с этой вестью к королю. И он повторил то, что ему сказала Джил.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=689...

У заводских ворот привратник остановил нас. — Куда вам? — спросил привратник. Мы просили пропустить нас сперва в завком, на что привратник таинственно улыбнулся в ответ, и ничего не сказал. — Что же ты молчишь? — возмутился студент, и обозвал его чурбаном. — Чурбан ты, а не человек… — Вы напрасно ругаетесь, — произнес привратник, и неохотно продолжал. — В такое время в завкоме никого нет, а если вам самого председателя надо, так его вообще нет. Он не то что ночью, но и днем теперь не бывает. Пропал человек… — Где же он? — живо заинтересовался репортер, искавший случая пошутить и чем-нибудь развлечься. — Надеюсь, он не помер… — Кто его знает, — ответил равнодушно привратник, — когда кого с нами нет, так для нас он все равно, что помер. Уже больше недели, как его ищут, а найти не могут. Пропал человек, — повторил он, и махнул рукой. «Он непременно в летунах», — нашептывал мне по дороге студент, радуясь удаче. III Проходя по тусклому заводскому двору, заваленному скелетами сеялок и косилок, я думал об этом царстве тьмы, поглотившем человека, где недобрые чувства радуют, а не огорчают, где нет любви, нет сострадания и жалости, и где, поистине, человек человеку — волк. И как бы в подтверждение этой сокрушавшей меня мысли, я услышал подле себя шипящий голос студента. — Читай!.. Читай!.. — выкрикивал студент, забегая наперед и делая лицом нехорошие гримасы. — Читай! — продолжал он, подводя меня к огромной черной доске, висевшей на видном месте, как надгробье; она была вся исписана именами заклейменных людей. — Разве это люди! — кричал он, как помешанный; студент находился в том состоянии экстаза, при котором совершаются светлые подвиги, или темные преступления. — Разве это люди! — не унимался он. — Их надо судить на площади, на открытом месте, чтобы всем было страшно. Это враги!.. Тем временем, приводные ремни шумели надо мной, как падающая с гор вода. Повсюду вздрагивали станки и стонало железо, когда острые резцы впивались в твердое тело болванок, оставляя на нем незажитые рубцы. Грязно одетые в поношенные спецовки, рабочие стояли точно прикованные к станкам, поминутно ругаясь. В их лицах не было живых красок, и при желтом свете лампы они напоминали мертвецов. Только грязная ругань, раздававшаяся у каждого станка, как проклятие, возвращала к мысли, что они еще живы. Сквернословили здесь все, даже малые дети, и без всякой видимой нужды. Что-то грозное и страшное, похожее на мятеж, слышалось в этих бранных словах.

http://azbyka.ru/fiction/carstvo-tmy/?pr...

О том, что диакону не должно садиться прежде пресвитера, но можно сесть после повеления пресвитера. Подобной же честью пользоваться и диаконам от служителей и всех клириков. Толкование Не подобает диакону садиться прежде пресвитера самовольно, но только тогда, когда получит от него повеление сесть, как постановляет настоящее правило. Вместе с тем подобает, чтобы и диакону оказывали честь низшие служители Церкви и низшие клирики, т. е. чтобы и они не садились прежде него, если не получат от него повеления. Смотри также I Всел. 15, и примеч. к I Всел. 18. Правило 21 О том, что не должно служителям находиться в диаконнике и прикасаться к священным сосудам. (VI Всел. 15.) Толкование Настоящее правило определяет, чтобы никто из служителей не входил в диаконник [ 166 ] и не прикасался к священным сосудам и облачениям. Смотри также VI Всел. 15. Правило 22 О том, что не должно служителю ни носить орарь, ни оставлять без присмотра дверей. Толкование Не подобает церковному служителю и привратнику носить орарь [ 167 ] и во время Божественной литургии оставлять без присмотра двери, через которые выходят оглашенные и кающиеся. Он должен наблюдать за этими дверями неослабно. Поэтому и в кн. 2, гл. 57 «Апостольских постановлений» говорится: «Двери пусть охраняют, чтобы не вошел неверный или непосвященный» 168 . Это же означает и возглас диакона «Двери, двери, премудростию вонмем» [ 169 ] . Правило 23 О том, что не должно чтецам или певцам носить орарь и так читать или петь. Толкование Согласно этому правилу, чтецам и певцам также не подобает носить орарь и с ним читать и петь в церкви, поскольку у них нет в нем надобности. Смотри также VI Всел. 33, 75. Правило 24 О том, что не должно священнослужителям, от пресвитера до диакона, и принадлежащим к церковному чину, до служителей, чтецов, певцов, заклинателей, привратников, и тех, кто принадлежит к монашескому чину, входить в корчемницу. Толкование Настоящее правило определяет, что в корчемницу не должны входить как священнослужители, получившие посвящение в алтаре, так и клирики, получившие посвящение вне алтаря, и церковнослужители, а именно: иподиаконы, чтецы, певцы, заклинатели, привратники и монахи.

http://azbyka.ru/otechnik/Nikodim_Svjato...

Примечания: 29. Аф. Синт., III,190. 30. См. Kraus, Real-Encyklopadie, II,796. 31. Архиеп. Вениамин, Новая Скрижаль, III,11, §4. 32. Архиеп. Вениамин, Новая Скрижаль, III,1, §1. 33. Аф. Синт., III,190.  Правило 22. Не должно низшему служителю церковному орарь носити, ни двери оставляти. (Трул. 4, 6, 15; лаод. 20, 21, 24, 25, 43). Та же причина, которая послужила к изданию против иподиаконов 21 лаодикийского правила, вызвала и данное (22) правило, возбраняющее иподиаконам носить орарь (ρριον), как начали они это делать. Орарь, по толкованию данного правила Вальсамоном точно также и Властарем происходит от слова ρ, внимаю, наблюдаю во время божественной службы диаконы носили его на левом плече, подавая им знак, когда нужно читать определенные молитвы. Иподиаконам при поставления также давался орарь, но не с тем значением, с каким он давался диаконам, вследствие чего они и носили его, опоясываясь им, но не на левом плече, как последние Возбраняяиподиаконам носить орарь, правило напоминает им в то же время об их обязанности находиться неотлучно при церковных вратах (толкование 21 лаод. правила). Примечания: 34. Аф. Синт., III,191. 35. Е,9 см. в Аф. Синт., VI,252. 36. Западные писатели считали это слово латинского происхождения, производя его от hora, потому что орарем указывался час или время молитвы; или от огаге-молиться, или от ога-одежда, или-наконец-от os-ycma, вообще лице, вытиравшееся орарем от пота, отсюда и sudarium. См. Bevereg., Σ. sive Pandectae, II, Annot. in h. c., p.195-196, cp. и Kraus, Real-Encyklopadie, II,196. 37. Архиеп. Вениамин, Новая Скрижаль, III, гл.2, §2.19.  Правило 23. Не должно чтецам или певцам орарь носити, и тако читати и пети. (Аш 26, 59; I всел. 16; IV всел. 4; трул. 4, 33, 75; VII всел. 14: лаод. 22, 59; карф. 103). Причины, указанные в 22 правиле, побуждают лаодикийских отцев воспретить настоящим правилом ношение орари чтецам и певцам, которые, не исполняяникаких диаконских обязанностей, должны были только читать и петь в церкви.  Правило 24. Не подобает освященному лицу, от пресвитера до диакона, и потом кому либо из церковного чина, даже до иподиаконов, или чтецев, или певцев, или заклинателей, или дворников, или из монашеского чина, в корчемницу входити.

http://lib.pravmir.ru/library/readbook/1...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010